Вагнер Яна: Благовест
пьеса в шести сценах.
Потерпевший кораблекрушение, который, очнувшись на острове и увидев там прежде всего виселицу, не приходит в ужас, а, напротив, успокаивается.
Да, он попал к дикарям, но у них царит порядок.
Эмиль Чоран. Попытки забытья.
Действующие лица (по мере появления):
ОНА = Офелия - женщина лет 35-45. Не красавица, но и не уродина. Одета в грязную юбку длинной немного ниже колен, вязаную грязно-розовую кофточку, старомодную куртку, колготки, порванные в нескольких местах, потерявшие всякий вид сапоги на достаточно высоких каблуках. Она совершенно слепа, но зрение потеряла уже в зрелом возрасте, поэтому ее лицо не лишено мимики, как это бывает часто у слепых от рождения.
ОН = Гамлет - худой, сутулый, достаточно высокий мужчина лет 45-50. Большая неопрятная борода, грязные джинсы, ботинки с отрывающимися подошвами, заклеенные изолентой.
Водила - парень лет 25-30. Крепко сложенный, в джинсах и свитере
Таракан - нищий, лет 50-60 ростом ниже Гамлета, всклокоченные темные волосы с проседью, одет в драный пуховик и такие же драные кроссовки.
Директор завода - старик лат 75-80, с длинными седыми волосами, длинной седой бородой. Одет в старомодное пальто с каракулевым воротником и каракулевую же шапку - "пирожок".
Клоп - нищий, лет 40. Вместо обуви на ногах - два полиэтиленовых пакета. Одет в неопределенной формы хламиду, с множеством дырок, некоторые их которых заклеены изолентой или скотчем. Волосы всклокочены, почти закрывают глаза.
Гнус - Начальник охраны завода. Мужчина лет 50, поджарый спортивный, аккуратно стриженый, с проседью в волосах. Одет в старомодный но достаточно аккуратный костюм, черная водолазка.
Граф - Парторг завода. Мужчина 55-60 лет, импозантный, волосы с проседью, в хорошем твидовом костюме, поверх которого наброшен длинный плащ.
Сцена 1.
Поздняя осень. Идет мелкий холодный дождь. Двое нищих бредут по обочине шоссе. Мимо проносятся машины, обливая их грязью. Он - худой и сутулый, с большой торчащей во все стороны бородой. На голове - старомодная, потерявшая всякий вид фетровая шляпа. Она - женщина неопределенного возраста, но еще не старая. Она полностью слепа и идет, держась за рукав своего спутника. На ее голове - грязная вязаная шапочка, из-под которой торчат пряди немытых волос.
ОНА: Какой странный дождь... Он теплый и ласковый, как руки моей матери. Странно... ужа десять лет, как ее нет, а все время чувствую ее рядом, да... совсем рядом..
ОН: Этот дождь холоден, как прикосновение смерти. И от низкого серого неба веет такой тоской, что хочется обхватить голову руками и заплакать. Этот дождь никогда не кончится, он пронизывает меня насквозь тысячью холодных игл. Я завидую твоей слепоте, как ты должна быть счастлива оттого, что не видишь этого неба, нависающего словно саван над грязной разбухшей дорогой и мертвенным черным лесом.
ОНА: Нет... нет... Что ты говоришь... Этот дождь - добрый, этот дождь - ласковый, он гладит мои волосы... Знаешь, давай никуда больше не пойдем, давай останемся здесь. (останавливается) Мне так хорошо... я прилягу (ложится на грязную обочину) Как здорово! Земля - словно мягкая перина, а небо сверху - как одеяло, теплое и невесомое.
ОН (безразлично смотрит на нее некоторое время, а затем подходит и, грубо схватив за ворот куртки, поднимает ее с земли) Как же ты меня достала! Стоило бы бросить тебя здесь подыхать в этой грязи. И зачем только я с тобой нянчусь. Ты постоянно ноешь, несешь всякую чушь. Я же знаю, что мать бросила тебя еще в роддоме, а ты все время рассказываешь байки о том, как она тебя любила.
ОНА: (встав на ноги) Почему ты такой злой? Не смей говорить гадости про мою мать! Она очень любила меня... она писала мне о своей любви... Но у нее была другая семья, другие дети... она не могла встречаться со мной.
