Юрий Шпитальный

"Измена, Государь !..."

Действующие лица:

Курбский Андрей Михайлович

Курбская Мария - его жена

Прозоровский Михаил Федорович

Хворостинин Андрей Иванович

Морозов Михаил Яковлевич

Новодворский Алексей Фомич

Тетерин Тимофей

Калымет Иван Иванович

Шибанов Василий

Глаша

Слуги, стрельцы

Действие происходит весной 1564 года в поместье
князя Андрея Курбского в Юрьеве - Левонском

Действие первое

Хмурый весенний день. Дом Курбского. Со двора слышны крики людей, конский топот и ржанье, лай собачей своры.
Входят КУРБСКИЙ, КАЛЫ МЕТ, ШИБАНОВ, слуги - все вернулись с охоты.

КАЛЫМЕТ: Ну, наконец-то дома ! Сил нет, как кости ломит.

ШИБАНОВ: Два дня в седле! Да, по такой погоде. Шутка ли !

КАЛЫМЕТ: В такую пору лишь на печи сидеть, да водку жрать.

КУРБСКИЙ: Погода дрянь... Эх, тяжело. Василий, сними сапог... Зверей пораспугали, собаки следа не берут, распутица... Шум-гам один, а не охота┘ Чего хоть взяли ?

ШИБАНОВ: Весна, князь !... Мелочь - на прокорм души.

КУРБСКИЙ: Скоро зверья совсем не станет.

КАЛЫМЕТ: Кому не лень, идет в леса и бьет.

КУРБСКИЙ: У нас задаром никому не лень...(слугам) Идите, ладно.
(Шибанову) Василий, и ты иди... (Калымету) Ну, как?

КАЛЫМЕТ: (оглянувшись по сторонам) Ушел... Как въехали в
чащобу, он вроде бы отстал, а сам... Вдоль лога поскакал и был таков┘
Земля сырая, а то б к утру доехал верняком.

КУРБСКИЙ: Хорошо. Что ж, завтра - там, на месте дня четыре, и
ответ ? Так, что ли ?

КАЛЫМЕТ: Вроде так... Денек накинь - на слякоть.

КУРБСКИЙ: Накинул... Будем ждать.

Входит ПРОЗОРОВСКИЙ

ПРОЗОРОВСКИЙ: Ау, охотнички ! А где ж медведь ?

КУРБСКИЙ: Как стыдно, шурин ! Кто по весне берет медведя?
Весной у них ни шкуры нет, ни мяса... Или, не дай-то Бог, медведицу
поднять... А с ней - щенки !┘Ну, эти┘ медвежата.

ПРОЗОРОВСКИЙ: Охоты не люблю. Трясись в седле за зайчиком
плюгавым, а после - ... кровь, глаза. Нет, это не по мне. Я, видно, слаб
душой. Пусть зверь в лесу, а мне и в кухне хватит.

КУРБСКИЙ: А в кухне - любишь ? В кухне - крови нет ?

КАЛЫМЕТ: Трястись-то - что ! Охоты нет ! Весь зверь ушел!
Куда ни плюнь - а там уж наплевали ! Вперед тебя !

КУРБСКИЙ: Кто разрешил здесь в лес ходить любому ? Я не велел.
Поймаю - запорю ! Так всем и объявите !

ПРОЗОРОВСКИЙ: Тебя, вот, не спросили... "Поймает он" ! Здесь так
живут ! Здесь так заведено ! Так было здесь, так есть и так здесь будет !
Мы здесь - в гостях ! А гость┘Он тихим должен быть. Иначе выгонят.

КУРБСКИЙ: Куда ни ткнись, везде свои порядки ! "Заведено"┘
Кто заводил, тот пусть и управляет... Как надоела мне вся эта дребедень...

КАЛЫМЕТ: Так я пойду ?

КУРБСКИЙ: Иди, Иван, иди... Но, если что - ко мне.

КАЛЫМЕТ выходит

ПРОЗОРОВСКИЙ: А что случилось ?

КУРБСКИЙ: Случилось ? Ничего. Отстал Валуев Ваня. Боюсь, как
бы не заблудился, да не попался в лапы шатуну. Весна гнилая, их в лесу
полно...

ПРОЗОРОВСКИЙ: Что ж не искали ?

КУРБСКИЙ: Искали ? Кто на охоте ищет ? Не мальчик он, за ручку
не водить. Охота - как ? Все, как с цепи! Хватились, а его и нет ! А где
искать ? Ищи-свищи ! Найдется... Лишь бы не заплутал, да лошадь ног не
сбила... Вернется вот, тогда и поглядим...

ПРОЗОРОВСКИЙ: Ты, князь, какой-то странный, задумчивый не в
меру. Гляди, весна! Вот-вот все зацветет, а ты не весел.

КУРБСКИЙ: Я весел, весел. Устал я просто, растрясло в пути. Эй,
кто там есть?...
Входит ГЛАША

КУРБСКИЙ: Глаша, вели-ка баньку истопить, и принеси мне
новую одежду. А эту забери...(снимает кафтан).

ГЛАША: Князь, шел бы к себе. Я там все приготовила давно.

КУРБСКИЙ: Неси сюда. Мы с шурином здесь в шахматы сыграем.
Как, шурин ?

ПРОЗОРОВСКИЙ: Что не сыграть, давай.

ГЛАША выходит. КУРБСКИЙ и ПРОЗОРОВСКИЙ играют.

КУРБСКИЙ: Ну, как тут без меня ?

ПРОЗОРОВСКИЙ: Да, так... Все вроде ничего... За два-то дня чего тут
может стать ?

Заглядывает шут ИГНАШКА. ПРОЗОРОВСКИЙ видит его.

ПРОЗОРОВСКИЙ: Игнашку, вот, хотел посечь, да миловал.

КУРБСКИЙ: За что ж ?

ПРОЗОРОВСКИЙ: Насмешник чересчур.

ИГНАШКА робко заходит в комнату и ложится у ног КУРБСКОГО.

КУРБСКИЙ: Слыхал, Игнат ?

ИГНАШКА: Слыхал, слыхал... Где правда, там секут. Спасибо,
хоть не голову... А ниже ! Всё ниже, ниже, ниже...Стоп !┘ Что сечь - тут
ясно, ты секи, что хошь... А думать чем ? Тем, что секут !?... Нам - все одно !

ПРОЗОРОВСКИЙ: Вот ! Очень говорлив ! Женить его, тогда он
запоет, а то все щелкает...

Входит ГЛАША. Она принесла одежду.

ПРОЗОРОВСКИЙ: Вот, хоть на Глашке. Глашка, как ? Женить тебя
желаем. На Игнашке. Пойдешь ?

ГЛАША: Как князь велит... Готова баня, князь.

ИГНАШКА: Нельзя меня женить ! Нельзя ! Пост на носу, а свадьба -
дело жирное !

КУРБСКИЙ: Он шутит, Глаша, шутит... Иди к себе.

ГЛАША выходит.

КУРБСКИЙ (в шахматы) Схожу-ка я вот так !

ПРОЗОРОВСКИЙ: Хороший ход !... А хитрая игра ! Как ни крути, а
королю конец.

КУРБСКИЙ: И что ?

ПРОЗОРОВСКИЙ: Намек на жизнь я замечаю ясный.

КУРБСКИЙ: Что за намек ? И на какую жизнь ?

ПРОЗОРОВСКИЙ: А то намек - сложись расклад удачно, простой
солдат царя - в бараний рог ! Игра и есть игра!...А жизнь ?... Любая.┘Пусть
как у нас !

КУРБСКИЙ: "Царь┘Как у нас┘" Чего то тут не то ?

ПРОЗОРОВСКИЙ: Тебе отвечу... По секрету !.. Ничего !

КУРБСКИЙ: Игра - игрой, а жизнь сама собою. Власть королю дал
Бог ! Бог ее дал, и Бог ее отнял. А твой солдат лишь голову сломает... Если
Господь не станет помогать... Но, может и помочь...

ПРОЗОРОВСКИЙ: Ну, может, так, а, может, и не так. Я лошадью
пойду, углом┘А то все прямо, прямо... Углом - оно верней...

ИГНАШКА: (скачет на палочке вокруг) А вот как раз и лошадь.
Скачи же, князь, авось на палочке ускачешь от судьбы ! Да, торопись, а то
уж снег горит!

ПРОЗОРОВСКИЙ: Пошел, дурак, пошел !

ИГНАШКА: А дураков-то злит, когда их дураками обзывают.
Смотри, уйду. У нас везде дорога дураку. А умному ? Ему куда деваться ?
Пред кем ему умишком гарцевать?.. Прощай, боярин, надо б поумнесть,
да, видно, поздно, запускай - как есть !

КУРБСКИЙ: Знай место, шут, пока спина цела.

ИГНАШКА: Ну, вот и все веселье... Все из кулька в рогожку
попадешь. (ложится к ногам КУРБСКОГО).

КУРБСКИЙ: Не хочешь выпить, шурин ? Погода дохлая и сердце
жмет в кулак.

ПРОЗОРОВСКИЙ: Выпить можно. И в дохлую погоду и в ведро.
Налей смородинки... А я вот так схожу┘

КУРБСКИЙ: Пей, дорогой, медок не романея. И душу веселит и
мысль не мутит...(подходит к окну) Уже весна, а путь, как ледяная каша...
Осточертела мне Левонская дыра!

ПРОЗОРОВСКИЙ: Не говори! Три дня башка, как барабан! Нет хуже,
чем бросать на полпути. Уж пить так пить! А, может, и не пить ? Совсем !..
Ты чем спасался, князь ?

КУРБСКИЙ: Молитвой... Чем еще...

ПРОЗОРОВСКИЙ: Денька бы три не пить... Всего три дня !

КУРБСКИЙ: Не пьется, шурин, если дело есть, когда душа свободна
от напряга, когда на сердце мир. А так...Сидим, как на шесте, лишь крутим
головой, где что случилося, а толком мы все равно не знаем ничего.

ПРОЗОРОВСКИЙ: Придет гонец , а, может, смена будет. Уже пора...

КУРБСКИЙ: По тем дорогам, что у нас ведутся, они сюда доедут
через год.

ПРОЗОРОВСКИЙ: Да, нет, быстрее... Дорог в России сроду не велось,
а добирались. Правда, если шли... А то, бывает, даже соберутся, коней
впрягут, повозки... А никак! Так и задержатся. На месяц┘. Или год. Но рано или поздно ...прибудут точно в срок! Вот в чем вопрос ! А там их ждут !!! Вот в чем вопрос второй !... Э, шурин, ты как ходишь ! Так, шурин, и недолго проиграть.

КУРБСКИЙ: За эти игры головы не снимут. Сегодня слаб, а завтра
снова фарт !

ПРОЗОРОВСКИЙ: Как с кем играть! Иным твой фарт острей ножа в
боку. И кое кто такого, ох, не любит.

КУРБСКИЙ: Стерпит ! Мой прадед третий сын Мстислава! Велико-
го! А он... до Мономаха еле достучался... К последнему сынку успел
припасть ! А Ленка Глинская сперва жила у Курбских, пока его папашка не
прибрал. Вот и пошел весь в мать. Ни в злобе, ни в страстях не знает меры...

ПРОЗОРОВСКИЙ: Зато умен, а то не всем дано... Всем нам дано лишь
Зависти, да злобы... И сила - у него ! Терпеть не станешь - за хохол, да
что есть силы рылом в пол !

КУРБСКИЙ: Я не холоп ! На рыло мне плевать, пусть расшибут ! Я
князь! Мне гордость паче живота ! Ему я ровня, шурин, слышишь, ровня !

ПРОЗОРОВСКИЙ: Забыт теперь обычай старины, что князю князь
между собою ровня. Где шапка Мономаха, там и верх. Жаль, что той шап-
кой не творят добра, что можно было бы...

КУРБСКИЙ: Добра не делать, значит делать зло! Иного нет ! Есть
только два пути - добро и зло ! Другого не бывает.. О, Господи ! Стократно
за него я перед смертию стоял, как пред тобою ! Прощался с божьим миром
сотню раз ! Все за него! Он мне и Бог был, и страна, и счастье. Я эту
землю для него своим мечем отрезал от левонцев, а он меня сюда, как в
ссылку, как в тюрьму, подальше с глаз... Ну, мы сочтемся. Погоди, Бог
даст...

ПРОЗОРОВСКИЙ: У Бога, шурин, собственные думы. Нам не постичь.
Ты не мечтай, а знай, что в жизни нашей или в нашей смерти собственно-
ручно волен государь. И Бог, конечно, тоже в этом волен, но... Всегда его,
то есть, их правда в мире будет. Его и Бога ! Им удобней так !

КУРБСКИЙ: Не знаю. Значит есть другая, которую Бог знает, но
молчит. Таит от нас и даже от себя !

ПРОЗОРОВСКИЙ: Андрей, ты мыслишь, как дитя. И кажется тебе, что
те, кто вкруг тебя, душой отважны, помыслом чисты, за Русь, за землю
мигом в землю лягут... Рядком, один к другому... Накось, обсоси ! Своя
мощна на свете выше Бога ! И выше Родины ! И выше головы ! Своей,
чужой - не важно ! Только власть, кто ей хоть раз упился, поспорит со
старухою-мощной ! Она её сильней... Вот и весь сказ. Взгляни вокруг.
Удельщина, раздор, все рвут куски от Родины любимой, ни пламени,
ни Бога не страшась, лишь бы в карман. Смотри, как жрут, как тащат из
казны. Стыд ! Срам ! Обидно за державу...Так долго не прожить. Все
хочешь доброты ? Их надо всех на кол ! Чтоб в жопу, до кишок, до горла,
чтоб кровью харкали последний смертный час... И помнили ! На чьей земле
сидят, чей хлеб едят, кому должны и сколько...Чего молчишь?... Все
жаждешь доброты ? Ну, ну...

КУРБСКИЙ: (тихо) Я эту землю кровью полил. Вновь пойду, коль
дело без меня не обойдется. Речь не обо мне. Ты прав во всем, но прав не
до конца. Все от него, вся мерзость в государстве, весь смрад и падаль -
только из Кремля. Он допустил своим безвольем, пьянством, распутством и
жестокостью... Все он !

Вбегает ШИБАНОВ

ШИБАНОВ: Едут ! Едут, князь !

КУРБСКИЙ: Кто едет? Что орешь, труба Иерихонская ?

ШИБАНОВ: Я сам !...На чердаке !...За голубем... Сел на конек. Эх,
мать честная! Подумал я - левонцы. А в бородах! Отсюда значит - наши ! Я шнырь сюда. К нам смена едет, князь !┘ Голубку жаль, подснять хотелось очень. Теперь ушла... Ну, ничего, найдем.

ПРОЗОРОВСКИЙ: А ведь он прав, ливонцы безбороды. Неужто смена?
Вроде бы пора.

КУРБСКИЙ: Пора, пора... Пора кончать мне службу. Одни - за
деньги, кто-то за любовь, а я за что ?...За что ему служу ?

