Маргарита Волина

ГОРЬКИЙ И ЕГО ЖЕНЫ

Действуют:

ГОРЬКИЙ

КАМИНСКАЯ

ВОЛЖИНА (потом ПЕШКОВА)

АНДРЕЕВА

МУРА

Картина первая

1893 г. Солнечный день. Тифлис. Скамья. На скамейке сидит Каминская: изящная, маленькая ≈ ⌠парижанка■. Возле нее стоит Горький: безусый, долговязый, широкий в плечах, узкий в бедрах и талии. На нем черная косоворотка, смазанные сапоги; волосы ≈ прямые длинные, в руках картуз.

ГОРЬКИЙ.                Сударыня!

За ласку, за нежный взгляд

Отдается в рабство ловкий фокусник,

Которому тонко известно

Забавное искусство

Создавать маленькие радости

Из пустяков, из ничего.

Возьмите веселого раба!

Может быть из маленьких радостей

Он создаст большое счастье, ≈

Разве кто­то не создал весь мир

Из ничтожных пылинок материи.

О, да! Мир создан неважно:

Смутны и жалки радости его!

Но все-таки в нем есть немало забавного,

Например, ваш покорный слуга!

И есть в нем нечто прекрасное, ≈

Это я говорю о Вас!

Вы!

Но ≈ молчанье!

Что значат тупые гвозди слов

В сравнении с Вашим сердцем:

Лучшим из всех цветов

Бедной цветами земли.

КАМИНСКАЯ (улыбаясь). Если земля ⌠бедна цветами■, моему сердцу не трудно быть ее лучшим цветком...

ГОРЬКИЙ. Возьмите! (Отдает ей листок.)

КАМИНСКАЯ. Это что же... Стихи?

Горький. Белые!

Каминская. Очень белые...

Горький. Не нравятся ≈ порвите!

Каминская (складывает листок, кладет в сумочку). Сохраню для потомства.

ГОРЬКИЙ. А как насчет ⌠раба■? возьмете или снова оттолкнете, как два года назад?

КАМИНСКАЯ (показав на скамью). Сядьте!

ГОРЬКИЙ. Свое отсидел! (Садится.)

КАМИНСКАЯ. За бродяжничество?

ГОРЬКИЙ. И за бродяжничество и за связь с вами ≈ нелегалами, и за буянство...

КАМИНСКАЯ. И за пьянство?

ГОРЬКИЙ. Два года ≈ пьян без вина. От вас! И вы это знаете! (Вскочил.) Я не могу рядом с вами сидеть! Живите со мной! Живите со мной! Живите со мной! А нет ≈ так все к черту!

КАМИНСКАЯ (ласково). Леня!.. Я старше вас и...

ГОРЬКИЙ. Вы приехали из Парижа Одна!..

КАМИНСКАЯ. С дочкой!..

ГОРЬКИЙ. Но без пузана, без Болеслава Петровича! Вы приехали в Тифлис ко мне!

КАМИНСКАЯ. Я понятья не имела, что вас из Нижнего в Тифлис занесло?

ГОРЬКИЙ. Уж будто?..

КАМИНСКАЯ. Да, я оставила Болеслава Петровича? потому что, не скрою, слишком часто вспоминала о вас! Но приехала я в Тифлис не к вам!..

ГОРЬКИЙ. А к кому?! (Трясет дерево, ухватясь за ствол). Говори, к кому ты приехала?!

КАМИНСКАЯ (смеется). Вы на ⌠ты■ с деревом или со мной?

ГОРЬКИЙ (стискивая картуз). К кому вы приехали!??!

КАМИНСКАЯ (встала). Условимся! Я не выношу сцен. Не выношу ревности. Болеславу я не позволяла устраивать мне сцены, и если вы хотите, чтобы я ⌠жила с вами■, воздержитесь от сцен!

ГОРЬКИЙ. Ольга Юльевна! (Надевает картуз.) Провалиться на этом месте! Чтобы меня черти разодрали ≈ никогда, ничего! Только, чтобы вы со мной вместе!

КАМИНСКАЯ (вновь села). Почему вы назвались Горьким?

ГОРЬКИЙ. А у меня что, жизнь была сладкая? Да я после того, как вы мне сказали, что Болеслав не переживет, а ты мол катись колбаской, я на своих двоих столько тыщ верст отмахал! Зато... с прибылью! (Загибает пальцы.) ⌠Девушка и Смерть■ ≈ поэма! Девушка ≈ вы!..

КАМИНСКАЯ. А Смерть кто? Болеслав?

ГОРЬКИЙ. Не смейтесь! Смерть ≈ она и есть Смерть, но в лаптях. А я в этой же поэме ≈ Парень! (Загибает пальцы.) Два ≈ Валашская сказка ⌠О маленькой фее и молодом чабане■. Фея ≈ вы, Чабан ≈ я!

КАМИНСКАЯ. Поэма и сказка напечатаны?

ГОРЬКИЙ (вздохнул). Не берут! Напечатан только ⌠Макар Чудра■. (Вытаскивает из кармана брюк газету.) ⌠Кавказ■ 1892 г. Сентябрь 12! Вот! (Показывает Каминской.) ⌠Макар Чудра■. Рассказ. М. Горький! Прочтете?!

КАМИНСКАЯ (берет газету, прячет в сумку). Прочту, но я удивлена, что вы перешли на прозу. Вы же поэт?

ГОРЬКИЙ. А вот и ошибаетесь, Ольга Юльевна! Я поэт для вас, и для девок...

КАМИНСКАЯ. Для каких ⌠девок■?

ГОРЬКИЙ. Ну... для тех, которые на панели, бедные души! Им мои стихи ≈ утеха. А Владимир Галактионович говорил: ⌠Вы, Пешков, бросьте стихоплетство, вы прозу пишите, о жизни, какая она есть!■ Я и написал ⌠Макара Чудру■. Но там тоже жизнь не какая она есть, а какая в мечтах! Красивая, и опять про любовь! Лойло Зобар, Цыган ≈ я, Красавица Радда ≈ вы, госпожа Каминская!

КАМИНСКАЯ (смеется).

ГОРЬКИЙ. Ну, так как же? Возьмете веселого раба?

КАМИНСКАЯ. На что мы с вами будем жить, ⌠веселый раб■... Кроме ⌠Макара Чудры■ ≈ сами сказали, ничего не напечатано!..

ГОРЬКИЙ. Будет! Все будет напечатано ≈ только вы будьте со мной! Тогда все будет.

КАМИНСКАЯ. Я не хочу оставаться в Тифлисе...

ГОРЬКИЙ (перебивает). Куда прикажете, туда и двинем, хоть на Лысую гору!

КАМИНСКАЯ. Я бы хотела вернуться в Нижний...

ГОРЬКИЙ. Сейчас пойду за билетами!..

КАМИНСКАЯ (смеется). Леничка! Вы забываете, что мне скоро тридцать, а моя Лелька уже гимназистка. Возможно, даже наверное, я люблю вас, но бросаться с вами, очертя голову, в неизвестность я не могу из­за Лельки. Мы сделаем так, вы уедете в Нижний...

ГОРЬКИЙ. Без вас никуда!..

КАМИНСКАЯ. Вы уедете в Нижний. Постараетесь опять устроиться к адвокату Ланину письмоводителем, найдете подходящее для нас троих жилье. И тогда я с Лелей приеду к вам.

ГОРЬКИЙ. И мы будем жить вместе?!?

КАМИНСКАЯ. Да! Как солидные и вполне благонадежные супруги!

ГОРЬКИЙ (хватает ее на руки, подбрасывает, ловит). Жизнь моя! Сердце мое! Счастье мое! Ну скажи, скажи мне, женщина моя необыкновенная, фея моя лесная, что мне для тебя сделать? Что!??

КАМИНСКАЯ (нарочито строго). Отпустить на землю немедленно! (Горький опускает ее на землю.) И быть..., а если не можешь быть, так хотя бы казаться взрослым!

ГОРЬКИЙ (прислоняется к стволу дерева). Когда мне сказали, что ты приехала в Тифлис одна, и узнав, что я тоже здесь ≈ обрадовался, я ≈ здоровый двадцатитрехлетний верзила, как барышня, чуть сознанье не потерял! Спасибо ≈ сидел, а то бы брякнулся!

* * *

Картина вторая

1894 г. Ночь. Зима. Нижний Новгород. Под потолком у окна ≈ клетки с птицами. В промерзшие стекла ярко светит луна, на столе горит керосиновая лампа. Нагая женщина притулилась в кресле у письменного стола, это ≈ Каминская.

ГОРЬКИЙ (он лежит на постели, открывает глаза). Ольга! ... Фея моя лесная! ... Оденься ≈ простудишься!

КАМИНСКАЯ. Натопили жарко! ... (Потягивается.) Ты спал?

ГОРЬКИЙ (садится на постели, он в одних подштанниках; грудь ≈ впалая, но бицепсы хорошо разработаны. Зевает). Ты считаешь, больше мне с моей старухой возиться нечего? Можно отдавать Владимиру Галактионовичу?

КАМИНСКАЯ. Я считаю, что старухи, подобной Изергиль, в русской литературе еще не было... Тут весь ты, и легендарный и достоверный... (Пишет.) А ты правда видел такую старуху под Аккерманом или все от начала до конца выдумал?

ГОРЬКИЙ (встает). Твое тело соткано из лунного света, у тебя нет души, но твое тело ≈ и есть душа! ... (Подходит к ней, наклоняется, целует ее в плечо.)

КАМИНСКАЯ (пишет). Значит выдумал, раз не отвечаешь...

ГОРЬКИЙ (закуривает). Я выдумал тебя, моя фея... И это ≈ самая лучшая из моих выдумок!

КАМИНСКАЯ (пишет). ⌠Молчит опаловая даль моря, певуче плещут волны на песок, и я молчу, глядя в даль моря. На воде все больше серебряных пятен от лунных лучей■. (Кладет исписанный лист поверх конверта, лежащего на столе, Горький поднимает лист, бросает, берет конверт.)

ГОРЬКИЙ (свирепея). Опять от него?

КАМИНСКАЯ. От него...

ГОРЬКИЙ (хватает Каминскую за руку, вышвыривает из кресла). Оденься! ... (Стискивает кулаки.) Дрянь! Шлюха! Сколько раз тебе говорил, чтобы ты не смела читать его письма! Чтобы ты прекратила переписываться с ним!...

КАМИНСКАЯ (одеваясь). Я Болеславу Петровичу не отвечаю...

ГОРЬКИЙ. Но ты читаешь его жалобные мольбы! И плачешь над ними! Да! Я сам видел! ... Видел! ... Позавчера ты читала его письмо и плакала.

КАМИНСКАЯ. Я плакала... (Вытирает слезы.) Но совсем не о Болеславе!..

ГОРЬКИЙ (разъярясь пуще). Я принял в свое сердце тебя и твою дочь, больше мне никого не надо... А ты позволяешь Болеславу втираться в нашу семью!... Что ты молчишь?

КАМИНСКАЯ. Мне нечего сказать.

ГОРЬКИЙ. Он умоляет тебя вернуться? Просит приехать к нему в Париж?

КАМИНСКАЯ. Умоляет вернуться, просит приехать.

ГОРЬКИЙ. Ну и поезжай! (Кричит.) Поезжай?!

КАМИНСКАЯ (она уже одета). С этого надо было начинать...

ГОРЬКИЙ (дразнясь). Старуха Изергиль! ... Последнюю страничку перепишу... И листом конверт прикрыла, чтобы я не увидел письмо! Но я уже увидел! Я уже всю твою двойную игру изучил! И мне это надоело! Мне надоело быть рогоносцем!

КАМИНСКАЯ (молчит).

ГОРЬКИЙ. Два с половиной года я с тобой ≈ и ни с места! Все еще ≈ подаю надежды! Только ⌠подаю надежды■! С тобой я никогда не стану настоящим писателем, а так и останусь подающим надежды, бешеным ревнивцем! (Распаляясь с новой силой.) Ты не веришь в мой талант, тебе плевать на мое творчество, я тебе нужен только в постели!

КАМИНСКАЯ (побледнев). Что?

ГОРЬКИЙ. Вчера ты уснула, когда я тебе читал ⌠Старуху Изергиль■! Не делай негодующих глаз, я читаю: ⌠Он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце■. И вдруг слышу, ты сопишь... Гляжу... Заснула!? Ты заснула на кульминанте всего рассказа!

КАМИНСКАЯ. Я заснула, потому что уже десять раз слышала этот кульминант и десять раз переписывала.

ГОРЬКИЙ. Ты мне не помощница, а помеха!

КАМИНСКАЯ (медленно). С этого надо было начинать.

ГОРЬКИЙ. Ну конечно!... (Курит.) Я же и виноват!

КАМИНСКАЯ. Где ты встречаешь Новый год?

ГОРЬКИЙ. У Черновых... Забыла? С тобой вместе! Они пригласили нас!

КАМИНСКАЯ. Чернова пригласила тебя. Она влюблена в тебя, и тебе нравится, что она в тебя влюблена. Причем же здесь Болеслав Петрович и моя переписка с ним?...

ГОРЬКИЙ. Права. Ни при чем!... (Ходит.) Я тебя очень любил, Ольга. И сейчас... Иногда, все так же! Твое обнаженное, прекрасное тело сейчас, как и раньше, манит, тянет меня, как магнитом... Но днем я часто думаю ≈ нам с тобой далее не по пути. Я думаю: с тобой я останусь жалким писакой, а я хочу быть писателем! (Остановился.) После Нового года я уезжаю в Самару.

КАМИНСКАЯ.  Счастливый путь.

ГОРЬКИЙ. Меня берут штатным сотрудником ⌠Самарской газеты■. Оклад: сто рублей в месяц за еженедельный воскресный фельетон и три копейки за строку беллетристики. Капитал!

КАМИНСКАЯ. В ⌠Самарскую газету■ тебя Владимир Галактионович устроил?

ГОРЬКИЙ. Да.

КАМИНСКАЯ. Короленко очень хорошо относился к Болеславу.

ГОРЬКИЙ. Он и к тебе прекрасно относится.

КАМИНСКАЯ. Он... добрый человек.

ГОРЬКИЙ. Я не поеду в Самару. Я останусь с тобой.

КАМИНСКАЯ. Ты поедешь в Самару.

ГОРЬКИЙ. Все вздор. Я люблю тебя!

КАМИНСКАЯ. Любил...

ГОРЬКИЙ. Моя любовь к тебе умрет только вместе со мной!

КАМИНСКАЯ. Значит ты уже при смерти.

ГОРЬКИЙ. Я люблю тебя!

КАМИНСКАЯ. Любил, и до сих пор еще любишь ≈ свою любовь ко мне! Она тебя возвышает... в торгашеском-мещанском Нижнем романтическая страсть Пешкова к Ольге Юльевне заслуживает удивления. Так говорили и думали многие... Владимир Галактионович думает иначе... Он думает, я отвлекаю тебя от прозы...

ГОРЬКИЙ. Ему не нравится, что в нашем доме постоянно сборище, гульба!

КАМИНСКАЯ.  Тебе до поры это нравилось...

ГОРЬКИЙ. Короленко мне сказал: ⌠Вам надо жениться!■

КАМИНСКАЯ. Мило... И что же ты ему?

ГОРЬКИЙ. ⌠Я ≈ женат!■ Вот что я ему...

КАМИНСКАЯ. Мальчик мой, ты совсем запутался... Поезжай в Самару, осмотрись, подумай!

ГОРЬКИЙ. Я сниму приличную квартиру и выпишу вас с Лелькой.

В окнах забрезжил рассвет, ожили в клетках птицы, легкий посвист и чириканье наполняют комнату.