ОН: (начиная терять терпение) Вранье! Никто тебе ничего не писал! Да и как же ты, слепая, могла читать письма? И по какому адресу тебе можно было бы написать письмо? В детдом? В тюрьму? А... как ты меня достала! (махнув рукой, отворачивается от нее)
ОНА (начинает плакать, закрыв лицо руками - всхлипывает и чуть слышно подвывает)
ОН (некоторое время стоит, отвернувшись, но она начинает рыдать, тогда он подходит ближе и осторожно дотрагивается до ее плеча) Ну, чего разревелась. Пойдем, уже темнеет, а путь впереди еще неблизкий.
ОНА: (нервно дергает плечом) Я с тобой никуда не пойду. Ты меня обидел! Сейчас поймаю попутку - и прекрасно без тебя доеду.
ОН: (с усмешкой) Да кому ты нужна? Какой водила тебя возьмет? Ты вон вся в грязи - и вонь от тебя, как из сортира!
ОНА: (раздраженно) А если я такая грязная и вонючая, чего же ты тогда ко мне пристаешь по ночам? Да если бы только ты один! Вон азер этот, Ревазик - денег обещал, все под юбку лез...
ОН: (хмурясь) Да этот черножопый и козу выебет, не то что тебя! Нашла чем гордиться. Он и мне бы денег дал, если бы я ему свою жопу подставил.
ОНА: По крайней мере, культурный человек, не матерится и гадостей женщинам не говорит. Нежный, обходительный, страстный...
ОН (наотмашь бьет ее по лицу) Да ты что, сука, трахалась с этим чуркой?
ОНА (отскакивает в сторону, но теряет равновесие и падает в грязь, потом поднимается и бросается бежать. Она выбегает на дорогу, поскальзывается, падает на мокрый асфальт - и едва не попадает под большую фуру с надписью TIR. Фура останавливается с визгом тормозов - и из нее выскакивает разозленный водила с монтировкой в руках - он направляется к лежащей на асфальте женщине)
Водила: Ты что, гнида, охренела? Лезешь под колеса! Сейчас я проломлю тебе башку и оставлю здесь подыхать!
ОН: (подбегает к ней и оттаскивает ее с дороги) (к водиле) Оставь ее, она совсем слепая, ничего не видит...
Водила: А ты , чучело, куда лезешь! Сейчас я доеду до первого ментовского поста - и вам конец! Менты повесят вас за ноги на ближайшей осине - будете висеть, пока не сдохните. Или позову корешей - и мы расправимся с вами и без ментов! У нас, у дальнобойщиков, один разговор с вашим братом: облить бензином, да поджечь. Мы называем это "огненный танец". Я и сам бы с вами разобрался, да жалко время терять. Но менты здесь будут - это я вам, суки, обещаю...
(возвращается в кабину и, выругавшись, уезжает)
ОН: (после некоторой паузы) Ну что, доигралась... Если приедут менты - нам конец!
ОНА: (понемногу приходя в себя) Ты ударил меня! Ты никогда раньше меня не бил... Ты должен извиниться.
ОН: Сейчас не время выяснять отношения. Ты сама виновата - заладила про этого чурку. Но прости, я погорячился... Наверное, лучше уйти подальше от этой дороги... Не нравится мне все это. Я вижу там, вдалеке, развалины какого-то завода. Пойдем туда - пора подумать о ночлеге.
ОНА: Да, будет здорово найти сухой и теплый уголок. Я устала и хочу есть!
ОН: Ну тогда поторопимся: идти по полю тяжелее, чем по дороге, а время у нас совсем мало... Этот дождь стал совсем Невыносим и тучи такие низкие, что, кажется, их можно потрогать рукой.
(спускаются с дороги и как можно быстро направляются в сторону виднеющихся вдалеке темных развалин с выступающей посередине высокой трубой)
Сцена 2.
Заброшеный завод. Развалины корпусов. Кое-где в окнах еще остались грязные коричневатые стекла. Крыши во многих местах провалились, всюду следы упадка и запустения. На территории в беспорядке свалены остатки оборудования и нечто, напоминающее очертаниями корпуса ракет. Сквозь потрескавшийся асфальт пробивается пожухлая трава. Уже вечер и заметно стемнело, идет сильный дождь.