ПРОЗОРОВСКИЙ: Андрей ! Святая Русь !!!. И долг наш жить и
умереть, как крестоцелование велит. Другого долга нет. И, если этим жить,
тогда легко. А, если нет, тогда и жить не надо... Пойду-ка я к себе.

КУРБСКИЙ: (ШИБАНОВУ) Где видел их ?

ШИБАНОВ: За Чудовой церквухой...

КУРБСКИЙ: На полчаса... Идите, позову.

ИГНАШКА и ШИБАНОВ исчезают.

КУРБСКИЙ: Жду через полчаса... Нам новости везут !

ПРОЗОРОВСКИЙ: Когда б Господь внимал молитвам нашим вполовину, давно заглох бы человечий род. Одно лишь зло желаем мы друг другу...

КУРБСКИЙ: Шурин, ты святой. И видеть ты начнешь, когда тебе
глаза железом выжгут ! Тогда прозреешь !

ПРОЗОРОВСКИЙ: Нет, Андрей, я вижу. Бремя власти - страшно. Ум
сам сопротивляться не способен. Только Бог нас неразумных может вразумить, но он... Он, похоже, занят, иль милость Божия доходит не
до всех. Пусть ошибаются цари, пусть даже делают не все, как было б надо,
но я бы все простил тому, кто среди дел обычных, мелких, грязных вдруг
по наитию иль вовсе без причин святую Русь вперед пред всеми ставит
(выходит).
Затемнение

КУРБСКИЙ: Святая Русь...(подходит к образам) Боже правосудный!
Сокруши меня громом небесным, если думаю своекорыстно и нечестиво.
Ты знаешь мою печаль. Укрой же меня покровом своим. Не смерти боюсь.
За правду и я твердо лег бы на плаху, как блаженные друзья Сильвестра и
Адашева. Не смерти боюсь, боюсь позора и бесчестья. Но где же правда ?
Почему, призывая к себе в опочивальню, он говорил мне в страхе за державу
"Иди и побеждай! Ты царства столп, будь же бичом для врагов моих!" Я
верил и шел. Верил и побеждал. А теперь грешен я, Боже, потому что усом-
нился. Хочу молчать, да невозможно. Нудит совесть, горит в утробе, яко
пламя, не могу претерпеть. Нет во мне середины, я или друг, или враг.
Помоги же, Господи. Успокой сердце, которое яростью поднявшись на
мучителя, разбивается о святую Русь. Как мне быть? Знаю я, к позору
этому Отчизна не причастна, но что мне делать ? Неужто жить одной
заботой, не прогневить его и не положить бы голову на на плахе ? Разве это
мой долг ?! Неужто нет мне другой дороги, как , трепеща сердцем за Русь,
искать друзей в иноверцах ? Господи ! Спаси душу мою в гонении и
убожестве !...

Шум, голоса, лай собак. Вбегает ИГНАШКА.

ИГНАШКА: Встречай гостей, князь ! От таких гостей не собрать
костей !

Входят ХВОРОСТИНИН со слугами, ШИБАНОВ.

ХВОРОСТИНИН: Помолясь святым иконам, первый поклон тебе,
князь.

КУРБСКИЙ: О ! Кого не ждал ! Андрей Иваныч, здравствуй, как
доехал? Любого ждал, но только не тебя...

ХВОРОСТИНИН: Не любишь, что ли ?

КУРБСКИЙ: Что ты ! Нет, люблю. Просто здесь местечко, как бы
сказать, весьма не для таких. Ты ведь у нас для острия ножа ! А здесь дыра !
Левонская к тому же. Ну, ладно, быть тому. Что торопился ? Выждал бы
тепла, а то - по грязи...

ХВОРОСТИНИН: Так бы лучше, но служба, князь, она никак не ждет.

КУРБСКИЙ: Все так, как я сказал ! Для острия! Ну, ладно, служба
службой, ты отдохнешь, отмочишь душу в бане и жду к столу... А грамоты
давай, я их, пока ты мокнешь, почитаю.

ХВОРОСТИНИН: Спасибо, князь, вот это в самый раз. Но грамот нет.

КУРОБСКИЙ: Как, грамот нет ? К чему ж ты мне без грамот ?

ХВОРОСТИНИН: Я не к тебе. Я здесь по царской воле. И я не смена.
Смена будет позже. Мне ж царь велел сюда скорее ехать...

КУРБСКИЙ: Царь !?... Великий князь !

ХВОРОСТИНИН: Отныне - царь! В Святом Писании властители...
Давид и Соломон, и многие другие. Они - цари. Так повелел Господь. Наш
тоже будет царь, поскольку он любезен также Богу, как те цари.

КУРБСКИЙ: Стал бы "король" иль "цесарь", как другие, а то вдруг
"царь"...

ХВОРОСТИНИН: "Король" и "цесарь" в мире точно есть. Но те слова
придуманы людьми и истинному государю не годятся.

КУРБСКИЙ: Не годятся... Быть по сему... Кто ж так решил, кто так
придумал славно ?

ХВОРОСТИНИН: Никто, князь. Это так и есть. И было так всегда. Но
мы того порой не замечали. Отныне все не так, а так, как надо.

КУРБСКИЙ: А как отныне ? А то порой, как прежде, не заметишь,
и ляпнешь с дуру... Бог ни приведи !

ХВОРОСТИНИН: (чеканя каждое слово) Божьей милостию господарь,
царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси, Киевский, Владимир-
ский, Московский, король Польский, и великий князь Литовский, и вели-
кий князь Великого Новгорода, царь Казанский, царь Астраханский... а
далее идут все области - русские, польские, литовские - по старшинству.
Отныне на земле два человека, как Боги - Папа Римский и Царь Московский.

КУРБСКИЙ: И всякий раз всё надо говорить ?

ХВОРОСТИНИН: Нет. Всё говорить не надо. Всё следует лишь в
грамотах писать... И твёрдо знать в душе.

КУРБСКИЙ: Ну, что же, будем знать... Так кто же мне на смену?

ХВОРОСТИНИН: Морозов. Знаешь ?

КУРБСКИЙ: Как не знать. Владимир ?

ХВОРОСТИНИН: Нет, выше ! Михаил.

КУРБСКИЙ: Вот это да ! За что ж такой почет ?

ХВОРОСТИНИН: Вестимо, за дела... Его призвали прямо из Смолен-
ска но он в Москве, к несчастью, занемог. А днями будет здесь.

КУРБСКИЙ: Ну, ладно, отдыхай...А после жду к столу... Всех ново-
стей за раз не разузнаешь.

ХВОРОСТИНИН: До встречи, князь.

КУРБСКИЙ: До встречи... (слугам) Проводить !

ХВОРОСТИНИН выходит.

КУРБСКИЙ: Ну, Хворостинин - честный человек ! С тобой держи за
пазухою камень... А лучше - меч.

ИГНАШКА: У одного догадка в кулаке, а у другого шиш в руке.

КУРБСКИЙ: Молчи, Игнат, молчи... Дай мысли привести в порядок,
дай подумать...

ИГНАШКА: Думай, княже, головой. Вдруг расстанется с тобой.

КУРБСКИЙ: Похоже, так...Василий ! Столы накрой, хмельного
больше ставь. Гуляем нынче мы. Поминки по Андрею... Пойду к себе. Поя-
вится - зови. (выходит)

ШИБАНОВ: Эй, кто там есть ?! (вбегают слуги) Несите все !
Хмельного ставь по-более. Гуляем нынче мы. Поминки по.. Как "по
Андрею" ? Он же жив ! И тот живой "Андрей", и этот вроде ... Вдруг, есть
кто третий ?...
Затемнение

Столы накрыты. ШИБАНОВ доволен. Входит монах. Это ТЕТЕРИН.

ТЕТЕРИН: Мир дому сему. (кланяется иконам) Здравствуйте, люди
добрые.

ШИБАНОВ: Благодарствуем... Ты кто такой ?

ТЕТЕРИН: Мы люди странные. Странствуем по земле. Несем слово !

ШИБАНОВ: Откуда путь держишь ?

ТЕТЕРИН: Дальний я, ох, дальний. От самого Радонежья к вам.
Несу милость чудотворца.

ШИБАНОВ: А куда теперь идешь ?

ТЕТЕРИН: Иду, куда Бог велит.

ШИБАНОВ: Ты садись, божий человек, садись. Ноги-то, верно,
исходил... Поесть не хочешь ?

ТЕТЕРИН: Наше дело ясное, ходи по земле, жди своего часа...
Поесть ?... Хлебной корочкой, да горстью воды подашь, вот я и сыт... Нам
многого не надо... Нам только взять своё...

ШИБАНОВ: Зачем же корочкой ? Мы корок не едим. У князя как-
никак... А, может, чарочку ?

ТЕТЕРИН: Пожалуй, соглашусь. Винцо ведь не пшеничка. Враз
разольешь, в другой - не подклюешь.

ШИБАНОВ от души угощает, ТЕТЕРИН жадно ест.

ТЕТЕРИН: Что стол такой богатый, в доме гости ?

ШИБАНОВ: У нас всегда... Вернее, в доме гости. Из Москвы. Князь
Хворостинин, может, слышал. Впрочем, не твоего ума, тебе откуда знать.

ТЕТЕРИН: (в бешенстве) Откуда знать ?!...(успокаивается) Верно,
не моего... В моем уме всегда одна молитва. За здравие ... Или за упокой. А
он один ?

ШИБАНОВ: С ним слуги и стрельцы.

ТЕТЕРИН: Они не в счет. А больше никого ?

ШИБАНОВ: Да, нет... Приедет князь Морозов... Чего не ешь ?

ТЕТЕРИН: Спасибо, брат, поел... Как Хворостинина услышал на
закуску, так колом встал кусок.

ШИБАНОВ: Ты с ним знаком ?

ТЕТЕРИН: Господь велит знать всех, чтобы за всех молитву воз-
носить на небо... Ладно, я пойду.

ШИБАНОВ: Постой, постой...Ты подскажи мне, божий человек,
вот, если кто, к примеру, с собою говорит, так он не болен телом ? Или
душой ?

ТЕТЕРИН: Смотря, что говорит.

ШИБАНОВ: Ругается, но, видно, и страдает...

ТЕТЕРИН: Слова !.. Какие были сказаны слова !? Да, поточней, а
то не распознать.

ШИБАНОВ: "Прочь... Ублюдки... Суки... Подлое ворье..."

ТЕТЕРИН: Всего-то ?... Не особо густо... Такое скажет и здоровый
человек┘ Любой!.. Любой, кто просто может говорить...

ШИБАНОВ: "Царь небесный" !...

ТЕТЕРИН: Так, так ! А про земного что-то говорил ?

ШИБАНОВ: Да... Но, боюсь сказать.

ТЕТЕРИН: Я почти святой... Мне можно... Ну, смелей.

ШИБАНОВ: Все то же про земного говорил.

ТЕТЕРИН: Вот то, что надо !... Он здоров ! Как бык !

ШИБАНОВ: Ему что будет ? Все-таки - слова...

ТЕТЕРИН: "К бедам беды, к слезам слезы и последние горше
первых"... А в общем - ничего... Живи, как жил.

ШИБАНОВ: Ну, слава Богу, я то думал - грех.

ТЕТЕРИН: Ты его любишь ?

ШИБАНОВ: Как не любить, он князь...

ТЕТЕРИН: Тогда вот так: об этом ни гу-гу! Иначе смерть! Ему,
тебе... И мне. Ты понял ?

ШИБАНОВ: Понял... Лучше удавлюсь ! Скажу хоть слово - пос-
тригусь. И на Афон уйду. В монахи. Вот те крест !

ТЕТЕРИН: Не надо на Афон. Ты здесь молчи... Оно надёжней будет.

Слышны голоса. ТЕТЕРИН надвигает капюшон.

Уж он ходит по свету ! Ждите трубного гласа! Пророк пишет: царь Валь-
тасар святыне кощунствовал. Во чертоге неведомая рука...

Входят ХВОРОСТИНИН, КУРБСКИЙ, СЛУГИ.

...неведомая рука огненные письмена водила и царский пир помрачен был.
Все исчислено, все взвешено! Пророк сказал, опомнится народ !...

КУРБСКИЙ: Это еще кто ?

ШИБАНОВ: Странник, божий человек.

КУРБСКИЙ: (Тетерину) Ты кто такой ?

ТЕТЕРИН: Аз худый и грешный раб божий. Странный пришелец.
Ищу в молитве и делах милосердных время провождающих...

КУРБСКИЙ: Ладно... Иди на кухню. Тебя накормят, дадут с собой
и... с Богом !

ШИБАНОВ: А он хотел...

ТЕТЕРИН: (перебивает) Спасибо, князь (быстро уходит).

КУРБСКИЙ: (тихо) Монахов развели ! Все учат нас, все жизни
наставляют, а сами только жрут... Андрей Иванович, прошу за стол отку-
шать хлеба-соли.

ХВОРОСТИНИН: Да, банька славна, венички отменны, медку виш-
невого отведать - красота.

КУРБСКИЙ: Стол скромный, не взыщи... Вот мушкатель, а это
мармазея, если любишь┘ Вишневая, малина, на коре... Не густо для
князей, но от души.

ХВОРОСТИНИН: Не хуже, чем в Москве.

КУРБСКИЙ: А почему же хуже ? Я здесь себе хозяин, как никак.
Москва-Москвой, а здесь - само собою. И в общем-то далёко до Москвы.
Чего греха таить, всяк мне несет и вмиг не оскудеет рука дающего. Ну,
ладно, по второй. (слугам) Налейте нам ! Твое здоровие !

ХВОРОСТИНИН: Спасибо, дай передохнуть, а то с дороги... не
кинулось бы в голову.

КУРБСКИЙ: А это для чего ?! Вот потрошки, вот лось, вот тетерев
с шафраном, вот овощи, печеночка, грибки. Закусывай и все пойдет, как в
дом... Василий, где пирог ?

ШИБАНОВ: Уже несут ! Уж вышел из печи !... Глафира !

ГЛАША вносит пирог, ставит его на стол. Выходит.

КУРБСКИЙ: Подовый с мясом - пальчики оближешь.

ХВОРОСТИНИН: (вслед Глаше) Князь, это кто ? Дворовая твоя ?

КУРБСКИЙ: Моя. Зовут Глафира.

ХВОРОСТИНИН: Пошли ее стелить мою постель. А, может быть,
она и сказки знает, да пострашней, чтоб я покрепче спал.

КУРБСКИЙ: Сказки ?... Конечно, знает... Ей кто самой бы сказку
рассказал...

ХВОРОСТИНИН: Так как ? Пришлешь ?

КУРБСКИЙ: Конечно. Что не прислать... Пришлю. Двух девок. Так
постелят, что будешь спать, как мертвый, не взыщи. У нас тут есть...из
местных┘ Ураган !┘А глянешь, снег, да лед... Давай ! За их здоровие !
Чтоб радовали нас и в старости глубокой, и в печали┘ Наливай !

ХВОРОСТИНИН: Будь по сему. По твоему. Поскольку ты хозяин.