ГОРЬКИЙ. Птиц я пока оставлю тебе!

КАМИНСКАЯ (прислушиваясь). Кажется, Ляля проснулась... (Подходит к Горькому). За обедом, сегодня, скажи как будто невзначай: ⌠Я еду в Самару, а потом вы ко мне приедете!■ Соври! Лелька так любит тебя!

ГОРЬКИЙ. Но я правду вас обязательно выпишу... Через месяц, другой... ты приедешь ко мне в Самару, привезешь Лельку и птиц!...

* * *

Картина третья

1895 г. Самара. Лето. Редакция ⌠Самарской газеты■. Рабочий день кончился, сотрудники разошлись, остались Горький и Катя Волжина. Катя, подобно Каминской, невелика ростом, изящна, волосы, убранные у узел, слегка вьются на висках и на затылке. Звонким девичьим голосом она читает напечатанное в газете стихотворение.

ВОЛЖИНА. ⌠Прощай■...

Прощай! Я поднял паруса

И встал со вздохом у руля,

И резвых чаек голоса

Да белой пены полоса ≈

Все, чем прощается земля

Со мной... Прощай!

Мне даль пути грозит бедой,

И червь тоски мне сердце гложет,

И машет гривой вал седой...

Но море всей своей водой

Тебя из сердца смыть не может!...

О нет!... Прощай!

Не замедляй последний час,

Который я с тобой вдвоем

Переживал уже не раз!

Нет, больше он не сблизит нас,

Напрасно мы чего-то ждем...

Прощай!

Зачем тебя я одевал

Прекрасной мантией мечты?

Любя тебя, я сознавал,

Что я тебе красиво лгал

И что мечта моя ≈ не ты!

Зачем? Прощай!

Любовь всегда немного ложь,

И правда вечно в ссоре с ней,

Любви достойных долго ждешь,

А их все нет... и создаешь

Из мяса в тряпках ≈ нежных фей...

Прощай!

Прощай, я поднял паруса

И встал со вздохом у руля,

И резвых чаек голоса,

Да белой пены полоса ≈

Все, чем прощается земля,

Со мной... Прощай!

ГОРЬКИЙ. Катя!

ВОЛЖИНА (строго). Екатерина Павловна!

ГОРЬКИЙ. Екатерина Павловна, уважаемый корректор! Вы попросили меня остаться, затем чтобы прочитать мне эту галиматью, трехмесячной давности?

ВОЛЖИНА. Вы мне сделали предложение, Алексей Максимович!

ГОРЬКИЙ. Я вам сделал предложение.

ВОЛЖИНА. Я вам дала ответ положительный, а мама меня к родственникам в Кроншдать отправляет! Чтобы я о вас думать забыла!

ГОРЬКИЙ. Дайте ручку?

ВОЛЖИНА (подает).

ГОРЬКИЙ (целует). Маленькая, бархатная! (Переворачивает кисть тыльной стороной ладони вверх.) А подушечки пальцев исколоты? Кукле платьице вышивали?

ВОЛЖИНА. Кисет!... Вам.

ГОРЬКИЙ. Катеринка!

ВОЛЖИНА. Екатерина Павловна! (Отошла.) Мне мама этот номер пятидесятый сегодня дала. Я в марте на ⌠Прощай■ внимания не обратила. Мои мысли тогда вами не были заняты. Я мельком этот стишок прочла. Удивилась: почему без подписи-и только! А мама, оказывается, сразу догадалась, что это ваш стих! Мама слышала о вас! Сплетни ведь за человеком по всему свету тянутся, а от Нижнего до Самары недалеко, и мама слышала, что вы в Нижнем... (Краснеет.) сожительствовали с какой-то особой пожилого возраста, а потом бросили ее с ребенком...

ГОРЬКИЙ. Ребенок довольно большой и не мой.

ВОЛЖИНА. Но вы сожительствовали с особой?

ГОРЬКИЙ (окая). Сожительствовал.

ВОЛЖИНА. Как это гадко!

ГОРЬКИЙ. НапрОтив ≈ Очень хОрОшО!...

ВОЛЖИНА. ⌠Любви достойных долго ждешь, а их все нет, и создаешь, из мяса в тряпках ≈ нежных фей■... Гадко! Алексей Максимович! Оставили женщину, а потом над ней надругались на весь свет! На всю Волгу! И мама говорит: ⌠Максим Горький благородству учился у публичных женщин, но видно, они его плохо учили! Благороден он только на бумаге. А в ⌠Прощай■ и на бумаге ≈ подл!■

ГОРЬКИЙ. Ваша мама, Катеринка, права! Я поступил ≈ подло. Но Ольга Юльевна меня простила, простите и вы!...

ВОЛЖИНА. Мама не простит!...

ГОРЬКИЙ (берет Волжину за плечи, ставит между расставленных колен, Волжина вырывается). Друг души ≈ не спеши... (Волжина вырвалась, отошла).

ГОРЬКИЙ. ⌠Другом души■ я Лялю называл, дочку Ольги... Теперь у меня ⌠друг души■ ≈ Катеринка!

ВОЛЖИНА. Вы почти пять месяцев в газете, а на меня внимание обратили совсем недавно! (После паузы.) В редакцию однажды приходила очень красивая дама, вы называли ее... Зинаидой... Вы для нее оскорбили ту, прошлую? Для Зинаиды, сказали на всю Волгу, что никогда ту, прежнюю не любили?

ГОРЬКИЙ. Да. Но Зинаида пришла в редакцию один раз и после этого раза мы не виделись.

ВОЛЖИНА. Не виделись, но думать о ней вы не переставали?

ГОРЬКИЙ. Я думаю только о тебе, Катя.

ВОЛЖИНА. Мама говорит, вы меня бросите, как только станете знаменитым! Мама говорит, хотя вы бесспорно талантливы, но чудовищно безграмотны! Она видела мою корректуру. Мама говорит: ⌠Пешкову-Горькому ≈ нужен домашний корректор, поэтому он тебе и предложение сделал!

ГОРЬКИЙ. Если бы мне в первую очередь нужен был домашний корректор, я бы не оставил Ольгу Юльевну.

ВОЛЖИНА. Она образованна?

ГОРЬКИЙ. Прекрасно говорит по-французски, еще лучше ≈ по-немецки. Она правила все мои рукописи и расставляла все знаки препинания.

ВОЛЖИНА. Расскажите мне о ней!

ГОРЬКИЙ. Родилась в Нижнем... В многодетной семье. Отец ≈ барон, Гюнтер, но не барин, а врач! Мать ≈ акушерка. Ольгу трехлетней отправили к богатым родственникам в Белосток. Там она и институт благородных девиц закончила, там ее просватали за какого-то богатого офицера, но она убежала в Москву. Поспешила произвести на свет очаровательное созданье ≈ девочку... Ее-то я называл ⌠другом души■... (Вздохнул.) Муж Ольги Юльевны, отец девочки, сошел с ума... И она осталась вдвоем с ребенком и без всяких средств... Из Москвы Ольга вместе с дочкой уехала в Тифлис... В Тифлисе в нее влюбился политический ссыльный, поляк, Болеслав Петрович Корсак. В 1988 году Корсак и Ольга Юльевна и ее дочка были высланы из Тифлиса ввиду их крайней политической неблагонадежности. Ольга попросила, чтобы их выслали на ее родину ≈ в Нижний, просьбу удовлетворили. Но родители ее уже умерли, сестры-братья разлетелись... На первых порах им помог Владимир Галактионович.

ВОЛЖИНА. Короленко?

ГОРЬКИЙ. Святой человек. Корсак отбывал ссылку в одном наслеге с ним. Я увидел Ольгу в Нижнем! Принял ее за юную девушку, решил: Болеслав ее отец. Оказалось не так. Она осталась с Корсаком, а я ушел из Нижнего... добрел до Тифлиса... И вдруг, здравствуйте, прибывает из Парижа Каминская и говорит, что никогда меня не забывала... ну и... снова Нижний. Прекрасные сны и гнусная действительность. ⌠Прощай■ сознаюсь ≈ подлость. Но Катя, вы должны понять, Ольга была не юной девушкой, которую я ждал, о которой мечтал, а лишь похожая на нее ≈ прекрасная, но сильно травленная жизнью ≈ человечинка. Вы, Катя ≈ настоящая, чистая, светлая, юная!... Будьте моей женой! Не любите ≈ полюбите. Я вашу любовь заслужу.

ВОЛЖИНА. В мае вы, никому ничего не сказав, вдруг исчезли на три дня!... вы были в Нижнем?

ГОРЬКИЙ. Да.

ВОЛЖИНА. Зачем вы ездили в Нижний?

ГОРЬКИЙ. Каминская отравилась.

ВОЛЖИНА. Что?!

ГОРЬКИЙ. Меня вызвали...

ВОЛЖИНА. Умерла?

ГОРЬКИЙ. Спасли. Я сказал ей: ⌠Вам нужно жить для дочери■. Она сказала, что прощает меня за ⌠Прощай■, (Плачет.) Клянусь, Катеринка! Душа моя единственная! Если бы в мае я уже не любил тебя преданно, верно, на всю жизнь, я бы остался в Нижнем. Но в Самаре была ты, и я вернулся.

* * *

Картина четвертая

1900 г. Крым. Весна. Теплый вечер. Запахи моря и роз. Артистическая уборная, заваленная цветами. Только что окончился спектакль. Под вопли: ⌠Андреева! Андреева!■ ≈ появляется Андреева ≈ красавица с осиной талией, в руках букет, вопли не смолкают, Андреева кладет букет на туалетный столик, уходит, крики стихают, Андреева возвращается с новым букетом, опускается на кушетку, не выпуская цветов из рук, и только сейчас замечает Горького, подошедшего к открытой двери. Он в черной накидке-резлетайке и сапогах. В руках ≈ широкополая шляпа, волосы длинные, небольшие усы.

ГОРЬКИЙ. Черт те что! Черт те что... как вы замечательно играли!? Черт те что?

АНДРЕЕВА. Вы?... Неужели?... (Поднимаясь.) Антон Павлович сказал: ⌠Вас ждет Горький, он хочет наговорить вам кучу комплементов...■. Неужели, вы ≈ Горький?

ГОРЬКИЙ (входит, кланяется). Пешков Алексей Максимович... (Мнет в руках шляпу.) Антона Пвловича увлекла Книппер.

АНДРЕЕВА (бросила букет поверх других цветов). Антон Павлович кроме Книппер никого и ничего не замечает! А она ≈ каботинка! И если бы Немирович ее не поддерживал, ей бы Аркадину не видать! (Подходит к Горькому.) Но вам правда понравилось, как я Эдду играю?

ГОРЬКИЙ. Дьявольски хорошо! И вы... дьявольски хороши!... Публика неистовствовала не напрасно...

АНДРЕЕВА. Я представляла вас другим... А вы, оказывается, похожи на мастерового?

ГОРЬКИЙ. Я и есть мастеровой малярного цеха... Нижегородский мещанин! Но почему ≈ Эдда? У Ибсена ≈ героиня Гедда?

АНДРЕЕВА (смеется). Суеверия Алексеева: все спектакли, где в названии ≈ первая буква ⌠Г■, проваливались! Поэтому ≈ не Гедда, а Эдда. (Смеется.) Немирович пытался впихнуть на Эдду Книппер, хотя бы в очередь со мной... Но Алексеев настоял!...

ГОРЬКИЙ. Ольга Леонардовна ≈ великолепная артистка, ве-ли-ко-леп-ная, ... Но ведь вы ≈ самая красивая! И кроме вас красавицу Эдду-Гедду, конечно же, в Художественном играть некому.

АНДРЕЕВА (неожиданно). Я бы хотела познакомиться с вашей женой...

ГОРЬКИЙ. Сочту за честь...

АНДРЕЕВА. Быть женой гения наверное трудно.

ГОРЬКИЙ. Катеринка справляется... Ох! (Хохочет, скрывая смущение.) Черт драповый! Олух! Что ж получилось? Вы про меня ≈ ⌠гений■, а я в ответ ≈ ⌠справляется■. (Посерьезнел.) Нет, Мария Федоровна, я, дай Бог, на талантишко наскребу. И потому Кате со мной не трудно. Софье Андреевне, той ≈ беда! У Софьи Андреевны ≈ муж гений!

АНДРЕЕВА. Будете в Москве ≈ наведайтесь вместе с супругой...

ГОРЬКИЙ. Катеринке из Нижнего выбраться трудно... У нас сыночек... (Показывает рукой невысоко от пола.) Вот такусенький!

АНДРЕЕВА. Ну, тогда один...

ГОРЬКИЙ. Боязно. (Улыбается.)

АНДРЕЕВА. Что?

ГОРЬКИЙ. Муж ≈ поленом по коленам...

АНДРЕЕВА (смеется). Желябужский ≈ давно мне не муж! Он изменил мне...

ГОРЬКИЙ. Он ≈ вам?

АНДРЕЕВА. Да. И мы вместе ≈ только номинально. Я согласилась ради детей остаться в доме хозяйкой. Он ветренен, но во всем остальном очень порядочный господин, хотя и генерал и статский советник, но человек покладистый. Приходите, он вам понравится. (Тихо.) Я знаю, вам можно доверять, и вы можете довериться мне... Я ≈ не Книппер, не каботинка... (Еще тише.) Я ≈ социал-демократка... Я для подпольного студенческого кружка ⌠Капитал■ Маркса перевела... до пятьдесят восьмой страницы!... Началось с пустяков, пригласили к сыну репетитора, а он возьми и влюбись в меня, такой забавный!... Упросил придти на занятия кружка, пришла и... политическая жизнь захватила меня целиком! Все свободное время от театра я с моими студентами...

ГОРЬКИЙ. Черт те что вы за женщина?!

АНДРЕЕВА. Помогаю партии как могу... Никакому шпику в голову не придет, что на квартире статского советника склад подпольной литературы! Я знаю ваши убеждения, доверьтесь мне...

ГОРЬКИЙ. Да, я с радостью, но...

АНДРЕЕВА. Мы с вами единомышленники! И если вам что-нибудь понадобится от меня... (прижимает руки к груди) для партии я ≈ вся ваша!

ГОРЬКИЙ (в глазах его восторг). Я пять лет состою под наблюдением полиции... Катеринку это беспокоит, а вы... черт те что!

АНДРЕЕВА. Запомните, в моем доме вы всегда в безопасности!

ГОРЬКИЙ. Ах в голове зашумело... Руки у вас очень красивые, мадам! И пальцы...

АНДРЕЕВА. Вы хотите сказать, зачем столько перстней социал-демократке? Могла бы соврать ≈ для роли Эдды ≈ бутафорские! Но вам не совру ≈ мои собственные, настоящие изумруды и бриллианты! Обожаю драгоценные каменья! И нашего рысака ≈ обожаю! И свою девятикомнатную квартиру приемлю с радостью! (Рассматривает свои пальцы.) Но я знаю, что мои руки могут быть и рабочими... Да! Могут! (Тряхнула головой.) Я сказала Желябужскому: ⌠Пока не полюблю, я буду старательно играть роль ⌠генеральши■, твоей жены! Но когда я полюблю по-настоящему ≈ я сожгу все мосты! И уйду с любимым и в Сибирь и на каторгу■.

ГОРЬКИЙ. У меня крепкое сердце, но я готов вынуть его из груди, и отдать вам! Сделайте из него ≈ набойки на каблучки для ваших туфелек!

Входит Пешкова с букетом.

ПЕШКОВА. Алексей! Ну, какой ты право... (Андреевой.) Извините ради Бога... Он к вам без букета! Я побежала за цветами, а он к Антон Павловичу. ⌠Познакомьте меня с Андреевой■... И без букета! Ну, разве это по-людски?...