ОН и ОНА пролезают сквозь дырку в заборе и оказываются на территории завода.
ОН: Какие романтичные развалины! Величие замысла, простота стиля... Но сейчас, в сумерках, они кажутся мне немного зловещими, пугающими...
ОНА: А я слышу только стук дождя по крыше... Стук... шелест... Знаешь, это очень уютные звуки. Если есть крыша, значит под ней должно быть сухо. Мы сможем лечь там - и если сильно-сильно прижмемся друг к другу, нам будет тепло. Мне всегда тепло, если ты меня обнимаешь...
ОН: Давай расположимся здесь, под этим вот навесом.
ОНА: Здесь пахнет тленом...
ОН: Это прекрасно! Запах тлена намного приятнее запаха людей. Тлен, по крайней мере, безопасен.
Внезапно из-под большой груды хлама вылезает нищий - Таракан. ОН в смятении вскакивает.
ОНА: Что за странный звук?
ОН: Кто ты?
Таракан: Я - всего лишь сухой лист, медленно падающий в бездну.
ОН: Красиво сказано... Ты здесь живешь?
Таракан: Нет...не живу - скорее, обитаю. Я - Таракан. Так уж меня называют. Сейчас, конечно, вид у меня не очень... а ведь когда-то я знал хорошие времена. Я был осветителем сцены. Может быть, конечно, и не главный человек в театре, но, поверьте, весьма важный. Можно сказать, человек богемы. Эх, да что там вспоминать... (достает откуда-то из складок своего одеяния флейту и играет несколько нот)
ОНА: Какая красивая музыка, кто это играет?
Таракан: Вам нравится? Я польщен... Могу узнать я ваши имена?
ОН: Мы - люди, хоть в это, наверное, уже трудно поверить. Ведь остаться человеком и раньше было непросто, а в наше тяжелое время безумно трудно. Имен у нас нет, мы потеряли их во время долгих странствий, они стерлись, как старая монета или надпись на надгробии. Сказать по правде, мы - бродяги. Мы изучаем жизнь во всех ее проявлениях. Но она, мерзавка, подобно Луне всегда обращена к нам только одной своей стороной... И надо же так случиться, что эта сторона - темная. А что же ты, осветитель... неужели потерял работу, неужели людям не нужен больше свет?
Таракан: Теперь там вместо театра - казино. Богатые мерзавцы приезжают туда, чтобы пощекотать себе нервы и спустить за ночь деньги, которых хватило бы, чтобы накормить не одну сотню нищих. Здесь, по крайней мере, я чувствую себя свободным. Я бежал из города, чтобы не дышать его тлетворными испарениями, чтобы не видеть, как торжествует зло и недостойный насмехается над достойным.
ОН: А разве зло не торжествует в этом мире повсеместно? Разве не сочится сам этот мир злом, как сочится зловонной влагой разлагающийся труп... Ты, как и я, бежишь от этого мира, от этого зла, но в результате находишь все тот же мир и все то же зло. И это - вечный круг и из него нет выхода, кроме... о, нет! Я замолкаю, чтобы не сказать лишнего. В конце концов, тишина скажет все за меня - и намного лучше.
Таракан: О! Теперь я знаю, как тебя назвать. Ведь должно же быть у человека имя , или хотя бы прозвище. Позволь, я буду звать тебя Гамлетом, ты так красиво рассуждаешь...а подружка твоя пусть будет Офелией! Как тебе такая идея?
ОН: Да мне все равно! Если ты назовешь меня мерзавцем, я обижусь, хотя привык слышать прозвища и похуже... А Гамлет... ну пусть будет Гамлет.
ОНА: Ох, мальчики, какие вы все умные. Слушать вас одно удовольствие! А мне нравится имя Офелия. Она тоже, кажется, была слепой?
Таракан: А вот это я уже не помню... Я стал многое забывать... Ну что же, любезные Гамлет и Офелия, добро пожаловать в Эльсинор!
Гамлет (озираясь по сторонам): Что это за странное место?
