Путешествие агафостопом по оврагам (ШИРОКОБОРОДОВ АНДРЕЙ ЭДУАРДОВИЧ)


(крестьянский эпос эпохи реформ)

╚- Русь, куда мчишься ты?
- В Штаты, милок, на заштатную должность.╩
(голутовский фольклор)

╚Почва √ природное образование, совмещающее свойства живой и неживой природы╩.
(Большая Советская Энциклопедия)

╚Офелия, com в монастырь╩
(надпись над воротами Свято-Радонежского монастыря)

╚Кто принял на себя унижение родины, становится государем╩.
(Лао-Цзы)













Действующие лица и исполнители:


1. Святославовна, Перфильевна, Микулишна, Свистоплясовна, Саркомовна, Одихмантьевна √ голутовские старухи, завсегдатаи Свято-Радонежского монастыря.
2. Михайло Буш √ вояж-президент США. Вообще согласно последним поправкам к Конституции США, неизвестным еще широкой публике, в американском правительстве назначена новая должность: вояж-президент США, который избирается так же, как и президент США, сроком на четыре года, и в задачи которого входит: в течение всего президентского срока находиться вне территории США, в других странах, знакомясь с народами, обществами и обычаями этих стран, тем самым обеспечивая двустороннюю связь американской политике и мировому ходу цивилизации. Во всех поездках с ним следует белый чемоданчик.
3. Председатель колхоза Козьма Петрович, Механизатор Петро, Мужичонка без шапки, Кривой мужик, Распьяный мужик, кузнец Вакула √ мужики голутовской волости.
4. Кабацкая Теребень √ урка.
5. Монах на выданьи √ на выданьи монах.
6. Варан Milla √ без комментариев.
7. Галю, Васыль √ голутовская поросль, юная смена.
8. Дульчинея √ жена Председателя.
9. Жена Петра.
10. Никодим √ местный дурачок из умных.
11. Евпраксея √ красивая молодая баба, матриархатчица, противница нововведений, ревнительница ортодоксального православия.
12. Василиса √ подруга Евпраксеи, с теми же проблемами.
13. Выжига √ заезжий музыкант, похож на Вячеслава Петкуна.
14. Мэрилин Мэнсон √ жрец церкви поклонников Сатаны.
15. Эльфы, гномы, хоббиты, орки, одры, гоблины, тролли, монстры, вервольфы, исчадия, драконы, духи, оборотни, собры, омоны, гоп-стопы √ бутафорское воинство Князя Тьмы.
16. Ассоциация Ожиревших Американских Подростков (АОАП) √ террористическая организация. В пьесе не появляется.
17. Поп Гапон √ предстоятель голутовского прихода.











Сцена 1. Михайла.
Колхоз имени Свято-Радонежского монастыря. Коридор под сводами в колхозном правлении.


Михайло Буш, горько, сам себе:
- Все, решено. Еду в Ирак. Пусть убьют меня там, или что┘(Крестится). Господи, примири и вразуми! Пусть конгресс выбирает нового президента┘ У нас политиков много. Генералитет есть, доктрина есть, томагавки есть┘ Все есть √ меня нет! А я поеду! Ей-ей! Семи смертям не бывать, а одной не миновать. Приду к Саддаму и скажу, как хошь, Гусейн, а помирать вместе будем┘ Ежели твои дурни не образумятся, то ей-ей┘ я свое пожил. А на мне греха не будет. Нет, не будет. Я вот пришел к тебе, под собственную бонбу голову свою седую подставил. А не то чтобы в бункере, или еще где, отсиживаться┘ Нет, у нас в роду такого не было. Чтобы за чужую спину прятаться┘ нет, не было.
Старушка, шепотом:
- Чего это он?
Божия Старушка, шепотом:
- Третий день уже как к нам┘мается. Настоятель не принимает. Грехов, говорит, много. Говорит, пусть отмолит часть. И все так, сердешный, мается: то в Ирак рвется, то в Северную Корею. Болеет душой, за мир-то!..
Старушка, шепотом:
- Святой человек!
Божия Старушка:
- А то!
Входит Эдуардович. С ним на поводке переваливается с ноги на ногу здоровенный иссиня-зеленый варан. Свистит жалом. Любопытно на всех поглядывает смаргивающим оком.
Старушки, поджимая ноги:
- Ахти мне!
Эдуардович:
- Не боись, не укусит. (Варан тем временем пытается обнюхать старухину ногу.)
Эдуардович (дергает за поводок):
- Мilla, не сметь!
Михайло Буш:
- Как-как?
Эдуардович, хмуро:
- Ну, Milla. А что нельзя?
Михайло Буш:
- Да нет, почему, можно.
Эдурдович:
- Вот и я о том. Свободная страна┘ (Дергает варана за поводок.) У, кабаняра. Не сдвинешь.
Михайло Буш:
- Чем кормишь-то зверюгу? Чай, ест много?
Эдуардович:
- Капустой┘ Творог еще очень любит┘ На праздники даю. Раз в год √ лягушек.
Михайло Буш, участливо:
- На какой праздник?
Эдуардович, нехотя:
- На премию Оскара. Ннно, пошла, красивая.
Старушка, соседке:
- И этот тоже┘ В соседнем монастыре лягушка в девицу обратилась┘ святой водой окропили. А у нас, вишь, наоборот. Не иначе, за грехи наши страсть такая.
Божия Старушка:
- А как же водой-то?
Старушка:
- Пробовали √ не помогает.
Варан, погладывая на окружающих со значением, приподнимает переднюю лапу и начинает дергать ею перед грудью.
Старушка:
- Чего это он, сердешный?
Андрей, хмуро:
- Балалайку просит. Ладно, хватит. Побаловали. (Уходят.)
Божия Старушка Михайле Бушу, увещевая:
- Ну, и что, Михайло Иванович, ты там забыл, у салтана? Сложишь ты свою буйну голову, ой, сложишь... Ты государство свое оборони, а он сам свою голову повинную ворогу несет, ты поглянь! (Всплескивает руками). Грехов, видно, много накопил.
Михайло Буш:
- Ой, много, Святославовна.
Святославовна:
- А если много, ты лучше наперед в Богоявленскую церкву сходи, к чудотворной иконе Божией матери, глядишь, Господь-то тебя и надоумит, как быть. А то заладил: иду, говорит, к Хусейну, и вся недолга. И об чем ты с им говорить будешь? И чего не сказали ишшо? Морок один это. Да твои енаралы тебя вместе с тем Хусейном накроют, глазом не успеешь моргнуть. Так зачем и ехать далеко? Вон с моста в речку Смородину бултых √ и поминай как звали. Не то же и самое?
Михало Буш:
- Культуру буду изучать. Эту┘ арабскую.
Cвятославовна:
- Да поздно ее изучать-то. Раньше надо было. ╚Тысячу и один сеновал╩ читал хоть?
Михайло Буш:
- Мама в детстве запрещала. Секса там много. Позже мультфильм видел. Про Алладина.
Святославовна:
- Плохо дело твое, паря.
Михайло Буш:
- С народом буду говорить.
Святославовна:
- Это на каком? На аглицком, что ли? С эфиопами-то? Ты еще конторку поставь, с микрофонами. Чтоб слышней было. А не поймут, так бонбами┘ вразуми.
Михайло Буш, в отчаянии:
- А что делать-то? Подскажи, Святославовна!
Святославовна:
- Эк раскорячило тебя.
Михайло Буш, торопливо достает из под стула белый чемоданчик, гладит его:
- Вот он родной. Вот он хороший.
Святославовна:
- И?
Михайло Буш:
- Что и? Да знаешь ли, что это?
Святославовна:
- Догадываюсь.
Михайло Буш:
- Догадываюсь. Эх, ты┘ Да это такой чемоданчик, такой┘
Святославовна:
- Ну, какой, какой?
Михайло Буш:
- Такой чемоданчик┘ Да ежели хочешь знать, смотри (открывает его застежками, щелкает по клавиатуре, начинает светиться и мигать панель управления) Вот видишь кнопочки? Видишь? А тут рукоятка, а вот мониторчик. А теперь представь: пульнут наш конгресс с президентом в кого-нибудь из полуядерной мортиры, а мы тут как тут (поворачивает рукоять) раз √ ан, на пепелище садится грузовой борт с гуманитаркой. А? Наши второй залп, а мы √ раз √ два борта. Палатки, одеялки, мешки с рисом, спички, соль, сахар, мыло. И обязательно √ Конституция США на языке аборигенов. А? Каково? Набрал на дисплее √ сто тонн, о, кей, сто тонн груза полетели, как голуби. В пункт ╚В╩. Набрал двести √ и двести поехали.
Святославовна:
- А тысячу?
Михайло Буш:
- Нет, тысячу уже конгресс решает √ посылать или не посылать. Сумма большая.
Святославовна:
- Да, далеко пойдете┘
Михайло Буш:
- А ты думала. Правда, поначалу идея была в другом. А именно в том, что из белого чемоданчика, при желании, можно было заблокировать любую команду, исходящую из черного. Вроде как мне на месте виднее.
Святославовна:
- А что ж не сделали-то?
Михайло Буш:
- Республиканцы зарезали. И эти, как их┘ ястребы. Побоялись, что чемоданчик отнять могут, и тогда, сама понимаешь┘ Пароли выпытать.
Святославовна:
- Ахти, ужасы!
Михайло Буш, в течение монолога ходит взад и вперед, время от времени выстреливает в Святославовну пальцем, трясет перстом вверх и вообще творит метафизические телодвижения:
- Но самое главное √ что могут перевербовать меня, двойным агентом сделать. Вот и заменили на гуманитарный груз. Дешево и сердито. А не дразнись! (Впадает в истероподобное состояние.) Товарищ Ким Чен Ир, семи революций кумир! Северная Корея! У них кореец как проснется, так сразу на колени бух, и коврик с изображением Вождя целует. И в трусах на зарядку, упражнения со штыком┘ Хорошо? Нет, ты признайся, хорошо? Еще бы не хорошо! Всенародная любовь! И неподдельная, заметь, Святославовна, неподдельная!.. Вопрос: у нас, у американцев, будут любить президента за три горсти риса в день? Гм┘ Конечно, нашему завидно. И я его понимаю. Я его понимаю! У нас-то видимость только, что улыбаются все. Все ж о деньгах думка. Да сколько это будет стоить. Да на какие траты придется пойти. Заботушка! Туда пальнуть, там подкормить, там президента, какого-нибудь Нагасраку, прости господи, сменить. Присесть некогда! Инда вечером сядешь √ все, сил моих нет, не хочу ничего, все остопи┘ на ранчо хочу, закат смотреть, и чтоб корова рядом цепью позвукивала┘.так нет, летят голуби: там то, там се, поворачивайся, Михайло Иванович, не ленись. Все! Не хочу! Остое┘ (Переходит на шепот.) Потому я тут, Святославовна, и схоронился. На связь третий день вызывают √ молчу, как партизан в кубанских плавнях.
Святославовна:
- А почему в плавнях?
Михайло Буш, оглядываясь по сторонам, шепотом:
- А почему нет?
Святославовна, глядя на него:
- А-а, понятно.
Михайло Буш, продолжает:
- Гори оно все синим пропадом! Подумать не дадут. Может, не то что-то делаем. Ну, нельзя же так: богаче всех, сильнее всех √ а глупее всех, а всех несчастнее. Любой пуштун в пыльном халате на голое тело говорит тебе с дерзостию: ╚А не увидеть ли нам, Майкл, связь между стоическим экзистенциализмом Камю и нынешним политическим коллапсом?╩ (Сплевывает.) Твою мать, у самого сопля на подбородке висит, а туда же √ Камю, Сартр, левые анархисты, хиппи, социалисты┘ Я ему говорю: Сталлоне, премия Оскара, премия Грэмми, хоббиты, фад-фуст, макдональдс, плоский кинескоп, пиво после работы и виски по уик-эндам √ и упаси Боже чего другого, понял? Упаси Боже чего другого! А он мне √ а Оливерка Стоун? Я ему √ Оливерку еще во Вьетнаме контузило, с тех пор он и не в себе малость. Мы ему ╚Оскара╩, а он опять какую-нибудь гадость наснимает. Нормальный человек разве так поступает? Нет, нормальный человек шапку ломает и до порога, до порога, пятясь, как рак, поклоны отбивает, все благодарит, все благодарит┘ Сам видел! А у нас √ все шиворот-навыворот, все треухом да по обуху!.. Не любят нас, ох, не любят! Вот чукчей любят, анекдоты разные, и этих┘ новых русских, тоже очень любят. Потому как незлые они, с чувством, пониманием. А нас √ нет, не любят. Тут хоть десять чемоданчиков заведи: красных, зеленых, все одно будет. A? Что делать? Святославовна? (Cо слезой.) Ты не слезая с печи дзэнского мастера из Лхасы за пояс заткнула. А? Скажи, не томи душу.
Святославовна, зевая:
- Ой, что-то в сон меня потянуло┘ (Зевает.) Не иначе Банник чудит.
Михайло Буш:
- Говори, Святославовна!
Cвятославовна:
- Я ему вчарась шайку горячей воды не оставила помыться. Ох, грехи, грехи┘
Михайло Буш, почти кричит:
- Что делать-то мне, Святославовна?!
Cвятославовна, глядя на него ясным взором:
- А я откуда знаю? Чего пристал? Иди с Богом┘ (Отходит в сторону, как бы ни к кому не обращаясь, глухим голосом.) Блинов мало кушаете. Опять же спите мало. Зима вон какая, все не кончится. Спать бы да спать. Что ишо делать-то? Ну, в церкву на праздник сходишь. Да Лукерья-колдунья сказки начнет рассказывать. Заслушаешься. Так жизнь и идет. Весной √ доставай хомут, меняй колеса, выходи в поле. А ты спрашиваешь, что делать-то? Глупый ты какой-то, Иваныч, уж ты прости. У нас любой парнишка такова вопроса в жисть не задаст. Потому как если задаст, так отец его так вожжами поучит, что два дня сидеть не сможет. А ты √ что делать, что делать┘
Михайло Буш, молчит чуть не минуту, потом восторженно:
- Понял я, Святославовна, ой, понял. Спасибо тебе! Ай, спасибо.
Святославовна, в том же заторможенном состоянии:
- Ну, а если понял, ты мне, друг сердешный, дров-то наруби, что-то не рассчитала я, пожгла запас. Да и то вон какой холод уж с месяц стоит, а весне пора┘.
Михайло Буш:
- Порублю, Святославовна, порублю, сколь надо, хоть весь сарай тебе изрублю┘
Святославовна:
- Ну, сарай-то весь не надо. А там, за овином, полешки распиленные, под снегом. Вот их и поруби.
Михайло Буш:
- Уж бегу, Святославовна, уж я сейчас тебе┘
Святославовна, одна:
- Ушел. Ох, заходущий, ох, заходущий! Притомил. То ему расскажи, то выложи. Хоть бы вот маненичко выучился чему, суггестологии там, али
гипнозу, что ль┘ У нас любая бабка-шептунья кровь заговорит, боль снимет, лихорадку отведет, а этот, смотри, чуть пеной изо рта не изошел. Надо будет в следующий раз голову сахара у него выпросить┘ что ж бесплатно-то ведовать.(Уходит.)
За сценой раздается густой и тяжкий удар колокола. Движение за кулисами. Входят, крепко взявшись за руки, Михайло Иваныч, Механизатор и Председатель Козьма Петрович. Михайло Иваныч, отсутствовавший не больше минуты, стоит, покачиваясь, в самом задушевном виде.
Председатель, разлипая уста:
- Инвестиций-то дашь┘ на бедность, Миша?
Механизатор Петро:
- А на что тебе, Петрович?
Михайло Буш:
- А на что тебе, Козьма?
Председатель, как эхо:
- А на что мне? Лично мне незачем. Жена в соболях┘ хм┘ ну, в ханориковой шубе красуется, в Дубаях прошлый год загорала зимой. Сынишка не то Оксворд, не то Пиксвурд на следующий год заканчивает. Все у меня есть, всему Богу доволен.
Михайло Буш:
- Ну и?..
Механизатор Петро:
- И?.. Ик!
Председатель, оглядываясь, шепотом:
- Провороваться хочу.
Михайло Буш:
- Так за это же, Петрович, тюрьма!
Председатель:
- Пострадать хочу.
Михайло Буш, для нас театрально, для себя искренне:
- Зачем?!
Председатель, покачиваясь, молчит, потом говорит, прилипая губами:
- А п-почему нет?..
Михайло Буш:
- Вот послушай, Козьмушка. Вчера в Бхгават-Гите прочел┘ (Вынимает из кармана бумажку, читает). Страдания неизбежны для человека, и в горниле их закаляется душа человеческая и прозревает, аки Будда в колхозном саду, но┘(Поднимает увлажнившиеся глаза на Председателя)┘ но┘как же мы без тебя, Петрович?
Петрович, сурово:
- Себастьяна выберете. Себастьян еще тот мужик.
Петро:
- Куда Севостьян против тебя, Петрович! Душой не вышел!
Петрович смотрит на Петра. Машет неопределенно рукой.
Святославовна, появляясь:
- Ну да┘ пострадает он. Головой с похма наутро, это точно. Столько самогонки выпить┘Третий день уж пошел. Опять на собрании будет себе на голову из графина воду лить.
Председатель, биет себя в грудь, истово:
- Пострадать хочу, Святославовна┘ За мир, за обчество┘
Святославовна:
- Ну и пострадай. Вон, подними колхоз. А то пияанство сплошь. Сам же и пример подаешь. Страстотерпец.
Председатель усаживается за лавочку, закидывает нога на ногу, заторможенными движениями достает из внутреннего кармана пачку Беломора, так же медленно, ломая одну за другой спички, закуривает.
Председатель, от былого настроения нет и следа, собран, циничен и развинчен одновременно:
- А чего его поднимать? Я подниму, а они уронят.
Святославовна:
- И-и-ээх┘ Кто уронит? Не твоя печаль - не твоя и карма. Ты подними сначала.
Председатель:
- Я давеча траншею на силос позади скотного двора велел выкопать. Хорошо┘ Три дня бульдозер солярку жег. И что? Приехал очкастый, из району, велел закопать. Из спутника, говорит, сильно видать. И хоть на спутниковой фотографии видно, что яма это с навозной жижей и ничего боле, ан нет, международный момент. Мало ли что! А может, это маскарад, а на самом деле наши Кулибины тут мортиру заложили. Чтоб по Штатам пульнуть.
Святославовна:
- Из чего мортиру-то? У нас за десять лет весь металлолом фирмачи вывезли! Сначала цветной, потом черный. Эдуардович вон первый приезжал.
Председатель (закидывая нога на ногу):
- Из чего┘ (Закуривает.) Если бы я знал.
Святославовна:
- Брешешь ты все. Чтоб не работать. А траншея не откопана потому, что Васька-бульдозерист как аванс получил, так через пятнадцать минут уже пьяный лежал. И по сей день лежит. А воз и ныне там. Так ты ж сам с ним тот аванс и пропил.
Председатель:
- А потому, Святославовна, что бизнес не может без движения капитала.
Святославовна, в сердцах:
- Тьфу тебе!
Вбегает Микулишна.
Микулишна:
- Беда, ой, беда!
Председатель:
- Что за беда? Закрыть ворота! Дождались измены! Пищали на стены!..
Микулишна:
- Там, эти┘ фермера аризонские┘ со своей техникой┘ эшелон, эшелон┘ (Убегает.)
Петро, неуверено:
- Свистать всех┘ на фиг!
Михайло Буш, растерянно:
- Наши? Камерадо?
Входит вихляющейся походкой Кабацкая Теребень.
Кабацкая теребень:

Как ходил я с Муркой в эти рестораны.
Как сорил деньгами, уж не вспомню щас┘
- Эй, крестьяне!..
Механизатор Петро, угрюмо:
- Ну, что тебе?
Кабацкая Теребень, дурашливо:
- Наше вам, с кисточком!
Петро:
- Иди, давай.
Кабацкая теребень:
- А чего мне идти? Мне и тут хорошо!..
Святославовна:
- Бездельник. Тунеяд!..
Кабацкая теребень:
- Не тунеяд, а криминальный талант, Святославовна. И вообще: не пойман √ не вор. Первая заповедь прокурора. А вторая: от сумы да тюрьмы много умы┘ А третья┘
Святославовна:
- Сказано тебе: иди┘
Кабацкая Теребень:
- И вообще: мои мемуары любой телеканал закупит, только свистни.
Святославовна:
- А что в мемуарах твоих?.. Страм один.
Кабацкая теребень:
- Ну, срам не срам, а людям нравится. Кровь будоражит┘ Половина правды, половина выдумки, седьмая вода на киселе - да каналу какая разница? Рейтинг лишь бы зашкаливал.
Святославовна:
- И-и-эээх┘
Кабацкая теребень:
- Ну, что ╚и-и-ээх╩, что ╚и-и-ээх╩? Вы на себя посмотритя! На себя посмотритя! Соседняя губарния полтыщи гектаров американским подпаскам продала. На сто лет аренды! Оно, для дела мира может быть и хорошо. Но ведь стыдно! Стыдно-то как! Наши девки как прослышали, так уже через областную межу прыгают, задрав подол, почем зря! Оно, для дела демографии может и неплохо. По паспорту все будет Ванька. Но дело не в том. А в том, что аризонский мужик будет таких, как мы, сто кормить, а мы┘
Механизато Петро, угрюмо:
- Не будет┘
Кабацкая Теребень:
- Как не будет? Щас мельницу поставит. Ферму оборудует┘
Механизатор Петро, сжимая кулаки добела:
- Не будет. Я в страду по двадцати часов на комбайне. От утра до утра считай. Не будет.
Кабацкая Теребень:
- Как не будет? Сто лет аренды! Будет, куда денется. Обрусеет еще, внуков взростит. На курском-то шоколаде.
Михайло Буш:
- Каком шоколаде?
Кабацкая Теребень:
- Ну, это я курский чернозем так называю.
Петро:
- А ты тута┘ вообще зачем?
Кабацкая Теребень:
- Как зачем? Метелю я. Языком.
Петро поднимается, дает Кабацкой Теребни в ухо.
Кабацкая Теребень:
- Да ты че!.. Да ты че!.. Да я таких, как ты, на зоне троих топтал┘
Петро:
- Что на зоне ты топтал я не знаю, а здесь я тебя под плуг положу, а сам за трактор сяду и мотор заведу. Хочешь?
Кабацкая Теребень, быстро:
- Нет.
Петро:
- А то в чернозем твой любимый закопаю по горло, листами прикрою, а утром бабы будут свяклу полоть┘ ну, и┘
Кабацкая Теребень:
- Что?
Петро:
- Что-нибудь отполют тебе. Уши там, или нос, я уж не знаю. Если заметят голову твою в свекле-то┘
Святославовна:
- Ахти, триллер!..
Председатель:
- А то! Мы и на триллера горазды┘ Нам щас Святославовна чемергесу вынесет, так мы и вообще┘
Святославовна:
- Куда тебе, ведь хорош уже!..
Председатель:
- Святославовна, ты уж не спорь. Половины нормы тока. У меня организьм этот самый чемергес расщепляет со страшной силой. Ферментов моих на пол
Ирландии хватит.
Святославовна:
- И-и-ээх, работнички!.. (Уходит.Уходит и Кабацкая Теребень.)
Председатель:
- А мы с имя еще посоревнуемся. Посоревнуемся ишо. Работать горазды, хорошо. Но и отдыхать надо. На коне кто как скачет, посмотрим.
Как казак шашкой воду рубит, поглядим. Поглядим, кто кого. Как горилку пьет┘ Иди, Петруха, к ним внаймы, зараз все и выпытаешь.
Петро:
- Да что я пойму?
Председатель:
- А чего тут понимать? Cам двадцать лет на земле. Слизнешь секреты, как корова языком! Организация труда и все такое прочее. Как выпивают, да чем закусывают. Как вилы держат, и почему ихний комбайн наших троих обскачет. Понял? Такое задание┘ обчественное.
Петро:
- Ладно, шутковать-то, Петрович!┘ Висеть-то когда будем?
Затянутый тучами горизонт беззвучно мигает гигантской фотовспышкой. Листья на деревьях, до этого безжизненно висевшие, начинают трепетать.
Михайло Буш:
- А что, сегодня?
Петро:
- Да, сегодня, по графику.
Председатель:
- Эх, не ко времени назюзюкался. Тяжело висеть-то будет.
Порыв ветра поднимает с земли пыль и сухие прошлогодние листья. Далекое явственное ворчание грома.
Петро:
- Насильно никто не поил, Петрович. (Кабацкой Теребни.) Эй, ты┘
Кабацкая Теребень:
- Что?
Петро:
- Иди отсюда.
Кабацкая Теребень, после паузы:
- Ладно. У нас на зоне в таких случаях кресты глотали, а вы вон чего придумали┘
Михайло Буш:
- Какие кресты?
Кабацкая Теребень:
- Гвозди на мякише. Чтоб в больничку попасть. Ты не отвлекайся, Михайло Иваныч, глотай давай. (Уходит.)
Во время всего этого диалога троица уже приняла соответствующие позы на ковриках, все более и более отрешаясь от действительности.. Порывы ветра. Мигание молнии. Раскаты приближающейся грозы.
Петро:
- Пора.
Все трое затаскивают на сцену три больших деревянных креста и ставят их наклонно в углубления в землю под углом примерно в 45 градусов и крылья крестов подпирают сзади, после чего залезают, разувшись, каждый на свой крест, перехватывают себе щиколотки ног веревками, потом завязывают одной рукой другую руку у локтевого сгиба, а последнюю руку вдевают в заранее приготовленную петлю на кресте.
Председатель:
- С Богом!
Сильный удар грома. Председатель, Михайло Буш и Петро подхватывают веревку, соединяющую все три креста, и начинают ее с усилием выбирать перехваченными в локтях руками, помогая себе зубами. Веревка натягивается, и кресты медленно начинают подниматься.
Председатель, сквозь шум ветра:
- Не торопись, не торопись, Петро. А то уронишь нас┘
Петро, сквозь шум начинающейся грозы:
- Да я и не тороплюсь, Петрович. (Зажимает веревку зубами, про себя.) Эх, давеча зюб хотел вылвать, шатается, зайаза┘
Председатель, кричит:
- Потерпи, Петя┘ А ты что молчишь, Михайло Иваныч?..
Михайло Буш, кричит:
- Думаю.
Председатель, кричит:
- О России?
Михайло Иваныч, кричит:
- А о чем же еще?
Председатель:
- Ну, думай┘ О ней, о матушке, каждый заезжий иностранец задумывался┘
Михайло Иваныч, кричит:
- А вы?
Председатель, сквозь шум ветра:
- Нам думать нельзя. Поэты мы┘ Поэты, они что?┘ Шпалы кладут чугунные, а рельсы деревянные, сам знаешь┘
Михайло Иваныч, перехватывая веревку, зажимая ее зубами:
- Знаю┘
Появляется Кабацкая Теребень.
Кабацкая Теребень:
- Ай, люблю! Ай, молодца! Что удумали!... Вира, вира, Петрович! Трави помалу! А теперь майна. Майна, тебе говорят! Нет, то есть, вира! У, бестолковый, чего ты ее дергаешь, чего ты ее дергаешь, ты ж Иваныча сдернешь! Эй, Иваныч, быть тебе сегодня в новостях Си Эн Эн. Тебе быть, тебе. Меня не покажут, куда! Рожей не вышел┘
Петро, тяжело дыша:
- Пошел отсюда, заноза, охальник┘.над чужой страстью┘ потешаешься!..
Кабацкая Теребень:
- Эй, нехорошо, Петя, говоришь, нехорошо┘ Нехорошие, можно сказать, слова! Как меня лаять на людях, так дозволительно┘ А ты думаешь, Царствие Небесное дешево стоит? Ты потерпи, потерпи, глядишь, может, и вытерпишь себе чего-нибудь.
Председатель, тяжело дыша:
- Иуда┘Ирод┘
Кабацкая Теребень:
- Нехорошо, Петрович, ругаться. Смирения, я гляжу, в вас маловато. Но ничего! Я вот на вас еще плевать буду. (Плюет.) Тьфу на тебе. (Плюет.) И на тебе! (Плюет.) И на тебе. Тьфу на вас всех! (Исчезает.)
Из последних усилий троица поднимает свои кресты вертикально, и те встают неподвижно. Стеной обрушивается ливень. Сполохи молний и раскаты грома. Фигуры на крестах становятся почти невидимыми из-за стены воды и наступивших сумерек. Через некоторое время погода успокаивается, тучи уходят по небу рваными клоками, выглядывает солнышко, начинают чирикать птицы.
Появляется Святославовна вместе с Монахом-на-выданьи:
- Ну, и какой ты монах, какой подвижник! Ты на себя посмотри: лице белое, румяное, как у девушки, мягок, рыхл, руки пухлые┘
Монах-на-выданьи:.
- А каким им еще быть? Чать, поклоны бьем, а не другое чего...
Святославовна:
- Поклоны┘ Ты дрова поруби. Воду натаскай. Что, вам предстоятель послушания уже не дает?
Монах-на-выданьи:.
- Дает, да больше все молодым послушникам.
Святославовна:
- С девок глаз не спускаешь. Да и они завидя тебя, прыскают┘
Монах-на-выданьи:.
- Так весна же, Святославовна.
Святославовна:
- А если весна, чего ж сюда приперся? Ну, зажимал бы в уголку какую-нибудь, Надюху, али Олюху. Все ближе к природе. Cмотри, как разбарабанило тебя, на скоромной-то пище.
Монах-на-выданьи:.
- Горечь воздержания заедаю.
Святославовна:
- И-и-ээх. Не вертеп ишо, но уже близко. Место только святое, намоленное занимаете зазря.
Монах-на-выданьи:
- Не скажи, Святославовна. Есть же и у нас братья, преуспевшие в служении Господу.
Святославовна:
- Что-то не слышала я о таких. Да ладно, может быть, у вас своя арифметика. От осьмого бутербродика отказался, срыпя сердце, глядишь, и беса одолел. На часок раньше встал √ предстоятель перед строем отметил заслуги. Хорошая жизнь!
Монах-на-выданьи:
- А кто ж плохого-то хочет? Рыба и та┘ ищет где глубже.
Святославовна:
- И-и-ээх, грех и говорить с тобой. Ладно, последний раз попробую┘Слушай меня! (Поворачивает его сухой рукой к себе лицом.) Подвиг твой в чем?
(Смотрит на Монаха-на-выданьи, тот на Святославовну.)
Монах-на-выданьи, испуганно:
- Какой подвиг?
Cвятославовна:
- Все, сгинь с глаз моих. Видеть вас больше не могу, каплуны духовныя, двоешники┘ (Монашек уходит.)
Слышен слабый, но явственный стон. Святославовна отскакивает, крестится.
Святославовна:
- Свят, свят┘Чур меня, наваждение бисово┘
Монах-на-выданьи:
- Не наваждение это, Святславовна. Ты вот ругаешь меня почем зря, а есть и грешнее меня. Смотри. (Раздвигает ветви.) Вон их как┘ Свету не рады.
Стон повторяется.
Святославовна, вглядываясь:
- Да это никак Кузьма Петрович, да Петро, да Михайло Иваныч┘ Ну, упились, соколики, ну, упились┘
Председатель:
- Страдаем, Святославовна┘ За мир, за обчество┘
Монах-на-выданьи, показывая пальцем:
- Вот он, подвиг-то, Святославовна. Который с меня все спрашиваешь. Вот он, на ладони весь. Не лучше ль, как я: тихохонько, да смирнехонько.
- Механизатор Петро рычит.
Монах-на-выданьи:
- Вот видишь┘ рычит он. Не смирен, значит. А я смирный от рождения. Меня муха обидеть может.
Святославовна:
- Эй, соколики!..
Соколики, дружно:
- Что, бабушка Святославовна?..
Святославовна:
- Ишь, как ласково величают. Действительно, воспомогло, значит┘Что, виситя?
Соколики:
- Висим, родная.
Святославовна:
- А, ну-ну┘
Соколики:
- Ты, это┘
Святославовна:
- Что?
Cоколики:
- Сними нас!...
Святославовна:
- А что мне, снимать-то вас?.. Не туда я вас и вешала! Спаситель, и тот, прежде чем на кресту ему быть, учеников приуготовил, чтоб было кому весть разнести, да писания писать. Да что я сравниваю-то!.. От пианства и забрались туда. Да от себя не убежитя, нет.
Петро:
- Да вовсе и не от пьянства, Святославовна. Так, маненичко, в честь Христова воскресенья.
Святославовна:
- И что, помогло?
Петро:
- Веришь, нет, Святославовна, как будто поспал, и сон такой хороший увидел, ласковый┘
Святославовна Михайле Бушу:
- А ты что забрался так высоко, Михайла? Смотри, твои камерады в спутник увидют, как ты тут срам принимаешь.
Михайла Буш:
- Не друзья они мне.
Святославовна:
- С каких это пор?
Михайла Буш молчит.
Святославовна:
- А, ну-ну, молчим, значит. Ну, все лучше, чем песни горланить┘ Вакула!
Появляется кузнец Вакула.
Святославовна:
- Сымитя их. Перед людьми стыдно┘
Вакула подходит к крестам, выдергивает их из земли, два других мужика принимают на руки обвисших и обмягших мужиков.
Святославовна:
- В баню их. Напарить докрасна. В студеную воду головой┘ до десяти раз. Отмять. Вениками отхлестать. Зельем отпоить травяным. Чтоб дурь вышла.
Потом спать, и завтра на работу чтоб!..
Вакула:
- Слушаюсь, бабушка Святославовна!..








