Перенос в танцевально-двигательной терапии" Мэри Старкс Уайтхаус

Карл Густав Юнг (1968) определял перенос как "неловкую зависимость, связывающий вид отношений" (стр. 152). Более общий термин "проекция" включает в себя также и предметы, но в переносе проекция случается между людьми. Перенос не происходит сознательно и по доброй воле. Один человек не говорит другому: "У меня произойдет перенос на моего психоаналитика" или "У меня сложатся отношения переноса с этим мужчиной или женщиной". Таким образом, перенос - это проекция неосознанного содержания - мы просто обнаруживаем, что это случилось. Единственный вариант, когда его можно избежать - это осознать, что что-то, принадлежащее нам, было перенесено. Юнг не согласен с Фрейдом, что перенос содержит только эротическое или "детское" содержание. Он говорил, что перенос может произойти на учителя, на друга, знакомого; перенос случается многими путями; его содержание многообразно.
Все мы проецируем наши собственные качества на других людей или объекты, твердо веря, что эти качества существуют вовне. Мы не знаем, что они существуют внутри нас; без помощи нам трудно это обнаружить. То, что мы приписываем природе других людей, на самом деле, оказывается иллюзией. Мы предполагаем, что та реальность, на которую мы отвечаем, существует объективно, отдельно от нас. Это прекращается, только когда мы обнаруживаем, что происходящее в объективной реальности зависит от нашего субъективного взгляда. Если нам удается обнаружить в нас самих даже маленькую частичку того, что выглядит как принадлежащее другому человеку, и мы отдаем себе в этом отчет, мы восстанавливаем в памяти часть спроецированного содержания, часть нас самих. Перенос - это особый, интенсивный вид проекций. Лекция Юнга по переносу "Аналитическая психология: теория и практика" (1968) - возможно, наиболее полезная и простая из его работ к этому вопросу. Он говорит, что спроецированный материал настолько ошеломляет, что человек его подавляет и даже не может этого почувствовать. Установленная связь является очень прочной, до тех пор, пока природа переноса хотя бы частично не будет осознана. Юнг продолжает:
"Эмоции не отделимы от тела, подобно мыслям или идеям, так как они возникают в определенных физических условиях и таким образом глубоко укоренены в тяжелой материи тела. Таким образом, спроецированное эмоциональное содержание всегда формирует связь, вид динамических отношений между субъектом и объектом - это и есть перенос. Естественно, эта эмоциональная связь, или мост, может быть позитивной или негативной" (стр. 154-155).
Психоаналитик, в отличие от врача, всегда работает с активизированным бессознательным. Забытые фантазии (подавленные, если пользоваться медицинским термином), жизненный опыт, так же как и события, представления, которые, кажется, приходят ниоткуда, и неожиданное поведение - все это становится материалом для психотерапевта. Люди, которые работают с движением, также работают с этим материалом. Вопрос не в том, какой метод лучше, какой хуже, это вопрос исходной точки зрения или опыта. Я обнаружила, что, работая с телом, я напрямую работаю с бессознательным. Это следует называть походом, или установкой, но не методом, хотя я очень стараюсь сделать это таковым. Каждый учитель должен иметь свой собственный опыт соприкосновения с бессознательным, чтобы повести других этим путем. Так как нет двух людей с одинаковым опытом, они будут по-разному играть роль проводника. Свой собственный опыт я получила в психоанализе, который был разработан Юнгом как метод аналитической психологии. Я экспериментировала с обычным образом действий, танцем/движением, и пыталась увидеть, на что это будет похоже в свете нового метода, реальности бессознательного.
Общая физиологическая причина для проецирования или переноса всегда состоит в том, что активированное бессознательное ищет выражения. Я обнаружила, что способна позволить бессознательному выразить себя в движении. Это дало возможность поддерживать и ободрять людей на уровне, отличном от уровня "как делать" и "что делать". Мы постепенно исследовали качества и аспекты, границы и способности, не известные нам до этого и содержащиеся не только в физическом теле. В личной работе акцент делается главным образом на отношения внутри личности, интрапсихическом содержании, в том время как внешний мир оказывается исключенным из рассмотрения.