ГОРЬКИЙ (обнимает ее). Катеринка! (Андреевой.) Мы тут с вами обсуждали разные трудности, но я вам скажу ≈ трудно жить с женщиной, которая всегда права! Чертовски трудно, но дьявольски занимательно.

ПЕШКОВА (отдает букет Андреевой). Вы играли божественно! Антону Павловичу понравилось!

АНДРЕЕВА (взяла букет). А где Антон Павлович?

ПЕШКОВА. Он с Ольгой Леонардовной вас в саду дожидается.

* * *

Картина пятая

1903 г. Москва. Зима. Квартира Желябужского. Горький с книжкой в руках меряет комнату шагами, входит Андреева.

ГОРЬКИЙ (кланяется). Вот имел смелость заглянуть... Я принес книжицу... Ленин, ⌠Что делать?■

АНДРЕЕВА (закрывает дверь). В доме только прислуга! Дети гуляют, муж на службе.

ГОРЬКИЙ (швыряет книгу на диван). Маруся... моя Маруся... (Целует ей руки).

АНДРЕЕВА. Мы знакомы уже три года... а как будто вчера?...

ГОРЬКИЙ. Маруся моя!...

АНДРЕЕВА. Я не хочу упрекать... Но я узнала... Мне Савва Тимофеевич сказал, у тебя родилась дочь?...

ГОРЬКИЙ. Второй годик... (Показывает рукой невысоко от пола.) Уже вот такусенькая!

АНДРЕЕВА. Значит она родилась примерно через год, после нашей первой встречи в Крыму?

ГОРЬКИЙ. Маруся! ... Что за бухгалтерия! Я же только тебя!... Уважаю, обожаю... (Наклоняет голову.) Бей меня, режь! ... С кашей ешь!

АНДРЕЕВА. И твою дочь зовут Катя! В честь супруги назвал?

ГОРЬКИЙ. Как ты невообразимо красива! Невероятно, чудовищно! Особенно, когда ревнуешь и злишься!

АНДРЕЕВА. Подожди, Алешенька! ... Я не злюсь и не ревную...

ГОРЬКИЙ (улыбается). А Савва ревнует тебя ко мне, разве не так?

АНДРЕЕВА. Я хочу понять. После встречи в Крыму мы с тобой первый год хотя и не часто, но виделись. И ты, не переставая, мне твердил о своем сердце, которое ты отдашь для набоек к моим туфлям... И в это же время ≈ ты... был близок со своей женой?!

ГОРЬКИЙ (улыбается). Нет, Марусенька, не в то же время, а в другое... В двух ипостасях одновременно я не мог быть!

АНДРЕЕВА. Как я тебя люблю! Хочу ненавидеть, презирать, а люблю!.. Гений мой! (Обнимает его.) Ты вмещаешь в себя ≈ несовместимое... Бога и Зверя!...

ГОРЬКИЙ. Ну, это Маруся, уже Бальмонт...

АНДРЕЕВА. Что же с нами будет?

ГОРЬКИЙ (не очень довольный). Ты сказала Желябужскому?

АНДРЕЕВА. Да.

ГОРЬКИЙ. И что же он?

АНДРЕЕВА Упросил подождать еще немного... Проверить себя!

ГОРЬКИЙ (еще меньше довольный). Ты и Савве Тимофеевичу сказала?

АНДРЕЕВА. Савва сам догадался.

ГОРЬКИЙ. Кстати, откуда взялась сплетня о ста тысячах, завещанных тебе Морозовым, и что сие значит?

АНДРЕЕВА. Савва Тимофеевич выплатил по страховому полису 100 000 рублей, ≈ на предъявителя. А полис передал мне, чтобы в случае его смерти, мне выплатили 100 000. Он сказал: ⌠Пусть у меня хоть что-то да будет■, ≈ а то я со своей бессеребрянностью в старости под забором умру. Я взяла полис. Если, не дай Бог, Савва умрет, я получу деньги и все отдам в партийную кассу. Я уже Владимиру Ильичу обещала.

ГОРЬКИЙ. А Ленин что?

АНДРЕЕВА. Скорее бы, говорит, этот буржуа преставился! Но мы не о том... Ты Екатерине Павловне обо мне не сказал?

ГОРЬКИЙ. Она догадывается.

АНДРЕЕВА. Но у вас могут быть еще дети?

ГОРЬКИЙ (молчит).

АНДРЕЕВА. Нет! Или мы вместе ≈ или мы врозь! Или я жена твоя ≈ венчанная или не венчанная ≈ все равно, но жена, жена перед людьми и... чуть было не ляпнула, перед богом, жена перед высшим разумом! Но быть твоей любовницей ≈ нет, нет и нет! Это не мое амплуа, это Книппер может числиться женой Антона Павловича и позволять Немировичу провожать себя, возить себя в рестораны и вырывать роли! Теперь ей дали в очередь со мной Ляля в ⌠Снегурке!? Ну какой же Ольга Леонардовна ≈ Лель? Лель ≈ сказка, девичья чистая мечта, а Книппер ≈ каботинка до мозга костей! И между нами... безнравственная. Ее заботы об Антоне Павловиче ≈ фальшь, гнусное притворство! ... Немирович ≈ за дверь, Вишневский ≈ в дверь... Противно это, мой милый, ...мерзко!

ГОРЬКИЙ. Дай мне подумать!

АНДРЕЕВА. О чем?

ГОРЬКИЙ. У Кати никого и ничего кроме меня и детей...

АНДРЕЕВА. Кроме тебя и детей у нее сестры и мать.

ГОРЬКИЙ. Ее мать была против нашего брака. И я поклялся никогда не обижать Катеринку. Смешно, но я поклялся!

АНДРЕЕВА. Я с Желябужским разведусь, он виноват передо мной и не отказывается признать вину, а ты, пожалуйста, не расторгай церковного брака, который, конечно, был ошибкой, но будь со мной целиком! Я не могу, не хочу делить тебя ни с кем...

* * *

Картина шестая

1903 г. Апрель. Нижний Новгород. Кабинет Горького в его квартире. В окнах солнце. По стенам ≈ клетки с птицами, трели, чириканье, посвист, то стихают, то усиливаются. Горький сидит за столом, пишет. Входят Пешкова и Андреева с большим саквояжем в руках. Обе в весенних пальто: Пешкова ≈ в скромном, Андреева ≈ в шикарном.

ПЕШКОВА. К тебе, Алексей Максимович, Мария Федоровна.

ГОРЬКИЙ (встает из-за стола, видит саквояж, пятится, застывает).

АНДРЕЕВА. Картина Репина ⌠Не ждали?■ (Опустила саквояж на пол.) Не бойтесь... я не насовсем! (Пешковой.) Литературу нелегальную привезла: листовки первомайские для Сормова...

ГОРЬКИЙ (Пешковой, сильно окая). ТОварищ Ондреева ≈ наш партийный тОварищ, я пОмнится, тебе гОвОрил, Катеринка...

ПЕШКОВА. Да, ты мне говорил...

ГОРЬКИЙ. У меня была договоренность с Красиным, через меня листовки сормовским рабочим передать, но... я... думал пришлют другОгО тОварища...

АНДРЕЕВА (сверкая глазами и брильянтами). Красин спросил: ⌠Сможете?■ Я говорю: ⌠У меня на этой неделе ≈ только ⌠Дно■! Отыграю бедную Наташеньку и в поезд!■ (Пешковой.) Вы понимаете, лучше меня для этого дела и представить никого нельзя! Шпики ≈ не дремлют! Слежка! В вагоне мог быть обыск... (Смеется.) Но в купе супруги Главного Контролера... генерала Желябужского, никто заглянуть не осмелится! На вокзале в Нижнем, беру лихача, мчусь, чтобы шпиков обмануть, за квартал от вашего дома, расплачиваюсь... и вот я здесь! Вместе с саквояжем! ... С вечерним уеду... не обременю! ... (Открывает саквояж.) Нам с вами, Алексей Максимович, надо просмотреть листовки... Я надеюсь, вы найдете их достаточно популярными.

ПЕШКОВА. Не буду мешать. (Идет к двери.)

ГОРЬКИЙ. Останься! И помоги просмотреть листовки!

ПЕШКОВА. Я хочу погулять с детьми!

ГОРЬКИЙ. С ними нянька!

ПЕШКОВА. Макс не желал меня отпускать... Мы встретились с Марией Федоровной недалеко от дома, и Макс сказал: ⌠Объясни тете, как пройти к папе, она же не бестолковая, одна дойдет...■. Но я решила сама доставить Марию Федоровну с ее саквояжем к тебе. (Уходя.) Через полчаса я вернусь ≈ будем обедать! (Уходит.)

Горький и Андреева смотрят друг на друга. Он подходит к ней, молча спрашивает: ⌠Можно?■ Она отвечает молча: ⌠Да! Конечно, да!■ Длительный поцелуй

АНДРЕЕВА. Ты говорил: ⌠Я не смогу играть в твоих пьесах, потому что слишком... красива, слишком аристократична! Смогла! И знаешь какой успех? Книппер все усы свои со злости выщипала... Ты обратил внимание, что у нее растут усы!...

ГОРЬКИЙ (привлекает ее к себе. Длительный поцелуй).

АНДРЕЕВА. Честно ≈ роль Настьки в сто раз выигрышней... Наташа ≈ роль  голубая... Но я ее так разделала... Последний акт на таком трагизме... В зале обмороки, рыданья, поверили, что Наташу на самом деле кипятком ошпарили... Алексеев похвалил! Но я сказала: ⌠Теперь вы уже не Бог для меня...■ Я сказала: ⌠Теперь я молюсь другому Богу!■

ГОРЬКИЙ (расстегивает пуговицы на ее пальто, хрипит). Марусенька! (Длительный поцелуй.)

ПЕШКОВА (входит, толкая перед собой детскую коляску с поднятым верхом). Листовки просматриваете?

(Андреева и Горький с трудом разлепляются.)

ГОРЬКИЙ (одергивая на себе рубаху). Сие... глупо... Катеринка!

АНДРЕЕВА (застегивается). Вы хотели нас поймать... Это не глупо, а подло, низко, отвратительно!

ПЕШКОВА. Не кричите, разбудите Катю.

ГОРЬКИЙ (сокрушенно). Зачем ты вернулась, Катеринка?!

ПЕШКОВА. Во-первых, привезла Катю: она спала, а Макс пытался разбудить ее! А во-вторых, поставить все точки над ⌠и■.

ГОРЬКИЙ (закуривает). Зачем тебе это понадобилось?

ПЕШКОВА. Не кури при Кате!

АНДРЕЕВА. ⌠Мещане■! Драма в четырех действиях...

ГОРЬКИЙ (плюет на кончик папиросы, гасит ее, разминает окурок в пепельнице). Сормовскому заводу первомайские листовки действительно нужны! ... А семейные драмы ≈ ни тебе, ни мне, ни сормовским рабочим не нужны!...

АНДРЕЕВА. ⌠Им, гагарам, непонятно упоенье жизни бурной!■

ПЕШКОВА (отвозит к окну коляску). Гагарам не понятно, как можно вламываться в жизнь семейного человека, и при этом смотреть свысока на его жену. Наглость... неслыханная! Вломиться в дом к женатому человеку, отцу двух детей и... Задержись я еще на минуту ≈ вам бы хватило наглости и на моей постели... листовки просматривать!

ГОРЬКИЙ. Катя! Я не собирался оставлять тебя и детей! Но раз ты... решила ставить точки над ⌠и■, ставь, только Марусю не обижай! У Маруси тоже двое детей... Тоже мальчик и девочка. Только постарше наших. И Маруся ≈ чистая душа! Маруся невинна, как... Наташа на дне! Ты можешь мне не поверить, но я с ней, с Марусей, не был близок! ... Она не разрешала! А я это хотел и хочу! Я тебя люблю и не разлюблю никогда, ты мать моих детей... Но я хочу... дьявольски хочу, чтобы ⌠прекрасная генеральша■, первая красавица художественников, все ради меня, босяка вчерашнего, бросила и со мной хоть в пропасть кинулась!

ПЕШКОВА. Я тебе развода не дам!

АНДРЕЕВА (подходит к Горькому, обнимает, целует). Кому нужен ваш развод? Мне ≈ партийке, коммунистке нужен товарищ Горький ≈ друг, любимый, единственный!

Из коляски доносится кряхтенье, плач.

ПЕШКОВА (кидается к коляске). Катя, Катенька! (Трясет коляску.) Бою, баю, баю, бай! Спи, мой птенчик, засыпай! Еще немножечко, совсем немножечко поспи... поспи, моя доченька...

АНДРЕЕВА (Пешковой). Ваш сын похож на вас!... Очень!... Те же черты лица. Можно мне взглянуть на Катю?

ПЕШКОВА (загораживая коляску). Нет!

АНДРЕЕВА. Но, почему? Я только взгляну, узнаю, на кого она похожа?... Мою дочь зовут тоже Катей... Не Марией. Алеша назвал дочь Катериной.

ГОРЬКИЙ (сильно окая). КОнечнО... ХОтел, чтОбы былО две Кати в дОме...

АНДРЕЕВА. Можно мне взглянуть на нее?

ПЕШКОВА. Нет!

ГОРЬКИЙ. Катеринка!... Мы сейчас с тобой нашу жизнь на двое развалили, не упрямься по пустякам!

ПЕШКОВА (кивая на Андрееву). Она ее сглазит!

ГОРЬКИЙ. Сие глупо...

ПЕШКОВА (отходит от коляски, уступая место Андреевой).

АНДРЕЕВА (посмотрев, тихо). Девочка тоже похожа на вас! Только на вас! В ней ничего от Алексея.

ПЕШКОВА (шепотом). Уходите! Сейчас вернется с няней Макс, мы будем обедать. Но, если вы останетесь, я не смогу... и Макс и Катя поймут: в дом вошла беда! Уходите! Уезжайте с вечерним! Прошу вас! Алексей Максимович уедет в Москву после первого мая... вы встретитесь, обделаете свои дела... В Москве снимете квартиру общую... Я останусь в Нижнем! И буду ждать! Ждать, когда ваша красота Алексею Максимовичу ≈ примелькается! Ждать, когда ваша красота ≈ надоест ему!

* * *

Картина седьмая

1913 г. Италия. Солнечный день. Открытая терраса. Горький сидит в плетеном кресле, смотрит на залив. Он мало переменился, также поджар и сухощав, лишь волосы теперь ежом, а усы ≈ длиннее и гуще.

АНДРЕЕВА (ходит, заламывая руки. Ее каштановые волосы с рыжим отливом потускнели, талия увеличилась в объеме, походка стала тяжелее, движения резче). Алексей, как ты мог?! (Заламывает руки.) Как ты мог? (Ходит.) Как ты мог, Алексей?!

ГОРЬКИЙ (закуривает).

АНДРЕЕВА. Я все терпела! Я на все смотрела вот так! (Прикладывает растопыренные пальцы к глазам). Гении не подсудны! И если тебе для творчества необходима смена впечатлений ≈ я не возражала, я терпела! А ведь их было... вереницы! И у последней... дамы, при живом муже, родилась дочка... похожая на тебя!

ГОРЬКИЙ. Моя дочка... моя Катя, была похожа на Екатерину Павловну...