Таракан: А... Когда-то здесь был секретный завод. Что он выпускал - военная тайна. Потом наступил кризис, рабочие разбежались, все пришло в упадок. Из персонала остался всего несколько человек: начальник охраны по прозвищу Гнус. Мерзкий тип. А заправляет здесь всем Граф, бывший парторг. Гнус у него - шестеркой, а нас он вообще называет не иначе, как падалью. Так и говорит "Эй, падаль, подойди-ка поближе!". Говорят, правда, что бывший директор до сих пор прячется где-то среди руин. Но видели его немногие. Никто даже толком не знает: директор ли это, или его призрак. Днем он где-то прячется, а по ночам его иногда видят... Если это - человек, то он совершенно безумен. Я никогда не видел его, но встреча с ним предвещает несчастья.
Вот в такое местечко вы попали, ребятки...
Гамлет: А почему вы терпите всех этих гнусов? Чего вы боитесь! Давно бы выпустили им кишки!
Таракан: (опасливо озираясь по сторонам) Тише... тише! Гнус - опаснейший мерзавец. С ним лучше не связываться - живо скрутит в бараний рог. Были тут до тебя смельчаки, только куда делись - никто не знает... Ну ладно. Располагайтесь здесь, как дома. Переночуйте... а завтра я непременно устрою вечеринку в вашу честь. В наши края так редко забредают достойные люди.
Сцена 3.
Гамлет и Офелия сидят возле догорающего костра. Они одни. Завывает ветер и где-то сверху постоянно, с равными интервалами хлопает окно.
Офелия: Ты знаешь, мне приснился странный сон: Я шла по мягкой зеленой траве и все вокруг было окутано туманом. Все это было очень странно... А потом я встретила апостола Павла. Я спросила его "Куда ты идешь и чем ты занят сейчас, апостол Павел..." А он ответил, что сейчас идет одарить счастьем и удачей избранных и достойных.
"А как же ты выберешь достойных и отделишь их от недостойных?" - спросила я его.
"Выбор давно сделан - и не я отделил зерна от плевел. Но у меня есть список тех, кому дарую я благословение...". И он показал мне пожелтевший истрепанный лист бумаги.
"Да... но здесь ничего не написано" - лист был совершенно пуст.
Апостол только снисходительно улыбнулся: "Ты ошибаешься, глупая женщина... Этот лист заполнен именами праведников - и им дарую я сейчас удачу и процветание. Но твоего имени нет в этом списке, ибо греховны твои помыслы и неправедны твои деяния... Впрочем, у меня и для тебя отыщется подарок и скоро ты его получишь", и с этими словами апостол удалился, растворившись в белесой дымке. Я так и не успела спросить его, какой же подарок он приготовил мне.
Гамлет: А почему ты решила, что это был именно апостол Павел? Может быть, это был Лев Толстой или Дед Мороз.
Офелия: Не смейся надо мной... Я сразу поняла, что это - апостол Павел. А ты какой-то приземленный... Иногда с тобой бывает просто скучно! Интересно, ты всегда был таким занудой?
Гамлет: (обиженно) Да что ты вообще про меня знаешь? Я же был пилотом... Меня учили управлять ракетами, да... межконтинентальными ракетами, с ядерной боеголовкой. Очень хорошие ракеты. Каждая могла убить миллион человек, или даже больше... А потом мою контору закрыли, наш отряд пилотов распустили - и я оказался на улице. Хожу вот тут с тобой - грязный, вонючий...
Офелия (удивленно) Да что за бред ты рассказываешь? Как можно быть пилотом ракеты? А что ты должен был делать, когда ракета достигнет цели? Выпрыгнуть с парашютом?
Гамлет: Да нет, конечно... Куда бы я стал прыгать? В эпицентр ядерного взрыва... А идея была очень интересная: понимаешь, ни один компьютер не смог бы управлять ракетой во время полета лучше, чем это сделал бы живой пилот. Моей задачей было навести ракету точно на цель - ну, конечно, при этом я должен был погибнуть.
Офелия: Какой бред, какое вранье! Ты что, был пилотом-самоубийцей? Придумал бы что-нибудь более правдоподобное.
Гамлет: (обиженно) Да это чистая правда! Мне за эту работу хорошо платили, дали квартиру, машину, отпуск я проводил на теплом море. А работа - не бей лежачего! Ну, тренировались на тренажерах - только и всего!
Офелия: Но ведь ты должен был погибнуть!