КУРБСКИЙ: У нас тут, знаешь, счет идет: сначала - в жажду, далее -
во сладость, затем - во здравие, в веселие потом и только пятая считается -
во пьянство. Вот я четвертую тебе сам поднесу. В веселие, так что не откажи

ХВОРОСТИНИН: Нет, князь, ты славно здесь живешь. Ей-богу славно!
Глядишь и думаешь, зачем она - Москва? Зачем сидеть в Кремле, когда
здесь также можно брать. И жить не хуже. Вот и весь вопрос.

КУРБСКИЙ: Это точно. Калачик хочет всякая душа. Но ты спроси-
ка, кто мне тут указ? А я тебе отвечу: здесь - никто. А там, в Москве ответь
мне - кто я ?

ХВОРОСТИНИН: Кто ?

КУРБСКИЙ: Ничтожная перед царем букашка. Или вот ты, к приме-
ру. Ты не тот, кто за столом - орёл, а как до дела, прячется за спины. Но, кто ты при дворе? Никто, и мимо книг разрядных ни ногой!

ХВОРОСТИНИН: Ни ногой !

КУРБСКИЙ: А здесь ты станешь власть ! Хоть малая, но власть !
А что есть в мире лучше власти ? Ничего !.. Эй, кликнуть воеводу ! Сейчас
увидишь, что есть Курбский. Ты пей, а он сейчас придет. Пей, тезка, пей,
Андрей... Ну, продохнем... Что нового в Москве ? Как государь ?

ХВОРОСТИНИН: В Москве всего полно ! Вот прошлый год звезда
ходила в небе. С хвостом ! Народ решил - конец, и тут же начисто разграбил
все лавки, что с вином... И кое с чем другим┘ Потом вернул... Когда звезда
ушла┘ То, что осталось┘ Недопито. Не много, но весьма. Народ у нас святой ! Чужого не возьмет, хоть режь! Ну, ты, конечно знаешь... Святой, честной народ !

КУРБСКИЙ: Ну, ясное !... Честнее не сыскать┘

ХВОРОСТИНИН: Или, вот камень ! Упал к нам камень ! Черный !
Прямо с неба. На камне надпись, понимаешь. Ну, дело ясное, велели тот
камень отдать латинцам, чтобы они своей ученостью заморской ту над-
пись... Не прочли ! Латинцы не прочли ! Как славно !?

КУРБСКИЙ: Интересно !... Где ж тот камень ?

ХВОРОСТИНИН: Погоди !!! Кузьма по кличке Хмырь ту надпись
разобрал!┘

КУРБСКИЙ: Не может быть ! И что ж там сказано ?

ХВОРОСТИНИН: Все точно, как часы ! Там сказано, наш славный
царь есть первый царь на свете ! Первее римского, первее всех других! Его
дела вовеки не забудут, и наша Русь всех прочих стран стократ превозмогёт
отныне навсегда... Царь небесный нам точно помощь подаёт и за делами
царя земного смотрит непрестанно и никакой помехи не создаст ! Ни ныне,
ни вовек !

КУРБСКИЙ: Где ж этот умный Хмырь ? Сейчас, наверное, богатый
воевода ?

ХВОРОСТИНИН: Да!.. Царь его по-царски наградил!┘За знание, за правду и за ум ! Но странное с ним приключилось дело. Вдруг безо всех причин он пеной изошел и лекаря дождавшись умер ! Раз - и всё !.. Умом своим никак не насладясь !

КУРБСКИЙ: Переусердствовал умом. Бывает┘ У нас бывает и от пены мрут.

ХВОРОСТИНИН: А камень царь повелел разбить. Железом на куски.
Разбили. Русское железо крепче камня !┘ Как выяснилось┘

Входит НОВОДВОРСКИЙ

НОВОДВОРСКИЙ: Князь, звал меня ? Я прибыл.(к столу) Всем хлеб-
соль.

КУРБСКИЙ: А, Алексей Фомич, садись, ешь с нами.(наливает) А вы
знакомы ?

ХВОРОСТИНИН: Весьма знаком. Да, я тут знаю всех !

НОВОДВОРСКИЙ: Да, вроде - довелось.

КУРБСКИЙ: Вот хорошо. Мы будем Андрей Иваныча в дела
вводить. Он не смена, но он - доверенный царя и долг наш дать ему картину
без утайки. Что у тебя слыхать? Чтоб все, как есть. Ну ! Говори при всех.

НОВОДВОРСКИЙ: Да, в общем - ничего. Порадовать приезжего нам
нечем. Драки нет. Все тихо, мирно. Жизнь идет пешком┘ Тут немцы приходили побузить , так я их не пустил. А дело сам решил.

КУРБСКИЙ: Чего им надо ?

НОВОДВОРСКИЙ: (кивает на Хворостинина) С ним пришли стрель-
цы. Их надо разместить. Ну, я подумал и к обывателям пока определил их
на постой┘ Пока. Там видно будет.

КУРБСКИЙ: А они ?

НОВОДВОРСКИЙ: Указ нашли. Мол, ратников есть право размещать
лишь у простых. У обывателей нельзя. Так, право дело, далеко зайдет. По
всем делам - указ! Так их не напасешься, указов-то. Ну, я им разъяснил...

КУРБСКИЙ: Так, что еще ?

НОВОДВОРСКИЙ: Слухи распускают, мол, государь велел разрушить
две лютеранских церкви, что в Москве, а всех ливонцев выгнал на мороз. Не
знаю, что как есть, но поделом. Не будут горды. Не в своей стране...

ХВОРОСТИНИН: Это что ! Вот в Полоцке, как город взяли, царь
повелел молебен отслужить, что, дескать, победили, и тут же всех жидов,
что в городе нашли, велел крестить. И жен их, и детей ! Их на мосту
собрали... И давай ! Во имя отца и сына, и святого духа ! И в воду ! В воду !
А дело в феврале... Так и утопли все. А царь в неизреченной милости своей
велел тотчас синодик записать, и в честь ново крещенных и утопленных
безвинно служить молебны... Все жиды в раю ! Ну, не потеха ли, жиды - и
вдруг в раю ?

КУРБСКИЙ: Да, смешно... Ты видел сам ?

ХВОРОСТИНИН: Нет, я там не был. Но тем, кто говорил, врать нет
нужды. Все точно так и есть.

КУРБСКИЙ: Не могу понять...

НОВОДВОРСКИЙ: Князь, волю государя не нам судить. Нам, людям
мелким, не пристало думать. Он днем и ночью думает за нас. И, коли он
решил...

КУРБСКИЙ: (встает) Ну, ладно, хватит. Значит так. Его стрельцов
тот час перевести. Как тот указ велит. А немцев впредь ко мне пускать,
когда бы ни пришли. Ты понял?

НОВОДВОРСКИЙ: Понял, князь.

КУРБСКИЙ: Тогда иди...

НОВОДВОРСКИЙ выходит

... Вот так всегда. Чуть не досмотришь и государев указ не соблюден. За это
надо б на кол, да власти нет...Ты видишь ?

ХВОРОСТИНИН: Вижу, вижу...

КУРБСКИЙ: А, ну их... Выпьем... Новодворский смел, не глуп, но
очень прям. Тут надобно хитрее. Левония ! Им подавай указ ! А мы так не
привыкли, вот и приходится юлить туда сюда... Еще по разу. Что еще в
Москве? Я слышал, ересь и шатанье в людях ?

ХВОРОСТИНИН: Что ты ! Народ не унывает, надеется и славит
государя всякий день.

КУРБСКИЙ: Прекрасно... Царь здоров ?

ХВОРОСТИНИН: Теперь здоров... Бомелия сожгли и он здоров.

КУРБСКИЙ: Не может быть ! Придворный врач и государев лекарь!

ХВОРОСТИНИН: Волк в овечьей шкуре. Он изводил людей. Его к
нам подослали, чтобы царя лекарством извести. Ан нет, не вышло и его
схватили. А царь его на радость людям сжег. И полон сил и мощи всякий
день!
КУРБСКИЙ: Кто подослал ?

ХВОРОСТИНИН: Как кто ? Ну эти, как их... Точно я не знаю... Враги
отечества. Но им не удалось. Хотя известно точно, что он успел народа
извести. Врачебным снадобьем. И метился в царя. За что и был сожжен !

КУРБСКИЙ: Ты видел сам ?

ХВОРОСТИНИН: Да... Да, но врать не стану, мне не понравилось.
Казалось, все видал, как режут, вешают, сажают на кол, жгут. Я думал, что
от навыка окреп, а, видишь, сердце не стерпело... Он был совсем старик. Без сил, измучен смертной пыткой. Еще часок и он бы умер сам... Не знаю... Я не мог смотреть.

КУРБСКИЙ: Чего ж ты сделал ?

ХВОРОСТИНИН: Я ?...Ушел домой. Чего я мог еще...

КУРБСКИЙ: Все только жгут, секут...

ХВОРОСТИНИН: Нет, не только. Царь повелел синодик записать,
чтобы в церквях молились за страдальцев, что он казнил. Он также денег
дал. Теперь везде молебны день и ночь┘ Грех снят с царя ! И он опять
спасен ! Наш славный царь в который раз спасен !

КУРБСКИЙ: За здравие царя ! (пьет)

ХВОРОСТИНИН: Враги, да сгинут в прах ! Да высится святое
православие ! (почти падая) Всевышний не допустит еретиков низвергнуть наш престол !...

КУРБСКИЙ: Так что же царь тебе сказал перед отъездом ?

ХВОРОСТИНИН: ...Язычники... престолом... сучий потрох...

КУРБСКИЙ: Чего, чего?... А ну-ка, соберись !

ХВОРОСТИНИН: Российский самодержец... Мать их всех ...Велю
дать палок...

КУРБСКИЙ: Вот, бес, перепоил... Эх, мелкота пошла. И пить-то не
умеют... Василий ! Отнеси !

ШИБАНОВ уволакивает сопротивляющегося ХВОРОСТИНИНА

КУРБСКИЙ: Так, так, так... О чем царь говорил, зачем послал? Он
птица не простая, его туда-сюда гонять. А вдруг - опала ? Нет, тогда б
Морозов прибыл, да и стрельцов по-более... Меня за так не взять, он это
знает точно !... Меня за так не взять !

Затемнение

ШИБАНОВ почти тащит пьяного ХВОРОСТИНИНА

ХВОРОСТИНИН: Постой-ка, где у вас вода ?

ШИБАНОВ: Вот те на ! Ступить не мог !... Ну, на, попей┘ Ну,
прямо чудеса, ходить не мог !

ХВОРОСТИНИН: Чудес, хоть жопой ешь ! Тебя как звать ?

ШИБАНОВ: Василий я.

ХВОРОСТИНИН: Как царского отца. Ведь царь у нас Иван Васильич,
знаешь ?

ШИБАНОВ: Как не знать...

ХВОРОСТИНИН: Ладно, ладно. Скромный через чур. А так - орел !
Скажи-ка мне, орел-Василий, как тут жизнь ? Поют ли, пьют, зовут ли
красных девок... А то засунут в глухомань, там и помрешь с тоски или
нажрешься в пьянь до полсмерти, как я сейчас┘ А я ведь молод, кровь
гуляет в жилах, как у тебя ...Ох, голова...

ШИБАНОВ: Да, кровь гуляет... Точно.

ХВОРОСТИНИН: Так как же тут ?

ШИБАНОВ: Да, как сказать... Особого веселья нет... Пить ? Сам ты
видел - пьем. Петь - это реже. Что ж до девок ?... Князь-то уж старый, ему
уж тридцать шесть.

ХВОРОСТИНИН: Так, с этим ясно... Приезжает кто ? Кто гости ? От
Литвы, от немцев┘ Левонцы как - с той стороны, возможно, наезжают ?...
Родня, знакомые ?...

ШИБАНОВ: С той стороны-то - нет ┘Из последних приехал Иван
Иваныч Калымет.

ХВОРОСТИНИН: Не знаю. Кто такой ? Откуда ?

ШИБАНОВ: В Москве был дьяк Посольского приказа, у Висковатого.
Здесь - тысячник. Валуев Ваня, тоже из Москвы. Был князю друг с
давнишних пор. Ну, кто еще... Да, много наших. Одни - на время, кто-то
насовсем...

ХВОРОСТИНИ: Помог ты мне. А то приедешь - ни души знакомой,
не знаешь, кто - чего. (вынимает из-за голенища нож) На, возьми. В
подарок от меня. Сгодится в жизни. Нож - он есть нож !

ШИБАНОВ: Вот это красота ! Спасибо, князь, по гроб моё спасибо
Ну, красота !...

ХВОРОСТИНИН: Пустяк. Не стоит громких слов. Ты - мне, а я - тебе.
На том весь свет стоит. Да, вот еще... Никто из них не исчезал, не пропадал надолго ?

ШИБАНОВ: Вроде нет...Так сразу не упомнишь...Валуев Ваня,
говорят, отстал, с охоты не вернулся, но он придет. Он эти топи знает, как
свои, хотя москвич.

ХВОРОСТИНИН: Знает... хотя москвич. Ну, Вася, будь здоров. Пойду
прилягу. Что-то силы нет...Что вспомнишь интересного, тащи! Не забывай,
за мной не пропадет.

ШИБАНОВ: Будь пок...

ХВОРОСТИНИН: Ну, я пойду (выходит)

ШИБАНОВ: Хороший малый ! (прячет нож за голенище) Нож, он
есть нож !

Затемнение

Комната КУРБСКОГО. Здесь ТЕТЕРИН. Входит КУРБСКИЙ.

КУРБСКИЙ: Юродивый ?!

ТЕТЕРИН: Все тот же, князь.

КУРБСКИЙ: Да, кто ж тебя пустил ?! Прав Вассиан, вы все одни
холопы !

ТЕТЕРИН: Холопов, князь, полно, но ты их терпишь.

КУРБСКИЙ: Я всяких умников сдаю псарям пороть ! (ТЕТЕРИН
открывает лицо) Тимоша ! Тимофей ! Вот раз ! Откуда ты, Тимоша ?

ТЕТЕРИН: Эх, долго говорить... Куда только судьба не заносила.
Теперь - монах.

КУРБСКИЙ: Да, помнится, был воином, послом... За что же так ?

ТЕТЕРИН: За что положено. За преданность, за службу, за дела. За
то, что, не жалея живота, стремился дело делать всей своей душою, а
сапога, где надо, не лизал.

КУРБСКИЙ: У нас не залежится... Как теперь ?

ТЕТЕРИН: Князь, от тебя не скрою, я бежал и вот теперь прошу - не
выдай.

КУРБСКИЙ: Легко сказать! Из каждой щели - глаз ! Стукач на
стукаче...

ТЕТЕРИН: На том стояли и стоим, и все ж прошу - не выдай.

КУРБСКИЙ: Свинья не съест, коли Господь не даст. Ну, говори, что
в мире происходит... Стой, погоди. Эй, кто там есть ?

Входит ШИБАНОВ. Видит ТЕТЕРИНА и на секунду
столбенеет. ТЕТЕРИН делает ему успокаивающий жест

КУРБСКИЙ: Василий, накрой нам ....В доме гость !