АНДРЕЕВА. Алексей, опомнись! На каком основании ты винишь меня в смерти своей дочери... Ты охладел ко мне значительно позже ее смерти! Ее смерть ничего в наших отношениях не изменила, и абсурдная мысль Екатерины Павловны, будто я сглазила Катю, на тебя в ту пору не подействовала! (Хохочет.) Андреева сглазила Катю, и от того она умерла! Средневековье! Чушь! ... Мой Юрий, мой сын ≈ заболел, чуть не умер, выздоровел и остался калекой... колченогим! Однако я никого не уверяю, что Юру сглазила Пешкова! Моя Катя, моя дочь, кулема, недотепа, но я никому не говорю, что ее сглазила Екатерина Павловна! (Заламывает руки.) Но это пустяки! Как ты мог Алексей, с этой девкой!? С грязной, потной, неграмотной сицилианкой! Она есть сырой лук!...

ГОРЬКИЙ. Лук пОлезен для здОрОвья...

АНДРЕЕВА. Не ⌠окай■ ради Бога! Это же  ≈ фальшь! Притворство!... (Заламывает руки.) Она есть сырой лук... В карманах передника, всегда полно луковиц и чесночных головок!... С ней рядом стоять нельзя!

ГОРЬКИЙ. СтОять нельзя, а лежать даже Очень мОжнО!

АНДРЕЕВА. Перестань ⌠окать■! Она не знает ни слова по­русски, ты ≈ ни слова по­сицилиански... как ты мог?

ГОРЬКИЙ. Обыкновенно! ... (Гасит папиросу, вдавливая окурок в пепельницу.)

АНДРЕЕВА (рыдает). Я сожгла все корабли... принесла в жертву тебе все! Все! Свою красоту, свой талант, своих детей... Из феномена - превратилась в цепную собаку Горького...

ГОРЬКИЙ. Маруся! Ты вчера сообщила мне о своем твердом намерении вернуться в театр. Я поддержал эту идею. Да, конечно, на роли молоденьких красавиц ты рассчитывать теперь не можешь, но в театре есть прекрасное амплуа матерей! И если бы ты сыграла мою Ниловну, я бы тебе в ножки поклонился!

АНДРЕЕВА. А инсценировку ⌠Матери■ ты берешь на себя?

ГОРЬКИЙ. Инсценировать роман ты могла бы сама, у тебя прекрасный слог, знание сцены...

АНДРЕЕВА. Художественники меня к себе не пустят! Книппер ≈ умрет на порохе Художественного, а меня в театр не пустит! ... Я могу рассчитывать лишь на провинцию. Синельников писал, что будет счастлив видеть меня в Киеве... Он мне и список ролей прислал...

ГОРЬКИЙ. ВОт и ОтличнО! Поезжай, ОтдОхни От меня, а я к тебе пОтОм приеду.

АНДРЕЕВА. Перестань ⌠окать■. (Рыдает.) Явилась Пешкова с Максом, и ты меня выгоняешь?

ГОРЬКИЙ. О твоем решении вернуться в театр ты говорила месяц назад. Тогда вопрос о приезде на Капри Екатерины Павловны и Макса был еще открытым. Екатерина Павловна ничего в наших отношениях изменить не может. А то, что она могла сделать для нас с тобой доброго, она сделала в девятьсот шестом...

АНДРЕЕВА. Ее письмо к мэру Нью­Йорка ≈ никому не нужный фальшивый жест, якобы благородства!...

ГОРЬКИЙ. Если бы американские газеты не опубликовали письма законной жены Пешкова­Горького, в котором она просила прекратить ⌠гнусную травлю■ писателя, нас бы с тобой облили дегтем и вываляли в перьях... Не думаю, что тебе это доставило удовольствие!

АНДРЕЕВА (рыдает). Ты обманешь, ты не приедешь в Киев...?

ГОРЬКИЙ. Приеду обязательно.

АНДРЕЕВА. На какие деньги? Ты содержишь Пешкову, ее мать, ее сестру, сына... Чтобы приехать к Андреевой, у тебя денег не хватит!

ГОРЬКИЙ. Ты заключишь выгодный ангажемент и вышлешь мне мелочишки на дорогу... (Закуривает.) Мы еще увидим небо в алмазах... (Кривится.) Пошлятина или... издевка?

АНДРЕЕВА. Что?

ГОРЬКИЙ. Если принимать всерьез ⌠небо в алмазах■ ≈ это ранний Горький, а не поздний Чехов... Но скорее всего, Антон Павлович, над своей героинькой издевается. Он ведь никого не любил... Чехов ≈ ни так называемых обывателей, ни так называемых ⌠новых людей■. (Гасит окурок, вминает его в пепельницу, встает, подходит к Андреевой.) Я приеду, а ты не плачь... (Обнимает ее.) Чтобы Катя не смеялась над тобой.

АНДРЕЕВА. Если бы Савва Тимофеевич не застрелился, я могла бы не беспокоиться, на что и как мне жить!

ГОРЬКИЙ. Если бы ты не отдала 60 000 в партийную кассу, тебе не надо было бы сейчас думать о деньгах!

АНДРЕЕВА. Но Владимир Ильич у меня их буквально вырвал! Как только я выиграла у наследников право на получение полиса, так Ленин ≈ тут как тут! (Нервно смеется.) ⌠Феномен, вы обещали 60! Не тес? гм, гм... Меки гадят, а бекам ответить нечем ≈ без копейки сидим!■ 60 000 ≈ бекам, двадцать ≈ морозовским стипендиатам, а шестнадцать разлетелись. (Плачет.) Андреева умрет под забором! (Рыдает.) Ты не приедешь в Киев, обманешь! ...

Входит Пешкова с полотенцем через плечо, загорелая, крепкая, моложавая.

ПЕШКОВА. Алексей Максимович, Мария Федоровна! Какую я сейчас красавицу возле калитки видела... Мадонна!! Нет! Женщина, вернее девушка с картины Брюллова...

ГОРЬКИЙ (закуривает).

ПЕШКОВА (вынимает у него изо рта папиросу, бросает в пепельницу). Вчера ты кашлял, при мне ни одной зятяжки!

ГОРЬКИЙ. Где Макс?

ПЕШКОВА. Остался на пляже с Ракитским и гувернером... (Всплескивает руками.) Но какая красавица... и представляете? (Смеется.) Она жевала... не персик, не абрикос... (Хохочет.) А сырую луковицу!? Зубы ≈ жемчуга, а сырой лук ест!

* * *

Картина восьмая

1919 г. Петроград. Квартира на Кронверкском проспекте. Кабинет Горького. Клеток с птицами не видно. На полках коллекции китайского фарфора и нецке ≈ миниатюрных фигурок на пояса. За пишущей машинкой ≈ Мария Игнатьевна Бенкендорф ≈ Мура. Ей 27 лет, выглядит моложе. Узел темных прямых волос небрежно заколот внизу затылка. Очень белая кожа ≈ без косметики, большие мужские часы на широком ремне туго обхватывают запястье.

ГОРЬКИЙ (он постарел: усы стали еще длиннее и жестче, а ежик волос почти седой. Диктует). ⌠Уважаемый Владимир Ильич!■ Нет! ... Уважаемого ≈ забейте! Просто ≈ ⌠Владимир Ильич■! По вашему распоряжению ⌠Новая жизнь■, где печатались мои ⌠Несвоевременные мысли■ ≈ закрыта! Но неужели вы думаете, вы, мой давний знакомец и когда­то почти друг, что вам удастся заткнуть мне рот! Нет, любезнейший, сие ≈ невозможно...■ Я не слишком быстро, вы успеваете?

МУРА (печатая). Успеваю...

ГОРЬКИЙ. Потом перебелим, это начерно... ⌠Надеюсь помните ≈ я писал в ⌠Несвоевременных мыслях■ ≈ ⌠где слишком много политики, там нет места культуре, а если политика насквозь пропитана страхом перед массой и лестью ей, как страдает этим политика Советской власти, тут уж, пожалуй, совершенно бесполезно говорить о совести, справедливости, об уважении к человеку и обо всем другом, что политический цинизм именует ⌠сентиментальностью■, но без чего нельзя жить!■ Опомнитесь, Ленин! 17 июля прошлого года в Екатеринбурге без ⌠сентиментализма■ были истреблены царь и его семья и слуги... А в газетах большевистской прессы была опубликована подлая ложь: ⌠Бывший царь ≈ казнен, жена и сын его эвакуированы в надежное место■. Казнь без суда и следствия бывшего царя, к которому, вы знаете, я относился с глубоким неуважением, возмутила меня беззаконием! Но я имел глупость поверить прессе и вам, сударь, в правдивость сообщения. Вы солгали мне, Ленин! Сегодня у меня был рабочий­литейщик из Нижнего Тагила, он сказал мне, что бросил в нужник свой партбилет! Сей литейщик тоже не питал симпатии к Николаю Александровичу и с его расстрелом примирился! Но с убийством четырех девушек, больного подростка, повара, лакея и сенной девушки его разум примириться не может! А что они все зверски убиты, исколоты штыками, известно на Урале теперь уже всем! Это страшно, Ленин! Страшно было убийство, но еще страшнее ваша ЛОЖЬ! У вас не хватило смелости сообщить народу о содеянном, и вы поддерживали ложь тиражированную всеми газетами. Ложь ≈ религия рабов и хозяев, Правда ≈ Бог свободного человека! Я не желаю быть рабом РКПб и прошу вас больше на меня не рассчитывать!...■

Входит Андреева: завитые, коротко стриженные волосы, почти красные ≈ хна­басма, передние зубы выехали вперед и потому дикция свистящая.

АНДРЕЕВА. О, Господи коммунистический!... Они все в той же позиции! Нельзя так много работать Алексей Максимович! Тебе не двадцать лет...

ГОРЬКИЙ. Как прошел спектакль?

АНДРЕЕВА. На ура! Второй спектакль, как всегда, был слабее, а сегодня ≈ третий ≈ на ура! Лишнее доказательство (оглядывает Муру) превосходства классики над кривлянием футуристов. (Смеется.) ⌠Мистерия Буфф■ в годовщину Октября?! И еще смел возмущаться: ⌠Андреева запрещает!■ Андреева ≈ знает народ, а рабоче-крестьянские и солдатские депутаты не знают, что такое ⌠мистерия■ и что за ⌠буфф­пуфф■! Бедненький Анатолий Васильевич перед каждым спектаклем по часу изгилялся, втолковывал, что за ⌠буфф■, что за ⌠пуфф■!...

ГОРЬКИЙ. Пе­Пе­Крю был на спектакле?

АНДРЕЕВА. Разумеется. А ты обещал быть и не был!

ГОРЬКИЙ. А где же Пе­Пе­Крю?

АНДРЕЕВА. Прошел к себе! У него дела, у бедненького! Почему ты не приехал?... Хотя бы с Мурой...

ГОРЬКИЙ. У нас тоже дела... (В позе и во взгляде ≈ когда ты уйдешь?)

АНДРЕЕВА. Мура, вы не жалеете Алексея Максимовича! Ваша работоспособность убивает его.

ГОРЬКИЙ. Как играл Юрьев?

АНДРЕЕВА. На ура!

ГОРЬКИЙ. Мне думается, для Отелло он не достаточно темпераментен...

АНДРЕЕВА. Хорош не темпераментный! Чуть не задушил ≈ щетками оттирали! (Уходит.) Я сознанье потеряла, чуть до смерти не задушил! Щетками оттирали!

МУРА (встает). Ужинать будете?

АНДРЕЕВА. Да!... Сознанье потеряла, чуть не задушил...

МУРА. Пойду распоряжусь... Вы, я, Макс, Алексей Максимович, Ракитский...

АНДРЕЕВА. И Петр Петрович!

МУРА. И ваш секретарь... все?

АНДРЕЕВА. Бутылочку сухого... для Макса и Петра Петровича!

МУРА (уходит).

АНДРЕЕВА. ⌠Пойду распоряжусь...■ Как у себя дома разговаривает!

ГОРЬКИЙ. В моей квартире Мура ≈ дома! Мой дом ≈ ее дом! ... дом над Невой... Попробуй не вой!

АНДРЕЕВА. Ее из постели Локкарта вынули! ... Мне Луначарский говорил ≈ Мария, в девичестве ≈ Закревская, в замужестве ≈ графиня Бенкендорф, новоявленная Мата­хари, международная шпионка! А ты ее устроил во ⌠Всемирную литературу■ и поселил на Кронверкском? (Хватается за голову.) О, Господи коммунистический! Герберт Уэллс гостит у нас, ночью, по ошибке попадает в комнату Муры, а потом всем раззванивает: ⌠Я спал с секретаршей Горького■...

ГОРЬКИЙ (закуривает). Тебе хотелось бы, чтобы Уэллс спал с тобой!...

АНДРЕЕВА. Такая грязь, такая грязь, такая грязь!

ГОРЬКИЙ. Но видишь ли, он ⌠по ошибке■ в твою комнату попасть никак не мог... Для этого ты слишком почтенная дама!

АНДРЕЕВА. Да? А Петр Петрович сказал: больше тридцати в Дездемоне мне дать нельзя! И кстати, это обстоятельство не могут пережить Нетупская и Каменева... Ничего в искусстве не понимают, а лезут... Но тут я власть! Они только жены ответственных работников, а я не только жена и друг Горького, но и актриса довольно известная! Ничего в искусстве не понимают, старообразны, как Крупская, и пакостят! Противно это, Алеша! Мерзко... В комиссариате Нетупская и Каменева, в театре забудешься, придешь домой, а тут Мура? Постыдился бы!

ГОРЬКИЙ (бросил папиросу в пепельницу). Мария Федоровна, что вы от меня хотите? Вы же неглупая дама и не можете не видеть... у нас с вами... не получается! Сначала перестало получаться в постели, а потом и везде! Мы живем в разных измерениях! Я обещал вам приехать в Киев, приехал! Когда вы подвизались в Москве в Свободном театре у Марджанова... и когда там была, как вы мне писали, мода, особенно у женщин, ⌠влюбляться в вас■... я был с вами и притворялся на старости лет все еще ⌠влюбленным■ в вас! У меня сие не получилось! ... Но я, жалея вас, терпел вас! Мое терпение лопнуло! Ведь это же сказка о золотой рыбке... Хочу быть комиссаром по делам театров и зрелищ... Будь! ... Хочу в пятьдесят два года играть юную Дездемону ≈ играй! Хочу, чтобы Петька Крючков меня по ночам утешал ≈ ради Бога! ... Но вам при всем этом надо быть моей ЖЕНОЙ! Почему Екатерина Павловна, может быть моим истинным другом, а вы можете только требовать, ⌠живи со мной, живи со мной, живи со мной■, а потом рыдать! ... Надоело! Герберт Уэллс спал с Муркой, я спал и буду с ней спать! Уэллсом и Локкартом ее не попрекая...

АНДРЕЕВА. Как ты разговариваешь со мной? Алексей Максимович!

ГОРЬКИЙ. Ленин и компания губят страну, а вам только бы ко мне в штаны залезть.

АНДРЕЕВА (после паузы). Меня назначили заведующей художественно-промышленного отдела советского торгпредства в Германии. Через месяц я уезжаю в Берлин... брик, а, брак продавать...

ГОРЬКИЙ. Прости меня, Мария Федоровна, но право, без меня тебе будет лучше. Пе-Пе-Крю ≈ славный парень, он вполне искренне восхищен тобой. Да ты и достойна восхищения.

АНДРЕЕВА. Я с Крючковым? Ты с Муркой! Итог 17 лет жизни!

ГОРЬКИЙ. Мура уезжает к детям в Эстонию, а оттуда она намерена уехать в Германию, в Совдепию не вернется...

АНДРЕЕВА (подходит к Горькому, обнимает его). По дружески. Алеша! Только по дружески... Я вчера перечитывала ⌠Детство■, плакала и думала: твоя бабушка меня бы полюбила! Полюбила обязательно!