Вообразите, когда человек, пришедший на ваши занятия, не слишком вас интересует. Он, в свою очередь, может не доверять вам в достаточной степени, и тогда между вами будет существовать дистанция, которая будет препятствовать работе. Этот разрыв заполняется тем, что они проецируют на вас те качества, которые комфортны для них и которые позволяют считать вас необходимым. Вы реагируете на это, бессознательно пытаясь соответствовать этим требуемым качествам. Вы проецируете ваши собственные чувства в эти отношения, невольно играя требуемую роль. Неожиданно, клиент оказывается плененным. Это называется контрпереносом. Полезно спросить себя, что вы делаете в этих отношениях, как это воздействует на вас, - это применимо ко всему, что случается в вашей работе. Клиент может бояться двигаться, или того, что вы можете попросить, таким образом, он найдет в себе или создаст пылкое чувство или фантазию, которое будет заставлять его желать сделать то, что вы предлагаете. Это случается с людьми, изолированными от других людей и всего остального мира. Они приходят к вам в отчаянии, надеясь, что вы можете помочь, но в глубине убежденные, что вы этого не можете. Они пытаются сделать так, чтобы вы оба проецировали в ситуацию все необходимые чувства. Например, клиентка, может вести себя как "хорошая девочка" или всезнайка. Мужчина может выбрать в качестве стиля поведения инфантильную покорность или, например, наиболее привлекательное выражение мужского начала.
Обычно мужчина или женщина могут приходить к вам на занятия, поскольку кто-то рекомендовал вас - возможно, их личный врач, обнаруживший склонность их телесной натуры - или потому, что они сами хотят прийти. Сознающие телесные напряжения, подавленные чувства, нежелание выражать эмоции, они появляются у вас на пороге, и с полным уважением делают то, что вы говорите или решительно от этого отказываются. Это одно и то же. Мы снова имеем дело с переносом, интернализованным и почти незаметным. Вы будете чувствовать себя несостоятельными, недостаточно успешными в контакте с этими клиентами, в то время как они, сохраняя свою линию поведения, остаются со своими проблемами внутри. Вы можете признавать, что это взаимодействие никогда не является удовлетворительным и в конечном итоге никому не нужно. Как описывал Юнг, огонь эмоций разрастается, наконец, он прорывается наружу. Теперь вы можете видеть, что сила эмоций имеет мало отношения лично к вам. С этой точки зрения вы можете допустить, что это не производит никакого действия на вас, не соглашаясь с тем, что чувства клиента - это ваша ошибка, но также и не отступая в надежде, что вы ничего не можете сделать с этим.
Это одновременно и легче, и труднее в двигательной, чем в вербальной терапии. Это легче, потому что люди не говорят, а двигаются. И это труднее, так как вы можете, не желая того, быть вовлечены в специфические отношения переноса. Перенос прекращается, так же как и проекция, как только становится осознанным. Вы можете видеть, что движение может обнаружить, какой материал проецирует движущийся. Есть некоторая возможность (так как это не вербальная практика) обнаружить, где и когда возникло это содержание. Если женщина движется как колдунья, я могу связать это качество с ней, задав ей соответствующие вопросы о ее жизни, спросив, где и когда она вела себя как колдунья. Она может начать понимать: если ей кажется, что на нее нападают, на самом деле она сама нападает на кого-то.

Юнг говорит (1968):
"Психоаналитик не может себе позволить быть слишком дружественным, иначе он может быть захвачен этим; он будет производить воздействие, которое окажется сильнее его самого. Он не может оплачивать счет по предъявлению, и он не должен провоцировать то, за что он не хочет платить" (стр. 170).