Сцена 2. Петро.
Изба Петра. Стол. Абажур. Зеленая скатерть.

Петр сидит, ссутулившсь. За окном метель, вьюга. Сын Петра читает книгу. Жена Петра возится возле печи, старается не шуметь. Общее молчание. Петр сдавленно рычит. Жена вздрагивает, но не подает виду. Тогда Петр с рахмаху бьет ладонью, широкой как лопата, по столу. Звякает, подскочив, посуда в буфете.
Жена Петра:
- Ахти мне┘
Петр:
- А то!..
Молчание. Только слышно, как два сверчка свиристят за печкой.
Жена Петра, присаживаясь тихо на лавку, вытирает руки передником:
- Покурил бы, что ли, Петюшка┘
Петр:
- Бросил я. Пустое это.
Жена Петра:
- О, Господи!┘ Покурить пустое, с женой поговорить пустое┘
Сын Петра перелистывает страницу.
Петр сыну:
- Команда была - не шуметь!..
Жена Петра, сдавленно:
- Ох.
Петр:
- Ох в подвздох, а за ух бьют за двух. Слыхала про такое?..
Жена Петра, еле слышно:
- Слыхала, батюшка┘
Петр:
- Вот и заткнись!..
Жена Петра:
- Заткнулась, батюшка, совсем заткнулась┘
Петр издает неопределенный звук. Молчание.
Петр, с чувством:
- И пойтить-то некуда. У Горловых горилку пьют.
Жена Петра:
- И ты попей, Петюшка.
Петр:
- Не хочу. Надоело.
- Молчание. Только слышно, как часы-ходики тикают.
Петр:
- Хоть бы Эдгара По почитала, что ли. Скука с тобой.
Жена Петра:
- Почитала, батюшка, почитала. Про энтого┘ про ворона. Ох, и страшная же басня!
Петр:
- Сама ты балабасня. Дура веселковская.
Жена Петра тихо плачет.
- За что ты так┘ мою родню.
Петр собирается что-то сказать, но молчит. Жена Петра тихо плачет в уголку. Сын читает. Вдруг громко стукает ставень.
Жена Петра вздрагивает, крестится:
- Свят, свят┘
Петр встает, с размаху бьет кулаком по столу. Сын перестает читать, смотрит на отца. Жена Петра всхлипывает все тише и тише. Вдруг со звуком падает икона. Сын смотрит на стену, потом в книгу.
Сын Петра:
- Дюбель.
Петр, взрываясь:
- Что √ дюбель? Сам ты дюбель! Самый умный, да? Дюбель ему. (Встает, поднимает икону, смахивает рукавом невидимую пыль, ставит на трюмо.)
Жена Петра (последнее средство) запевает:


Ох, как по речке-то
По широкоей┘


Петр подхватывает:
Ходит парень молодой┘


Жена Петра:
Ты добычи┘



Петр:
Не дождесся┘


Вместе, на два голоса:

Черный ворон,
Я не твой┘

Петр, встает, накидывает тулуп на плечи:
- Все, вышел мой предел. Убивцы. Нет моих невров┘ (Уходит, хлопая дверью.)
Жена Петра зевает, похлопывая ладонью рот:
- А-а-а┘ Ай Якубовича, что ли, включить? Ты как, Гаврюша? Не помешат, Оксворду-то?
Cын Петра, Гаврюша:
- Не помешат. Даже поможет. Мысли быстрей текуть.
Жена Петра:
- Вот и я о том. (Включает телевизор).
Гаврюша:
- А вот Пелевин говорит, что телевизор √ это прозрачное окошечко в духовном мусоропроводе.
Жена Петра:
- Ай, не знаю я. У нас мусоропроводов отродясь не было. Навоз он и есть навоз.