МУРА (входит). Кушанье готово. Конячьи котлеты и... сулгуни! Алексею Максимовичу из Тифлиса прислали.

ГОРЬКИЙ (напевает).               Цыпленок жареный,

                                                             Цыпленок пареный,

                                                             Пошел по Невскому гулять,

                                                             Его поймали, арестовали,

                                                             ВеЛяли паспорт показать.

(Подходит к машинке, крутит колесико, лист ползет по валику. Горький вынимает лист, чиркает спичкой, поджигая его). Огонечек! ...

МУРА. Зачем?

АНДРЕЕВА. Обожжешь пальцы!

ГОРЬКИЙ (напевает). ⌠Цыпленки тоже хочут жить■... (Опускает черный пепел в пепельницу). Когда бы письмо было отправлено и дошло до адресата, вас, Мурочка, могли на границе, как того цыпленка! ... А я хочу, что бы вы благополучно добрались куда следует...

АНДРЕЕВА. Ребусы... загадки? К кому письмо ты сжег?

ГОРЬКИЙ. К тебе...

АНДРЕЕВА. А почему не отдал?

ГОРЬКИЙ. А я тебе на словах все объяснил.

АНДРЕЕВА. Ничего не понимаю!...

ГОРЬКИЙ. Пора понять Мария Федоровна. Вы с большевиками, я и Мура ≈ против них! ...

* * *

Картина девятая

1921 г. Осень. Москва. Квартира Пешковой.

ГОРЬКИЙ (входит). Гумилева расстреляли! (Кашляет.)

ПЕШКОВА (поднимаясь из-за письменного стола). Алексей Максимович? Откуда ты?

ГОРЬКИЙ. Из Питера, только с поезда! (Садится.) Гумилева расстреляли! Пятьдесят заговорщиков и его за компанию!

ПЕШКОВА. На тебе лица нет?! Ты болен?

ГОРЬКИЙ (кашляет). Блок ≈ умер, последние недели в рот не брал ничего, решил себя голодом уморить... уморил! А Гумилев ≈ сам под пулю лоб подставил, оправдываться не пожелал... Как же мне дальше жить? Катя?! Я ведь тоже в некотором роде писатель, и даже в прошлом ≈ поэт!

ПЕШКОВА. Алексей у тебя жар... (Прикладывает ладонь ко лбу.) Жар. Ты болен...

ГОРЬКИЙ. Тромбофлебит немного и цинга, а в остальном обычное... Покашляю и отойду... только не в мир иной, а, к сожаленью в этот же, треклятый... (Кашляет.) Мария Федоровна в Берлине ⌠брик брак■ распродает... Сокровища русской культуры ≈ как старьевщик, за копейки сбывает... В Башкирии трупоедство! Надеются ⌠брик а брак■ выручит!... (Складывает пальцы в кукиш.) Держи карман! Все при большевиках подохнут, один я останусь, у меня паек академический!

ПЕШКОВА. Зачем ты приехал в Москву в таком состоянии?

ГОРЬКИЙ. К тебе! Болеть. А если посчастливится ≈ умирать...

ПЕШКОВА. Перестань болтать глупости. (Снимает с него пальто.) Ложись! (Укладывает его на диван.) У меня есть малина сухая... И даже сахар есть, правда желтый, но все таки сахар! (Хлопоча над керосинкой.) Не понимаю твоего упрямства, Алексей, почему ты не уезжаешь за границу? Там Макс и Надя Введенская, там за тобой был бы уход и лечение в хорошей санатории. (Зажигает керосинку, ставит на нее чайник.)

ГОРЬКИЙ. Ах, Катя, Катя! ... Стойкий оловянный солдатик! Как ты можешь у Дзержинского работать и от кошмаров ночных не сойти с ума?

ПЕШКОВА. Я сплю без сновидений. А работаю в аппарате Дзержинского без жалования и иногда могу принести своим старым товарищам маленькую пользу.

ГОРЬКИЙ. ⌠Маленькая польза■... В рассказе Чехова, название забыл, так одного чудака называют! Хороший был писатель, Антон Павлович. И умер вовремя от чахотки! (Кашляет.) У меня, наверное, не туберкулез, а что-то другое... Чехов вовремя умер, Короленко зажился, однако сумел остаться человеком! Не принял от большевиков пайка! Не пожелал быть Советской власти ничем обязанным! Короленко сумел, а я, Катя, не сумел... у меня паек академический! ...

ПЕШКОВА (придвигает к дивану маленький столик, накрывает его чистой салфеткой). У тебя сын ≈ член партии, и тебе поздно отказываться от прежних убеждений. (Наливает в стакан чай.) Перемелется ≈ мука будет! И Владимир Ильич и Феликс Эдмундович  сами видят, сколько напрасной крови, сколько ошибок... Но ведь путь-то непроторенный...

ГОРЬКИЙ. Не любил поэзию Блока, символизм для меня ≈ муть, туман... Александра Александровича уважал и ценил. Пьяница, а кристальной души человек. Как, впрочем, и большинство пьяниц! ... Гумилев ≈ тоже муть, но есть у него в его мутной воде крупицы золота. Смертен человек, и все его начинания, все пути ведут в яму... Воздвигающий башню сорвется... и разобьется! ... Разрушающий башню под ее обломками погибнет... А ушедший в глухую пещеру повстречает там клыки пантеры, которая его и сожрет! ... Но счастье гордого человека ≈ ⌠самому выбирать себе смерть■! Блок и Гумилев сами свою смерть выбрали! А я все чего-то жду и раздумываю! И такое в голову лезет: они, эти поэты передо мной ≈ мелочь, таких десятки, а Горький ≈ один!

ПЕШКОВА. Горький ≈ один!

ГОРЬКИЙ. Ну, ну... (Кашляет.) И ты туда же... Максу ≈ Ленин советовал все свои художества бросить и отдать все силы на служение отцу! ... Мария Федоровна, пока со мной была, одну песню пела ≈ ⌠Горький ≈ один, единственный!■ и лишь Мура на меня не снизу вверх смотрела, а как на равного!

ПЕШКОВА. Тебе надо было жениться на Марии Игнатьевне. Я тебе это и раньше говорила и сейчас повторю: наш церковный брак сейчас никакого значения не имеет. И с милой графиней тебе надо было зарегистрироваться...

ГОРЬКИЙ. Твои советы запоздали. Мария Игнатьевна за рубежом вторично вышла замуж.

ПЕШКОВА. Вот как?...

ГОРЬКИЙ. Она теперь не графина Бенкендорф, а баронесса Будберг! И... довольно о ней!

ПЕШКОВА. Ты не из-за Блока, не из-за Гумилева заболел, а из-за Мурки!...

ГОРЬКИЙ. Может быть...

ПЕШКОВА. Пора угомониться Алексей!

ГОРЬКИЙ. Закурю, ладно?

ПЕШКОВА. Кури!

ГОРЬКИЙ (закуривает). Есть такой вопросик пошленький: какое сходство между первой любовью и последней? Первая ≈ всегда кажется последней, а последняя ≈ первой! ...

ПЕШКОВА. Сколько ты у меня намерен прожить?

ГОРЬКИЙ. Неделю, если не обременю.

ПЕШКОВА. Обременишь. Но я потерплю.

ГОРЬКИЙ. Ты все с тем же? ...

ПЕШКОВА. От добра добра не ищут...

ГОРЬКИЙ. Надеюсь, он по-прежнему приходящий?

ПЕШКОВА. По-прежнему.

ГОРЬКИЙ. Тогда потерпи с неделю! И помоги... разобраться? ... Я выбрал себе смерть, а они не дают мне умереть!

ПЕШКОВА. Кто они?

ГОРЬКИЙ. Ленин и компания!

ПЕШКОВА (подает ему градусник). Измеряй температуру!

ГОРЬКИЙ (сует градусник под мышку). По отношению ко мне они нелогичны. Посуди сама: я устроил переводчицей в издательство ⌠Всемирная литература■ английскую шпионку, вдову графа Бенкендорфа, убитого крестьянами в своем имении, затем определил ее себе в секретари и в наложницы! Раз! (Загибает палец.) Я писал в ⌠Несвоевременных мыслях■ о том, что в кошмарные дни советской власти ⌠совесть издохла■! (Загибает палец.) Два! Я пристроил в издательство ⌠Всемирная литература■ бывшего офицера царской армии, ярого врага советской власти ≈ поэта Гумилева! (Загибает палец.) Три! Гумилева расстреляли, а меня... Подлец Агранов даже на допрос не вызвал? За все вышеперечисленное меня надо к стенке поставить, а мне паек увеличивают, почему?

ПЕШКОВА. Потому что ты ≈ Горький! ...

ГОРЬКИЙ. И Горького можно купить.

ПЕШКОВА. Не болтай глупостей!

ГОРЬКИЙ. Короленко не продался, а Горького подсласти, да подсласти, он, глядишь, и осанну большевикам запоет?! ... Не запою. (Вынимает градусник, смотрит.) К сорока подползает? ...

ПЕШКОВА (отняла термометр, смотрит). 39 и 9... Я сейчас же зову доктора!

ГОРЬКИЙ. Незачем. Я приехал к тебе умирать и не мешай, пожалуйста, мне умереть человеком!

Звонок.

ПЕШКОВА (подходит к настенному телефону. Снимает с рычага трубку.) Пешкова слушает! ... Феликс Эдмундович? Нет, я сегодня не смогу явиться... Приехал Алексей Максимович совершенно хворый! ... Цинга, тромбофлебит и кашель! ... Кровохарканья, слава Богу, нет... Спасибо, продукты кое-какие имеются. Завтра прийти за пайком... Спасибо огромное! Да, конечно, Алексея Максимовича надо беречь, он у нас один! (Положила трубку на рычаг.) Феликс Эдмундович обещал фунт сливочного масла и свежей говядины...

ГОРЬКИЙ. А сам Феликс Эдмундович говядину кушает или только Горького подкармливает, как... добрый хозяин ≈ пса?

ПЕШКОВА. Дзержинский ≈ аскет. Он даже чай только морковный пьет.

ГОРЬКИЙ. Морковный полезнее, в нем витамины!...

ПЕШКОВА. Вита ≈ жизнь?

ГОРЬКИЙ. Вот именно!

Телефонный звонок.

ПЕШКОВА (снимает трубку). Пешкова слушает. (Через паузу.) Владимир Ильич? Да, Алексей Максимович у меня...

ГОРЬКИЙ (приподнявшись, складывает ладони, как на молитву, и подкладывает под щеку, показывая, что он спит.)

ПЕШКОВА. Он заснул, Владимир Ильич... Температура 40 градусов, кровохарканья, слава Богу, нет... Разбудить? Не надо? Да, конечно, пусть поспит... Ну, разумеется передам! (После паузы.) Я с вами совершенно согласна, ему необходимо уехать за границу. Ну, конечно, в Германии, в хорошей санатории, он быстро поправится. Что? Вы его как гуманист гуманиста просите поддержать Советскую республику в трудный час! Да, я тоже ему говорю, он должен начать за границей агитацию в пользу голодающих Поволжья... Ну, конечно... И я говорю, ты все об ученых-писателях беспокоишься, того напрасно посадили, того дуром расстреляли, а в Башкирии ≈ людоедство! Что?!! Да, и я слышала, трупы не хоронят, а съедают! Пусть Алексей Максимович забудет о ваших разногласиях и поможет ни в чем не повинным людям. Без Горького с голодом не справиться? ... Я тоже так считаю, Владимир Ильич! Завтра прийти за пайком? Две бутылки старого рейнвейна и тамбовский окорок? Спасибо, Владимир Ильич! ... Будьте здоровы, привет Надежде Константиновне и Маняше!

ГОРЬКИЙ (садится). Катя... я вспотел! ... (Снимает пиджак.) Рубаха хоть выжми... Чистой переменить не найдется?...

ПЕШКОВА. Найдется... (Достает из комода чистую сорочку.) Но боюсь, тебе будет не в пору...

ГОРЬКИЙ. Бойся волков и большевиков, а меня погоди... (Переодевается.) Коротковата, а в плечах самый раз... (Одергивает на себе рубаху.) В общем, если рассудить здраво, помогая голодающим, я не большевикам помогу, а просто людям... человекам... деткам маленьким... (Слезы текут по усам.) Маленькие, есть-пить просят... ручоночки тянут: ⌠Мамка, мамка... дай хлебца!■ (Хлюпает носом.) Надо помочь голодающим, надо, Катя!

ПЕШКОВА. Разумеется, надо.

Звонок.

ПЕШКОВА (снимает трубку). Пешкова слушает! Да, Иосиф Виссарионович, Алексей Максимович у меня. Передать ему трубку?

ГОРЬКИЙ (резко машет рукой).

ПЕШКОВА. Спит, будить не хочется. Что передать? Коммунистический привет? Передам обязательно. (Вешает трубку.) Странно? Комиссар по национальностям, а о пайке Горькому ни полслова?

ГОРЬКИЙ. Дай еще чаю! А если этот бандит еще раз позвонит, скажи ему: ⌠Для вас, Сталин, Алексея Максимовича никогда нет дома! А пайком своим подавитесь!■

ПЕШКОВА. Но, почему, Алексей?

ГОРЬКИЙ. Да потому, что Джугашвили ≈ тифлисский бандит, ≈ Коба мне вот! (Резанул ногтем большого пальца по горлу.) Ленин ≈ пустослов, но все же интеллигент и волжанин... Дзержинский, хотя и поляк и Саванаролла, но все же не уголовник! А Джугашвили ≈ мокрых дел мастер, налетчик! (Лезет в карман пиджака, достает бумажник, вынимает из него телеграмму.) Вчера перед отъездом в Москву получил от сына нашего. (Отдает телеграмму Пешковой.)

ПЕШКОВА (читает). ⌠Видел Берлине Муру она ждет тебя Алексей целую Макс■.

ГОРЬКИЙ (вздыхая). Придется ехать в Берлин... Придется ехать...

ПЕШКОВА. Но ты сказал, она вышла замуж?

ГОРЬКИЙ. Если ждет меня, значит с мужем уже рассталась... Или расстанется!

* * *

1924 г. Соренто. Кабинет Горького. В открытом окне голубое небо, залив ≈ все в солнце.

ГОРЬКИЙ (застегивая ширинку). Охо-хо, грехи наши... (Улыбается.) Да весь с такой бабочкой не хочешь, а согрешишь! ...

МУРА (натягивая юбку). Вы молнию на юбке порвали!

ГОРЬКИЙ. ⌠Молнию■? Кес-кесе?

МУРА. Застежка без пуговиц, новое изобретение. (Застегивает молнию.) Нет, слава Богу, просто заело! ...

ГОРЬКИЙ (продевает ремень в пряжку). Ну, а как старик-то? (Застегивает ремень.) Старик-то ≈ хорош?

МУРА (смеясь). Старик ≈ ого-го! Но не вовремя!

ГОРЬКИЙ. Сами знаете, мне этим делом мило при свете заниматься!

МУРА. В доме полно народа, а вдруг кто-нибудь зашел? ...

ГОРЬКИЙ. Все бездельники на пляже, работники-энтузиасты ≈ только мы с вами!

МУРА. Я бы тоже искупалась...

ГОРЬКИЙ (сажает ее к письменному столу). После обеда, а сейчас продолжим! ... (Закуривает.) Сколько писем отложено на прочтение?

МУРА. Восемнадцать...

ГОРЬКИЙ. Давай дальше сортировать!

МУРА (берет конверт). Из Нижнего Тагила...

ГОРЬКИЙ. На стол!

МУРА (кладет письмо к малой пачке, берет следующий конверт). Из Берлина... от Андреевой.