Это напоминает мне множество случаев, когда мои желания угодить всем, вместе с искренней верой в то, что клиенты нуждаются в этом, приводили к тому, что я давала надежду на отношения, которые не могли быть реализованы. Юнг говорит (1968): "Вы не можете быть в связи с 11 тысячами девственниц. Вы не можете дружить со всеми вашими клиентами. Есть разница между вопросами личной дружбы, обменом любезностями в личном контакте и вопросами работы с людьми, когда вы собираете для их пользы всю свою сосредоточенность, великодушие и убежденность. Сложно провести черту между этими двумя сторонами, осознавая различие, оберегая себя, и, в то же время, сознавая, что каждый движущийся учит вас тому, что у вас нет ни нужды, ни права быть высокомерным или превосходным. Это (если исключить личные связи) рабочие отношения".
В общем, то, что переносится на терапевта, - это неосознанный материал различной степени ценности - чем более ценным является содержание, тем интенсивнее перенос. Когда возможность становления индивидуальности, общие потенциальные возможности личности проецируются на терапевта, неудивительно, что отношения становятся более напряженными. До тех пор, пока длится проекция, клиенту кажется, что терапевт обладает всеми качествами, которых у него нет, и которые он хотел бы иметь. Проекцию нужно отработать, потому что она должна вернуться к клиенту.
Каким же образом происходит перенос в танцевальной терапии? Мы должны прийти к пониманию, что делать с переносом и как к нему относиться. Нам нужно понять разницу между тем, как перенос проявляется в индивидуальной работе с клиентом и при работе с группой. Я не имею в виду группы больных пациентов, также как и танцевальные классы. Преподаватель регулярных танцевальных классов обычно имеет имидж артиста, исполнителя, и участники класса восхищаются им. Однако, когда работа с группой достигает определенного уровня, неосознанные элементы могут быть спроецированы на него некоторыми членами группы. Но это пока не перенос, а проекция. Перенос возникает, когда член группы делает для себя открытие, что его отношение к авторитетной фигуре вытекает из какого-то неосознанного чувства к кому-то из его родителей.
В терапии этот вид проекции часто служит признаком совершенно невинных проблем в поведении терапевта, который вызывает неосознанные чувства некоторых клиентов. Я была поражена, когда одна молодая женщина, которая изредка прилетала в город на частные уроки и всегда появлялась на воркшопе для преподавателей, неожиданно обвинила меня в том, что у меня есть любимчики. Это была новость для меня, это могло быть или не быть правдой. Я почувствовала тяжесть смущения и отрицания, и попыталась выразить это в движении, а не словесно. Я подождала, пока комментарии, ее и других членов группы, иссякнут. Медленно я легла лицом вниз на пол в кругу участников, руки вытянуты вперед, а голову спрятала. Несколькими минутами позже она сказала: "Я поняла. Чувства, которые я испытывала к Вам, были чувствами к моему отцу. Они были перенесены на Вас. Это ожидания и неприятие, которые я испытывала с ним".
Как вы понимаете, я поступила правильно. Это не было решением проблемы, но это было начало этого пути. Теперь она осознавала, что большая часть из того, что они ожидала от меня, она на самом деле ожидала от своего отца. Я была не в состоянии вытянуть это из нее, так как она и сама этого не знала. Чтобы говорить о чувствах, они должны присутствовать. Движение иногда опережает этот вид коммуникации. Вы не можете двигаться и говорить одновременно. Иногда движение заменяет словесный контакт, а иногда проблема, которая лучше выражается в словах, даже не выражена в движении. В этом конкретном случае, эти две вещи встретились.