Сцена 3. Крестьянский сход.
Мужики, ломая шапки, стоят на солнцепеке. Площадь пред председательской избой. Бабы с малыми детьми на руках. Все ждут явления Председателя. Говорок в толпе.


Первый мужик:
- Говорят, бабушка Святославовна занемогла, месяц с печи уж не слезает, а не то б не быть Кузьме ни в жисть головою!..
Второй мужик:
- Да, бают, она сама его и благословила. На подвиг-то┘
Первый мужик:
- Какой там подвиг! Людей нагнали, техники. А на работу не посылают. Шушукаются по углам. За пьянство √ ноль внимания. Не пойму я че-то.
Второй мужик:
- Тише ты говори! Мигом донесут!
Первый мужик:
- А аризонских на соревнование вызвали! Умора! Так к ним как гонец пришел, с ультиматумом-то, так те ему стаканяку √ хлоп под нос┘ насилу
ноги унес на третий день.
Второй мужик, заинтересованно:
- А с чем стаканяку-то?..
Третий мужик, как бы ни к кому не обращаясь, вглядываясь поверх голов:
- Говорят, недовольны правлением Кузьмы Петровича?
Первый мужик, быстро:
- Не знаем ничего.
Второй мужик, еще быстрее:
- Не ведаем.
Третий мужик:
- Слышно, недовольных много. Вакула в застенке, в чепях. Лошади не кованы. Плуги, бороны не справлены. Новые кузнецы, из городу выписанные,
мастерству не умеют, а?
Первый мужик:
- Да мы и на некованных┘ вспашем, засеем.
Третий мужик:
- Засеете. Понятно. Так это в поле. А как на убитой дороге лошади копыта себе собьют, тогда кому отвечать? Вредительство ведь это.
Первый мужик, падая на колени:
- Господин хороший, не погуби┘ дети малыя, мать-старушка┘
Второй мужик, падая тож:
- Сдуру это мы ляпнули.
Третий мужик:
- А как исправить сие?..
Второй мужик:
- Этих городских кузнецов┘
Третий мужик:
- Ну, ну, смелее! Чего замолчал?
Второй мужик:
- Батогами на площади бить!.. А потом в холодную, на хлебе и воде. Вот мастерство-то и вспомниют!..
Третий мужик удовлетворенно:
- Умеете, когда захотите!.. Ну, вставайте, вставайте, нельзя же! Не при царе Горохе, чать, живем. Кузьма Петрович, он подобострастий не любит.
Вдруг бабы запричитали и запели одновременно, мужики повалились в пыль, на крыльцо покрытое ковром, подбоченясь, вышел в цветном кафтане, синей шапке и сафьянных сапогах Председатель Козья Петрович.
Председатель Козьма Петрович:
- Ну, ну┘
- Старушонка Перфильевна, разодетая ╚как молода╩, в ярком цветастом сарафане, желтых лентах в седых волосах, выскакивает в пустое
место перед крыльцом и начинает, размахивая платочком, распевать:

- Пред Петровичева дома
Я без шуток не хожу:
Обнажуся зрелой грудью,
Вглядом ласку окажу.


Танцующую Перфильевну уводят под руки. Бабы подносят ему малыих детей для благословения.
Председатель Козьма Петрович благословляет младенцев.
- Как зовут младенца?
- Святогором.
- Будь здрав, Святогорушка. А сего как зовут?
- Александром Невским.
- Будь здрав, отрок Александр. А сего?
- Не назвали еще, батюшка. Может, ты дашь ему имечко?
Председатель:
- Наречешься же Евлампием.
Молодая мать, всплакивая:
- Лампушка, кровиночка┘ (Ее уводят.)
Председатель обращается к толпе:
- Здравствуйте, народ.
Народ, ломая шапки, вразнобой:
- Здравствуй, батюшка Козьма Петрович! Много благодарны!.. Будь ты клят┘ Здравствуй, отец родной!.. Многая лета!.. А мы заслужим. Ты пострадал,
а мы заслужим┘ Кровопийца!...
Председатель, останавливая славословия движением руки.
- Слышал же я, что есть и недовольные среди вас?..
Кабацкая Теребень выступая вперед:
- Много страдал безвинно! Думал, не доживу до светлых дней! Сидел в остроге, узник совести, Поникши гордой головой! А нынче √ нет радушней
повести. Работать здесь, отец родной!
Председатель Стряпчему, негромко:
- Записать.
Стряпчий записывает.
Председатель:
- Значит, наветы все?
Народ:
- Наветы, наветы, Козьма Петрович! Враги неусыпные спят и видят, как бы из-под опеки благодетельства твоего отеческого нас разлучить.
Председатель:
- Выкатить же бочку пенного!..
Хор незамужних девок воспевает ╚Радостную╩ Римского-Корсакова. Пушкарь подносит к пушечке, стоящей на земляном валу, зажженный фитиль,
и пушечка весело рявкает горохом в сторону, где, по слухам, обитают ╚аризонские╩. Хохот баб и молодух: ╚Ах-ха-ха-ха-ха! Аризонские!╩ По толпе идут молодки с подносами, уставленными стаканчикам и квашеной капустой.
Механизатор Петро Председателю:
- Петрович┘
Председатель:
- Ну, чего?..
Петро:
- Костоломовские уже отсеялись. А мы чего ждем?..
Председатель:
- Отстань, не видишь ли, как меня народ любит?..
Петро:
- Да семена протравить, да упряжь просмотреть┘ Делов много, куда пировать?..
Председатель:
- Ничо, ничо, сегодня можно┘нагоним потом.
Мужичонка без шапки вбегает в середину круга, валится в ноги Председателю.
- Козьма Петрович, у аризонских┘ кукуруза┘ взошла!
Молчание, затем Голоса:
- Как взошла?.. Не навет ли это?..
Мужичонка без шапки:
- Так, взошла. Так они когда еще отсеялись-то!
Кривой мужик, криво сощурившись:
- А ты не брешешь?..
Мужичонка без шапки:
- Вот крест истинный┘ К дочери ходил, в Дураково, проведать┘ сам видел
Кривой мужик, достает из голенища кнут, начинает побивать им о широкую ладонь:
- А если испытать тебя, соколик?..
Мужичонка без шапки, ищет шапку на голове, не находит, ему суют в руку чужую, он с размаху бросает ее оземь:
- Ну, а ежели испытать, так у них не то что кукуруза ┘
Все, с воодушевлением:
- Но и?..
Мужичонка без шапки:
- ┘Но и порося не опоросилось (Все, хором: ╚Раз!╩), теля не отелилось ( ╚Два!╩), коза не окозлилась ( ╚Три!╩), и вообще они вполвалку по лавкам пьяны лежат! (╚Ах-ха-ха-ха!╩)
Кабацкая Теребень распахивая руки:
- Дык за такие вести радостные┘ (Председателю.) Козьма Петрович, не прикажете? (Тот кивает. Кабацкая Теребень достает из кармана
Орден Заовраженных Земель, вешает его на зипун Мужичонке без шапки, смахивая слезу тыльной стороной грязной руки)
- Это тебе, милок, Орден Большого Каньона, за заслуги перед Отечеством.
Мужичонка без шапки рассматривает Орден:
- Ух ты, красивый какой! Спасибо, ой, то есть, служу Району! Так я могу еще к ним сбегать, что-нибудь выведать.
Председатель, приобнимая его и похлопывая по плечу:
- Ишь, какой прыткий! Так ты у нас все ордена перетаскаешь, другим оставь!
Мужичонок:
- Слушаюсь!
Председатель:
- Иди.
Мужичонок:
- Есть!
Бабы воспевают ⌠Печалуемся■ и ⌠Заступись о родной земли■, помавают вербными ветвями, унизанными белыми шелковыми лентами.

Мы печалуемся-восхищаемся
О Хозяине-всезаступнике,
Что ни ест-ни пьет, а все нам дает,
А все нам дает жить-работати,
Ймеет сердце-то сокрушенное
О народе-то - простолюдинах,
О гражданскоем-то, знать, обчестве.
А злыих-то сложнолюдинах,
Сложнолюдинях все сплошь гордыих
В смоляны бочки закатать велит
Нам, убогонькым, в утешеньице!..