ГОРЬКИЙ. В корзину!

МУРА. Из Ульяновска от... пионеров!

ГОРЬКИЙ. На стол!

МУРА. Париж. От Ромэн Роллана...

ГОРЬКИЙ. На стол!

МУРА. Московская область, поселок Тайнинский... от О.Ю. Каминской? ...

ГОРЬКИЙ. Что?!

МУРА. Ольга К.? Из рассказа о ⌠Первой любви■?

ГОРЬКИЙ. Мне сказали, она давно умерла!

МУРА (вертит конверт). В корзину?

ГОРЬКИЙ. В корзину... Постойте! Торопыга! ... (Взял из рук Муры конверт.) Ромэн Роллану рассказ о ⌠Первой любви■ зело понравился...

МУРА. Да, я, кажется, его удачно перевела...

ГОРЬКИЙ. И Стефан Цвейг написал мне, что-то весьма лестное... (Смотрит на конверт.) А ведь она наверное... Ругается? ... Ведьма старая!

МУРА. Бросьте в корзину и успокойтесь!

ГОРЬКИЙ. Она не успокоится.

МУРА. Да, может быть, это какая-нибудь другая Каминская? ...

ГОРЬКИЙ (смотрит на конверт). Совпадение? ... Вряд ли...

МУРА. А быть может она рассказа вашего и не читала, а просто вспомнила о вас и решила на бедность попросить?

ГОРЬКИЙ. Самое поганое в этой истории знаете что? Не знаете? А еще умной притворяетесь!

МУРА. Самое поганое, что вы, узнав, что она жива ≈ огорчились! Действительно ≈ это погано! Но Алексей Максимович, поскольку я о вашей поганости никому не скажу, будем считать, что вы письму от Каминской ≈ обрадовались! Я мемуаров ≈ ⌠Рядом с Горьким■ ≈ писать не собираюсь... Ваших тайных дум и помыслов открывать никому не намерена! А кто-нибудь из ваших приживалов пусть напишет: ⌠Узнав, что Каминская не думала помирать, Горький обрадовался чрезвычайно!■

ГОРЬКИЙ (рвет письмо на мелкие кусочки). Горький не обрадовался и не огорчился, он письма от Каминской не получал! (Ссыпает разорванные клочки в пепельницу, поджигает их.) Ничего плохого я о своей первой любви не написал! Я только сказал, что она была шлюха, но что и в этом плохого? Я до сих пор уверен, лучшей женщины, кроме вас, Мура, я не встречал... Но ей незачем было доживать до старости! Такие женщины должны покидать сей мир вовремя...

МУРА. Я намерена жить долго...

ГОРЬКИЙ. Вас это не касается, вы моложе меня почти на тридцать лет, я до вашей старости не доживу! (Подойдя к стулу сзади, запускает руку Муре за пазуху.) Ох, грехи наши, грехи наши! Мне надо разрядиться, Мария Игнатьевна.

МУРА. Алексей Максимович! (Бьет его по руке.) Один раз вы сегодня уже разряжались!

ГОРЬКИЙ (смеясь). Для такой милой дамы у вас удивительно сильный удар... Можно подумать, что вы боксерка! (Нетерпеливо.) Много еще писем?

МУРА. Утренняя почта вся!

ГОРЬКИЙ. Доставайте очерк ⌠О Ленине■.

МУРА (закладывает лист в машинку). ⌠О Ленине■ надо кончать! И Берлин и Лондон требуют! ⌠Rot fane■ требует, и все они ваш плач о Ленине оплатят! ... А у нас на хозяйство, такую ораву кормить, на три дня осталось! В долг у Муссолини не попросишь... Скажите спасибо, что он вас, всемирно известного социалиста, из Италии не гонит!

ГОРЬКИЙ. Бенито Муссолини сам социалист.

МУРА. Национал-социалист!

ГОРЬКИЙ. Это одно и то же. А вы видите разницу?

МУРА. Я нет. Но ведь я белоэмигрантка...

ГОРЬКИЙ. Пра-пра-правнучка Елизаветы Петровны?

МУРА. Диктуйте!

ГОРЬКИЙ. Вы полагаете, Каминская, прочитав в ⌠Красной нови■ мой рассказик, обиделась? На что? Я ≈ написал про нашу любовь, увидев ее глазами мужчины! Умела бы Каминская писать, она бы написала о той же истории, увиденной глазами женщины. И я ни в чем не солгал! Женщины, даже самые лучшие, как вы или Каминская, непрестанно лгут! Ольга Юльевна рассказывала, что на институтском бале танцевала с императором Александров Вторым, а вы сочиняете легенду-сказку о том, что ваш пра-прадед Петр Великий?!

МУРА. Диктуйте.

ГОРЬКИЙ. Я до сих пор не могу понять ваших отношений с Уэллсом и Локкартом? Бывая в Лондоне, вы обязательно видитесь с ними? С какой целью?

МУРА. Локкарта я любила!

ГОРЬКИЙ. Меня ≈ старого, усатого, черта драпового не любила?

МУРА. Локкарта я любила три месяца, а вас ай лав ю ≈ три года с лишним.

ГОРЬКИЙ. Пешковой вы нравитесь, а Мария Федоровна до сих пор уверена, что вы ≈ ⌠Мата Хари■! Вот что только вы возле меня вынюхиваете ≈ непонятно!

МУРА. Мария Федоровна ≈ глупая женщина, Пешкова тоже не слишком умна, но я у нее вас не отбирала. Диктуйте, Алексей Максимович!

ГОРЬКИЙ (обнимает ее). Ну, ну не вырывайтесь, я по-отечески! ... (Смеется.) Здорово вы Марии Федоровне про Будберга врезали...

МУРА. Что я врезала?

ГОРЬКИЙ (поглаживая усы). Она вас спрашивает: ⌠Но как вам удалось избавиться от барона?■, а вы ответили: ⌠Мы с Алексеем Максимовичем купили Будбергу билет в Аргентину, а на обратную дорогу денег не дали■...

МУРА. Алексей Максимович, солнце в зените. Скоро обедать позовут!

ГОРЬКИЙ. Ответили вы Андреевой славно! Но зачем вам все-таки понадобилось выходить замуж за этого шалопая?

МУРА. Понадобилось.

ГОРЬКИЙ. Зачем?

МУРА. Мне надо было переменить паспорт и фамилию.

ГОРЬКИЙ. Зачем?

МУРА. На досуге подумайте и раз и навсегда перестаньте интересоваться моим прошлым, а то...

ГОРЬКИЙ. А то?

МУРА. А то у нас с вами не будет будущего! Диктуйте!

ГОРЬКИЙ. ⌠Ленин внешне был весь в словах, как рыба в чешуе...■ Скользкий, не ухватишь! ... Скользкий не печатайте! Это я так, для вас... А для обеих полушарий только это: ⌠Ленин внешне был весь в словах, как рыба в чешуе■. Умный догадается, что сие означает: не ухватишь, выскользнет! Рыбкой, рыбкой и в воду! А глупый восхитится: ах, какая метафора!

МУРА (с некоторым удивлением). Алексей Максимович, а ведь вы, узнав о смерти Ленина, плакали! Слезы по усам текли...

ГОРЬКИЙ. Я и сейчас плачу. (Вытирает слезы.) Вспомню: ⌠Батенька... гм, гм... Уезжайте! Ради бога! ... у нас здесь зряшная суета, а там ≈ настоящее лечение...■ (Всхлипывает.) ⌠Батенька, гм, гм...■ (Вытирает лицо платком.) У чужого гроба не по покойнику плачут, а по себе! Как же это так? Значит и я в ящик сыграю? А вообще-то смешно...

МУРА. Что?

ГОРЬКИЙ. За четыре века до рождества Христова жил да был тиран Галикарнасский, Мавзол, сотворил много великих деяний, супруга оного Мавзола соорудила ему важнейшую гробницу, куда и положили его почивать вечным сном. Молодой Рим перенял у старших обычай сооружать подобные усыпальницы ≈ (раздельно) ⌠мавзолеи■, а мы сие дело переняли у римлян. И получилось забавно: вождь мирового пролетариата спит в гробнице имени тирана Мавзола! ...

* * *

1933 г. Осень. Та же обстановка. Входит Горький. Он по­прежнему быстр и легок, лишь седина стала гуще, спина малость ссутулилась, и усы стали (как на последних портретах) совсем моржовые.

ГОРЬКИЙ (поет).               Здравствуй, моя Мурка,

                                                             Мурка дорогая!

Здравствуй дорогая и прощай!

Ты зашухерила всю нашу малину,

А теперь маслину получай!

(Обнимает Муру.) Сейчас Мурку вся молодежь Советского Союза поет... И воображает, что­то новое открыла?А я еще в девяносто пятом энту самую Мурку от одного вора в Нижнем слышал... Васей звали... Хороший был вор, а от чахотки помер... Он помер, я живу и даже стал... хо­хт! ... городом Горьким! От Нижнего лишь воспоминанья остались... Ну? (Разглядывает ее.) Наконец­то мы вдвоем, и я могу допрос учинить: как жили? С кем жили? И не забыла ли живого классика, Алексея Максимовича Пешкова?

МУРА. У вас хорошее настроение?

ГОРЬКИЙ. Разотличное... И ваше плохое настроение меня в минор не приведет! ... Я еще в Союзе на одном из чествований решил: не отдам англичанину мою Мурку! И не отдам!

МУРА. А зачем я вам?

ГОРЬКИЙ. Как это зачем?.. Затем, что мне по чину полагается все и даже больше!

МУРА. У вас славные внучки, отличный сын, прелестная сноха...

ГОРЬКИЙ. Да... Тимоша ≈ женщина на зависть... (Поглаживает усы.) В Москве от нее все без ума! А главный чекист... Генрих Ягода, красавец парень, я с ним Беломорканал осматривал, Тимоше только что серенад под окнами не поет, а так совсем от старости обиспанился!

МУРА. Максим не ревнует?...

ГОРЬКИЙ (строго). Тимоша ≈ жена верная! (Очень убежденно.) И по­прежнему любит только моего сына.

МУРА. Забыла... Кто и почему Наденьку Тимошей назвал?

ГОРЬКИЙ (вдруг сильно заокав). Я, кОнечнО! Она бОлела, рОскОшные свОи вОлОсы Остригла, стала на кучера или... ямщика пОхОжа... ЛихОй такОй вид... Я и гОвОрю: ты не Наденька, ты ТимОша... Ну и привилОсь...

МУРА. Тимоша, кажется, вас на экскурсию в Соловки сопровождала?

ГОРЬКИЙ (посмеиваясь). СОпрОвОждала...

МУРА. А Максим?

ГОРЬКИЙ. Он бОлел! ... (Сел, достал папиросу, разминает.) Вы зачем о Тимоше? Я хочу говорить о нас с вами, а не о Тимоше! Вы скажите (закуривает), чем Уэллс лучше Горького? Рост почти одинаковый, лета те же... и даже он на два года старее! Зачем вам одного живого классика на другого менять?

МУРА. Уэллс богаче.

ГОРЬКИЙ. Врете! Вы на деньги не льстивы. Рядиться не любите, за бриллиантами не гоняетесь.

МУРА. ОН знаменитее вас!

ГОРЬКИЙ. Опять вранье! ... я нынче самый­разсамый! ... Анатолий Васильевич, читали, что о моем юбилее выговорил: ⌠Он был ОзнаменОван пОчестями, каких, кажется, не удОстаивался еще ни Один писатель на Земле...■ (Хохочет.) Ни Лев Толстой, ни Уильям Шекспир, ни Гомер, ни разные там пушкины­лермонтовы не удостаивались, а Горький удостоился! Ни стыда, ни совести...

МУРА. У кого?

ГОРЬКИЙ (перестал окать). У товарищей­подхалимов! (Погасил папиросу, положил в пепельницу.) Пожалуйста, подойдите ко мне поближе! ... (Притянул ее, посадил к себе на колени.) Родное мое тело... знакомое... все мое! (Щекочет ее шею усами.)

МУРА (ежится, смеется). Старый дуралей!

ГОРЬКИЙ. И не люб? Ничуть?

МУРА (вырвалась, встала). Люб не люб... не в этом дело!

ГОРЬКИЙ (закуривая). Дело в следующем: когда я был заведующим...

МУРА. Перестаньте паясничать, Алексей Максимович! Ведь как вы не высмеиваете сами себя и товарищей­подхалимов, вспоминаете вы о юбилее с удовольствием! Почести вам льстили, вы купались в славе, как старый морж в полынье!

ГОРЬКИЙ (курит). Слаб человек...

МУРА. И ваша Тимоша, хозяйничая за столом, улыбалась не только палачу Ягоде, но и Сталину!

ГОРЬКИЙ (встал). О Сталине не будем!

МУРА. Почему? Я хоть и международная шпионка, но Сталину не служу. И что бы вы о нем не сказали, на вас не донесу!

ГОРЬКИЙ. Сталин ≈ великий человек!

МУРА. Когда­то вы называли его тифлисским бандитом! Уголовником!

ГОРЬКИЙ. Называл.

МУРА. Ошибались?

ГОРЬКИЙ. Нет, он был бандитом! А кем, скажите на милость, был в молодости Надир­Шах, Великий персидский государь? Атаманом шайки, бандитом с большой дороги!

ГОРЬКИЙ. Я спускался в Метрополитен! Один раз... А чтобы не глазели, парик напялил и бороду подвязал. Красотища непередаваемая. И очень много веселых лиц! И сытых... Нищих ни в метро, ни на улицах ни одного!

МУРА. В Соловках ≈ тоже ни одного нищего...

ГОРЬКИЙ (вскипая). Эмигрантское тявканье: ⌠Подневольный труд! Советское рабство! Весь СССР в колючей проволоке!■ Да! Соловки ≈ лагерь! И Беломорканал строили заключенные! Но построив его досрочно, они выходят оттуда вольными, гордыми своим трудом, созидателями и... (вытирает слезы) славят великого Сталина... Сам слышал... (Всхлипывает.) Я не лгу, называя Сталина ≈ Великим!... Ну, наверное, возможно, конечно, проливается иногда лишняя кровь. Но люди и так и так смертны, а дела их, если не бессмертны, то во всяком случае долговечнее людей. Деяния Сталина нас с вами переживут. И не нам с вами судить о нем! Потомки рассудят...

МУРА. Вы долго намерены прожить в Италии?

ГОРЬКИЙ. Перезимую и вместе с вами в Москву!

МУРА. Алексей Максимович... Ну зачем?

ГОРЬКИЙ (мрачно, он ее понял). Что ⌠зачем■?

МУРА. Вы отлично знаете, я с вами в Совдепию не поеду, зачем пустословить?

ГОРЬКИЙ. Пока я был в Москве, вы ≈ в Лондоне согревали постель старому фантасту?

МУРА. К вашему приезду в Италию я была уже здесь и ждала вас!

ГОРЬКИЙ. Отрадно слышать!

МУРА. Я привыкла к вам, я благодарна вам за многое, очень многое! И надо сознаться, я думала, что вместе с вами встречу свою старость...

ГОРЬКИЙ. Я надеялся, что вы закроете мне глаза...

МУРА. Об этом я не думала, вы у нас из нестареющих! И я уверена ≈ долгожитель. В общем так... если бы не некоторые обстоятельства, я бы вас в Москву не отпустила. Но есть обстоятельства, и потому я говорю вам: перезимуете, а потом... уезжайте без меня в Россию!

ГОРЬКИЙ. Хотелось бы понять, почему вы гоните меня? Если не из­за Герберта?...

МУРА (качает головой отрицательно).

ГОРЬКИЙ. Тогда почему же?