Другая моя клиентка, на том же самом воркшопе, все время вставляла свои комментарии. Она только что вернулась из госпиталя Святой Елизаветы в Вашингтоне, где она обучалась танцевальной терапии. Она получила степень мастера в калифорнийском университете в Лос-Анжелесе и пришла ко мне как танцор и осталась в качестве клиента, в конце концов, придя к вербальной терапии по моей рекомендации. Она говорила: "Это ведь не группа? По крайней мере, пока". Так как было необходимо ответить, я выдвинула на обсуждение следующие вопросы: было ли достаточно объяснений, достаточно конфронтации и открытости между людьми, чтобы называться группой, и не был ли весь воркшоп слишком сложным для всех, кроме меня.
Влияние этих двух случаев имело результатом ряд парных упражнений, которые позволили нам обнаружить, как в действительности мы относимся друг к другу. Мы сели в неправильный круг, распределились таким образом, чтобы иметь пустое место в центре и в то же время оставить достаточно пространства за спиной. В какой-то момент времени кто-то из группы входил внутрь круга или выходил наружу, проходя всех участников по очереди. Когда эта женщина подошла к кому-то, с кем она чувствовала напряжение и необходимость исследовать его дальше, она остановилась. Женщина, сидящая на полу, знала, что ее выбрали не как в детской игре, а на самом деле. Здесь не было спешки в действиях, так как эти люди были достаточно опытными для того, чтобы понимать, что в действиях ожидания становятся проявленными. Далее последовали удивительные парные противоборства. Один партнер активен, дугой пассивен; соперничество; гармоничное существование - все виды отношений.
Когда подошла моя очередь обходить круг, я обнаружила себя стоящей рядом с женщиной из госпиталя Святой Елизаветы. Мы двигались вместе, но таким образом, что группа указала: "Ты ведешь себя как ребенок, Мэри". Они все увидели этот момент, когда физически было показано, что я решила не противостоять ей, уступая воображаемым нуждам другого человека, вместо того, чтобы оставаться верным своим чувствам. Мы продолжали двигаться. В этот момент я противодействовала ей так сильно, как только могла. В конце концов, мы обхватили друг друга за предплечья, наши ноги находились в оппозиции, одно колено согнуто, другая нога отставлена назад. Она смотрела на меня с облегчением и удивлением, почти в слезах: "Но ваша сила, ваша агрессия и потребность в контроле так же велики, как и мои". Я была достаточно хорошо знакома с этим аспектом себя, чтобы сказать "Да, конечно".
Существует огромная разница между психоанализом и танцевальной терапией. В танцевальной терапии перенос очень запутан, так как люди физически вовлекаются в отношения, касаются друг друга. Прикосновение содержит в себе одновременно и ценность, и опасность. Мой знакомый психоаналитик однажды сказал мне: "Мэри, не забывай, что, дотрагиваясь до кого-либо, ты дотрагиваешься до Самости". Через много лет практики я осознал, как это правильно. Вы не только касаетесь физического тела напротив вас, через тело вы прикасаетесь к другим слоям существования, составляющим цельную личность. При касании мы можем проникнуть внутрь, дотронуться до них. Может показаться, что вы просто касаетесь спин, коленей, плеч. На самом деле вы активируете поток энергий, позитивных или негативных. И вы касаетесь не просто эго, но центра сознания, который надеется все контролировать. Когда вы своим прикосновением вызываете что-то настолько простое и элементарное, как ощущение, вы касаетесь большего - того, что на юнгианском языке мы называем Самость. Благодаря этому прикосновение зачастую влечет за собой перенос: оно вызывает в памяти все неосознанные реакции, ждущие своего часа, реакции, в которых сознание не отдает себе отчет. Это дает непосредственность контакта, но также открывает ящик Пандоры. Если вы примете то, что поднялось благодаря прикосновению, не зная, что может повлечь за собой прикосновение, у вас может возникнуть чувство тревоги еще до того, как вы осознаете, что находитесь глубже, чем вы намеревались. Это не означает, что вы должны постоянно быть на страже, это означает лишь то, что знание того, к чему мы прикасаемся, существенно. Здесь не идет речи о том, чтобы не делать ошибок или делать это правильно, или быть достаточно мудрым, чтобы избежать этого. Я думаю, глупо со стороны терапевта избегать переноса, если он возникает. И точно также глупо стремиться к нему.