Председатель Козьма Петрович издает рыдающий звук.
Кабацкая Теребень, склонив на бок голову:
- Хорошо! Что ни слово √ то хорошо! Мед! Елей!
Второй мужик, валясь в ноги Председателю:
- Козьма Петрович! А, Козьма Петрович!
Председатель смотрит вниз на Второго мужичка.
Второй мужик, тряся рукой вдаль:
- От пения сего задушевного всходы явились, ей-ей!
Бабы, хором:
- И яблуки завязались!
Молодые бабы:
- И огурки усами нащупались, где ловчее им благодетельство твое отеческое приимать.
Распьяный мужик, с задних рядов:
- И квас прокис!..
Все:
- Как прокис?
Распьяный мужик:
- Так, прокис. Утром встаю, во жажде, хлобысь - нет, прокис.
Микулишна:
- А потому, что сердце имеешь несокрушенное.
Распьяный мужик:
- Нет, не поэтому. Прокис, и все тут. Срок его вышел. Что, ему и прокиснуть нельзя? Да и не люблю я его. Куда лучше рассолу┘ Эх (потягивается),
пойти колесо тележное исправить┘
Все:
- Куда? Не видишь, праздник у нас, и благодетельствами отеческими Козьмы Петровича всего у нас будет исскоро ивдоволь┘
Распьяный мужик:
- Как, без колеса?
Кабацкая Теребень, оглядывается на народ, как бы за подержкой, смеется сердечно:
- Дурень ты, дурень! Ну, конечно, с колесом! Без колеса-то еще ни одна телега не езживала┘
Все смеются сердечно, и ласково, и как бы с облегчением, что вот, мол, мужик крепкий, а и то не понимает, что мы поняли, что проникли...
Кабацкая Теребень увещевая:
- Ну, конечно, конечно, нужно тебе исправить колесо, но как бы тебе сказать необидчиво┘ не заботься сильно о пропитании, имей сердце сокрушенное, радостное, вот заботушка-то тебя и отпустит.
Распьяный мыжик, ковыряясь в зубе:
- Да я и так┘ не сильно-то. С неделю собираюсь.
Кабацкая Теребень, радостно:
- Так и еще с неделю пролежит колесо твое, ничего с ним не станется!
Голоса:
- Пролежит, пролежит┘ Благодетельствами Козьмы Петровича всего у нас будет вдоволь. Что там колесо!.. Про колесо забудь.
Распьяный мужик, почесывая за ухом:
- Дык┘ Что-то в сумление мне┘ А засеет кто? Соберет в житницы?
Все:
- Не твоя печаль! Будет, и кому засеять, и кому собрать в житницы.
Распьяный мужик:
- Чего-то не пойму я┘
Кабацкая Теребень, выступая вперед:
- Ладно, открою тебе тайну┘ Благо, что темный ты. (Все затихают в предвкушении.) Топни ногой!
Распьяный мужик топает.
Кабацкая Теребень:
- По чему ты топнул?
Распьяный мужик:
- По земли.
Кабацкая Теребень:
- И-и-ээх, ╚по земли╩! Знаешь ли, что там?
Распьяный мужик:
- Твердь земная. А дальше √ три кита.
Кабацкая Теребень:
- Сам ты три кита┘ с китенышем. Смотри сюда. (Наклоняет его голову к себе, шепчет на ухо тихо, звеняще слышно.) Там юфть.
Распьяный мужик, испуганно:
- Что?
Кабацкая Теребень:
- Юфть. Понял теперь?
Распьяный мужик, честно:
- Нет.
Кабацкая Теребень:
- Юфть продадим, а сами заживем, понял? Сыновей в Пиксвурд учиться пошлешь, дочек за арабских шейхов замуж┘ если шейхов хватит. Понял?
Житуха! Избы √ кто хочет из пластика, кто - из силиконового кирпича.
Грудастая баба из толпы:
- Силикатного!
Распьяный мужик:
- Да ну?
Кабацкая Теребень:
- А ты думал! А сам √ хошь на печи лежи, хошь владения обходи, смотри, как юфть качают, как юфтеводы булькают. Козьма Петрович вон
пятьдесят один процент акций юфти нашей родной, районной имеет, а мы остальное, но это и так много, что каждому на безбедную жизнь, и внукам, и
правнукам┘
Распьяный мужик:
- А почему Козьме так много?
Председатель Козьма Петрович:
- Ну, ты не очень-то┘. дурак! Всякому дураку┘
Кабацкая Теребень:
- А это потому, милок, Козьме Петровичу так много, что он там (показываетпальцем вверх) делится, где эту самую юфть распределяют.
Распьяный мужик:
- А чего ее распределять, если она прям под моим селом Дураково проходит, а селу этому лет двести будет, если не больше?
Кабацкая Теребень:
- На таковые вопросы тебе сынишка ответит, опосля первого курса Пиксвурда, хорошо?
Кривой мужик, побивая кнутовищем по руке:
- Или мы, если сынишка объяснит плохо. Гы-гы-гы.
Распьяный мужик:
- А это┘ Пиксвурд обязательно?
Кабацкая Теребень:
- Необязательно┘. Можешь сразу сынишку - на скотный двор. Гы-гы-гы.
Распьяный мужик:
- Ладно вам┘ Я, можно сказать, свет увидел┘ в распьяной жизни своей.
Кабацкая Теребень:
- Так и я увидел! (Распахивает руки как для объятия.) Все мы увидели! (Замолкает.) А теперь √ по домам. Всего у нас будет скоро ивдоволь. По
домам, чего уставились? Юфть вам, как же. (Толкает баб, и молодух, и невеликих мужиков с площали.) Господи, радости, радости-то сколько!
Свет увидели! Пшел, пшел┘
Все уходят.
Кабацкая Теребень, оставшись один на один с Председателем:
- Петрович, гони дарственную.
Председатель:
- Какую дарственую?
Кабацкая Теребень, сухо:
- Дарственную, на два процента акций кампании ╚Голутово-юфть-фьюфть!╩. За пиар с народом.
Председатель:
- Какое два процента? И одного достаточно. Языком трепать.
Кабацкая Теребень:
- Потрепи сам, Петрович. Кому поверят √ тебе или мне, сироте, рваное ноздри? Или мне этот самый пиар вообще назад повернуть?
Председатель:
- Ну, заголосил, заголосил┘ Как только тебя земля носит.
Кабацкая Теребень:
- Носит, и еще просит. Благодарствуйте. (Выхватывает дарственную с еще непросохшими чернилами, дует, сует в карман. Уходит. Уходит и
Председатель.)




Мужичонка без шапки, появляясь с Михайло Бушем:
- Что-то в сумление мне┘ И зачем аризонским дунькины враги? А, Иваныч, не скажешь?
Михайло Буш:
- Совестно им. На худшие земли идут.
Мужичонка без шапки:
- Они что √ дурни? Деньги на ветер бросать?
Михайло Буш:
- Совесть загрызла.
Мужичонка без шапки:
- Нет, не то тут что-то┘
- Появляется Распьяный мужик.
Мужичонка без шапки:
- Эй, Василий!
Распьяный мужик, останавливаясь:
- Ну, я Василий, Васютка, Василечек. А вы кто?
Мужичонка без шапки:
- Дед Пихто. В Дунькиных оврагах был?
Распьяный мужик:
- Был, но не пил.
Мужичонка без шапки:
- Ну, и что там?
Распьяный мужик:
- Что.. (Начинает петь жалостливо, раскачивая головой.) Нагнано там силушки ай черным-черно. Ай черным-черно как черна ворона. Так пехотою никто там не прохаживат. На добром коне никто там не проезживат. Птица черный ворон не пролетыват┘
Мужичонка без шапки:
- А ежели прозой?
Распьяный мужик:
- А прозой так┘бульдозера, экскаваторы┘снуют.
Мужичонка без шапки:
- Да делают-то что?
Распьяный мужик:
- А бис их знает. Посмотришь одним оком: вроде овраги засыпают. Посмотришь другим: нет, не засыпают, а так даже расширяют. Так и стоишь день-деньской, как дурак, инда в очах темно┘ Да еще перемычки ставют, задвижки.
Мужичонка без шапки, бия себя по лбу:
- Ай я глупая голова! Да как же я сразу не догадался! Дисней-Лэнд на плавнях! Водяные горки, катание на лыжах, речной бриз с запахом навоза. Среднерусский колорит! Русалки, кикиморы, рашен экзотик, долларовый поток. Эх, не успели!
Петро, появляясь, присаживается тяжело:
- Попал пальцем в небо. А прудовое хозяйство не хотел? Было пять тысяч метров оврагов? Было. Станет пять тысяч метров водяных угодий. Озерная форель, карп, сазан. Сто тонн за сезон. Первопрестольная в десяти часах езды.
Мужичонка без шапки:
- Да┘
Петро, взрываясь:
- Нет, не могу больше! В какой стране живем?..
Мужичонка без шапки:
- В какой живем, такой и хлеб жуем. Тебе что оврагов мало? Ты только свистни √ тебе сельсовет еще двадцатьпять тыщ на этот раз манькиных нарежет. Бери √ не хочу!
Петро:
- А с кем поднимать? С Козьмой? Или с тобой?
Мужичонка без шапки:
- А это ты, родимый, с кем хочешь, с тем и поднимай. Хошь, со сватьями, хошь, со братьями, хошь, с кумовьями, хошь, с муравьями. С кем пил, с тем и
дело кроил.
Распьяный мужик:
- А эти, аризонские-то┘ Когда закончат?
Петро:
- Да споро у них. Канал прорыли до Жиздры. Вода речная-то у нас бесплатная. Овраги вспахали да травой засеяли. Мальков везут.
Червей разводить собираются, и этих там┘ дафний. Лаборатория там у них, молодухи в халатах. Ежедневный анализ воды.
Распьяный мужик:
- Да┘ кто бы мне поутру, после бражки, анализы сделал.
Петро:
- После бражки не анализ тебе, Вася, а хороший пиздюль нужен. Это я тебе говорю!
Распьяный мужик:
- Да как же ты мне вставишь? Посмотрел бы я.
Петро:
- Вот и я о том. На тебя смотреть┘ и то страшно, а здоровьем обидеть и того невозможней.
Распьяный мужик:
- И танки наши быстры.
Появляется мрачнее тучи Председатель Козьма Петрович. Сходу, не разбираясь, бьет Распьяного мужика. Тот валится кубарем,
встает и валится опять от еще более тяжкого удара. Предусмотртельно остается лежать.
Распьяный мужик:
- Петрович, ты че?
Председатель, задыхаясь:
- Твою мать┘(Распьяному мужику.) Ты┘ (Задыхается.) Почему пьян с утра? (Бьет его.)
Мужичонка без шапки:
- Петрович, охолони! Убьешь мужика.
Председатель:
- И убью. Возьму грех на душу. (Бьет еще и еще.)
Петро:
- Козьма┘ хватит.
Председатель:
- Встать! (Распьяный мужик, пошатываясь, встает.)
Председатель задыхаясь:
- Если еще кого утром или днем пьяного увижу┘ пеняйте на себя. Вяжем, и в медсанчасть. Там сестричка делает клизму, санитар - промывание желудка, дохтур систему √ и через сорок минут ты человек. Выпил второй раз √ батогами на площади. При бабах и молодках. Как при царе Горохе!
Михайло Буш:
- А если нет работы?
Председатель:
- На третий раз √ вон из обчества. На дно! То есть, ⌠На дне■, Алексей Максимович Пешков. Ночлежка, сырые углы, старец Лука и ⌠Актер повесился■. Ясно?
Михайло Буш:
- А если нет работы, Петрович?
Председатель:
- Работа будет. На юфть надеялись? Нако-ся, выкуси! (Показывает вокруг себя огромный волосатый кукиш.) Запомнили? Вот это самая ваша юфть теперь и есть. Отсюда и на всю жизнь.
Михайло Буш и Петро, в один голос:
- Что случилось-то, Козьма?
Председатель Козьма Петрович, выдыхая:
- Я деньги украл.
Михайло Буш:
- Как украл?
Председатель Козьма Петрович, не слушая:
Я верну, верну, только колхоз подниму.
Распьяный мужик:
- Ты долларом в коммунизм нас загнать хочешь, Петрович?
Председатель, не слушая:
- Что работать можете, знаю. Не хуже аризонских┘ а то и лучше. На нашей технике у аризонских миокард сразу случится.
Я о другом. Выпить хочется √ я понимаю. Душа живая, и┘ живем один раз.
Мужичонка без шапки:
- А я так слышал, Петрович, что много.
Председатель, не слушая:
- Собираемся в субботу, ставим столы┘ вот, от первого двора до последнего. Кошевары варят кулеш, бабы накрывают на стол. Все. Сидим.
Распьяный мужик, оживляясь:
- Петрович, да за это┘да я тебя┘
Председатель:
- И решаем вопросы. Но напиваться до свинства нельзя.
Распьяный мужик:
- Ну, маненичко-то можно┘. Телушка отелилась┘ или там, колесо наладил.
Председатель:
- И на это у меня есть ответ. (Встает.) Пойдем.
Распьяный мужик:
- Куда? (Председатель смотрит на него. Распьяный мужик, догадываясь.) Ой, не пойду! Нет на это моего согласия. Это произвол! Деспотизм
народов! (Его уводят.)









Сцена 4. Овраги.
Мужичонка без шапки, Распьяный мужик, Председатель, Михайло Буш, Петро и Монах-на-выданьи, другие мужики, связанные одной цепью и растянувшись в цепь, зачищают дно Дунькиного врага.