МУРА. Вы привыкли широко жить... у вас большая семья, большой штат людей, не буду называть их грубо ≈ приживалами, ну скажем: людей, которые нуждаются в вас, в вашей материальной помощи и которые нужны вам... для отдыха, забав и шуток! А мода на вас в Европе прошла, и в Штатах тем более... Вас стали мало переводить, переиздавать и того меньше...

ГОРЬКИЙ. Ну, ну... (Закуривает.)

МУРА. На Кронверкском вас называли Дукой, герцогом Кронверкским, так вот милый Дука, по­герцогски вы сможете теперь жить только в СССР! Здесь придется сменить герцогское житье на более чем скромное, а от скромного житья вы отвыкли!

ГОРЬКИЙ. Что мешает вам уехать вместе со мной? Ненависть к Сталину? К большевикам?

МУРА. И это...

ГОРЬКИЙ. А что еще?

МУРА (молчит).

ГОРЬКИЙ. Вы не считаете меня большим писателем? И не хотите остатки молодости загубить с писакой?

МУРА. Зачем самоуничижения?

ГОРЬКИЙ. Тогда почему, лапушка моя? По­че­му?

МУРА. Мне не все нравится в ваших писаниях...

ГОРЬКИЙ. А Клим Самгин? Может быть, теперь вы потребуете, чтобы я снял у Самгина ⌠Посвящается М.Г. Закревской■?

МУРА. Я была польщена и осталась польщена этим посвящением.

ГОРЬКИЙ. Иронизируете?

МУРА. Ничуть... Я считаю вас великим писателем... Ибо вы предвидели, задолго предвидели свои последние страсти­мордасти...

ГОРЬКИЙ (поджигает в пепельнице бумажки и подставляет под огонь окурок).

МУРА. Обожжете пальцы!

ГОРЬКИЙ (сильнее окая). ПрОдОлжай, мОе сОкрОвище! МОя умнеющая шпиОнОчка... ПрОдОлжайте!

МУРА. Гумилев предвидел свою смерть...

ГОРЬКИЙ. НикОлай Гумилев не великий...

МУРА. Иногда он был велик, ... Лермонтов предвидел свою смерть! В романе Лермонтов­Печорин убивает Мартынова­ Грушницкого, а в жизни Мартынов­Грушницкий... убил Лермонтова... Декорация та же горы и обрыв, только роли изменились...

ГОРЬКИЙ. А что предвидел я?

МУРА. Может быть, все это моя фантазия... не знаю, но странные рассказики вы иногда писали!

ГОРЬКИЙ (вороша спичкой догорающий костерик). Например?

МУРА. ⌠Птичий грех■!

ГОРЬКИЙ. А! (Отдернул пальцы от огня.)

МУРА. Обожглись?

ГОРЬКИЙ. Пустяки... О чем рассказик? Запамятовал?

МУРА. ⌠Птичьим грехом■ у вас в рассказе мужики называют: ... ну, когда свекр со снохой балуется, как селезень или сокол, в том не видя греха...

ГОРЬКИЙ (закуривает). ПрОдОлжайте!

МУРА. Или ранний рассказ ⌠На плотах■... Старик­силач отнимает у слабого сына молодку и с ней на виду у всех играет... Или ⌠Хан и его сын■, тоже ранний рассказ, красавец хан отнимает у юного сына красавицу возлюбленную... Или... Ну, это уже много позже, уже Горький сам не молод, пьеса у ⌠Зыковых■ с тем же сюжетом?

ГОРЬКИЙ. Сие чушь! Я ничего не предвидел! А вы бы меньше слушали сплетни!

МУРА. У меня есть глаза.

ГОРЬКИЙ. Этого никогда не случится! Поняла, никогда!

МУРА. Младшая внучка удивительно похожа на вас!

ГОРЬКИЙ (разъяренно). А почему внучке не походить на деда?! Это что законом запрещено?

МУРА. Разрешено...

ГОРЬКИЙ. Ну, да... В мыслях иногда! ... Да, бывает... Но только в мыслях!

МУРА. Я не хочу, чтобы мне изменяли даже в мыслях! Я сказала Герберту, встретив Горького, я тут же прощусь с ним и приеду к вам в Лондон.

* * *

1935 г. Весна. Москва. В доме на Малой Никитской.

ГОРЬКИЙ (худющий, сгорбленный, пропускает впереди себя маленькую старушонку, одетую по моде двадцатых годов: платье ветхое, но чистое, на голове выгоревшая шляпенка). Проходите, пожалуйста, Ольга Юльевна! Чай? Кофе? Или чего­нибудь закусить?

КАМИНСКАЯ (торопливо). Нет, нет! Ради Бога, не беспокойтесь, я на несколько минут. (Робко.) Погляжу на вас и домой. (Смотрит на него.) Глаза все те же... Синие... Синие...

ГОРЬКИЙ. Вы живете в Москве?

КАМИНСКАЯ. Недалеко от Москвы, по северной дороге... на даче. Мы там комнату с Лелей снимаем...

ГОРЬКИЙ. Садитесь, пожалуйста! (Каминская садится.) (Горький достает из пачки папиросу.) Ляля с вами?

КАМИНСКАЯ. Всю жизнь не расстаемся... Ну, был конечно период, когда она замуж выходила, тогда ненадолго врозь...

ГОРЬКИЙ. Муж Ляли умер?

КАМИНСКАЯ. Скорее всего! ... А там кто его знает...

ГОРЬКИЙ (о папиросе). Разрешите?

КАМИНСКАЯ. Да, да, конечно...

Горький закуривает.

КАМИНСКАЯ. Изумительный дом, интерьеры сказочные! ... Особенно бронзовый светильник на лестнице.

ГОРЬКИЙ (курит). Светильник­⌠спрут■ ≈ бешеная выдумка декоратора сего дворца, он же и архитектор. Из кожи вон лез, чтобы миллионеру заказчику угодить!

КАМИНСКАЯ (робко). Рябушинскому? ...

ГОРЬКИЙ. Я просил подыскать что­нибудь попрощу! ... Нет запихнули к ⌠спруту■ ... Ольга Юльевна, вы помнится, любили клубнику... Я распорядился... (Показывает на маленький стол, заставленный снедью.) Кушайте, пожалуйста!

КАМИНСКАЯ. В марта... клубника?

ГОРЬКИЙ. Парниковая.

КАМИНСКАЯ (взяла ягоду). А птиц в вашем дворце я не видела...

ГОРЬКИЙ. Певчие пичуги ≈ молодость. Я давно их не держу, мешают чириканьем!

КАМИНСКАЯ. А у нас с Лялей, как при вас завели, так всегда в доме какая­нибудь пичужка! Сейчас с кормом туго, но исхитряюсь, достаю... У меня сейчас синичка... уже старенькая.

ГОРЬКИЙ. На Капри и потом в Соренто я держал хищничков, ручных с подрезанными крыльями, в Москве никаких птиц! У меня от птичьего пера и пуха ≈ аллергия, кашель усиливается.

КАМИНСКАЯ. Ну, тогда конечно, а жаль... птица ≈ радость!

ГОРЬКИЙ. Когда вы мне позвонили, я сразу по телефону узнал ваш голос... (Курит.) А на улице, пожалуй бы, не признал... (Галантно.) Но это не потому, что вы слишком изменились... У меня большая потеря зрения, а очки я избегаю носить. Сколько лет мы с вами не виделись?

КАМИНСКАЯ (быстро). Сорок!

ГОРЬКИЙ. Вы, кажется, после нашей разлуки служили в театре?

КАМИНСКАЯ. О, да! Но больших высот в театральном искусстве я не достигла... Последний бенефис в Кинешме, в комедии Константинова ⌠Хамка■ я исполняла роль Хамки­ Настасьюшки! Сейчас на пенсии...

ГОРЬКИЙ. А Леля чем занимается?

КАМИНСКАЯ. Она тоже актерствовала, а сейчас медсестра...

ГОРЬКИЙ. Прелестная была девчурка, лучше не встречал!

КАМИНСКАЯ. Она и сейчас очень мила, хотя ей уже за пятьдесят...

ГОРЬКИЙ (встает). Ольга Юльевна, вы очень обиделись на меня за рассказ?

КАМИНСКАЯ (опустив голову). Я не обиделась. Мне было больно, что вы на меня налгали...

ГОРЬКИЙ. Я написал, что безумно любил Ольгу К. В чем же ложь? Ну... конечно, некоторые преувеличения некоторых черт вашего характера я допустил, но...

КАМИНСКАЯ. Да, Бог с ней, с первой любовью! ... В двадцать третьем году мне было обидно! Прочитала, плакала! Написала в Италию, вы не ответили...

ГОРЬКИЙ. Я не получал вашего письма!

КАМИНСКАЯ (встает). Ах, Леня, Леня! ... Простите, Алексей Максимович! С тех пор одиннадцать лет прошло и столько всего прошло по мне, через меня, сквозь меня, о ⌠первой ли любви■ сейчас мне думать?

ГОРЬКИЙ. Вы пришли ко мне просить за кого­нибудь? ...

КАМИНСКАЯ. Да!

ГОРЬКИЙ. Ко мне много ходят, но я мало могу помочь... кто арестован? Муж Лели?

КАМИНСКАЯ. Нет. Он давно пропал, сгинул, передачи не разрешались, куда сгинул не сообщили... Я не о нем...

ГОРЬКИЙ. О ком же? (Тушит папиросу, закуривает новую.)

КАМИНСКАЯ. Вы недавно лишились сына!

ГОРЬКИЙ (курит). Максим умер год назад... (Догадываясь.) Арестован сын Лели?

КАМИНСКАЯ. Нет, она слава Богу, бездетна...

ГОРЬКИЙ. О ком же вы хотите просить меня?

КАМИНСКАЯ. Дайте папироску?

ГОРЬКИЙ. Прошу!

КАМИНСКАЯ (прикуривает от его папиросы, ее руки дрожат). Мы с Лелей всю жизнь жили вашей жизнью. Мы радовались вашим успехам, гордились вашей славой... ⌠Несвоевременные мысли■ я собственноручно в тетрадочку переписала... И ликовала: ничего не боится мой недолгий спутник, гордый человек!

ГОРЬКИЙ. Меньше патетики, Ольга Юльевна, и ближе к делу! За кого вы меня просите? Кого хотите спасти?

КАМИНСКАЯ. Горького!

Молчание.

ГОРЬКИЙ. Я скоро уйду за Максимом, спасать меня напрасный труд.

КАМИНСКАЯ. Нет, Алексей Максимович, пока вы не ушли из жизни, вы обязаны спасти Горького для потомков.

ГОРЬКИЙ. А в чем я собственно провинился?

КАМИНСКАЯ (потрошит ридикюль, вываливает себе на колени пачку газетных вырезок, берет верхнюю, читает). ⌠Пионерам города Уржума, Нине Пелстоваловой и Тане Лапиной...■

ГОРЬКИЙ. Вы читаете без очков?

КАМИНСКАЯ. Да, после семидесяти, у меня почему­то восстановилось зрение...

ГОРЬКИЙ. Говорят, такое бывает...

КАМИНСКАЯ. Судя по мне, да! (Читает.) ⌠Завидую я, старик, вам, какая радостная, широкая, интереснейшая жизнь развернута перед вами, какие прекрасные подвиги труда и творчества можете вы совершить...■ (Комкает листок, сует обратно в ридикюль.) Это длинно, в общем вода, и Бог с ней. (Читает новый листок.) ⌠Радостно жить и бороться в стране, где великая мудрость и железная воля ее вождя, Иосифа Сталина, навсегда освобождает человека от проклятых навыков прошлого...■ Вам действительно ≈ радостно жить?

ГОРЬКИЙ (не отвечает).

КАМИНСКАЯ (читает). ⌠Обращение Максима Горького к съезду Советов Горьковского края. Я всегда испытываю величайшую радость, когда узнаю о достижениях нашего края. Мудрость политики Иосифа Сталина, который руководит всеми нами, дала возможность развить производительные силы старого Нижнего и добиться...■ (С раздражением.) Опять вода! ... Главное, приготовила и куда­то как всегда девала... Вот... Кажется нашла! (Читает.) ⌠На восемнадцатом году диктатуры пролетариата убит один из крупнейших ее вождей Сергей Киров. Вслед за этим убийством властью оглашено, что в стране скопилось и выловлено десятки тысяч наемных убийц, посланных ⌠культурнейшими■ соседями нашими для истребления вождей...■ (Смотрит на Горького.) Вы, действительно считаете, что их много ⌠скопилось■?

ГОРЬКИЙ (курит, молчит).

КАМИНСКАЯ (читает). ⌠Нужно истреблять врага безжалостно и беспощадно, ни мало не обращая внимания на стоны и вздохи профессиональных гуманистов...■ 2­го января 1935 года... (Смотрит на Горького.) Как это понять, Алексей Максимович? Какого ⌠врага■ истреблять беспощадно? Того, который выловлен, или того, которого еще не выловили?

ГОРЬКИЙ (молчит, курит).

КАМИНСКАЯ. Мало после убийства Кирова расстреляно? Мало сослано в лагеря? Надо еще и ещу! ... Вылавливать? Уничтожать?

ГОРЬКИЙ (не отвечает).

КАМИНСКАЯ. Внук моей подруги, двадцатилетний мальчик, только три года, как школу кончил, в Подмосковье родился, никогда, никуда не выезжал, расстрелян за шпионаж по приговору тройки в двадцать четыре часа... А в той же газете сказано: шпионы проникали к нам через Польшу, частично через Финляндию... Внук моей подруги не проникал, он родился в Подмосковье, а его в двадцать четыре часа? Отца арестовали еще в тридцатом ≈ шахтинский вредитель, мать с бабкой одни мальчика воспитывали, а его в двадцать четыре часа? ... Мать сошла с ума, все время смеялась и никого не узнавала, а прочла ваше письмо Нижегородскому съезду, вдруг пришла в себя и теперь не смеется, а одно твердит: будь он проклят, будь проклят, будь проклят!

ГОРЬКИЙ. Я не убивал ее сына. Мои призывы ≈ постфактум, не имели особого значения в политике Сталина.

КАМИНСКАЯ (дрожа). А в тридцатом? Когда шло раскулачивание и вымирали целые села, ваш призыв: ⌠Если враг не сдается, его уничтожают■ ≈ тоже не имел значения?

ГОРЬКИЙ. В тридцатом я был в России наездом, и тогда я верил! Да, верил многочисленным рабкорам, беднякам, батракам, что кулаки вредят! А когда бы не кулаки, у нас было бы все разлюли малина!

КАМИНСКАЯ. В тридцатом верили, а сейчас в тридцать пятом? Тоже верите, что шпионы, диверсанты Кирова убили?

ГОРЬКИЙ (молчит).

КАМИНСКАЯ. Алексей Максимович, напишите вашим друзьям, Ромэну Роллану, Уэллсу, Бернарду Шоу правду о Сталине, и потомки вас простят!

ГОРЬКИЙ (после длительного молчания, глухим шепотом). Я не знаю, кто убил Кирова, но я знаю, кто убил Максима! И я знаю, что он, если я крикну вслух, на весь мир то, о чем вы просите, убьет моих внучек, их мать, их бабку! В этой комнате нет подслушивающих аппаратов, это моя спальня, и Сталину известно, что здесь я не принимаю никого. Ему все обо мне известно... Но надеюсь, о вашем визите пока еще не известно... А известят, он не рассердится... старушка, божий одуванчик пришла денег просить. Так я подумал, и так Иосиф, надеюсь, подумает...

КАМИНСКАЯ. Мне все равно, что обо мне подумает Сталин, я думаю в вас!