Не все клиенты, занимающиеся движением, производят перенос, но те, кто регулярно ходят на частные уроки, особенно если они напряженно исследуют себя в возрасте до сорока лет, они склонны оказываться в центре скандала, или любовной ситуации, которые одновременно волнуют и смущают. Мне везло, в зависимости от того, как на это посмотреть, в том, что обычно я сталкивалась с позитивными переносами. Я несла для людей позитивный образ того, что они желали, в чем нуждались или чувствовали, что эти качества во мне присутствуют. Постепенно я узнала, что существует обратная сторона позитивного. С одной женщиной я отметила, что все больше и больше времени уходит на разговоры и все меньше на движение. Мне ничего не оставалось делать, как допустить это. Никто не одаривал меня так, как она, не обращая внимания на других. В постоянной работе, которую мы делали, я часто расстраивалась. Однажды я сказала: "Я хочу, чтобы Вы любили себя так же, как Вы любите меня". Это было явно пугающим для нее. Это подтолкнуло ее к непредвиденной череде вопросов о ее собственных чувствах. Однажды во время утреннего душа она заметила, что думает: "Я не являюсь дочерью Мэри, но почему я действую, как будто это так?" Я должна признать мое участие в этом. Я оказывала пособничество тому, чтобы она вела себя как моя дочь, тем, что сама вела себя как ее мать. Я принимала подарки, поручения, восхищение, только частично осознавая, что происходило. С момента осознания этого наши отношения изменились. Как часто бывает в жизни, мы перешли на другую сторону взаимоотношений. Обнаружив, что она не является моей дочерью, она не могла больше позволить себе принимать ничего из того, что раньше принимала от позитивной, дающей матери. Мы прошли период закрытости, враждебности, высокомерия по отношению друг к другу. Не в состоянии увидеть, что эта женщина устанавливала необходимый баланс внутри себя, я отнеслась к этим изменениям недоброжелательно. Тем не менее, мы упорно продолжали достаточно долго для нее попытки вырваться из этой ловушки: она позволяла это. Я уверена, еще остались следы этой ситуации, поскольку я заболела в то время, когда мы могли бы сознательно работать над негативными аспектами этих отношений.
Другой случай касался женщины, у которой были трудности в терапии другого рода. Я увидела ее испуганной, застенчивой, неловкой и привлекательной. Настолько, что мы стали друзьями до того, как я осознала это, принимая участие в очевидно повышенной энергетике отношений. Я хотела иметь те преимущества, то удовольствие, то поклонение и вовлеченность, которые она предлагала, но в то же время, я была не готова платить за это, говоря словами Юнга. Возможно, поэтому она воспринимала меня несколько отдаленно, через блеск с перспективой. По ее словам, я напоминала ей океанский лайнер, величественно плывущий сквозь ночь, сияющий всеми своими огнями. Но она также чувствовала себя благодарной, так как я не отворачивалась от ее реакций, включая гнев, и воспринимала ее слезы серьезно. Постепенно я научилась выходить из этой ситуации. Спустя какое-то время я стала достаточно сильной для того, чтобы реагировать так, как я чувствую, не апеллируя сначала к ее чувствам, она ответила на это потоком оскорблений, гнева и недовольства. Когда она хотела прекратить терапию, у меня не было другого варианта, кроме как позволить ей это. Я была настольно оскорблена и застигнута врасплох, что у меня не было сил быть объективной. Мы расстались. Теперь я вижу, что если бы я более реально смотрела на вещи и меньше бы слушала восхваления, я была бы более способна выносить ругательства, помогая ей выдержать это, и мы могли бы прийти к какому-то равновесию.