Распьяный мужик , валится набок, звякая цепями:
- Все, не могу больше. Стреляй меня, Петрович. Сил моих нет┘
Председатель, тяжело дыша:
- Вставай.
Распьяный мужик:
- Не буду.
Председатель приближается к нему. Распьяный мужик поднимается.
Распьяный мужик:
- Чисто зверь ты, Петрович. Но найдется и на тебя управа. Не раб я тебе.
Петро, рубаха мокрая от пота, слегка дергает цепь. Распьяный мужик падает, потом встает, начинает копать.Некоторое время мужики
работают молча.
Председатель смотря на часы, хрипло:
- Шабаш.
- Все падают. Некоторое время лежат навзничь молча.
Петро пересохшими губами:
- Третий день уж пошел.
Председатель:
- Тяжело в учении, легко в мучении.
Монах-на-выданьи:
- Моисей сорок лет свой народ по дюням водил, а сколь ты хочешь, Петрович?
Председатель:
- Пока искушения не примете.
Монах-на-выданьи:
- Чего?
Распьяный мужик, пытается сдернуть с себя кандалы:
- Все, нет на то моего согласия. Покуда искушения не примете! Откуда я знаю, какие они, искушения-то. Может я уже столько их принял,
искушениев-то┘ и в декалитрах и в килограммах┘
Монах-на-выданьи:
- А преодолел ли ты их, Вася?
Распьяный мужик:
- Когда я их, когда они меня┘ Но принять принял точно. Даже преодолев.
Появляется Саркомовна. Она одета в черные лохмотья на голое тело, черна лицем.
Механизатор Петро:
- Вон оно, искушение твое┘во всей красе┘
Саркомовна, приближается, танцуя, обнажая грязные худые руки и белые ноги из-под черного тряпья, белозубо √ на черном лице √
улыбается.
Михайла Буш, тряся головой:
- Свят, свят┘
Монах-на-выданьи, крестясь как пропеллер:
- Господи, спаси и сохрани┘
Саркомовна приближается к Распьяному мужику и начинает активно танцевать перед ним, воздевая руки вверх и поводя бедрами.
Распьяный мужик, испуганно:
- Что делать-то, Петрович? Я с бабами с прошлого заговенья ни-ни┘
Саркомовна скрипуче:
- А придется, милок, придется┘
Распьяный мужик:
- Чего придется?
Саркомовна:
- А чего это ты так женчин не любишь? Чем мы не хороши? (Поворачивается руки-в-боки..)
Распьяный мужик:
- Да я все больше по хозяйству┘ опять же, посидеть с мужиками┘
Мужичонка без шапки:
- Он все колесо вставлят┘ с прошлого месяца.
Саркомовна:
- И много ли высидел с мужиками?
Распьяный мужик:
- Да остановись ты!
Саркомовна останавливается:
- Что? Мысли вразбег?.. От меня, от старухи? Ах, охальник!.. Чего удумал! Что предлагат! Ух, кобель! Не останет никак┘ Смотри у меня┘ (Исчезает.)
Распьяный мужик:
- Куда? Чего?
Председатель:
- Чего? Ничего! Бери лопату┘
Распьяный мужик хватает лопату и начинает рьяно ровнять кочки, засыпать впадины под дно будущего пруда.
Петро, смеясь:
- Каково его!
Председатель:
- Ничего, пускай┘
Саркомовна, появляясь на мгновение:
- И будет вам за то, милки, Большая Страсть.
Пауза.
Председатель прерывая молчание:
- Айнц бефунден, искушение-то┘ Первое, то исть.
Мужичонка без шапки:
- Чтой-то ты, Петрович, по немецки зашпрендил?
Председатель:
- Чтой-то я по немецки зашпрендил?
Монах-на-выданьи:
- Чтой-то я, чтой-то я, чтой-то я┘
Председатель:
- Чтой-то я, а не ты.
Монах-на-выданьи:
- Да, чтой-то ты, а не я.
Председатель:
- Что миш-ки, пребывать, для, ать.
Монах-на-выданьи:
- Разве ать?
Распьяный мужик, испуганно:
- Мужики, что с вами?
Михайло Буш встает на Распьяного мужика с безумным видом:
- А с тобой чего? Чего не работаешь? Сколько трудодни выработал? А кубокилометров сколь уложил? Отлыниваешь, падла? (Пытается расстегнуть воображаемую кобуру. Расстегнул.) Получай, анархист-краснознаменец! (Стреляет в него беззувучно, но ужасающе правдоподобно.)
Распьяный мужик, быстро отползая задом:
- Михайла┘ Михайла! Не сметь!.. Убьешь ведь, сволочь┘
Председатель, спокойно:
- Убивать никого не надо. Сюда, хлопче. (Расстилает карту, показывает). Вот они, королевские пруды┘Сидай. Слухай. Вот сюда┘ запускаем молодь. Доспевает до зрелости. (Все склоняются над картой.) Петро разделяет самцов и самок. Не знаешь, как разделять? ┘Нет, в лупу смотреть не надо. А вот так!.. От самок икра текет, от самцов молоки. Понятно? И тех и тех раздельно в зимовальники. По весне запускаем вместе чрез канал в нерестовой пруд, самый теплый, для потомству. Там самка мечет икру, из икры выходит голец. Потом молодь в маточник. (Тычет пальцем). Вот сюда. Народившихся из икры мальков в выростной пруд. По осени всех в зимвал для сеголеток. И напоследок, уже годовика, вот сюда, в Большой пруд. На отлов.
Распьяный мужик:
- Ну ты даешь, Петрович. А если┘
Председатель:
- Если, то коньяк будешь пить в кресле.
Михайло Буш:
- И я рыбки в Капитолий, в Сенат. Попробуйте, господа сенаторы, русской ухи!
Председатель:
- А и хорошо, говоришь, Миша, чарку бражки тебе на язык! А теперь (хлопает в ладоши) экзамен. Вася!
Распьяный мужик:
- Че чуть что, сразу Вася?
Председатель:
- Самый умный потому что. (Показывает прутиком на землю под ногами.) Вот тебе совок. Масштаб один к ста. Рой всю систему прудов, щепочками (дает ему горсть щепочек) обозначай перемычки, спичками √ глубину пруда. Спичка √ метр. Понятно?.. А мы √ айда, ребята, северный склон еще надо пропахать. (Уходят, какое-то время ковыряются в отдалении.)
Распьяный мужик:
- Готово!
Мужики, побрякивая цепями, подтягиваются. Смотрят. На земле √ картина, мало не мало - десять на десять метров. Вся система королевских прудов. Спичечными коробками обозначены домики охраны. Лужицы, изображающие пруды, заполнены водой. По отлогим краям мелкой заводи Василий вкопал живую траву, изображающую камыш и осоку. На поверхности вод плавают миниатюрные лодочки (стружки) с микроскопическими уже фигурками барышень и кавалеров.
Председатель быстро:
- Где нерестовый пруд?.. Неправильно. Вот он. Где зимовал для сеголеток? Почему маточный пруд ниже зимовала? Чем засеял дно вырастного пруда? Ответ неверный┘ Глубина зимовала? Нет. Больше двух метров. Рыба во лдьу не живет. Летняя температура нерестового? Следующий!.. Болезни рыб? Сам ты оспа!.. Корма! (Хлопает в ладоши.) Кто скажет за корма?..
Распьяный мужик подталкивает заскорузлым ногтем лодочки с кавалерами и барышнями.








Сцена 5. Контора.
На стене √ большая карта района. Синими стрелами обозначено наступление на пахотные земли болот, оврагов, солонцов, ветров и паводков. Красными ромбиками и кружочками - защитно-заградительные к ним мероприятия. Красными стрелами √ обходные маневры. Шатром √ Ставка Главнокомандующего. Над всем этим аршинная надпись: ╚Наполеона √ в денщики нашему Батьковi!╩ Рядом √ карикатура на Наполеона, в обрамлении кукурузных початков, свисающих с головы.



Мужичонка без шапки развалясь в председательском кресле, нога на ногу на столе, разговаривает по телефону:
- Не поверишь, Костя, рыбы стало √ завались! Не знаем, куда девать! Уже в Капитолий возили, сенаторам. Михайла лично отвозил. Нет, не уволили его. Сам не знаю, почему. Так вот, рыбка. Съели за три дня, и еще попросили. У нас, сказали, на Больших озерах такая вкусная не родится. И в саму Аризону продавали, торговлишку у них отбивали. Да что там говорить! Во дворах уже лежит штабелями!.. Нет, не гниет. Рыба-то гниет с головы, а мы голову √ того, хрясь, и нету. Не поверишь, все ледники забиты доверху. Не успеваем фуры грузить. Канал прорыли до Москвы, так форель, не поверишь, нереститься в Москва-реку стала ходить, там ее тоннами вылавливаем √ и прямиком на сковородку в лучшие рестораны. С Камчатки самолетом икру везем, оплодотворенную. Чавыча и кижуч. Нет, у нас она только растет. Плодится там, в холодных водах. Свой банк открыли. ╚Баркас╩ называется. А что √ красивое название. У каждого несколько счетов по всему миру. А она все прет и прет, падлючая. Главное, еды для нее много┘ Да нет, почему только рыба. У нас и кукуруза растет ого-го-го √ комбайнам колеса от ╚Белаза╩ за ставим. Завод чипсов построили, крупяных полдников. Все отлетает с конвейера. Да. Да, все прет, как никогда. Не знаю, почему. Вроде и удобрений вносим немного. И пашню обрабатываем так┘ нехотя. Такая, брат, планида. Приезжай, брат. Рыбкой угощу. Нет, я через силу только. Не лезет ужо┘ (Кладет трубку.)
Вбегают дивчина Галю и парубок Васыль, молодая голутовская поросль, рабочая смена. Начинают толкаться, щипаться, целоваться, обниматься, все сразу.
Мужичонка без шапки, важно:
- Уймитесь, дети, тут присутственное место.
Галю:
- Да пошел ты, папик┘
Мужичонка без щапки:
- Кто-кто? Да вы, щенки┘ геть отсюда!
Галю:
- Геть в подклеть, а глядь √ так уж и в кровать!
Мужичонка без шапки:
- Чего-чего? Где это ты, срамота, словам таким выучилась?
Галю:
- А я в городе в прошлые каникулы дивчиной по вызову работала.
Мужичонка без шапки, не понимая:
- И кто вызывал?
Галю:
- А, кавказцы, в основном. Но, бывают, и наши.
Мужичонка без шапки:
- Да за чем вызывают-то?
Галю, подходя к нему:
- Да ты, никак, дяденька, совсем отставший? (Подходит к нем вплотную.) За чем вызывают?.. (Смотрит на него с ухмылочкой.) Вот за тем самым и вызвают.
Мужичонка без шапки задохнувшись:
- Да как ты могла?!.. Что отец-мать скажут?
Галю:
- А кто им скажет, если ты не скажешь? Да и что тут такого? У вас свой колхоз, у меня свой. Свои валютные операции. Расчетные счета. И лизинг есть,
и клиринг имеется.
Мужичонка без шапки:
- Тьфу!
Галю:
- А ты не плюйся, дядя. Пригодится воды напиться.
Мужичонка без шапки:
- Да, как же! После кавказца-то!
Галю:
- А мне от него детей не рожать! Да и может, я наплела тебе про кавказца, а ты и уши развесил. Я может, честная. В подушку по ночам вою. Милого чаю. Ночей не сплю.
Мужичонка без шапки:
- Да, как же! Поверил я.
Галю, лаская Васыля:
- А мне все равно, веришь ты или нет. Вы тут в колхозе своем рыбой обложились, кукурузой от свету белого отгородились, жен-детишек за работой
той сраной позабывали.
Мужчонка без шапки:
- Так то, дивчина, природа. Живой кладезь мудрости и этого┘ как его┘ божьего преткновения.
Галю:
- А у меня что, не природа, что ль? (Скидывает с себя все чрез голову, остается в чем мать родила.)
Мужичонка без шапки, после паузы:
- Да, початки у тебя┘ что надо.
Галю:
- Да пошел ты! (Подхватывает одежду в охапку, и так размашисто и шагает за порог.)
Входит быстрым шагом Председатель Козьма Петрович, Петро и Михайла Буш. Мужичонка без шапки соскакивает с Председательского кресла.
Председатель, садясь за кресло начальника:
- Так, ассоциация построена. Семнадцать учредителей, один другого круче. Директор консервного завода √ наш. Директора трех столичных ресторанов, директора крупнейших гастрономов √ тоже наши. Оборотный капитал за три года вырос в десятки раз. Доля кредитных средств √ меньше десяти процентов. Управляющий в городе. Директор по сельхозпроизводству √ в Голутово. У бригадиров и звеньевых в сезон √ свои сотовые. Сотовую релейку специально поставили. Лучший агроном региона наш, хоть и пенсионер. Лучшие менеджеры по сбыту √ наши. Люди за работу держатся. В поле былинка только начинает расти, а уже продана. Рыбный урожай проплачен за сезон вперед. Денежка капает кажин день. Триста покупателей по региону и за пределами. Японцы в гости просились, опытом меняться. Не пустили. Сказали, не выросли еще.
Петро, садясь:
- Так.
Председатель:
- Чего не хватает?
Михайла Буш:
- Чего не хватает, Петрович?
Председатель:
- Я вас спрашиваю.
Кабацкая Теребень, появляясь неизвестно откуда:
- Всего вдоволь, всему Богу довольны┘ (Исчезает.)
Михайла Буш:
- Не знаем мы, Козьма┘ Не мучь нас.
Председатель:
- Храм будем строить.
Михайла Буш:
- Как?
Председатель:
- Храм Рыб.
Петро:
- А почему┘
Председатель:
- А нипочему┘ наперед знаю, что спросите. Почему не обычный храм: с Рождением в Яслях, поклонением Волхвов, ветхозаветными притчами.
Мужичонка без шапки:
- Да, почему?
Председатель:
- По качану. Надоело. Храм Рыб, и все тут. С чего наше богатство пошло? C нее, родимой. Аризонских разорили в пух. А знаете, почему?
Петро:
- Почему, Козьма?
Председатель:
- Потому что я с самого начала знал, что не вся эта правда: города рыбой завалить. Это и допрежь нас было. Рыбные артели, купеческие обозы. Визига, налим, язь, линь. Языческий храм будет строить. Храм рыб.
Михайла Буш:
- Разоришь ведь клохоз-от. Да и акционеры не дадут.
Председатель, смеясь:
- Разорю. В том и цель.
Михайла Буш:
- Зачем, Козьма?
Председатель, смеясь:
- Пострадать хочу. (Хлопает Буша по спину.) Не дрейфь, Миша. Где наша не пропадала!