ГОРЬКИЙ. Я решил отправить Максима в Италию с тем, чтобы он вызвал потом к себе жену и детей. Меня­то, я знал, он не отпустит... Он мне еще в тридцать третьем сказал: ⌠Довольно, Алексей Максимович, под крылом у Муссолини прятаться. Мы вам подыщем теплый уголок в Крыму!■ и подыскали ≈ ⌠Тесели■, на южном берегу... теплое местечко ⌠Тесели■, по­ гречески: ⌠тишина■... Я знал, меня он не отпустит, закинул удочку о Максе: мол нервен стал, надо подлечиться за границей, в хорошей санатории! Ленин меня в двадцать первом за границу в хорошую санаторию гнал, прося Максима отпустить, я об этом напомнил! Но Сталин, не Ленин! Сталин только улыбнулся и говорит: ⌠У нас санатории не хуже■. Я за свое... и еще намекнул, что стар стал и хотел бы от многочисленных дел своих устраниться... Он опять усмехнулся: ⌠Я не многим вас моложе, а тружусь!■... Я настаивать, а он разговор пресек! На другой день от ягоды ящик итальянских вин из старых погребов! Для Макса... Макс пил, к сожалению, лишнее и тут не удержался! ... Меня в Горках не было, кто­то его сильно напоил, и кто­то оставил его пьяного на скамье в саду холодной майской ночью. Воспаление легких! Начал выздоравливать, попросил шампанского! Дали. Выпил бокал и через недолгий срок в муках скончался! У гроба Макса он не был, а ко мне явился с соболезнованиями и улыбаясь сказал: ⌠Жаль парня! ... Но, Слава Богу, дочки его живы! Так уж вы, Алексей Максимович, без фокусов... берегите жизнь внучек! Дети очень легко простужаются!■ После убийства Кирова, позвонил: ⌠Вам необходимо откликнуться!■ Отвечаю: ⌠Болен, не могу■. ⌠А вы через не могу!■ Откликнулся. Отстреляли неугодных. И опять мне звонок из Кремля: ⌠Необходимо откликнуться■. Молчу, а он спрашивает: ⌠Как Марфа с Дашенькой, здоровы ли? Январские морозы опасны, вы их в ⌠Тесели■ подержите до весны■, ≈ и спокойно так продолжает: ⌠В городе Горьком краевой съезд, напишите пару строчек приветствия землякам и посоветуйте: шпионов вылавливать, а по убитым не скулить!...■

КАМИНСКАЯ. Бедный вы, бедный...

ГОРЬКИЙ. Есть такая присказка пошленькая: ⌠в СССР богато живет Демьян Бедный, а сладко ≈ Максим Горький!■

* * *

1936 г. Июнь. Горки. Спальня. На кровати Горький. Он в забытьи. Входят гуськом жены: Мура, Пешкова, Андреева. Мура в английском костюме, Пешкова в темном платье, Андреева вся в черном, лакированные туфли дополняют черноту. Но это не траур, такова теперь ее форма одежды при любых обстоятельствах. Андреева очень отяжелела, но стала вновь красива: седые волосы не завиты и коротко стрижены, лицо сильно напудрено, губы не подведены, колец на пальцах не заметно. Пешкова по­прежнему моложава и стройна. Мура расширилась в плечах, в ней проступило что­то слишком мужественное для привлекательной женщины.

АНДРЕЕВА (Муре). Вы распорядились, чтобы Алеше дали чаю?

МУРА. Распорядилась.

АНДРЕЕВА. Он любит крепкий, горячий и с лимоном.

МУРА. Я распорядилась.

ПЕШКОВА. Ваш шофер ведет себя довольно нагло! Вошел и сразу расселся в столовой.

АНДРЕЕВА. От Москвы до Горок ≈ не ближний путь! Дорога хотя и не плохая, но мальчику необходимо отдохнуть. Я только посижу немного возле Алексея Максимовича и обратно! Сегодня у меня в Доме Ученых сольный концерт Наташи Розенель, она читает ⌠Девушку и Смерть■, ⌠Буревестника■ и ⌠Старуху Изергиль■! Ранний Горький! И представьте, читает всегда на ура!

ПЕШКОВА. Если вы ненадолго, стоило ли вам являться? Мария Игнатьевна дежурили всю ночь!

АНДРЕЕВА (Муре). Вы приехали из Лондона?

МУРА. Прилетела.

АНДРЕЕВА. Как поживает ваш супруг?

МУРА. Я не супруга Уэллса и быть ей не собираюсь. Я была подругой Горького, а теперь я подруга, ну правда еще и секретарь, и нянька, и медсестра старика Уэллса! А поживает он неплохо, во всяком случае лучше, чем Алексей Максимович!

АНДРЕЕВА. Странно, что Иосиф Виссарионович впустил вас в Союз! С вашей подозрительной биографией я бы на его месте вас в Союз не пустила.

МУРА. Сталин умный человек, не разрешить мне приехать к его умирающему другу было бы глупостью в мировом масштабе!

ПЕШКОВА. Иосиф Виссарионович очень озабочен течением болезни Алексея Максимовича, но как и все мы, вся страна надеется, что могучий организм Горького и на сей раз преодолеет болезнь! Неделю назад лишь только Иосиф Виссарионович приехал ≈ Алексею Максимовичу сразу стало лучше!

АНДРЕЕВА (дрогнув). Сталин был в Горках?

ПЕШКОВА. Да. Вместе с Молотовым и Ворошиловым. Чайку попили вместе с больным возле его постели и уехали.

АНДРЕЕВА. А к утру Алексею Максимовичу стало хуже?

МУРА. К утру ему стало хуже.

ПЕШКОВА. Стало хуже...

АНДРЕЕВА (подходит к постели).

ГОРЬКИЙ (открывает глаза, слегка приподнимается на локтях).

АНДРЕЕВА (обернувшись к Пешковой). Вы распорядились, чтобы моему шоферу дали чаю?

ГОРЬКИЙ. Распорядился... (Опускается на подушку.)

АНДРЕЕВА (неожиданно скалится, задирает юбку, поет и пляшет).

Шофер мой, душка!

Как ты хорош!

За руль возьмешься,

Бросает в дрожь!

Ты знаешь, как поставить, ≈

Ты знаешь, как направить,

И сразу полный ход даешь!

(Канканирует.)

ПЕШКОВА. Наглость неслыханная! Вламываться в дом к женатому человеку? ... (Визжа, бросается на Андрееву.)

АНДРЕЕВА (отступив от Пешковой, кричит Муре). Тебя, шлюха, из постели Локкарта вытянули, с тобой только ленивый не спал!

МУРА (становится на четвереньки, вертит задом, лает). Ай лайк ю! Ай лав ю! Ай! Ай! Ай! Ай!

ГОРЬКИЙ (стонет). Сапоги... Сапоги одни идут по снегу...

ПЕШКОВА (свежим девичьим голосом). Великий пролетарский писатель, основоположник сказал: Сапоги! Радостно жить и бороться в стране, где великая мудрость и воля ее вождя!

МУРА. Мне, Тане Лапиной...

АНДРЕЕВА. Мне, Нине Полстоваловой...

ПЕШКОВА. Сказал: сапоги! Если враг не сдается, его истребляют!

АНДРЕЕВА И МУРА (подхватывают эхом). Истребляют... стребляют... бляют... ают!

ГОРЬКИЙ (мечется). Скорее бы конец! Скорей...

ПЕШКОВА. В конец изничтожим банду наймитов империализма?! (Свежим голосом.) Великий пролетарский писатель, основоположник сказал: ⌠Надо истреблять врага безжалостно и беспощадно!■

АНДРЕЕВА (детским голосом). Моя прабабусенька сошла с ума... Ее сына в двадцать четыре часа по приговору тройки! Моя бабусенька смеется и никого не узнает, а я от бабусеньки отрекаюсь! Я октябренок и хочу служить партии Ленина≈Сталина!

ПЕШКОВА. Предлагаю наградить дедушку Горького званием почетного пионера!

АНДРЕЕВА. Давай, протягивай шею дедушка Горький! Я тебе пионерский галстук повяжу!

ГОРЬКИЙ. Удавить хочешь! (Садится, вытягивает шею.)

АНДРЕЕВА (свистя всеми согласными). О, Господи коммунистический! Он еще шутит! (Повязывает ему на шею воображаемый галстук.)

ГОРЬКИЙ. Умираю... Пусти... нечем дышать!

АНДРЕЕВА. Врешь ≈ не умрешь! (Тянет его за концы воображаемого галстука, поднимает с постели, выводит на середину комнаты. Танцует перед ним, закатывая глаза.)

ПЕШКОВА.                Что танцуешь, Катенька?

Польку, польку, Маменька!

С кем танцуешь, Катенька?

С вурдалаком, Маменька!

МУРА (становится на четвереньки, вертит задом). Ай лав ю! Ай лайк ю!

ГОРЬКИЙ (хрипит). Умираю...

ЖЕНЫ (берутся за руки, пляшут вокруг Горького).

Как на Алешин юбилей,

Испекли мы мавзолей!

Вот такой ширины,

Вот такой узины!

Вот такой высоты,

Вот такой низины!

Алексей, Алексей!

Лезь скорее в мавзолей!

Свет≈мрак, свет≈мрак. Эффект латерне­магики. Застывшие в диком танце фигуры бреда напоминают о полотнах Иеронима Босха. Длительный мрак. Свет. Горький сидит на постели, возле на стуле притулилась нагая женщина.

ГОРЬКИЙ (шепчет). Ольга? ... Фея моя... Ты здесь?

АНДРЕЕВА (Пешковой). Очнулся! ...

ПЕШКОВА. Подойдите и скажите о сольном концерте ⌠раннего Горького■, это ему будет приятно!

АНДРЕЕВА. Но у постели кто­то сидит?

МУРА. Не ⌠кто­то■, а медсестра! Вы что не видите, она же в белом халате...

АНДРЕЕВА. Вижу, конечно! (Подходит к постели.)

ГОРЬКИЙ (обнаженной). Дай руку!

КАМИНСКАЯ (подает). Тебе лучше?

ГОРЬКИЙ. Да! (Прижимает ее ладонь к щеке.) Мне хорошо! ...

АНДРЕЕВА (Муре и Пешковой). Он бредит?

МУРА. Ничего, ничего! ... Он утром тоже бредил, а потом вдруг совершенно отчетливо проговорил: ⌠Мария Игнатьевна, запишите!■ Я взяла листок бумаги и ручку, и он продиктовал: ⌠Конец героя, конец романа, конец автора...■

АНДРЕЕВА. Бред?

МУРА. Совсем не бред! Вам может быть неизвестно, но я то знаю, Алексей Максимович отождествлял себя с Климом Самгиным. Клим Самгин ≈ маска, за которой спрятался Горький.

АНДРЕЕВА (у постели). Алексей Максимович, сегодня в доме Ученых вечер, посвященный твоей памяти... (Трясет головой.) Брр... прости, оговорилась... Вечер, тебе посвященный. Читает Мастер художественного слова, вдова Анатолия Васильевича! Помнишь, ты с ней в Берлине встречался?

ГОРЬКИЙ. Кш... Ворона! (Каминской.) Налетели!

АНДРЕЕВА. Карр! (Взмахивает руками.) Карр!

ПЕШКОВА. Чирик­чирик...

МУРА. Тре­ле­ле­лель!

ГОРЬКИЙ (Каминской.) Прогони птиц... У меня от перьев и пуха аллергия!... (Кашляет.) Прогони птиц!

КАМИНСКАЯ (женам). Пошли вон!... Надоедные! Пошли вон!...

ПЕШКОВА. Ну раз обезболивающий укол, тогда конечно... мы лишние!

АНДРЕЕВА. Товарищ медсестра, я приехала ненадолго и мне хотелось бы сейчас побыть с Алексеем Максимовичем!

КАМИНСКАЯ (машет на жен руками). Кышь! Кышь... Улетайте по добру, по здорову!

МУРА. Медсестра права, Алексей Максимович в возбужденном состоянии и ему необходим укольчик!

КАМИНСКАЯ. Кышь!...

АНДРЕЕВА. Карр!

ПЕШКОВА. Чирик­чирик!

МУРА. Тре­ле­ле­лель!

КАМИНСКАЯ. Кышь! Сказано ≈ улетайте!

(Каркая, чирикая, тре≈ле≈ле≈лелькая жены улетают.)

КАМИНСКАЯ. Леничка, пока ты спал, я всю старуху Изергиль до конца переписала! Изумительная вещь! Завтра несу ее Владимиру Галактионовичу! Еще переделывать ≈ только портить!

ГОРЬКИЙ. Оденься, простудишься...

КАМИНСКАЯ. Разве феи простужаются? (Прохаживается по комнате.)

⌠В лесу над рекой жила фея...

В реке она часто купалась...

Но раз, позабыв осторожность,

В рыбацкие сети попалась...

Не в купальном же костюме я купалась? И на ветвях фея качалась тоже голая! ... Мы, феи, у портных платья не шьем! А готовых, тем более не покупаем!

ГОРЬКИЙ. Как хорошо! ... Снова только ты, я и моя любовь к тебе!

КАМИНСКАЯ (прыгает к нему на постель). Ты долго спал, мой мальчик. Почти полвека! ...

ГОРЬКИЙ. Сон был отвратительный, но я все забыл... Одно помню... Какой­то тиран... кажется, галикарнакский, сказал про ⌠Девушку и Смерть■: ⌠Эта штука посильнее ⌠Фауста■ Гете: любовь побеждает смерть...■

КАМИНСКАЯ (улыбается). Так и сказал? ...

ГОРЬКИЙ. И даже на книжечке с поэмкой, дьявол усатый написал чушь оную...

КАМИНСКАЯ. Ты веришь в дьявола?

ГОРЬКИЙ. Я ему служил... Последние годы моей жизни, я служил Дьяволу... (Кричит.) Я служил Дьяволу! ... Служил! ... Мне нет прощенья, нет, нет!

КАМИНСКАЯ. Бог милостив... Ты сам никого не убивал... У тебя руки не в крови...

ГОРЬКИЙ. У меня душа в крови... (Мечется.) Муза моя... Весна моя... Фея моя, скажи, что мне все это снилось?

КАМИНСКАЯ. В твоем сне не все было плохо, Леня! У тебя была славная жена, отличные дети...

ГОРЬКИЙ. Катя умерла ребенком, а Макса я убил! ...

КАМИНСКАЯ. Ты мне сам говорил, Макса убил Дьявол...

ГОРЬКИЙ. Если бы я не служил дьяволу, Макс остался жив... Мой сын был талантлив от Бога, но он бросил все свои таланты, чтобы служить мне. А я служил Дьяволу!

КАМИНСКАЯ. Потерпи немного, скоро ты встретишься с сыном. Скоро, совсем скоро...

ГОРЬКИЙ. Бог не простит меня...

КАМИНСКАЯ. Бог милостив...

ГОРЬКИЙ (откидывается на подушки). Как ты прекрасна? Твое тело соткано из лунных лучей... Никого, ничего кроме тебя у меня нет и не было... Да? Оля?

КАМИНСКАЯ. Я не Оля...

ГОРЬКИЙ. А кто ты? Мне так хорошо, так легко с тобой... Кто ты?

КАМИНСКАЯ. Я ≈ смерть твоя!

ГОРЬКИЙ. Какое счастье! ... (Тянет к ней руки.) Милая, смертушка, обними меня! ... Поцелуй меня, долгожданная!

(Нагая женщина обнимает и целует его в губы.)

ГОРЬКИЙ (падает на подушку). Какое счастье... Какое счастье... Какое счастье...

Ослепительный свет. Мрак.