Во время последующей беседы ШИБАНОВ накрывает
стол, меняет кушанья и прислушивается к разговору

КУРБСКИЙ: Теперь рассказывай... Где ? Что ? Чего ?...

ТЕТЕРИН: Везде все то же. Войною, тяглом, правежом земля
скудеет. Изможден народ. Год от году хуже. Лжи развели - не продо-
хнуть ! А воровства, так просто черный лес !

КУРБСКИЙ: Над всем над этим - чистый государь ?

ТЕТЕРИН: Пусть, хоть бы так. Плясанья, марципаны, пусть пьет, да веселится... Бог бы с ним. А то ведь нет ! Молиться, да казнить. Опять молиться и опять казнить ...Вот удовольствия его - простые, как топор┘

КУРБСКИЙ: Да, кто ж еще ?

ТЕТЕРИН: Овчину-Телепнева знаешь?.. Удавлен. Псарями┘ Репнин. На улице забит... Кашин - казнен, да прямо в церкви...

КУРБСКИЙ: Бог ты мой ! В церквях уже казнят ! За что ?

ТЕТЕРИН: За разное. Кого за что...Овчина... Федор укорил царя за
нечестивые деяния... с Басмановым. Его и удавили. Зазвали в погреб, будто
за вином, а там - псари. Репнин... Царь на пиру упился до бесчувства и стал
плясать. Конечно, все за ним. Репнин не стал. Царь повелел "пляши" и
маску на него надел... Он любит - в масках. Тот машкару сорвал и на пол
бросил... Вскоре был убит. Взят в церкви, а на улице... Эх, князь, не уж то
все не наваждение и не кошмарный сон?.. Не уж то мы скоты без чести и
без совести в душе ?...

КУРБСКИЙ: И что ж ? Никто ни слова┘ ?

ТЕТЕРИН: Молчат !..."Вдруг пронесет, чужой, не мой черед┘ Там
видно будет...Утро мудреней"┘ Вот где кому сидеть, да кто за кем идет - за
это пасть порвут и печень с мясом вырвут...вельможи наши.

КУРБСКИЙ: Учил Сильвестр: "Вельможи суть потребники, не от
своих трудов пользующиеся. Не от их трудов хлеб". Так оно и есть.

ТЕТЕРИН: Учил-то верно, только где он есть?...Учитель┘ В Соловках
навечно !... Ладно, у корыта бы толклись, так нет же ! Мало ! Надо прихватить чужого !┘ За донос и место получить и вотчины... казнённого ! Но скоро доносить не станут - не будет на кого ! Доносчик на доносчике сидит и сам себя доносом погоняет !┘ Все течет ! И грязью расползается, и смрадом! Иной раз узнаешь - и волос дыбом! А день прошел и снова
тишина. Не охнет сторож, лист не шелохнется┘ И┘ это┘ наша┘ Русь ?!

КУРБСКИЙ: Замолчи, нет сил !

ТЕТЕРИН: Отчего же !? Не от того ли, что с ними слишком близок ? А тебя вдруг из повозки - раз ! На повороте ! И выкинули ┘ До конца не доскакав ! Не от того ли, что перед тобой Адашева сюда сослали, подлечиться ! А он двух месяцев не протянул и помер ?! "Отравился"! Грибков, небось, поел !

КУРБСКИЙ: Мы за деянья государя не в ответе !

ТЕТЕРИН: Мы за все в ответе ! Приучили: "И солнце в небе наше !
И земля святая - мы ! И только с нами - Христос !".. Неправда это всё┘Всё ложь ! Да, только допустить такое в сердце┘ нет сил. А так┘ неправда. Тьма у нас в умах. И тьма в сердцах┘ И мы добра не ищем, и не хотим┘

КУРБСКИЙ: Да, за такие мысли нас проклянут ! Потомки проклянут ! Нельзя так думать, Тимофей, нельзя !

ТЕТЕРИН: Опять ты за свое..."Нельзя┘ Должны... Потомки проклянут"┘ Зачем нам знать, кого клянут потомки ? К чему мне, если я в земле, а надо мной потомки пляшут┘живые! И меня клянут ! Моя душа или а раю, или в аду ! И мне на них плевать !.. У них свои права и свой обычай ! А у нас - свои ! И мы живём по нашим разуменьям┘ "Потомки проклянут"... В одном я буду с ними хоть через сто, хоть через тыщу лет. Отечество ни в чём не виновато┘ За всё в ответе только государь !

КУРБСКИЙ: Складно говоришь┘ Однако, сам свое отечество ты очень странно любишь. Наверное, голова твоя не так устроена, как все.

ТЕТЕРИН: Эх, голова моя, головушка моя ! Кабы не так умна была, давно бы отрубили. Что до отечества, я так его люблю, чтоб я ему служить подольше мог, ну а головка - мне пускай чуток послужит. Кому я нужен здесь без головы?┘ Вот так┘ Нет моих сил терпеть, и сдвинуть не могу... А потому┘

КУРБСКИЙ: Не надо┘ Ладно┘ понял. Дам проводника, но не сейчас. Дождись Морозова, там видно будет. Жить будешь у меня. На людях не маячь┘ Признаюсь, сам писал в Печору к Васиану┘ Муромцеву. Просил молиться обо мне, об окаянном, просил защиты от бездумной силы, от государя. Многое просил┘ Писал, что знал. Что государь купил монахов, развратил богатством┘ Писал, что на Руси святителей почти совсем не стало.

ТЕТЕРИН: Зато Андрюшка-протопоп, который Благовещенским назвался, который митрополитом, как Макарий стал┘ Он ведь теперь клобук белесый носит ! Царь лично повелел. И все теперь - свои ! И всё друг дружке по-родному спишут... И перед Богом !... И перед казной.

КУРБСКИЙ: Да... Нет его┘ Макария не стало┘А ведь в делах он с государем был! Ведь он поддерживал в стараньях государя, но лютовать ему никак не позволял !.. Такого не было┘ Ну, а теперь - пожар┘ Густой пожар по Руси воскурился и некому тушить... Куда ж ты, Тимофей ?

ТЕТЕРИН: Спаситель сказал "Если гонят вас в одном граде, бегите
в другой". Пока не знаю. Но - не пропаду.

КУРБСКИЙ: Ладно... Поздно┘ Устал ты, видно, по миру бродить... Василий ! Стели постель для гостя нашего┘ Пусть сладко, сладко спит.

Все выходят. Через несколько секунд появляется
ШИБАНОВ, начинает убирать со стола

ШИБАНОВ: Не понимаю что-то, чего-то не соображу. То гнал монаха,
то за стол сажает. Что за монах ? Да, и монах ли он ? А вдруг он кем-нибудь
подослан князю и сладкой речью, поведеньем хитрым вползет, как уж, в его
расположенье, а там... Подумать страшно. Кто его послал и у кого спросить!
У князя ? Выпороть велит... Спрошу приезжего. Он умный малый. Смекнет
и на места все станет. И мысль коварная, что это льстивый, кровоядный
враг, не станет жалить сердце.... Ох, помолиться что ли !... Душа людская
Богу не послушна. Схожу к нему.

ТЕТЕРИН выходит из комнаты и
сталкивается с ХВОРОСТИНИНЫМ

ШИБАНОВ: Вот так удача, а я к тебе.

ХВОРОСТИНИН: Что случилось ?

ШИБАНОВ: Да, вот... Монах...

ХВОРОСТИНИН: Монах ? Ну, ну ?

ШИБАНОВ: Ну да, монах, который был с утра. Какой-то странный.
И не монах он вроде.

ХВОРОЛСТИНИН: Ты, может, пьян ? Монах вдруг не монах. А кто же
он?
ШИБАНОВ: А в том и дело. Пришел он, как монах. Наш князь его
прогнал - монахов он не чтит. А тот возьми и не уйди. Остался в комнатах и
там ждал князя. Я, когда зашел, уж князь был там... я не посмел... поскольку
князь. Он не монах ! Он человек лихой, я чую. Зачем он здесь ? Зачем
прикрылся божьим одеяньем ? Я боюсь !┘ Вдруг он разбойный вор ?

ХВОРОСТИНИН: Наплел ты много, долго и нескладно. Все только
"вдруг, да вдруг" ! А кроме страхов добавить что-то можешь ? Ну, как его
зовут, откуда он, какие разговоры вел, кто как сидел, какие имена, а,
главное, - слова ! Какие были сказаны слова..?. А то "монах", "монах"...
Припомни, ты зашел...

ШИБАНОВ: Так, так...

ХВОРОСТИНИН: А он ?

ШИБАНОВ: А он ? Стоял вот так...

ХВОРОСТИНИН: А князь ?

ШИБАНОВ: А князь держал его рукою за плечо.

ХВОРОСТИНИН: Вот славно. Так ты и прочее припомнишь. Что
князь сказал ?

ШИБАНОВ: Накрой, сказал, на стол.

ХВОРОСТИНИН: Да, не тебе ! Ему !

ШИБАНОВ: Ему ?... Да, я сперва сробел... Я испугался сильно.

ХВОРОСТИНИН: С чего ? С чего ты вдруг сробел ?

ШИБАНОВ: Дай, Бог, память... Ага! Кого-то удавили... Кого-то в
погреб сволокли, а там... Мне стало страшно.

ХВОРОСТИНИН: А кого - не помнишь ?

ШИБАНОВ: Овчи... Овчинин ! Федор ! Точно ! Так зовут.

ХВОРОСТИНИН: Овчина-Телепнев ! Ай, да монах! Гляди, каков
приятель! А как его зовут, не усмотрел ?

ШИБАНОВ: Попробую... Тете... Тимо... Тетеркин... Нет, Тетерин.
Точно ! Тимофей Тетеря.

ХВОРОСТИНИН: Тимофей Тетерин ?! А здесь, здесь след ?

ШИБАНОВ: Точно ! Он меченый.

ХВОРОСТИНИН: Я чувствовал, что ты - орел ! Да, знаешь ли, кого ты
опознал ? Преступник ! Государев враг !

ШИБАНОВ: Государев ?...А князю ?

ХВОРОСТИНИН: Князю ?... И князю - ясно !

ШИБАНОВ: А что же князь его сажал за стол? И пил, и ел с ним ?
Мне не ясно.

ХВОРОСТИНИН: Да, тут все ясно! Очень хорошо ! Все очень ясно !
Ай, да князь, ай, молодец ! Ай, Курбский !

ШИБАНОВ: Чего, чего ?

ХВОРОСТИНИН: Я говорю, что князь наш молодец. Как ловко он
сказался друганом, чтоб нашего врага изобличить. С поличными его поймать... Ты говоришь, он был ему, как друг ?

ШИБАНОВ: Как я тебе !

ХВОРОСТИНИН: Ах, как славно. Птичка сама летит !

ШИБАНОВ: Какая птичка ?

ХВОРОСТИНИН: Какая птичка ?...Ах, птичка... Ну, какая... С крыль-
ями... Держи за службу... И вот еще... Монах... Ну, тот , Тетерин, он
никуда не собирался в путь ?

ШИБАНОВ: Нет, будет здесь... Князь повелел его устроить и
ждать, пока прибудет смена... Морозов-князь.

ХВОРОСТИНИН: Фух ! Дух перевести !... Такое - раз в жизни ! Эх, я
один тут ! Нет никого!...(в бешенстве) Что ты стоишь, как пень ?! (опомни-
вшись) Прости меня, бывает, знаешь, найдет беспамятство, ну прямо, как
падучая. Прости...

ШИБАНОВ: Бывает! Знаю ! Вот прошлый год у нас холоп Исачко,
тоже страдал падучею... Собой красавец, чуть шепелеват, ус белый и того...
Упал, да головой об камень. Беда !

ХВОРОСТИНИН: Да, да,...понятно.

ШИБАНОВ: Дней пять пожил и помер.

ХВОРОСТИНИН: Да, да, да...

ШИБАНОВ: А раньше был, как все. А, как упал, так и пошло.
Жаль, правда ?

ХВОРОСТИНИН: Правда, правда... Шаль, это хорошо... Красиво...

ШИБАНОВ: Какая шаль !? Да, ты меня не слышишь ! Я говорю -
"жаль парня", а ты мне - "шаль".

ХВОРОСТИНИН: Ты извини, я не могу! Такое дело. На рожны иду,
тут "или-или".

ШИБАНОВ: Да, что с тобой ? В уме ли ты ? В испарине, весь
побелел, как мел ?

ХВОРОСТИНИН: В уме, в уме... Да, только ум, он, знаешь, простора
просит. А мне здесь тесно, душно ! Не продохнуть от жути... На, держи
еще... И никому, ни слова, ни полслова... Хоть Богу, хоть кому... Клянись !

ШИБАНОВ: Вот те крест !

ХВОРОСТИНИН: Ну и славно... Пойду...пойду... (выходит)

ШИБАНОВ: Час от часу хуже ! Так и не знаю, что мне делать... Э!
Две деньги в руке - там будет видно. Авось и вывезет.

Затемнение

ГЛАША убирает комнаты. Появляется ХВОРОСТИНИН.

ХВОРОСТИНИН: Красавица, постой! Лишь раз тебя увидел и с той
поры ты, как невидимая стала. Тебя как звать ?

ГЛАША: Как мать с отцом назвали.

ХВОРОСТИНИН: Ну, все-таки, не будь ты так сурова. Ведь я не ле-
ший и не вурдалак. С того, что скажешь имя, мир не изменится. Так как ?

ГЛАША: Ну, Глаша, что с того ?

ХВОРОСТИНИН: Как, что с того ! Какое имя - Глаша! Была б ты
Фекла или Сентиклетикея, к тебе не подойти за три версты.

ГЛАША: Раз Глаша, значит можно ?

ХВОРОСТИНИН: Нет, что ты, разве я о том. Я просто так. Я новый
человек, не знаю никого. А тут все - рожи. Твой светлый лик для взора -
словно песня. Только и всего.

ГЛАША: Какой ты, право. Сказал, что новый. Тут же обругал. А
ведь у всех своя душа. Все - люди. Нехорошо...

ХВОРОСТИНИН: Послушай, ты своею прямотой и правдою совсем
меня оставила без слов. Я понял, что не прав. И понял искренне... Как
видно, только тут, в лесах...Ты извини.

ГЛАША: Мне что. Меня ты не обидел. Но себе солгал.

ХВОРОСТИНИН: Опять под вздох !... Да, я себе не вру !

ГЛАША: Ну, Бог с тобой. Ты просто хочешь, чтоб разговор у нас
не оборвался и говоришь, что на язык придет.

ХВОРОСТИНИН: Опять твоя взяла. Я в жизни так не попадал ! Как
кур в ощип. Нет просто слов на языке.

ГЛАША: А так ты говорун ?

ХВОРОСТИНИН: Когда-то был. Теперь давно не то. Я молод был.
При матери с отцом жил припеваючи без страха и забот. Сейчас - не то.
Вон, светится макушка, борода редеет, а главное, вот здесь (показывает на
сердце) совсем уж нет огня. Все служба, служба... Разве это жизнь ! Вот и
сюда я ехал, будто в ссылку. С тобою просто мир расцвел. Вот, право
божий дар... Таких красавиц нет в самой Москве... Как ты живешь ?