Сцена 6. Козьма.
Председатель Козьма Петрович лежит в хате на лавке под разноцветным лоскутным одеялом. Из под одеяла √ лапти, поставленные один на один на носок. В раскрытое окошко заглядывают детские мордахи.


Председатель Козьма Петрович, делая вид, что не видит детей:
- Вот сидит Емеля на печи┘ (Пауза.) Вот сидит Емеля на печи.
Первая Мордаха в окошко:
- И вовсе не на печи, а на лавке┘
Смех, прысканье.
Председатель Козьма Петрович:
- Вот сидит Емеля на печи┘ Калачи, кирпичи, не кричи┘ Хоть кричи, хучь не кричи┘ Нет, не так┘ Вот сидит Емеля на печи, Трет в ладонях терты калачи┘
Достает с пола, с большой коробки, доверху заполненной детскими оперенными стрелками для метания, одну и с силой свищет ее в зеброобразную мишень на стене. Стрелка вонзается почти посередине.
-
- Вот сидит Емеля на печи.
Трет в ладонях терты калачи.
Пьет из ковша мутную воду.
В свет-окошке видит пыльную слюду.

Пауза. Достает еще одну, пуляет ее с плеча, с размаху. За ней вторую, третью.

Все бы здесь Емеле стареть да лежать,
Да не может парень сердце приподнять.
Ржавым гвоздем, да осиновым колом
Бито-пробито то сердце напролом.
Напролом┘(Стреляет.) Наотмашь. (Стреляет.) Наугад.
Слово скажет, видит √ невпопад.
Песню споет, слышит √ невдомек.
Зыком зычнет √ гости наутек
Нет Емеле ворогов сильных,
Нет ему товарищей верных.

Скидывает одеяло. Садится на лавке. Продолжает с гримасой отвращения:

Все клюка, да плат, да бабий стяг.
Утром ты родись, а в вечер ляг
Во сыру землю, да в шелк траву.
Богу √ душу, тело √ воронью┘

Встает, пошатываясь, сжимает кулаки, начинает говорить глухо, еле слышно:

Как восстал Емеля с старицы-печи.
Как хватил рукою наземь кирпичи.
Как хватил вдругорядь √ тесову крышу
Во щепу рассыпал. Обок камышу
Связку-две положил, запалил┘
Да народ честной навряд ли удивил.
Как седлал Емеля верного коня.
Как во поле ехал. Златы стремена
На солнце горят. Сам свет затмил.
Да народ честной никак не удивил.
Пауза. Выпивает из ендовы три крупнокалиберных глотка. Утирается. Продолжает спокойней и размеренней. В окна заглядывают Мужичонка без шапки, Монах на выданьи, Михайло Буш и другие.
Председатель Козьма Петрович, ходит взад и вперед по комнате, отчаянно жестикулируя:


В те поры ни мир был, ни война.
Подвиг нет как нет. Кругом весна.
Птицы, тварь милуются, живут.
Деток ростит всяк, и делать тут,
Видит наш Емеля, нечего. Вперед
Бог за нас решил, что в свой черед
Должно быть. На сторону
Ту, подлунную, Емеля повернул┘
Появляются, кряхтя, свято-радонежские старухи: Микулишна, Свистоплясовна и другие. Рассаживаются по лавкам. В дверях толпится народ. Козьма Петрович, жестикулирует, показывая перед лицом, как ╚застился свет╩:

Свет застился. Сыростью грибной
Тянет в лице. И паутиной,
Мохом, слизью, жваканьем болот
Встретил гостя край веселый тот.
Пауза. Тихо, вкрадчиво┘

Звезд не видно. Полная луна
Свет
струит
студеный. На
Руках дерев, на мшелах пнях
Гады┘

Пауза. Напевно, как бы баюкая, но на глазах все более и более убыстряясь┘

Хор лягушек дует в уши.
Пляс плясавиц вас заставит
Замереть: наги тела,
Кожа бледно-голуба,

Громче.
Губы √ кровь, глаза горят,
Речи их вливают яд.
Груди полны, боязливы,
Тяжко-плавно колыхливы,
Станы стройны, бердра вольны,
И┘

На спад:
Не-
бес-
ными
му-ченьями
Полны
дивных
ног
расщелины.
Молчание. Пауза.

Быть Емеле здесь побиту.
Быть навечно здесь прибиту.
Понял наш герой, что тут
Все сочтут за ратный труд┘
Три ночи делил Емеля
Белоснежные постели
С отродьем голодным. На
Четвертые сутки вся
Рать уставшая уснула,
Приютилась, прикорнула
На плече. А наш герой
Силу женскую с собой
Взяв в дорогу, понемногу
Выбрался из тех болот,
И поехал на восход
Солнца жаркого. Теперь
В мир ему открыта дверь.
Помолясь усердно богу,
Мать-старушке на порогу
Дома ветхого поклон
Поясной отдал. И сон,
Что описан тут кругом,
Кончился. Весь целый дом.
Крыша есть. И печь цела.
Сказка мудрая не зла.
Вот сидит Емеля на печи.
Пауза.

С пылу-жару ест румяны калачи.

Пауза.

Отдыхает.

Еще.

Воли мраку не дает.


Пауза. Длиннющая, чуть не с минуту. Все молчат, слушают. Слышно, как квохчет на улице курица. .


Воли мраку не дает┘


И √ глухо, низким сдавленным голосом:


Не замедлит в свой черед явиться тот.



Все встают. Аплодисменты. Крики: ╚Браво!╩, ╚Брависсимо!╩, ╚Вестимо!╩
Святославовна, в сторону:
- Эх, если б ты еще так работал, Кузьма┘






Сцена 7. Дворянское собрание.
Сельский клуб, партер (деревянные скамьи) заполнен кипящим народом. Телогрейки-смокинги, кирзачи-версачи. Клубы от цыгарок. На клубной сцене стоит Выжига (длинные волосы, длинные руки и ноги, цветастая рубаха, брюки-клеш) с лошадиной мордой в обрамлении жидких длинных волос, которыми поминутно встряхивает, многократно играет на электрогитаре ноту ре-минор в модной депрессивной городской манере.



Микулишна, пробираясь по междурядью:
- Козьма запил. Слышали, девки, Козьма запил.
Девки (по семьдесят-восемьдесят годков, бодрые и востроглазые):
- Слышим, Микулишна. Слышим, и не верим!
Святославовна:
- Полно брехать-то! Человека не видать √ так сразу и запил.
Микулишна:
- А что делать-то? C неделю как заперлся, на зконки не отвечает, на детей не отзывается. Дульчинея плачет.
Святославовна:
- Дульчиня не оттого плачет. Как из Дубаев приехала, так Козьма к ней ни ногой. На Кощеевом болоте поселился, на отшибе, и тую Дульчинею забыл начисто.
Микулишна:
- Не о том речь. Пьет он, говорю я вам.
Святославовна (снимая платок):
- Ох, и надоели вы мне. Как вас земля носит? Язык как помело. (Микулишне). Ну, и что ты мелешь, что ты мелешь, о чем не знаешь?
Микулишна:
- А о чем я не знаю?
Святославовна:
- Не токмо не пьет Козьма, но и не ест почти. Соседская девчонка, Анастаська, каждое утро по повелению Петра с Михайлой на порог им жбан квасу
ставит и краюху хлеба с солью.
Свистоплясовна:
- А кому им, Арина?
Девки:
- Ну, пожалуйста! Ну, скажи, Ариша!..
Святославовна:
- Скажи им, как же┘ Через час вся волость гудеть будет, чисто улей.
Выжига, неожиданно запевает дурным голосом:

Мы сочиняем и поем
Дурацкие песни!..

Микулишна:
- Ой, Господи, спугал как. Так и сполох поймать недолго. (Держится за сердце).
Свистоплясовна:
- На, подыши чабрецом, сполох-то и отпустит.
- Микулишна дышит пучком каких-то трав.
Выжига поет:

Дурацкие песни
В глутовском поместье
Затянем все вместе,
Затянем отдельно!..