Гамлет: Ну и что... Все мы когда-нибудь умрем. Тем более, если начнется ядерная война, то все должны погибнуть, какая разница - раньше или позже. Каждый человек смертен, но не каждому за эту самую смертность еще и хорошо платят.
Офелия: А где же твоя квартира и машина? Пропил, что ли?
Гамлет: (махнув безнадежно рукой) Да вот - было да сплыло. Не хочу сейчас вспоминать.
Офелия: (после некоторого раздумья) А я была балериной, танцевала в Большом Театре... А потом - повредила ногу, не смогла больше танцевать, пошла работать стриптиз... потом - ослепла. Вот такая история.
Гамлет: (зло) Ты все врешь, а я действительно был пилотом!
Офелия: (ехидно) Урка ты и забулдыга, а не пилот. Зона по тебе плачет. Ты писать-то грамотно не умеешь, ракетами он управлял...
Гамлет: (бубнит себе под нос) ... третья ступень с боеголовкой выходит на цель, на последнем этапе боеголовка разделяется, увеличивая площадь поражения...
Офелия: (прислушиваясь) Что ты там бормочешь... Ты что, молишься?
Гамлет: Да ты все равно не поймешь...
Офелия: Конечно, я же дура... Со мной только в койке интересно.
Гамлет: При чем здесь это... (обнимает Офелию)
Сцена погружается в темноту. Внезапно слышен удар колокола. Появляется Директор. Направленный луч света - на Гамлета и Директора. Завывание ветра и стук хлопающего окна затихают.
Гамлет: (отшатнувшись в испуге) Кто ты? Человек, иль дух бесплотный?
Директор: Я дух, но не бесплотный... Ведь я - директор этого завода, а как директор может быть бесплотным? Мне плоть положена по должности.
Гамлет: Но что ты хочешь от меня?
Директор: Бедный Гамлет... В какую бездну ты низринут, гордый дух...
Гамлет: Зачем ты нам мешаешь спать?
Директор: Унижен ты - и должен мстить...
Гамлет: Какая чушь! Кому мне мстить и за что?
Директор: Кому? За что? Что за нелепые вопросы? Мсти многим понемногу: Вначале отомсти себе - за то, что жив, за то, что можешь видеть солнце... и звезды... и луну... За то, что был когда-то счастлив... Потом отмсти мирозданью - за то, что ласково к тебе - могло бы быть намного строже. И, наконец, стоит отомстить человечеству - за то, что оно уже столько лет упорно тебя не замечает.
Гамлет: Что за ахинея? Твои слова темны, как жопа негра...
Директор: Но ведь умение говорить двусмысленно и неопределенно и есть главное достоинство руководителя. Но запомни мои слова - и подумай над ними. Быть может, тебе откроется истина там, где на ожидал ее увидеть. Ну а теперь прощай, несчастный Гамлет... (исчезает)
Офелия: Что там было, Гамлет? С кем ты говорил?
Гамлет: Да так - ночной кошмар. Спи, все будет хорошо.
Сцена 4
(Играет тихая салонная музыка - но один небольшой фрагмент "зациклен" и повторяется бесконечное число раз, звуки "салонного" вечера - звон хрустальных фужеров и т.д. В центре, у костра, на котором готовится нечто среднее между большой крысой и маленькой собачкой, сидят Гамлет и Клоп. Таракан и Офелия стоят несколько поодаль. У них в руках - два граненых стакана, из которых они иногда отхлебывают содержимое, чокаясь. Таракан что-то рассказывает Офелии - видимо, шутит - т.к. Офелия иногда смеется)
Гамлет: (к Клопу) Никак я не могу понять, что ты за человек?
Клоп: (чавкая) Я? Человек? Ты что-то путаешь, парень...
Гамлет: Ну... брось... Ведь ты сложнее, чем хочешь казаться. Ведь каждый человек - это целый мир... Да, не смейся, ты - тоже целая вселенная - со своим Солнцем и своею Луной, со своей тьмой и своим светом, со своим дьяволом - и своим Богом... Да, это так, Бог - внутри тебя. Хочешь ты этого или нет.
Клоп: Бог внутри меня давно сдох. Теперь он разлагается и отвратительно воняет.
Таракан: А что, внутри Гнуса тоже есть Бог?
Гамлет: Да, обязательно есть. Только нужно его найти, нужно его разбудить. Ведь человек совершенен по своей сути. Но, Боже, как мы себя уродуем...