ГЛАША: Живу, как все.

ХВОРОСТИНИН: Кому ты служишь ?

ГЛАША: Князю.

ХВОРОСТИНИН: Что не княгине ?

ГЛАША: Не знаю, так пошло. Год, как приехали и так оно идет.

ХВОРОСТИНИН: Не нравится?

ГЛАША: Не жалуюсь. Пока. Там видно будет.

ХВОРОСТИНИН: А хочешь, милая, я князя попрошу и он переведет
тебя ко мне в услугу ?

ГЛАША: Я "милая" для матери с отцом. А что до дела, как велит
мой князь, то так оно и будет. Мне все равно.

ХВОРОСТИНИН: Ты прямо, как игла под покрывалом. Не так нажал
и тут же проколол. Почти насквозь.

ГЛАША: А ты не жми. Целее кожа будет... Дозволь мне, я уйду.

ХВОРОСТИНИН: Постой...Смотри, случайно со мною зеркальце из
очень дальних стран. Из Веденца его привез купец. И мне продал. Где - ус
скрутить, где бровь подправить. Сразу все видать... Возьми, мне, в общем,
ни к чему. Ни настроенья нет, ни куражу... Бери, бери...

ГЛАША: Благодарим...

ХВОРОСТИНИН: Да, пустяки. Нам вместе жить, так надобно
делиться. Иначе - что за жизнь.

ГЛАША: Я как-то видела такое у княгини и даже раз взглянулася
в него... Такое чудо... Что тебе должна ?

ХВОРОСТИНИН: Ты - ничего. Тебе - подарок. Просто я один и, коль
не возражаешь, я обращусь к тебе за тем или иным. Не откажи.

ГЛАША: Какой ты робкий ! Вдруг откажу ? Посмотрим, что за
просьба.

ХВОРОСТИНИН: Ручаюсь, не откажешь. Ну, вот хотя бы... Ты в
услуге князю. Скажи, что он за человек ? Грозен, ласков?

ГЛАША: Такой, как все. Ну, временами грозен.
.
ХВОРОСТИНИН: Вот ты зашла, а он сидит и говорит с друзьями. Он
может накричать ?

ГЛАША: Нет, так быть не может. Мы не заходим, если он не звал.
Раз не заходим, не резон кричать.

ХВОРОСТИНИН: Ну, пусть не так. Пусть как-то по другому... Он с кем-то говорит...

ГЛАША: Пусть. Мне-то знать не надо, о чем он меж своими говорит.

ХВОРОСТИНИН: Так, так... А кто ему - свои ?

ГЛАША: Кто должен. Ты приехал, ты и станешь свой. Тут все - свои.
Чужие - за стеною, а здесь их нет... Я все ж пойду ?

ХВОРОСТИНИН: Да, да, иди... И я пойду, пожалуй... (в сторону)
Змееныш ! Все вы тут в завязке...Осиное гнездо...Ужо я вас ! (выходит)

ГЛАША: Красивый, молодой, а сердца нет...Он совсем не добрый
и не ко мне он ластится словами, не я ему нужна... Ему же нужен...!

Входит ШИБАНОВ

ШИБАНОВ: Глаша, гляди, чего тут есть.

ГЛАША: Деньги ? Откуда столько ?

ШИБАНОВ: Приезжий дал. Он добрый малый.

ГЛАША: А за что ?

ШИБАНОВ: Так, ни за что. Он кой чего спросил, я кой чего ответил.
Он и дал.

ГЛАША: А что он спрашивал ?

ШИБАНОВ: Так. Ничего. Пустое. Кто с кем гуляет, кто с кем пьет.
Все глупости. А сам ведь - князь !

ГЛАША: Про князя спрашивал ?

ШИБАНОВ: Про князя вроде нет. Все больше про других.

ГЛАША: А про кого ?

ШИБАНОВ: Ну...тот монах, что тут надысь крутился. Он не монах
совсем, я сразу все смекнул, а он...

ГЛАША: Что он ?

ШИБАНОВ: Он дал мне денег и... велел молчать.

ГЛАША: А ты не врешь ?... О чем велел молчать ?

ШИБАНОВ: Я, Глаша, побожился...А, как тебя увидел, все забыл.

ГЛАША: Ну, хорошо, не надо, раз божился...Только, Вася, не
говори с ним ни о чем. Он мне не нравится. Он волк. Мне кажется, он
бродит возле дома, ждет... И денег дал... Мне страшно, Вася.

ШИБАНОВ: Ты что ! Зачем ?! Чего тебе бояться ? Пошли в ряды...
Куплю тебе чего... Давай - монисто !

ГЛАША: Нет, не надо... Купи чего себе... Зачем же мне монисто. Я
не ношу...

ШИБАНОВ: А ты носи. За просто так ! Красиво ! Все спросят - что,
куда, зачем ? А ты ответишь - "Вася подарил" и вспомнишь про меня. Такое
будет счастье...

ГЛАША: Какой ты добрый, Вася. Я тебя люблю. И без монисто
вспоминаю часто...(целует его в щеку)
. ..
ШИБАНОВ: Ну. раз так┘ Оно не надо┘ Я пойду ?

ГЛАША: Ага, иди и я пойду. Счастливо...

ШИБАНОВ: Спасибо, Глаша. И тебе счастливо...

Затемнение

Комната КУРБСКОГО. КУРБСКИЙ пишет за столом.
Тихо открывается дверь. Входит ГЛАША.

ГЛАША: Князь ? Князь мой ?

КУРБСКИЙ: Чего тебе, зайчонок ? Что так рано ?

ГЛАША: Князь, даже и не знаю, как сказать . Я дура, баба и зря,
конечно, суюсь в твои дела, но этот, что приехал, он всюду шарит, ищет что-
то... Он дал мне зеркальце...

КУРБСКИЙ: Всего-то - зеркальце ? Тебе сам Бог велел глядеться в
зеркала. Вот он и дал. Ведь есть на что глядеть.

ГЛАША: Ты не понял? Он дал мне зеркальце не просто. Он хочет
приманить меня, чтоб я ему была, как собачонка, чтоб про тебя, про всех
твоих друзей, про разговоры, что слышала, ему сказала.

КУРБСКИЙ: Он тебя просил ?

ГЛАША: Нет, не просил. Но мне и так все ясно... Его подарка мне
совсем не надо. Оно мне руку жжет и кажется, что глаз его оттуда смотрит и
видит все кругом. Он за тобой следит, я знаю, знаю !

КУРБСКИЙ: Ну, я ему орех не по зубам... Пускай следит.

ГЛАША: Он Васе денег дал !

КУРБСКИЙ: Денег ? За что же ?

ГЛАША: Я и сама не знаю толком. Но, лишь услышала об этом,
внутри все как оборвалось и я, не чуя ног, к тебе помчалась, не дождавшись
ночи... Ты меня простишь?

КУРБСКИЙ: И Васька взял! Ах, смерд, ехидна, гад ползучий, сука!
Ему кровавыми слезами отольются эти деньги. Иди, придешь позднее... А
сейчас иди...

ГЛАША: Ты Васю не казни. Он не со зла. Он просто не почуял. Он
хороший, добрый. Тебя он любит также, как и я, а, может быть, сильней...
Ведь от любви весь грех... Но Вася прост, а тот, как змей. Он прямо лезет в
душу. Вот Вася и не смог...не доглядел... Ну, я пойду? Ты не казнишь его ?

КУРБСКИЙ: Иди, иди !

ГЛАША: Нет, ты скажи.

КУРБСКИЙ: Иди, сказал ! Не стой мне над душой !

ГЛАША: Князь, я твоя раба и волен ты со мною делать все, что
хочешь. Но вдруг выходит так, что из любви к тебе я подвожу невинного
под плаху. А он не виноват. Он чист перед тобой. Он только прост. Ты
князь мой. Ты моя любовь. А он мне, как родной. Он мне игрушки делал и,
если ты...

КУРБСКИЙ: Откуда ты такая, Глаша ? Скажи, откуда ? Ты соткана
из добрых, чистых мыслей... Но доброта в тебе какая-то не наша. И вроде
бы не видишь ты ее, а все так просто, чисто и спокойно...Иди...И спи
без всяких страшных мыслей... Я его не трону┘ Я лишь спрошу его...Наказывать не стану... Иди.

ГЛАША: Чтоб ни было ?

КУРБСКИЙ: Чтоб ни было. Клянусь.

ГЛАША выходит

КУРБСКИЙ: Так значит нюхает, как волк вокруг овчарни... Эх,
Глаша, Глаша, милый мой зайчонок, что жизнь сулит тебе, какие муки ? Эй,
кто там есть ! Шибанова ко мне!

ШИБАНОВ: (вбегает) Так я сам тут, как раз сидел у двери...

КУРБСКИЙ: За что брал деньги, пес ?!

ШИБАНОВ: Какие деньги ? Ах, эти !...Князь, не вели казнить ! Я
их не брал, он сам мне дал их. Вот ! Две деньги ! Ей-ей ! Он сам мне дал, а
я всего-то...

КУРБСКИЙ: Ну !!!

ШИБАНОВ: Князь, не вели казнить ! Я ничего ! Я только усомнил-
ся, что тот монах - монах на самом деле. А раз на нем чужое одеянье, то и
тебя он может обмануть. А у кого спросить. Ведь страшно ! Он мне и
разъяснил, что тот монах - преступник и ты его заманиваешь только, чтобы
потом прихлопнуть, как клопа...

КУРБСКИЙ: Монах - преступник ? Да, он его не знает ! Как он
узнал ?

ШИБАНОВ: Я ему сказал ! Я слышал имя - Тимофей Тетеря, он и
узнал... По имени...

КУРБСКИЙ: Бог ! Что за народ ?! Пустая простота !... Тебя бы
запороть... Молись, тебя спасли ! Иди и на глаза мне вдруг не попадайся, а
то... Пошел !

ШИБАНОВ исчезает

КУРБСКИЙ: Ну, ладно, эдак даже лучше. Честней игра пойдет. И
кто - кого, все ясно без обмана. Лицо в лицо. Ну, что же, тезка, не взыщи
теперь. Не стань мне только поперек дороги, а то без покаяния помрешь.
Ведь я с тобой не в шахматы сыграю...

Конец первого действия

Действие второе

Приемная комната. Накрыты столы. Встречают князя МОРОЗОВА.
За столом КУРБСКИЙ, КНЯГИНЯ, КАЛЫМЕТ, НОВОДВОРСКИЙ,
ХВОРОСТИНИН, ПРОЗОРОВСКИЙ, МОРОЗОВ. Все давно гуляют
и изрядно веселы. Слуги бегают с переменами, убирают со стола.

ПРОЗОРОВСКИЙ: ...а потому, что рыжий. А рыжих во святых и нету !
Вот так !

МОРОЗОВ: Ну, насмешил, Михаил Федорович...Нету, говорит,
рыжих во святых ! Помру прямо ! Нельзя мне столько есть. Не продохнуть...

ПРОЗОРОВСКИЙ: Ты запивай - оно быстрей проскочит !

НОВОДВОРСКИЙ: Сказано: "Братья, трезвы будьте, ибо супостат-
диавол ищет пьяных, да пожрет их!"

МОРОЗОВ: Ну, и пусть жрет ! А русским человеком подавится!

КАЛЫМЕТ: Спросили у одного попа - "Чего у тебя рожа такая
красная ?...От стыда беспрестанного за грехи человеческие" - отвечал он.

МОРОЗОВ: Нет, хорошо ! Ей-богу, хорошо ! Я думал, еду в
захолустье, а у тебя... Рай на земле ! Но веселее - точно ! В раю - летай
на крылышках ! Ни закусить, ни выпить┘.

КУРБСКИЙ: Не я все это, нет не я. Княгиня вот. Ее старанием стоит
весь этот дом. А рай ? Так - райская душа...

ПРОЗОРОВСКИЙ: Маша, сестричка дорогая ! Твое здоровие !...

ВСЕ: Здоровье матушки-княгини ! Долгие лета !

КНЯГИНЯ: Спасибо, гости дорогие за слово милое, за дорогой
привет. Мы рады вам душой и, как идёт у Курбских, гость в доме -
первый человек.

В комнату робко входит ШИБАНОВ. Добирается до
КАЛЫМЕТА, что-то шепчет ему на ухо выходит.
КАЛЫМЕТ направляется к КУРБСКОМУ.

ХВОРОСТИНИН: С такой женою, князь, не то что в Юрьеве, на
Соловках не страшно.

ПРОЗОРОВСКИЙ: На Соловки без жен везут! (все хохочут) Туда все
больше одному сподручней.

КАЛЫМЕТ подходит к КУРБСКОМУ и что-то шепчет ему.

МОРОЗОВ: Эй, князь ! Дела оставь! Кто за столы с заботою садится ?
Она не горб - с собой ее таскать ! Сиди-гуляй ! В России - дело ждет. Небось не волк, и в лес не убежит...

ХВОРОСТИНИН: Нет, князь, ты нам скажи, что за секреты у тебя
такие. Скажи-ка нам, скажи.

КУРБСКИЙ: Секрет у нас один - на чем настойка или с чем пирог. А
десять дней назад один из наших не пришел из леса. Охотились, тут он
отстал, тут лошадь пала, дождь пошел, он заплутал, да вдруг его нашли.
Удача улыбнулась пареньку... Но он ослаб, пойду взгляну, гуляйте без
меня.

МОРОЗОВ: Нашли и слава Богу ! В лесу весною пропадешь, как
пить ! Одной водою только сыт и будешь !

ХВОРОСТИНИН: Однако, не пропал. Взглянуть бы на него. Весной ,
в лесу ! Без шубы и без пищи. Как будто кто берег...

КУРБСКИЙ: Маша, займи гостей беседой, я сейчас (выходит).

ХВОРОСТИНИН: Ишь, как печется князь, а десять дней ни разу и не
вспомнил...

КНЯГИНЯ: Гости дорогие !... (МОРОЗОВУ) Князь, ты рассказал бы
как дела в Москве. Чего там нового, что носят, что нам везут купцы из
дальних стран ?

МОРОЗОВ: В Москве, княгиня, все своим чредом... От радости,
пока никто не помер. Что нового ? Да, как тебе сказать. В столице англи-
чанов тьма. Наш царь их бесконечно любит. Ну, прямо, как своих, а, может
быть, крепчей. Что, почему, зачем - вопрос другой. На Белом море им
пристань отвели и торг по всей стране без всяких пошлин. Что, почему,
зачем - опять загадка. Привозят - что хотят и что хотят вывозят. Что, поче-
му, зачем - вопрос не наш. Один из них пришел ко мне по делу, принес, как
водится, ясак, дела мы с ним решили в пять минут, но вдруг он говорит: "У
вас, мол, водится растение, баран зовется. Растет он из земли и с той землей
кишкою крепко связан. Как всю траву объест, так ты его выкапывай тотчас
и ту кишку сажай в другое место. Иначе он помрет." ... И просит показать...
Вот так те англичаны здесь живут, так знают нашу жизнь. Что, почему,
зачем - сейчас не скажем...