Мне кажется, что самый важный элемент в частных занятиях движением связан с верой: верой клиентов в вас и вашей верой в себя; и также вашей верой в них и их верой в себя. Взаимное доверие позволяет двум участникам процесса говорить "да" или "нет", опираясь на собственные чувства. Такие отношения не являются переносом, который подчиняется бессознательному. Чем более человечно - более для вас самих - вы управляете ситуацией в ваших занятиях движением, тем меньше возможности для возникновения путаниц, которые трудно разрешить. Это становится возможным благодаря тому, что вы взаимодействуете с различными клиентами, двигаетесь сами, видите насквозь, так же как меня группа видела насквозь. Это не приходит легко и сразу.
Недавно молодой специалист в ТДТ спросил меня в конце нашей встречи: "Не каждый может вам полностью доверять. Какие методы вы используете, чтобы сразу установить доверительные отношения?" Вы можете использовать заверения, заботу, одобрение, слушание, приказания, пока не будет установлена безопасность. Мой образ, который возникает у клиента, относится не столько ко мне персонально, сколько к запрашиваемому качеству отклика. Отклика, который человек чувствует упущенным в своей жизни. Доверие возникает, как только человек почувствует, что здесь не будет предательства, и что не важно, насколько быстро и насколько сильно он отзовется.
Существует несколько способов начать занятия. Мое помещение для занятий было большим и холодным, и это пространство могло для кого-то показаться пугающим. Я постелила на пол теплый ковер цвета ржавчины, на котором можно было сидеть или лежать. Это создавало некое подобие дома внутри пространства - люди могли оставить его, двигаясь в большем пространстве, и также могли вернуться обратно. Вначале я давала упражнение на структуру, расслабление или направляемое ощущение. Поскольку у меня не было метода как такового, я могла свободно экспериментировать с тем, что возникало само по себе. С опытом, я научилась видеть, вовлекает ли то, что мы делаем другого человека или нет. Иногда я начинала с того, что давала широкий выбор: лежа, стоя или сидя, движение или неподвижность, с музыкой или без, импровизация или хореография. Отсутствие выбора с моей стороны позволяло клиенту определить обстоятельства. Когда она делала выбор, у меня уже было некое начало, которым можно руководствоваться, которое можно развивать. Одна женщина сказала, что она предпочла бы стоять и двигаться, и я предложила ей прохаживаться по залу, рассматривая его и пытаясь освоиться в пространстве. Она начала прогуливаться, постепенно осознала недостаток фокусировки и спросила: "Вы имеете в виду, что я могу делать все, что захочу?" Я согласилась. Через несколько минут, все еще продолжая двигаться, она стала рассказывать о себе, о различии между тем, когда позволено делать все, что она хочет, и ее воспоминанием о том, когда нянька выводила ее на прогулку, когда она была маленькой девочкой. Убегать, падать, исследовать что-то было строго запрещено. Из этого становились понятными две вещи: прогулка сама по себе должна проходить под ее властью, ничьей другой, и она должна чувствовать себя свободной прекратить е в любое время, выбрать музыку, спрятаться под пианино, сесть на диван. Я могла видеть, что следующие вещи могли развиться только из этого.
Возвращаясь назад, к "высокому" образу себя, если такой образ создан, и я идентифицируюсь с ним - другой человек может доверять мне, но я сталкиваюсь с началом переноса. Доверие базируется на предположении обо мне, возникающем в другой человеке, которое не является объективным. Я могу какое-то время не показывать себя таким образом, который мог бы помешать процессу другого человека. Возникает вопрос: когда вам нужно сломать образ, который помогали создавать? Вы, зная или не зная этого, обеспечили то, что было желаемо. Когда вам нужно начать сдвигать ожидания клиента, чтобы помочь ему понять, что он должен стать в этом более самостоятельным. Здесь нет правильного ответа: ценен сам вопрос.

Литература:
Jung, C.G. (1968) Analytical Psychology: Its Theory and Practice. New York: Pantheon Books, Random House.

Перевод Елены Новомлинской