Клоп: (жуя, к Гамлету) Если будешь болтать, останешься голодным.
Гамлет (морщась жует кусок мяса) Да... Ну по крайней мере, это лучше, чем есть человечину.
Клоп: (жадно грызя свой кусок) Нет, не согласен. Человечина - вкуснее.
Внезапно дверь распахивается от сильного удара. Музыка и все звуки прекращаются
В комнату входит Гнус.
Все вскакивают и замирают.
Гнус: Ну что, подонки, я же вас предупреждал, что будет плохо. Встать! К стене! Руки на стенку, ноги расставить пошире.
Гамлет: А вы, собственно, кто?
Гнус со всей силы бьет Гамлета в область печени. Гамлет, согнувшись, падает на пол. Гнус бьет его несколько раз ногой.
Гнус: (тяжело дыша) Это что за новый ублюдок здесь появился?
Таракан: (испуганно) Новенький... Только вчера пришел, еще не успел освоиться.
Гнус: Следующий раз выебнется - урою нахуй. А где четвертый, вас же было четверо?
Таракан (тихо) О... Клоп куда-то исчез...как только успел. (громче) Не знаю, хозяин. Было четверо, а сейчас осталось трое.
Гнус: А это что за баба? Тоже новенькая?
Таракан: Да с этим пришла, который на полу лежит. Она слепая совсем, ничего не видит.
Гнус: (внимательно рассматривает Офелию) Да... баба. Бабы здесь редко появляются. (к Офелии) Сифилис, триппер, СПИД есть?
Офелия молчит
Гнус: (к Таракану) Она что, еще и глухая?
Таракан: Да вроде нет, наверное, просто испугана.
Гнус: (к Офелии) Ну, сука, отвечай: есть или нет!
Офелия: (тихо) Нет... то есть не знаю...
Гнус: Если есть, то будем лечить - электрошоком. Знаешь, как помогает?
Офелия: (тихо) Нет, не надо, я здорова.
Гнус: Вот, уже лучше. (резиновой дубинкой приподнимает Офелии подол юбки)
Баба, значит... Ну давай, сучка, раздевайся. Я устрою тебе маленький медосмотр.
Офелия: (вздрогнув) Нет... пожалуйста...
Гамлет: (лежа на полу) Не смей ее трогать!
Гнус подходит к Гамлету и несколько раз со всей силы бьет его резиновой дубинкой.
Гнус: Сцены ревности будешь устраивать, урод! Еще раз пикнешь - убью! (к Офелии)
Пошли со мной, здесь слишком шумно. Я понял, ты стесняешься раздеваться перед этими ублюдками.
Офелия: Пожалуйста, не надо...
Гнус бьет ее дубинкой по ягодицам. Офелия взвизгивает.
Гнус: Пошли, пока я добрый
Гнус уводит рыдающую Офелию. Гамлет лежит на полу, Таракан еще некоторое время стоит у стены, прислушиваясь. Потом подходит к Гамлету, трясет его за плечо.
Таракан: Эй... ты жив?
Гамлет стонет, Таракан несколько раз осторожно шлепает его по щеке.
Таракан: Ну, очнись, он ушел.
Гамлет открывает глаза и приподнимается. Изо рта у него сочится кровь.
Гамлет: Где она?
Таракан: Она... она ушла.
Гамлет: С ним?
Таракан: Да... он заставил ее пойти.
Гамлет: (пытаясь встать на ноги) Я убью его!
Таракан: (зажимая Гамлету рот) Тише! Здесь все очень хорошо слышно! Тебе что, мало? Он - страшный человек! Я тебе точно говорю: он - настоящий убийца!
Гамлет: (пытаясь вырваться) Все равно, я убью его!
Таракан: Пойми, он же настоящий мясник! А ты - тонкая, ранимая натура, интеллигент. Я сам - такой, поэтому хорошо тебя понимаю. Ну что ты вцепился в эту бабу? Ну, сказать по честному - ни кожи ни рожи. Да и не переживай: не убьет ее Гнус, развлечется немного - и отпустит. Да что у нее, мужиков кроме тебя не было?
