Серебряный век" - Анатолий Васильев

"Серебряный век"

Мы потеряли «серебряный век», он ушел от нас навсегда. И никогда не вернется, как не возвращается бегущая река. Ушел «серебряный век», и вместе с ним ушли люди. Пришли новые времена, они привели с собой другого человека. Не знаю, хорошо это или плохо, но это так. Когда я смотрю на этого человека, на тип его, я вижу — как он раздвоен, как не целен, как конфликтен внутри себя. Я больше не пользуюсь в театре таким человеком. Я пользуюсь созиданием. В чем заключен этот «момент созидания»? Уничтожить внутренний конфликт, никакой раздвоенности, попробуйте встать над тупиком борьбы. В профессии — это называется перевоплощением, переходом в другую субстанцию. Для меня вопрос национальный. Выход личности из создавшегося положения. Обретение цельности.

Мы долгое время обращались с драматургией, литературой как с областью, наполненной комплексами и кошмаром. Будь то Чехов, Горький... А Гамлет, — скажете вы. Я отвечу: Да разве Гамлет раздвоен? — А как же, — воскликнете вы. Я отвечу: Последовательно раздвоен, да. Но... — Опять о структуре? — Постойте, я не закончил: но параллельно — нет.

Пишите так: Быть или не быть.

Не так:

Быть
Или
Не
Быть.

Я постоянно говорю — будущий человек. То есть, меня интересует другой человек, который может «войти и выйти». Умеет управлять собственным течением.

Собственным жизни теченьем, потоком реки бегущим.

В «Серсо» герою не суждено выйти. Финал спектакля трагический. Он подводит черту. Посвящен слову «нет». Это слово о том, что человек не находит в себе мужества, даже малейшего, сил — выйти из потока. Он отдает свою жизнь слову «нет», и вместе со словом «нет» — проклятью, разрушению. И пока не разрушит все, не успокоится.

Но в финале есть одна неожиданность. Когда все разрушено, не вокруг себя, но в себе самом, оказывается, что в пространстве, что зовется паузой, не пусто, а чисто. Двигаясь по пути проклятья, по пути разрушения, самоуничтожения, человеческая сущность сталкивается с тем, что после разрушения — чисто. Поэтому в «Серсо» кода выглядит так: на чистом месте возникает реплика: «Я подумала, мне показалось, что теперь мы все вместе могли бы жить в этом доме». У современного человека нет сил, чтобы жить идеалами. Он оставляет дом, оставляет землю, оставляет вишневый сад, уходит от этой красоты. Он не в состоянии с ней справиться. Не в силах ответить собственной красотой на красоту мира. И, выходя из жизни, неожиданно сталкивается не с пустотой, но с чистотой. В «Серсо» спрятаны эти рассуждения о жизни. Может быть, сцена могла бы возродить «серебряный век»? Это заманчиво, ослепительно. Жаль, что такая странная идея возникла у меня уже после «Серсо».

Декабрь 1986 года