ХВОРОСТИНИН: Твой англичан - дурак. Пустой торгаш безмозглый.
Глаза раззявил лишь на наши деньги. А был другой. Совсем другой. Ченс-
лор. Тот видел то, что в самом деле есть. Так он сказал: "Если бы русские
знали свою силу, от их соседей сохранились бы кое-какие остатки". Вот это
- англичан ! Се - человек !... А твой - дерьмо !

ПРОЗОРОВСКИЙ: Обязан согласиться. Поскольку Юбер Ланге
(тоже не дурак) говаривал: "Коль суждено кому расти в Европе, так России "

ХВОРОСТИНИН: А мы сидим и ждем ! Застряли среди этой жижи !
Нам надо смять их всех вот так ! Чтоб знали Русь, чтоб силу уважали !
Нашу силу !

МОРОЗОВ: Неплохо б также ум┘. "Вначале было Слово"...

ХВОРОСТИНИН: Вначале - сила! Все слова - потом!

КНЯГИНЯ: Опять вы про свое. (МОРОЗОВУ) Так что еще сказал
твой англичан? Мне интересно.

МОРОЗОВ: Что говорил ? Одни слова пустые. "Народ наш груб,
народ наш водку пьет, наружу мехом шубы, форели нет". Вот в душу бога
мать, прости, княгиня, "форели нет" ! Ну, что за жизнь ! А мы того не знаем.

ХВОРОСТИНИН: Гнать их всех в шею ! Или всех казнить !

КАЛЫМЕТ: За что же гнать ?

ХВОРОСТИНИН: Не знаю. Недосуг мне знать, я не аптекарь. А
только надо гнать и жить своим. Они нам все испортят ! Весь наш народ
надышится их духом и хана ! Развал ! Народу нужен кнут ! К стене горох
нам вольность агличан !

МОРОЗОВ: А еще он сказал: "Жизнь человека у вас проистекает от
случая, а должна проистекать от причин". Не понял я, но на приметку
взял... Жизнь - от причин... Ведь в этом что-то есть┘.

ХВОРОСТИНИН: Сегодня, князь, ты думаешь над этим, а завтра кто ?
Любой простой холоп !... Их надо только гнать !

Входит КУРБСКИЙ

КУРБСКИЙ: Кого, князь, хочешь гнать ?

ХВОРОСТИНИН: Всех этих... Ладно, наливай...

КНЯГИНЯ: Как там Ваня ?

КУРБСКИЙ: Сходи к нему... Пока он слаб. Через денек поправится.

ХВОРОСТИНИН: Да! Как наш герой ? Где ж он плутал и как он мог
так долго ? Уж, верно, где-нибудь обсох... Дня три...

КУРБСКИЙ: Ты знаешь, притча есть ?

ХВОРОСТИНИН: Скажи, узнаю.

КУРБСКИЙ: Полководец Никанор сказал: "Владыка - на небесах, а
на земле я - господин, повелевающий взять оружие и исполнять царскую
службу". Превозносясь с великой гордостью, он не успел свершить своего
умысла. Голову его повесили на шесте против храма, а язык разбросали
птицам... Понял ?

МОРОЗОВ: К чему ты это, князь ?

КУРБСКИЙ: А просто так, люблю предания. С детства.

ХВОРОСТИНИН: Тогда другое полюби: "И сказал Господь Гидеону:
"Кто из твоих людей, подойдя к реке, будет лакать воду языком, как лакает
пес, того ставь особо - верные псы - опора войску твоему". А ты понял ?

МОРОЗОВ: Да, что вы, право ! Нам надо быть одной семьей ! В
одну могилу дружно лечь за Родину ! А мы грызем лишь глотки. Князья
опомнитесь ! Опасен ваш запал !

ХВОРОСТИНИН: Мне нечего бояться ! Я здесь от государя, а предки
наши дважды Дмитрия у ханов выручали. И кровию своею, и казной. Сидели в третьем месте !.. Я боюсь лишь Бога !

МОРОЗОВ: Молчи ! Ты пьян ! Не место здесь старейшинством
считаться и честию разрядной. Нам тут жить ! Жить и трудиться на отчизны
благо.

ХВОРОСТИНИН: Да, нам тут жить... А князю, вот, в столицу возвра-
щаться пред светлы очи батюшки-царя. Он там боярина как раз на днях
повесил, а рядом с ним овцу - как бы привет от шведского двора. Овца висит
и блеет, а он - уже молчит.

КУРБСКИЙ: Ну что же, счастлив тот народ, где столь великодушен
государь. Повесить за измену - мало. Овцу, конечно, жаль. Она при чем ?

НОВОДВОРСКИЙ: Так ведь овца-то блеет. Она жива !

КУРБСКИЙ: Все мы тут блеем... До своей поры. Ну, хорошо, я здесь уж не хозяин, но долг мой радовать гостей... Игнат ! Играй нам песню...

ИГНАШКА: (выскакивает на середину)
Боярин мой хорошенький, Боярин мой пригоженький.
На боярине кафтан весь по ниточке издран.
Пряжки с искорками вон повыскакали,
Нос крючком, голова торчком, рожа пряслицею, глаза
скляницею...

Во время песни ИГНАШКИ все веселятся и танцуют сами
с собой... Кроме КУРБСКОГО и ХВОРОСТИНИНА.

НОВОДВОРСКИЙ: Ой, не могу ! "Рожа пряслицею..." (ХВОРОСТИ-
НИНУ) А ведь он про тебя, Андрей Иванович ! У тебя точно рожа
пряслицею !...

МОРОЗОВ: Ой, насмешил !... Помру от смеха... Ну, что не жить так
в смехе и любви ! Эх, были б люди, как цветы !

ХВОРОСТИНИН: Тогда б и ты был, как цветок. Похоже - лютик.

МОРОЗОВ: Лютик, лютик...

ХВОРОСТИНИН: А ты, Игнат, пошел. Не стоишь ты опалы, глупый
шут. Развеселил нас... Ну, пошел, пошел...

ИГНАШКА: Князь, не гони ! Вам дураки нужны ! Ведь с дураками враз договоришься ! А с умным-то - ещё когда ! Вам с дураком - согласие и мир┘ Вот, правда, умные чего-то - не того ! То голова не того умишка, то ум, глядишь, не к этой голове┘ Умов - палата, только пусто в ней !┘ Бывало раньше ! Голову отрубишь - полна ума !┘Вот это жизнь была !┘ Тьфу - незадача !...

Раздается колокольный звон.

МОРОЗОВ: Набат ! Беда !?

КУРБСКИЙ: Нет, только звон.

МОРОЗОВ: Зачем колокола ?

КУРБСКИЙ: А кто их знает. Здесь такой народ. Чуть - что, в
колокола. "Чтоб все всё знали", - говорят. Так что мы к звону здесь давно
уже привыкли. И знаем всё. Вот только - для чего ? Печали умножать ?

МОРОЗОВ: А я-то вздрогнул. Думаю - набат ! У нас ведь как ?
Всем надо знать, когда несчастье, мор, пожар....

ХВОРОСТИНИН: (тихо НОВОДВОРСКОМУ) Тебе здесь все по
сердцу ?

НОВОДВОРСКИЙ: Мне-то ? Все... А что ?

ХВОРОСТИНИН: Я не о том... Наш князь... Он не плутует ?

НОВОДВОРСКИЙ: Плутует ? Князь ?... Ну, как тебе сказать... Тут как
бы - нет, и вместе как бы - да. У нас ведь знаешь, всякого Ермишку, как ни
крути, свои гнетут делишки... Князь, он есть князь... Я точно не скажу, но
должен ! Как не плутовать ! Честный грешен, грешен плут, все у нас
грехом живут... Вообще-то, только Бог, да...

ХВОРОСТИНИН: Ты, не крути !... Я не о том !

В это время к разговаривающим подходит КАЛЫМЕТ.

КАЛЫМЕТ: Вина желаю ! Выпить мало ! Принести вина ! ("дремлет")

ХВОРОСТИНИН: Ты меня не понял... Пусть хоть казну сопрет ! До
денег дела нет, не тот вопрос... Другим здесь дело пахнет ! Измена родине,
измена алтарю !

НОВОДВОРСКИЙ: С ума сошел ! Да, за такие речи !... Да, я...!

ХВОРОСТИНИН: Сиди !┘ Я пьян ! Ты ничего не слышал ! А я тебе
того не говорил... За так узнай, куда ходил Валуев. Тогда поговорим...

НОВОДВОРСКИЙ: Он же отстал !

ХВОРОСТИНИН: Отстал для нас с тобой. А так, он за кордоном был!
Измена здесь ! Измена государю ! Он был в Литве ! Паскуда ! Сучий пёс !

НОВОДВОРСКИЙ: Подумать страшно, оторопь в ногах...

ХВОРОСТИНИН: А ты не думай... Не твоя забота. Ты - не для дум...
Ты делай, что велю. Коль не ошибся, ты в моей завязке и твой такой
ломоть, что в сладком сне во век не увидать.

НОВОДВОРСКИЙ: А коль ошибся ?

ХВОРОСТИНИН: Я не ошибаюсь ! Я только носом - фыр, фыр, фыр -
и всё !

НОВОДВОРСКИЙ: Любимец царский ! Синица славу пустит, а моря
не зажжет ! А голова тю-тю !

ХВОРОСТИНИН: "Тю-тю, тю-тю".. Мужик ты или баба ?! Зачем
башка, коль ею не рискнуть !... Был ! Был любимец, да давно весь вышел.
Гляди лишь в оба, наша свайка тут !

МОРОЗОВ: Все, конец. Не лезет больше ни питья, ни пищи. Пойду
вздремну...

ПРОЗОРОВСКИЙ: Екклесиаст сказал: "Благо земле, когда князья едят
для подкрепления. А пресыщение..." Пойду и я. Спасибо, князь. Нам отдых
в самый раз...

ВСЕ: И я...Спасибо... Пойдем... (все расходятся)

КУРБСКИЙ: (один)... Ну, почему же так ! Ведь не враги мне все, но
все злодействуют !...А потому, что - трусы !...

Входит КАЛЫМЕТ

КАЛЫМЕТ: Князь, все пропало ! Хворостинин знает. Он с Новодво-
рским говорил, я слышал...

КУРБСКИЙ: Да, он все знает. Он догадался раньше, чем узнал. Он
умный, далеко пойдет. Коль постарается, дойдет до самой плахи. Топор - он
головастых любит.

КАЛЫМЕТ: Что будем делать, князь ?

КУРБСКИЙ: Покамест - ничего. Живи, как жил. Или забыл, я родом
Курбский. Пусть сунутся... Коль жизнь не дорога... Чего привез Иван ?

КАЛЫМЕТ: Все. Грамоты с печатями тебе. Сулят поместья, близо-
сть ко двору, команду в войске... Все - по тебе. И ждут. Ждут - не дождутся.

КУРБСКИЙ: Ждут - не дождутся... Ладно, уходи... Подумать надо.
До вечера...

КАЛЫМЕТ выходит

КУРБСКИЙ: Ну, вот...Опять, как на войне. И день, и ночь тревога,
кони в сбруе, у пушек фитили не гаснут и лат не скинь ни на минуту...

Появляется МОРОЗОВ

МОРОЗОВ: Ты здесь еще ? А я как раз к тебе.

КУРБСКИЙ: Мы ж только разошлись ?

МОРОЗОВ: Нет. Мы и не сходились. Я лишь теперь иду.

КУРБСКИЙ: Садись, коли пришёл.

МОРОЗОВ: Нет. Мы пойдем к тебе. Здесь, как в корчме, нас всяк
увидеть может, а у меня письмо. От брата. За его печатью. Опричь тебя
никто не должен знать. Вот я и должен хорониться глаза. А здесь есть глаз.
Идем, твои часы не ждут.

Затемнение

Комната КУРБСКОГО. Горит свеча. Входят КУРБСКИЙ
и МОРОЗОВ. КУРБСКИЙ зажигает несколько свечей.

МОРОЗОВ: Не надо много света. Увидит кто - и я без головы.
КУРБСКИЙ гасит свечи. Остается одна.

МОРОЗОВ: Ну вот, теперь могу...(достает письмо) На, владей.

КУРБСКИЙ: Ты не читал ?

МОРОЗОВ: Печать цела┘ Нет, не читал

КУРБСКИЙ: О чем там, знаешь ?

МОРОЗОВ: Князь, стар я уже, к чему мне много знать. А буду
знать, вдруг оброню...под пыткой. Не знать мне легче и считай - не знаю...
Сядь, поговорим... Как будешь жить, куда теперь поедешь ?

КУРБСКИЙ: Куда поеду ? Да, куда пошлют. И там трудиться буду
государю.

МОРОЗОВ: Я ведь спросил "Как будешь жить", потом "Куда
теперь поедешь"... "Кому трудиться" я ведь не спросил.

КУРБСКИЙ: А что тебе ?

МОРОЗОВ: Так... Грех один на мне. Я не хочу другого брать на
душу... Хотя и первый грех, как с неба на меня.

КУРБСКИЙ: Знаю.

МОРОЗОВ: Пойми, Андрей, я не был виноват. Я исполнял свой
долг... Была война. Был полоцкий поход...Ты знаешь сам, какое было время.
Мы вышли в тыл. К нам в плен попал литовец. Он показал, что к Стародубу
стягивают войско и Стародуб без боя будет сдан. Василий Фуников
наместником там был... Душа ! Достойный воин, честный человек. Чтоб он
предал ?! Такого быть не может ! Но кто ж тогда ? Кто впустит литваков ?...
Я порешил, что дело не простое и в тот же час все отписал царю. Я думал, в
этом деле разберутся по совести, по правде и по чести. Он... Про Фуникова
даже не спросил. Схватил Адашевых, приплел под это дело и многие пошли
на плаху без вины. Адашев с сыном, Пётр Туров, Сатин, всех сродников
казнили, всех друзей... Чуть руки на себя не наложил. Молился день и ночь.
Замаливал вину свою пред Богом, а после сам...В Смоленск пошел, как в
ссылку, и чует сердце, долго мне не жить...Ты знаешь, Бельских царь не
любит. Иван ведь из Литвы, он даже был главою в нашей Думе, но царь ему
не верил. Он бежал, был схвачен, на поруки взят... Так вот, моя жена - из
Бельских. А он... Он любит корчевать.. . Не оставлять корней...

КУРБСКИЙ: Хоть смерть безвинная для этой жизни благо, мне жаль
людей. Могли бы жить и жить и много пользы было бы отчизне... Кто
правдой жил, тот перед Богом прав и под секирой, но все же жаль...

МОРОЗОВ: Так как ты станешь жить ?

КУРБСКИЙ: Что б как-то жить, так еще надо выжить.

МОРОЗОВ: А знаешь, принц Бурбон, когда француз с германцем
воевали, ушел с отрядами и к Карлу в войско стал. От Карла же ушел
Саксонский Мориц и стал француз !

КУРБСКИЙ: А я чтоб стал литовец ?

МОРОЗОВ: Я этого пока не говорил, но жить тебе неужто не охота ?