Гамлет: (сжимая кулаки) Ненавижу! Как я ненавижу весь этот мир, всю эту отвратительную скотскую жизнь... Должен ли я безропотно сносить эти ужасные удары, покорно склониться под плеткой судьбы, или я должен восстать - бороться и погибнуть! Или, быть может - победить? Ведь не бывает затей совершенно безнадежных? Не так ли, Таракан? (Таракан кивает головой и разводит руками) ...но как мучительно, как невыносимо хочется иногда уйти. Хлопнуть на прощание дверью - и уйти! (крик Офелии) Как можно все это вынести? Сносить насмешки, издевательства судьбы и негодяев, неправый суд и презрительные взгляды людей, не стоящих одного твоего пальца. Но эти слизняки - у власти, у них есть все: слава, деньги, машины, женщины... А то, что им не принадлежит, они забирают силой! (крик Офелии) Я бы давно бросился под поезд, но знаешь, что останавливает меня от этого последнего шага? (Таракан разводит руками) Меня останавливает страх... Отвратительный, недостойный страх перед неведомым... Ведь если беды этого мира мне хорошо известны, то откуда мне знать о бедах того мира? Вот в чем секрет моей нерешительности, вот что на многие годы продлевает мои мучения... Как я хочу умереть - и как я боюсь смерти! (слышится крик Офелии, Гамлет дергается, как от удара током)
Гамлет: (вставая на ноги) Я пойду туда, я вырву ее из лап этого негодяя, я заставлю его заплатить за все! (хромая, направляется к выходу, Таракан его останавливает)
Таракан: Стой, это же - самоубийство... Гнус размозжит тебе череп одним ударом. Подожди, сейчас все кончится. Завтра с утра уйдете отсюда, может быть, вам повезет где-нибудь в другом месте... хотя везде найдется свой Гнус...
Гамлет останавливается, он не в силах справиться с нахлынувшими рыданиями
Гамлет: (сквозь слезы) Господи, как я мерзок, как противен самому себе. Я стою здесь - и ничего не делаю, чтобы ей помочь... Господи... Какая буря чувств! Какой накал страстей внутри! Мне кажется, что сердце мое сейчас разорвется в груди... Я должен ей помочь... но я так слаб... (не может продолжать из-за рыданий, садится на пол, закрыв голову руками)
появляется Клоп.
Клоп: Я пропустил что-то интересное? А Гнус с Графом там развлекаются с вашей девчонкой... (Таракан делает страшные глаза и знаками пытается показать Клопу, что нужно молчать. Гамлет, сидя на пол, начинает выть...)
Таракан: (шепотом к Клопу) Они ее выпороли?
Клоп: (в полголоса) Да, как обычно... Я подглядывал. Забавно.
Таракан: (шепотом) А она?
Клоп: Молчала... Крепкая бабенка. Кричала только, когда Граф потушил о нее сигареты.
Таракан: (показывая на Гамлета) При нем не стоит больше говорить на эту тему - страдает, бедняга.
Клоп: Да, наплевать... Впрочем, могу и замолчать. Пойду, еще взгляну на этот цирк. (Клоп быстро уходит)
Гамлет: (тихо) Что он говорил?
Таракан: Не переживай! Гнус - давно полный импотент. Он ни на что не способен - оттого и злой, как собака. Знаешь, злые люди обычно глубоко несчастны. Одиночество - вот их удел. Злоба, подобно кислоте, разъедает их изнутри, мешает радоваться жизни... На самом деле, Гнус и Граф - несчастные люди... Их стоит даже пожалеть...
Гамлет: (мрачно) Я их ненавижу...
Таракан: Ну да, конечно, они причиняют страдания другим людям. Но разве мы сами не причиняем страданий окружающим нас? Разве мы - безгрешны?
Гамлет : Мне противно слушать весь этот бред...
Таракан: (обиженно) Это - философия, а не бред. А философия помогает выжить даже в самых жутких условиях.
Гамлет: Да, но стоит ли выживать?
На пороге комнаты появляется Клоп. На руках у него Офелия. Одежда ее разорвана в нескольких местах, на теле видны кровавые подтеки.
Клоп: Вот вам подарок. И успокойтесь: все живы, но дамочка без чувств.
Клоп кладет Офелию на землю рядом с Гамлетом.
Гамлет склоняется над ней.
Гамлет: (прислушиваясь) Она дышит... (гладит ее волосы) Какой ужас... что они с ней сделали... Господи, как они могли... Есть здесь спирт - нужно промыть ее раны.
Клоп: (с усмешкой) Ха! Спирт! Совсем с ума сошел! Да я спирта уже полгода даже запаха не нюхал...
Гамлет: (проводя ладонью по лицу Офелии) Ну... скажи же что-нибудь...
Офелия открывает глаза.
Таракан (к Клопу) Давай, оставим их наедине.
Клоп: ...плевать.
Клоп и Таракан тихо удаляются.
Слышны доносящиеся издалека звуки флейты - 2-3 простейших мелодии, исполняемые иногда с ошибками.
Офелия: (с любовью глядя на Гамлета) Ты жив... какое счастье... Я так боялась, что они тебя убьют. Я старалась не кричать, чтобы ты не пришел. Я так боялась, что ты услышишь мой крик и обязательно придешь меня спасать. А они бы точно убили тебя, поэтому я и молчала... хотя было очень больно.
Гамлет: (закрыв лицо руками) Что... что они сделали с тобой?
Офелия: Не волнуйся, милый, ничего страшного... Гнус заставил меня раздеться и привязал к столбу... Потом пришел этот... Граф. Они били меня, все хотели, чтобы я кричала. Они говорили, что если я не кричу, значит мне не больно... А мне было очень больно...
Гамлет: (со стоном) Гады...
Офелия: Мне было больно, особенно когда они жгли мое тело... А потом Гнус... своей резиновой дубинкой... Он насадил меня, как на вертел... Было противно. И больно тоже.
Гамлет: (сквозь рыдания) Ублюдки... Я убью их...
Офелия: Ну что ты... Не нужно... Давай просто уйдем отсюда. Завтра утром- уйдем.
Гамлет: Нет, я не уйду! Я должен отомстить. Теперь я точно знаю, теперь я уверен в этом... Месть - вот отныне смысл моей жизни!
Офелия: Не нужно... Давай просто уйдем. Пройдет неделя, другая. У меня все заживет. На мне вообще все быстро заживает, как на собаке. Все забудется...
Гамлет: (переходя на крик) Нет! Теперь или никогда... Я должен, я обязан, я смогу... Ведь если я не отомщу, жизнь станет для меня бессмысленным мученьем!
Директор: (внезапно возникает в углу сцены) Но ведь жизнь и есть лишенное всякого смысла мучение. И жажда мести - единственное, что способно наполнить ее некоторым содержанием.
Гамлет: (поднимая с земли камень) Как, старикашка, ты меня достал...
Директор: (цокает языком и качает головой) нет, нет, нет... Вот этого не нужно. Мы, тонкие духи, не терпим подобного обращения. Нас это обижает. Оставь лучше побольше злости для своих врагов.
Гамлет: (отбрасывает камень в сторону) Но что ты хочешь от меня?
Директор: Когда-то я создал этот завод... Своими руками создал... Это было прекрасное, совершенное творение. Какая работа кипела в цехах, где теперь гуляет только ветер... Какие чертежи были созданы в конструкторских бюро, в которые теперь даже крысы чувствуют себя не очень уютно... Каково мне все это видеть? А?
Гамлет: Но... Как мне отомстить?
Директор: Ну! Ведь ты же - Гамлет! Молчи. Ведь порой само свершение значит больше, чем цель, ради которой оно совершено... Подумай об этом. (исчезает)
Офелия: (очнувшись) Кто-то приходил?
Гамлет: Нет. Спи, дорогая...
Офелия: Знаешь, мне опять приснился странный сон: Как будто бы я уже умерла - и стою в очереди в рай. И в этой очереди - толпы людей... Тысячи... Нет, миллионы. Все прижаты друг к другу. Очень душно, воздух такой спертый... А очередь совершенно не движется. И только по головам, по нашим головам, все время так уверенно проходят какие-то люди... Я спросила: "Кто это? Кому позволено вот так прямо идти в рай по чужим головам?" А мне отвечают: "Это же праведники... Им положено". ...И вот идут эти толпы праведников, наступая мне на голову, на плечи своими грязными ботинками... Знаешь, от обиды, или от духоты я потеряла сознание. И проснулась. Вот такой сон. Сцена 5.