КУРБСКИЙ: Мне на живот плевать ! Мне не к лицу бежать свою
спасая шкуру. Полжизни я в боях, я смерть вот так видал! Но хуже смерти
на сердце обида, что мы в грязи, мы - скот в его ярме ! Опора и надежа
государства, дрожим и лжем, свою спасая жизнь. Кругом одни предатель-
ства и козни, изветы, чародейство, клевета. Все - только к трону ! Не в че-
сти, ни дружба, ни геройство, а лишь вельможество, постель и кумовство !
Как суки, только жмемся к сапогу.

МОРОЗОВ: Значит мы такие. Это нам цена. Мы виноваты. Мы !

КУРБСКИЙ: Не мы, а он. Страна разорена бессмысленной войной и
безуправством, а он лишь думает, как сохранить свой трон. Вокруг него
бабье, свирепей фурий, да, мужики, которые бабье !

МОРОЗОВ: Ты прав в одном. Он груб, свиреп и жаден.
Безжалостен, развратен и хитер. Он страшный человек, но он наш царь. А
это не одно ! Он стал по праву царь и долг свой царский исполняет точно. Я
не могу его за это упрекнуть. Я много думал над его делами... Он в гору
тянет Русь. Как может, как идет, как Бог дает... А мы же - только вниз.. У
нас дела, семья, раздоры, деньги, а у него - страна ! Страна и власть... Ума у одного не хватит за всем следить┘ Кому он может дело поручить и на кого надежду он возложит ? Тот глуп, тот слаб, тот малодушен... От них ни службы нет, ни даже просто правды ! Он - аще сам ! А нас ? Нас - легион!... Проклятая его работа, право.

КУРБСКИЙ: На казнях мы стоим ! Чуть что не так - иди, ложись на
плаху !

МОРОЗОВ: Одними казнями России не стоять, не тот народ. А,
видишь, все стоит. Тут, стало быть, еще другое что-то. Князь Старицкий...
Он тоже всех казнил и от него бежали тоже люди...Волк Ушаков, Гаврило
Воеводин... А где он, Старицкий и где его удел ? Нет, что-то здесь не так,
но слаб мой ум и мне не разобраться. Не ясно мне, но я ему служу... Ну,
ладно. Мы поговорили┘ Мне стало даже легче на душе.(зажигает свечи)
Пошел я, лягу отдыхать. .. А ты подумай...(выходит).

КУРБСКИЙ: Да, не легка ты, шапка Мономаха, но и простая шапка
не легка... О, тут письмо, а я и позабыл (срывает печати, читает)... Ну, вот и
все... Все стало по местам. Владимир пишет, мне нельзя в Москву. Меня там
ждет палач....

Затемнение

Комната МОРОЗОВА. Он готовится ко сну. Стук в дверь.

МОРОЗОВ: Кто там ?

ХВОРОСТИНИН: Князь, открывай !

МОРОЗОВ: (открывает) Чего так поздно ? ( Входят ХВОРОСТИ-НИН и НОВОДВОРСКИЙ)┘ Только я прилег... Чего тебе не спится, Хворостинин?

ХВОРОСТИНИН: Не время спать ! Измена среди нас !

МОРОЗОВ: Ты, верно, пьян. Какая тут измена! Мы только от
стола... Так лихо выпили и лихо закусили... "Измена !"┘ Спать давно пора...

ХВОРОСТИНИН: Послушай, князь, я дело говорю !

МОРОЗОВ: Кто ж изменил тебе ? Клянусь закуской - баба ! Ушла с
другим, а ты не смог догнать.

ХВОРОСТИНИН: Князь, протрезвись ! Измена государю !

МОРОЗОВ: Да?... Это хуже... Что ж, тогда садись и излагай все
четко, без утайки. (НОВОДВОРСКОМУ) И ты садись. Так кто ж изменник ?

ХВОРОСТИНИН: Курбский !

МОРОЗОВ: Ты совсем плохой ! А вроде пил не более других !
Такое только в страшном сне приснится ! Иль в страшном перепое !
Выбирай┘ Князь ! Вояка ! Государев друг ! Да, что там - друг, любимец
государя. И - изменник ! (плотно закрывает дверь) Скажи спасибо, что этих
слов не слышат, кроме нас. А мы уж...Ладно┘ Мы уж промолчим. (НОВО-
ДВОРСКОМУ) Как, воевода ? Промолчим или для верности властям зало-
жим князя ?!┘ Чтобы такое в голову пришло, так надо просто до смерти
надраться ! Ты пил изрядно, я смотрел. Но так! ...Немудрено, что грезится
измена. Пойди, поспи, с утра поговорим...Иди, иди... Сейчас светать начнет.

ХВОРОСТИНИН: Я пил, как все, но я не пьян. К тебе я обращаюсь,
как к старшому, да и стрельцы с тобой. Мне одному его никак не взять !

МОРОЗОВ: Да, ты не пьян. Ты не в своем уме ! Мы только что
сидели за столами и ты молчал... И ел, и пил ! И слова не сказал ! Не
намекнул ! А, может всё придумал сей момент ? Да, понимаешь ли, какое
это дело ? Пускай ты прав и я пошел с тобою - тогда мы на коне. Но, если
ты ошибся ! Ужас думать ! Курбский не трепло. Он за поклеп получит
полной мерой ! С кого ? Вестимо, с нас. Три головы слетят в единый миг !
Да, что там три ?! Покатятся, как просо, лишь подставляй... Наш царь
шутник плохой и, шутки не поняв, мельчить не станет... Что ты от нас
поставишь на правёж ?

ХВОРОСТИНИН: Я скажу...

МОРОЗОВ: Сказать пустяк ! Москва словам не верит. Что в твоих
руках? Или ты думаешь, что Курбский наговорит под пыткой на себя...?
Сознается, что думал убежать ?

НОВОДВОРСКИЙ: Не, не сознается, не тот он человек... Руби его на
части. Промолчит !

ХВОРОСТИНИН: Постой, постой... "он думал убежать"... А почему ты
так решил ? Я про побег ведь не сказал ни слова.

МОРОЗОВ: Князь, ты, как гончая, несешься носом вниз. Смотри, не
оцарапай о колючки... Что ты подумал, я три дня забыл, поскольку думаю, а
после говорю... Побег к тому, что больше ничего не может он. Я принял все
дела - он сдал. Здесь я теперь хозяин. Он города ливонцам не отдаст, казны
здесь нет и складов нет особых... Так как он может навредить ?

НОВОДВОРСКИЙ: Взять ноги в руки и чесать в Литву !

МОРОЗОВ: Вот! Он уже смекнул. И пусть себе бежит. Тебе-то что ?
Князей у нас - хоть ешь ! Сбежавший нам нисколько не опасен. Опасен
схваченный. Опасен тот, кто здесь. Он мученик! Герой! За ним идут, святым его считают. И молятся, и бьются за него ! А убежал - два дня поговорили и он забыт. И никаких хлопот. А ты шумишь !... Хотя бы ты, к примеру... Задумай ты бежать, я и не шелохнусь. Начни ж тебя хватать, ты станешь отбиваться и чем все кончится, один лишь знает Бог!

НОВОДВОРСКИЙ: Постой-ка, князь, выходит, пусть бежит ?

ХВОРОСТИНИН: Ты точно так и государю скажешь ?

НОВОДВОРСКИЙ: И так же складно сможешь доказать ?

МОРОЗОВ: Нет, врать не стану. Государь наш крут. Я говорил с
ним часто, знаю... Сначала надо знать, что хочет он услышать, а после
говорить┘. На это знание меняешь годы жизни... А ваши - все при вас.

ХВОРОСТИНИН: Ты разговорами все время медлишь ход. Дай мне
людей!

МОРОЗОВ: Я должен все внимательно обдумать. Что - люди, что я
сам. В ответе - головой.

ХВОРОСТИНИН: А он уйдет и головы не хватит !

МОРОЗОВ: Да┘ ты прав... С годами привыкаешь к голове и вовсе
нет желания расстаться┘ Вот я и медлю┘ Ну. давай, садись... С чего ты
взял, что он уйти задумал ?

ХВОРОСТИНИН: Монах !.. Иван !.. Глафира!.. Притча!.. Лес !...

МОРОЗОВ: Постой, постой, я ничего не понял...

ХВОРОСТИНИН: Монах ! Он здесь его укрыл, а это беглый Тимофей
Тетерин !

МОРОЗОВ: А это разговор ! Вот это ты предъявишь государю...
Монаха взять ! Чтоб было предъявлять ... Еще ?

ХВОРОСТИНИН: Иван Валуев. Тот, кого нашли. Как десять дней
сорвался на охоте, так вдруг пришел!┘ Да, он бы сдох в лесу ! Он за
кордон ходил ! Оттуда и вернулся. Он был гонец !

МОРОЗОВ: И это разговор. Так, дальше ? Глафира - это что ?

ХВОРОСТИНИН: Глафира.. Стерва┘ К делу не пришьешь...Ты прав...
Змееныш, вот и все... Но тех двоих довольно. Дай мне людей и я его возьму !

МОРОЗОВ: Тетерина живым не взять. Он ву-смерть будет биться,
ему одно - что плаха, что в бою... Одной улики нет┘ Труп ? Знать его не
знал. Пришел монах, его за так убили, на душу взяли грех... Теперь хотим
все скрыть... Так. Здесь мне ясно. А гонец... Валуев, что за человек ?

НОВОДВОРСКИЙ: Друг его. Хороший, честный малый. На вылазках
сражался, как герой. Спина к спине. Другого не сказать.

МОРОЗОВ: И здесь дыра. Ведь он его не сдаст ?

НОВОДВОРСКИЙ: Забудь. С последним вздохом здравицу воскликнет.

МОРОЗОВ: Вот так┘ И мы пусты... И помоги нам, Боже !

ХВОРОСТИНИН: Князь, не силен я в этих разговорах. Мне думать ни к
чему. Мой нюх не подведет. Даешь людей и ты тогда со мною. Не дашь,
пойду один... Но все равно пойду! Иначе мне не жить.

МОРОЗОВ: Тебе и так не жить┘ А, раз не жить, сходи один
сначала, а уцелеешь, дам тебе людей...Такое дело, пахнет головою, а ты
летишь, как лошадь без узды и тянешь нас на вилы напороться. Тут нужен
ум, а у тебя лишь нюх. Сходи поспи. Приди с утра пораньше. Я пригляжусь,
проверю что к чему, подумаю. Мне жить не надоело... Пойди поспи. А
утром приходи...

НОВОДВОРСКИЙ: И верно, князь, ты больно навострился. А тут -
того. Неплохо бы смекнуть. А то махнешь и голова слетела... Слегка не по
себе... Пойдем поспим...

ХВОРОСТИНИН: Вам бы на печке спать, да толстых девок лапать
душной ночью ! В тупом бездействии вся ваша жизнь проходит !...

МОРОЗОВ: А ну, окоротись ! Ты, видно, позабыл, с кем говоришь!
Сдержи язык, пока не осерчал... Идите, завтра жду !

ХВОРОСТИНИН и НОВОДВОРСКИЙ выходят

МОРОЗОВ: Прости меня, Господь, или помилуй, царь...

Затемнение

Комната КУРБСКОГО. Ночь. Князь пишет за столом.

КУРБСКИЙ: (встает) За окнами рассвет, а каждый час теперь, как
годы прежней жизни...

Скрипит дверь, в комнату проскальзывает ГЛАША.

КУРБСКИЙ: Глаша! Ты зачем пришла ?... Смотри, увидят.

ГЛАША: Пусть... Пусть меня увидят, мне - одно... Лежала я, мне
тоже не спалось, я вышла звезды посмотреть, а у тебя - свеча. Вот и пришла.
Тебе же веселей со мной, я знаю.

КУРБСКИЙ: Задвинь засовы... Эх ты, Глаха, Глаха...

ГЛАША: (подходит к князю) Какой ты старый ! Вот - седой, а вот
еще один. Совсем седой, и весь изрублен к тому же. За что тебя люблю ?...

КУРБСКИЙ: Да, старик. Уж скоро тридцать шесть.

ГЛАША: Тю ! Мне никогда не будет столько много.

КУРБСКИЙ: Это точно. Я тоже думал так... Лет в семь я думал
точно так... Жизнь бесконечна, смерти нет, на всё есть время, всё мне по плечу┘ Семь лет, семь лет┘

ГЛАША: Хоть тридцать шесть, хоть сто - едино. Старик и все. А
мне едва шестнадцать...Тоже много !

КУРБСКИЙ: Да, уж куда... Шестнадцать! Мне бы столько ! Я бы...

ГЛАША: Чего бы !? Ну ?

КУРБСКИЙ: Не знаю... Позабыл, что делают... в шестнадцать лет.
Как будто, правда, сотня лет назад... Сейчас бы - все не так...

ГЛАША: А как ?

КУРБСКИЙ: Опять не знаю... Я с тобою глуп┘

ГЛАША: Нет, ты не глуп┘ Ты просто так┘ чудной. Зато я знаю !

КУРБСКИЙ: Да? Знаешь┘ Это хорошо┘ Я бы хотел┘Ответь,
зачем со мной ? Вон, молодых полно.

ГЛАША: Не знаю... Знаю - ты мой князь.

КУРБСКИЙ: А, если б князем не был ?

ГЛАША: Если б не был ?... Тебя бы я схватила крепко-крепко и
унесла бы в дикий, тёмный лес. Чтоб никого кругом... Пусть только ели┘ птицы┘ зайцы.

КУРБСКИЙ: В лесу волков полно. Все норовят сожрать.

ГЛАША: Волков бы ты прогнал. Ты очень сильный и они, тебя
завидев, быстро разбегутся.

КУРБСКИЙ: А дальше ?

ГЛАША: Я бы построила шалаш, чтоб ты там жил в спокойствии
и счастье. В лесу всего полно...

КУРБСКИЙ: Потом ?

ГЛАША: Потом пошли бы дети, вот и все.

КУРБСКИЙ: А после ?

ГЛАША: Умереть┘Коль так прожить, чего ж еще желать. Ведь
лучше быть не может... Я не знаю... Мне не надо много┘ Мне надо всё ! Что б только ты и больше никого... А здесь они...

КУРБСКИЙ: Кто ?

ГЛАША: Все... Твои дела, друзья, княгиня и эти, которые прие-
хали. Как их увидела, вот здесь скребет и ноет что-то. Скребет и ноет,
будто бы к беде...

КУРБСКИЙ: Да нет, все тихо, тихо┘Успокойся.

ГЛАША: Все думаю, за что мне это счастье ? Ведь столько ... всех
вокруг, а выбрал ты меня┘ Бывает же.

КУРБСКИЙ: Эх, милое дитя, ведь я тебе - в отцы, а ты смеешься.

ГЛАША: Так и есть. Ведь я же говорю, ты старый. Ну, поцелуй и
я уйду. Ты занят, я тебе мешаю┘ Когда я здесь, мне кажется, что света нет
на свете, лишь ты и я... Ну, я пойду ?

КУРБСКИЙ: Иди... Постой┘ Что, если бы я умер ? Ведь, что я есть,
тебе-то с этого нет счастия ни сколько ?

ГЛАША: Нет, я счастливая. И все из-за тебя.

КУРБСКИЙ: На долго ли... И все же ? Коль умру иль брошу┘ тебя ?

ГЛАША: Не знаю... Утоплюсь┘ Чтоб без тебя не жить.

КУРБСКИЙ: Ты не шути... Мы все под Богом ходим и, в случае
чего, ты... Счастья в жизни мало, но есть свой дом, семья-опора, дети... Со мной их у тебя не будет.

ГЛАША: Знаю... Я ведь холопка...

КУРБСКИЙ: А, если замуж, всё тогда иначе... Василий вот... Тебя он
любит, я давно приметил. Собой хорош...

ГЛАША: Чего тут примечать. Я знаю, любит.

КУРБСКИЙ: Я денег дам, пущу его на волю...

ГЛАША: Да ?┘Позволь мне у тебя, чуть полежать у ног, калачи-
ком свернувшись. Я больше не прошу. Мне ... не судьба.

КУРБСКИЙ: Перестань, я в шутку...

ГЛАША: Я понимаю... Что-то стало грустно... От шуток┘Скоро
свадьба ?

КУРБСКИЙ: Да что ты, глупая...

ГЛАША: Я понимаю... Я пойду ? (выходит)

КУРБСКИЙ: Боже !!! Что за жизнь !┘

Затемнение

Та же комната. КУРБСКИЙ сидит за столом.

КУРБСКИЙ: Пишу тебе, Иван... Прочтешь... Сегодня ночью я ухожу
и навсегда изгнанником останусь бесприютным. В чужой стране меня
награды ждут, блеск почестей, угодья, деньги, слава... Всё - суета. Всё лишь
тогда приятно, когда душа чиста, как взгляд ребёнка┘ Наш давний спор
теперь оружие решит. Я подниму свой меч не на отчизну, а на тебя -
мучителя людей. Лицом к лицу иду против судьбы и ставлю жизнь, а ты
поставь державу... Как странно, крест мой на груди, святая Русь в душе, а я
изменник. Изменник ли ? Измена ли в стране ? А, может, сам ее ты ждешь,
зовешь и ищешь, чтобы казнить и править суд ? Адашева с Сильвестром
устранив, стал уши преклонять льстецам негодным, а верных слуг,
выходит, не нашел ? Вокруг тебя поганство и вертеп, ложь, гадость, лесть и
воровство. Святейший крест несут христопродавцы, вкруг церкви вьется
всяческая мразь, толпа плутов заполнила указы и беспредел, насильство в
волостях. Народ дерут наместники, тиуны, таможенники... Всех не пере-
речесть. Законов нет ! Забыт и данный Богом, и человеческий! И я
изменник !?... Кроток наш народ, утерпчив сердцем, но ты попомни все же
Коломенский и Новгородский бунт, попомни, как бежал ты в Воробьево и
там сидел, дрожа, как падший лист, попомни Глинского, забитого камнями.
Все, все попомни, близок Божий суд!...А я..? Мне вылечат тоску покров
парчовый и мать-земля - пуховая постель. (сворачивает письмо) Ну, вот...
Здесь правда. А то от нас все лесть, да лесть царям, а истины ведь так и не
дождешься. Что б правду им сказать, так надобно бежать, как тот Бурбон...
И я... Листки, листки, вы будете в Москве. Увидите столицу - милый город.
Возьмите в памяти своей след рук моих и долгий взгляд прощальный.
Снесите все в родимую Москву... (подходит к окну) Русь-матушка ! Знал я,
кормилица, как на тебе правду любят, все знал, но я и думать-придумать не
мог, что тебе так пошутить угодно будет. Больно жестоко ты шутишь со
мной... Господи ! (охватывает голову руками и тихо поет) Затуманилось
солнце ясное. Приуныв, сидит добрый молодец. Что задумался ты, ясен
сокол ? Не ссудил знать Бог жизнь таланную. Иль кручинушка в перелом
пришла?...

Входит КНЯГИНЯ

КНЯГИНЯ: Андрей ?

КУРБСКИЙ: Кто здесь ?... Маша...Маша... Маша, надо собираться.
Морозов прибыл, я дела отдал. Всё...Здесь всё кончено и нам пора в Мос-
кву. Там ждут... Бери лишь главное...Все остальное - следом.

КНЯГИНЯ: Андрюша...Андрей...

КУРБСКИЙ: Не спрашивай. Иди и собирайся. Мы в утро едем, так
сложилось.... Впрочем, стой. Ты как-то говорила, что в юности одна
старуха волховать тебя учила. Ты помнишь что-нибудь от старой ворожбы?
Ты сможешь погадать нам на дорогу ?

КНЯГИНЯ: Ворожить грешно.

КУРБСКИЙ: А чудеса творить - не грех? Что нужно им, то можно,
это - чудо. Что нужно нам, того нельзя, то - колдовство ? Не бойся, ворожи.
Мы здесь вдвоем и я не Воротынский, которого, мешок с кореньями
подбросив в кладовую, царь без суда казнил, как колдуна.

КНЯГИНЯ: И страха нет в тебе узнать судьбу ?

КУРБСКИЙ: Мне так все тошно, что и страх не в страх.

КНЯГИНЯ: Ну, хорошо...Налей воды...Закрой окно...Оставь одну
свечу. Встань вот сюда... Эй, скок-поскок ! Эй, медвежий ноготок ! Эй,
плакун-трава, наговорная вода ! Придите, духи воздуха и тьмы ! Несите
знаки жизни и судьбы ! Придите, заклинаю, в этот дом. Придите все с
добром или со злом. Всем все назначено, а мне дано узнать. Срываю
Соломонову печать... (льет в воду воск со свечи) Земля┘Вода ..Огонь..
Гляди, Андрей !

КУРБСКИЙ: Да, вижу, вижу!...Боже, что это ?...Ведь это я ! А это ?
...Быть не может ! Иду против своих ! Нет, не могу ! Уйди, виденье !

КНЯГИНЯ: Ты слишком слаб на ворожбу глядеть (отстраняет его).
Да, это ты и ты идешь пред войском... А это ?...Он... Он на коне...Вот
город...Взгляни, не знаю...

КУРБСКИЙ: Это Новгород.

КНЯГИНЯ: Горит, разграблен, нет людей...Красна река от крови
христианской.

КУРБСКИЙ: Все...это...я !?

КНЯГИНЯ: Нет┘ Он ! Его лицо... Собачья голова...приточена к
седлу... Тебя здесь нет.

КУРБСКИЙ: А я ?

КНЯГИНЯ: Ты - вот... Какой-то дом...Вот люди...Чужие...Не знаю
их... Не слышу голосов...

КУРБСКИЙ: Где ты ?!

КНЯГИНЯ: Мне... смерть, Андрей...

КУРБСКИЙ: Хватит! Не могу ! (швыряет все со стола, зажигает
свечи) Маша, я все солгал ! Мы бежим в Литву. Морозов привез письмо !
В Москве мне гибель... Только уходить┘ Иди скорей┘ Быстрее собирайся,
буди ребенка и бежим в чем есть !

КНЯГИНЯ: Нет, Андрей, я не пойду... Я знаю все давно...И ты, и
тот монах, Морозов и письмо...Я знаю все...Мне все вода сказала. Я здесь
останусь. Здесь мой дом, моя родня и люди...И здесь земля, в которую
уйду...Иди, Андрей...У всех своя судьба. Ты чист передо мной... Иди...

КУРБСКИЙ: Маша...Маша...Прости меня ! Прости...

КНЯГИНЯ: Я стану день и ночь молиться за тебя. "Блаженны
изгнаны из дома правды ради"...Вот, возьми...(дает мешочек) Земля родная с тех мест, откуда мы с тобой┘

КУРБСКИЙ: Маша...Маша...

Затемнение

Комната КУРБСКОГО. Светает, в комнате горят
свечи. Здесь КУРБСКИЙ, КАЛЫМЕТ, ТЕТЕРИН.

ТЕТЕРИН: Ну, вроде все... Присядем на дорогу...

КАЛЫМЕТ: Постой, сейчас Шибанов будет...Вот и он.

Озираясь входит ШИБАНОВ

ШИБАНОВ: Звали ?

КАЛЫМЕТ: Звали... Василий, значит так...(оборачивается к
КУРБСКОМУ, тот молча кивает) Василий, мы уходим. Идем в Литву, иначе
нам не жить. Ты остаешься здесь и ты теперь свободен. ты сам себе слуга и
господин... Но вот письмо. Ты спрячь его покуда... Пойдешь в Москву...
Письмо к царю от князя. Доставь его. Храни тебя Господь... Ну, вот и все.

ТЕТЕРИН: Скорей! Скорей ! Заря играет, вот-вот начнет светать.
(ШИБАНОВУ) Сядь на дорогу...

Все присаживаются на несколько секунд. Молча встают
и направляются к двери. КУРБСКИЙ задерживается.

КУРБСКИЙ: (протягивает ШИБАНОВУ кошелек) Держи... Забудь
про все... Женись на Глаше...Скажешь┘ - я велел.

КУРБСКИЙ быстро выходит. ШИБАНОВ растерянно
стоит посреди комнаты. Осторожно входит ГЛАША.

ГЛАША: А... Это ты ?

ШИБАНОВ: Я... Это я.

ГЛАША: Один ?

ШИБАНОВ: Теперь один.

ГЛАША: А где же князь ?

ШИБАНОВ: Вот видишь┘ Князя нет.

ГЛАША: Где ж он так поздно ? Или рано ?

ШИБАНОВ: Глаша... Пошла б ты за меня... А, Глаша ?

ГЛАША: Вася, ты чего ?

ШИБАНОВ: Пошла бы, Глаша ? Смотри, вот деньги !

ГЛАША: Вася, ведь это князев кошелек ?

ШИБАНОВ: Да...Кошелек... Он, точно, князев...

ГЛАША: А где он сам ? Скажи мне, Вася, где он ?

ШИБАНОВ: Да вот.. Он дал мне денег...

ГЛАША: За что же столько денег ?... Вася, где он ?!

ШИБАНОВ: Не спрашивай, не надо, Глаша ! Давай венчаемся !
Всего у нас полно ! Вон, сколько денег, Глаша ! Он дал мне волю,
отпустил...И ты...И ты, и я - мы все теперь на воле !

ГЛАША: Как - отпустил ?...А мне не надо воли... Я не хочу !┘Как отпустил? А сам он где? Открой мне, Вася, где он ? Где он ? Где мой князь ?

ШИБАНОВ: Я не могу. Я не могу, не спрашивай !

ГЛАША: Вася... Где он ?!!!

ШИБАНОВ: (не выдерживает) Ушел он, Глашенька ! Ушел ! Ушел
он, мы теперь одни !... Ушел... Велел мне...

Врывается ХВОРОСТИН со стрельцами.

ШИБАНОВ: ...на тебе жениться и денег дал !

ХВОРОСТИНИН: Где твой князь ?!

ГЛАША: Ушел! Оставил ! Бросил ! А-а-а...

ХВОРОСТИНИН: Заткните девке глотку ! (ШИБАНОВУ) Где твой
князь ? А девку взять ! Мы ей найдем местечко !...Все обыскать?... Так
скажешь, где он ?

ШИБАНОВ: (Заслоняет ГЛАШУ. Выхватывает из-за голенища нож)
А ну, остерегись ! Или любого подниму на шило !┘ Ватарба !... Нож он
есть нож !

ХВОРОСТИНИН: Что сдрейфили !? Скрутить его ! Скрутить ! (кида-ется первый)

ШИБАНОВ: Остерегись ! Эх, сучья кровь !

Свалка. Нож отлетает. ШИБАНОВА скручивают.

ХВОРОСТИНИН: Ах, голубь-голубок, ты у меня попляшешь...В
погреб его и крепко на замок. Он много знает.. Эй, вы там! Ворота
запереть ! Средь нас измена !... И девку ! Девку прихватите ! Сгодится !
Девка хоть куда !

ГЛАША: (подбирает нож) Не подходи ! Не надо... Я зарежусь.

ХВОРОСТИНИН: Но-но ! Видали мы таких ! Бери ее, братва !

Входит МОРОЗОВ

ГЛАША: Прими же душу грешную, Господь ! (закалывается)

Все цепенеют. ШИБАНОВ вырывается и подбегает к ней.

ШИБАНОВ: Глаша ! Глаша-а-а !

ГЛАША: Вася... Вася... Молись за князя...За меня не надо... Мне
хорошо...

ШИБАНОВ: Глаша ! Глаша... Глаша...

Входит КНЯГИНЯ

КНЯГИНЯ: Что здесь за шум ? (видит ГЛАШУ)... О, Боже !

ШИБАНОВ: Княгиня ! Матушка! Покончила с собой Глафира !
Глаша закололась ! Как же так ?┘

КНЯГИНЯ: Чего ж ей оставалось делать. Она ведь не княгиня - все
терпеть... Теперь она в раю...(закрывает ГЛАШЕ глаза. Снимает шаль,
покрывает ее тело) Оденьте в лучшее...Возьмите у меня...Снесите в церковь
и похоронят пусть, как чистое и светлое дитя... Андрей ее любил...

ХВОРОСТИНИН: Нельзя ! Нельзя ей в церковь ! Она самоубийца ! Ей
только за оградой !

КНЯГИНЯ: А ты-то кто здесь ? Вошь┘ А ну, пошел на место┘.
Падаль. Смердящий пес... Несите девочку...

КНЯГИНЯ выходит. Вслед за ней несколько человек выносят
тело ГЛАШИ. ШИБАНОВ кидается за ними, но его хватают.

ШИБАНОВ: Глаша... Глаша... (его уволакивают)

ХВОРОСТИНИН: Обыскать кругом... В погоню ! Им не уйти от нас !

ХВОРОСТИНИНУ подают письмо со стола. МОРОЗОВ молча
протягивает руку и ХВОРОСТИНИН нехотя письмо отдает .

МОРОЗОВ: (читает) "Эпистолиа князя Андрея Курбского, писана к
царю и великому князю московскому прелютому из-за гонения его". (далее
читает про себя)

ХВОРОСТИНИН: ( делает всем знак удалиться, все выходят) К чему
тебе изменника писанья ?

МОРОЗОВ: (после паузы, задумчиво) Слова его доходят до души...
Сей час Шибанова - ко мне !

МОРОЗОВ быстро выходит. ХВОРОСТИНИН медленно
идет вслед. Замечает на полу кошелек. Поднимает, видит
деньги, бросает. Поднимает нож, долго не знает, что с ним
делать, обтирает о полу, прячет за голенище. Выходит.┘
В комнату робко заходит шут ИГНАШКА. Медленно пере-
двигается среди раззора. Останавливается у того места, где
упала ГЛАША. Опускается на колени, притрагивается ла-
донью к полу, в ужасе смотрит на кровь, скрючивается в
комочек и долго, беззвучно плачет...

К о н е ц

Шпитальный Юрий Петрович
113184, Москва,
1-й Новокузнецкий пер.
дом 5-7, кв. 107.
Тел/факс: (095) 953.8124,
E-mail: rtbo-mein@mtu-net.ru