Святославовна:
- Не только не пьет Козьма, но и не есть почти. С художником из городу затворились, красок целый ящик той художник привез, и бумаги ишшо. Эскизы рисуют. Храм будут расписывать.
Одихмантьевна:
- Все-то ты знаешь, Святославовна.
Свистоплясовна:
- Не все. Не болтай лишнего.
Одихмантьевна:
- А вот знаешь ли ты, что поп Гапон твоему Кузьме уже анафему готовит. За храм-то?
Святославовна:
- Ну, во-первых, насколько я знаю, у Козьмы там над водами дух летает. Хоть гады морския в пучине вод пребывают. Это во-первых. А во-вторых, Козьма на свои
деньги храм строит. А в-третьих,твоему Гапону обидно, что Козьма эти деньги монастырю не отписал, так на то его свободная воля. А в √четвертых, сейчас, между прочим, воля, и языческий храм в волости не помешает. И так фарисейства и чиннолюбия развелось √ не продохнуть.
Одихманьевна:
- Чего-чего? А ты, ты┘ колдунья!
Святославовна:
- Эк, испугала.
Одихманьевна:
- И сын у тебя через то помер.
Святославовна:
- Не помер, а преставился┘ раб Божий, Микитушка.
Одихманьевна:
- И не крестила ты его.
Святославовна:
- Не успела. Верно говоришь.
Одихманьевна:
- Не успела, или не хотела успеть?
Святославовна:
- Дело не твое.
Одихманьевна:
- В Велесовой вере хотела сына ростить.
Святославовна:
- А иди ты!..
На сцену выходит Стряпчий, с подвязанной от флюса щекой.
Стряпчий:
- Соляне и солянки! Прошу соблюдать толерантную.
Голос из рядов:
- Чего-чего?
Стряпчий, чуть-чуть подумав:
- Восторгу вопреки┘. (Спрыгивает со сцены).
Голос из рядов:
- А, теперь понятно.
Евпраксеюшка, молодая, дерзкая на язык баба:
- Чего тебе понятно, Никодим?
Никодим, местный дурачок из умных:
- Да то и понятно.
Евпраксеюшка:
- Так и мне понятно. Понятно, что жопа не срет обратно.
Бабы хохочут. Выжига, бросив микрофон, начинает отрывисто лаять.
Никодим:
- Чего смеетесь? Дураки┘ смеются.
Евпраксеюшка, собравшимся вокруг:
- И чего собрались, православные? Перед праздником бы дома убраться, дела есть у всякого┘
Никодим:
- Козьма позвал. Для совету.
Евпраксеюшка:
- Да какой там совет? Ну, храм он строит. Так кто в этот храм будет ходить? Там же и лба не перекрестишь.
Свистоплясовна:
- Лоб перекрестить ты в Крестовоздвиженскую иди. В Крестовоздвиженск-Таун.
Микулишна:
- Куда-куда?
Свистоплясовна:
- В Крестовоздвиженск-Таун. Аризонцы переименовали, так им привычнее, видать. Ихняя теперь вотчина.
Микулишна:
- Ох, татаре!..
Свистоплясовна:
- А в той храмна Рыб будем ходить смотреть. Не насмотрелись ишшо.
- Входит быстрой походкой Председатель Козьма Петрович.
Председатель:
- Вижу, знаете все. Дивидентов в этом сезоне не ждите. Хватит и зарплаты. И так уже┘ по три телевизора в хате. Кабельное телевидение прямиком из Латынской Америки провели, через окиян. Сериалы, считай, прямиком со съемочных площадок смотрите. Деньги все √ на Храм. Понятно?
Евпраксея негромко:
- Смотри, Козьма, как бы не сожгли тебе храм твой.
Председатель смотрит:
- А чего его жечь?
Евпраксея:
- Да так┘
Председатель молчит:
- Так, понятно┘ Хорошо жить стали. Ну, жгитя. Только посмотрим, кто первый сожжет-от. (Выжиге). Играй!
Евпраксея подругам:
- Пойдем отсюда.
Василиса, подруга Евпраксеи:
- Некуда нам идти. Как это √ не ждите? (выдергивает шнур из динамиков. Музыка замолкает.) А чего ждать-то? А, православные?
Председатель Козьма Петрович:
- По удою получила?
Василиса, руки в боки, подбоченясь:
- И не по удою хочу!┘
Председатель Козьма Петрович, устало:
- Иди, снимай.
Василиса:
- Чего снимай?
Председатель Козьма Петрович:
- Фрески снимай┘какие готовые. В сени вешай, а хошь √ в отхожее место. Продавай, дари┘ что хочешь.
Василиса оглядываясь вокруг:
- Мне хфрески твои √ до попы. Жить хочу┘мужиков хочу, детей хочу.
Председатель Козьма Петрович:
- Хоти, а я-то причем?
Василиса:
- А при том. Сам не живешь, и другим не даешь. Заморозил все, ина инеем все покрытые ходим. Мужиков работой заездил. Слова поперек молвить боятся. Ни танцев, ни шутки, ни слова веселого. Да и денег┘ не густо.
Председатель Козьма Петрович открывает рот что-то сказать.
Василиса:
- И нечего тебе сказать. Вон музыкантов столичных нам возишь┘на показ. Да все покупное, все не от души.
Святославовна:
- Чего к мужику привязалась?
Василиса:
- А ты кто, чтоб поперек меня слово молвить?
Святославовна:
- Смотри, Василиса, смотри┘ Я никто пред Богом, да и ты пустейшее место. Ни с одним мужиком не сжилась, а теперь криком кричишь. Кричи, кричи, только хужее себе выкричишь.
Стряпчий (перо за ухом, Председателю):
- Протокол пишем?
Председатель Козьма Петрович:
- Да пиши, все едино┘
Никодим:
- Козьма Петрович, а, Козьма Петрович?
Председатель:
- Ну, что?
Никодим:
- Не нукай, Козьма Петрович, не запряг. Вопрос можно, Козьма Петрович?
Председатель:
- Задавай.
Никодим:
- Чем лемех к плугу крепится?
Председатель:
- Если с молитвою, то и проволокой можно алюминиевой.
Никодим садясь:
- Ишь ты, знает.
Евпраксея:
- Его этим не собьешь. Дай-ка лучше я┘
Микулишна, отхлебывая из фляжечки:
- Говори, горлинка┘
Евпраксея:
- Кузьма, ты меня знаешь┘Мне тогда семнадцать было. (Опускает глаза). Да что уж там┘ любила я тебя. А теперь √ другой ты стал, Козьма.
Председатель:
- Вопрос давай, девка!..
Евпраксея:
- Ишь ты, девкой величает. Спасибо на добром слове. Ну, слушай. Что утром нужно сказать бабе и что вечером. Чтоб глаз с тебя не сводила ни днем, ни ночью, ни одна, ни на людях?
Председатель Козьма Петрович:
- Не знаю. Утром я план на день составляю.
Евпраксея:
- А вечером?
Председатель:
- А вечером картошку полю на огороде. Отдыхаю, вобчем.
Евпраксея:
- Ишь ты┘картошку он полет. Ну, ну┘Cкушный ты мужик, Петрович.
Председатель:
- Какой есть.
Евпраксея:
- И нелюдимый. Через то тебя и люди не любят.
Председатель:
- Ничего┘ перемелется √ мука будет. Все? Вопросы кончились? Теперь меня слухайте.
Все:
- Слухаем. Говори.
Председатель:
- Надоело мне володеть вами. Продаю я свои акции.
Все:
- Кому, Петрович?
Председатель:
- Москвичам. Контрольный пакет.
Народ:
- Как? Чем провинились мы, Петрович? За что головы повиннныя сечешь?
Председатель:
- Ни за что. Устал, надооело. Дело поднял,однако. Вон какие прыткие стали. А было┘ Ладно, что вспоминать-то. Москвичам же на мое место Севостяна порекомендовал. Севостьян еще тот мужик. Дело знает. Народ его уважает, побаивается.
Одихмантьевна:
- Глаз у него чижолый.
Председатель:
- Вот-вот. И глаз, и рука. То, что нужно. А утром бабе нужно сказать: ⌠Яишня где?╩
Никодим механически:
- А вечером?
Председатель:
- А вечером: ⌠Отстань, устал я■.
- Евпраксея порывисто встает, идет к выходу, хлопает дверью.
Порфирий, старичок:
- Эй, малый (Выжиге). Давай нашу, голутовские вечера! Православные! У кого самогон есть, доставай!


Всеобщее оживление.






Сцена 8. Храм.
Классические, стройные формы, со свежей, еще пахнущей штукатуркой и шпаклевкой.

Заходит, озираясь, Никодим. За ним с опаской переступает порог Распьяный мужик.
Распьяный мужик:
- Гад, по мордам меня бил.
Никодим:
- А щас мы его┘ Заносит из-за порога два ведра маслянистой черной жидкости. Подходят к белой стене, где не окончен грандиозный рисунок: черно-глянцевого мощного тела рыба-кит в кипящих белой пеной иссиня-синих глубинах. На противоположной стене √ глыбь морская, изображающая собрание рыб, одетых в приличествующие случаю шинели, фраки, сюртуки, манишки. Иной бы глаз легко увидел аллегорию, живописующие типы и характеры голутовской волости, но наши гости этого не видят.
Никодим:
- Вот тебе┘ (Достает малярную кисть на шесте, и, окунув ее в ведро, начинает чиркать черным по росписи).
Распьяный мужик:
- Погоди, я зараз┘
Берет ополовиненное ведро и с размаху опрокидывает мазуту на рисунок. Вдруг кит мигает огромным внимательным глазом, делает сильное невидимое движение под водой и с размаху бьет хвостом по зыби. Столб воды обрушивается на незваных гостей и смывает их к чертям к порогу.
Никодим и Распьяный мужик скользят и падают, пытаясь подняться, и, наконец поднявшись, с воплями выбегают вон. Вода, только что залившая пол по всему Храму, всасывается опять на стену. Пятна от воды на чистых отбеленных стенах на глазах высыхают. Хэпппи зе энд.







Сцена 9. Черная месса.
Сцена представляет собой внутреннее убранство сатанистской церкви. Все черное: черные стены, потолок, черные лики на стенах (не разобрать), черные свечи (незажженные). Сквозь бордово-розовые витражи льется разбавленный темнотой дневной свет.

Еврпраксея появляясь, оглядывается вокруг:
- Ух, боюсь┘
Вдруг видит сидящую в центре зала, в световом пятне, скрюченную изломанную фигуру и прячется за колонну.
Фигура, упав длинным телом на острые коленки, загибает на руке пальцы с длинными крашеным ногтями:
- Богоискательство, богоотступничество, богобоязненность, богохульство, богоборчество (отщелкивает на больших бухгалтерских счетах сразу несколько костяшек)┘Так, минус пять, дебет четыреста┘ Богоприимство, богостранность, просто странность, богосвинство, богоужас. (Отщелкивает еще. Букдничным голосом.) Тебе чего надо?
Еврпраксея вздрагивает, выходит из-заколонны:
- Братушка, помоги┘
Фигура, он же Мэрилин Мэнсон:
- Правильно, какой я тебе батюшка┘ А кому сейчас легко, Проша? (Отщелкивает). Что, влюбилась?
Еврпраксея:
- И не прекращала любить, братушка. А обида у меня на него!.. Ух, какая обида! Сколько лет! (Молчание).Ребеночка опять же хочу.
Мэрилин Мэнсон:
- От него, конечно.
Еврпраксея:
- От него, ирода.
Мэрилин Мэнсон:
- Брось.
Еврпраксея:
- Чего бросать?
Мэрилин Мэнсон:
- Ну, сходишь ты к бабке. Ну, приворожишь. Зельем напоишь там, зачнешь. Тебе это надо? Он не любит, ты не любишь.
Еврпраксея тихо:
- Люблю я.
Мэрилин Мэнсон устало:
- Брось. Вину свою ты чувствушь, да рожать пора. Боле нет ничего. Вон, подойди к куче.
Евпраксея:
- К этой?
Мэрилин Мэнсон:
- К этой, к этой.
Евпраксея подходит к куче, закрытой маскировочной сеткой, сквозь которую что-то белеется, и откидывает ее.
В ужасе отшатывается. Под сеткой грудой навалены большие белые пухлые, одинаковые, как с конвейера, гуттаперчевые младенцы.
Мэрилин Мэнсон:
- Чего испугалась? У маленькихъ девочек маленькие пузанчики, у больших девочек √ большие.
Еврпраксея изменившимся голосом:
- Злодей!
Мэрилин Мэнсон:
- Я злодей? Я даже не хирург со скальпелем. (Подходит к Евпраксее, хлопает ее по плечу). Приходи сегодня на мессу, весело будет. А в знак того, что согласна, на, держи пропуск. (Делает вид, что роется в кармане, и вдруг достает из ширинки здоровенный белый гуттаперчевый член. Еврапксея, зажав рот рукой, выбегает).
Мерилин Мэнсон:
- Ах-ха-ха-ха! (Замолкает. Сам себе.) Стерв нам надобно, стерв. Со стервами веселее. Опять же песни, шутки.
Скрипит дверь, на пороге показывается Никодим.
Никодим:
- Э, да тут веселее будет, нежели в клубе┘(Оглядывается). Что, сексу не будет, что ли, опять кровь будут лить, живодеры, змеищи немытые?
Мерилин Мэнсон вздыхает:
- Эх, деревня. Сексу ему.










Сцена 10. Молебен.
Идет обыкновенная православная служба. Толпа молящегося народу. В первом ряду стоит Евпраксея, с головой, покрытой платком.

Батюшка:
- Иже херувимы┘ (Далее, произнося церковные молитвы, обходит толпу прихожан, окропляет святой водой, крестит, дает целовать руку и тому подобное. Евпраксея истово прикладывается к старческой руке.)
Батюшка:
- Ну, ну, голубка┘ (Евпраксея навзрыд всхлипывает, ее уводят в толпу. Вдруг служки сначала тонко, потом все сильнее
и сильнее, запевают. Свечи колеблются, алтарные врата распахиваются и, весь в золотом, колоколообразный, входит Поп Гапон.)
Поп Гапон:
- Братия и сестры!.. (Замолкает, задумывается). Сначала помолимся. (Молятся). Братия и сестры! Страшный враг,
коварный и лукавый, не дает мирно жить и работати православным хрестьянам, лукавит отроков новомодными ересями, смущает мужей, растравляет жен. (Выпивает поднесенный служкой стакан воды. Служке.) Спасибо┘ (Утирает бороду.) Доколе, братие? (Воздевает руки. Оглядывает всех. Опускает руки.) Я знаю, здесь, на нашей общей молитве собрались стойкие прихожане, верные псы господ┘ ой┘ верные сыны господни, но там, там (потрясает перстом в даль) бесовски танцуют, диаволово поют, справляют свои трусливые делишки приспешники мирового империализма┘ой, то есть,
сатаны, возжигают костровища, льют кровь невинных младенцев (бабы в толпе падают в обморок), глумятся
над┘вечными ценностями, и даже, скажу вам по секрету (делает эффектную паузу) занимаются содомиею. (Оглядывает всех победительно). А? Каково? Ну, не только содомиею, но и ею тоже, родимой. Вот. Итак, братия, кую казнь лютую, ненавистную огласите вы на неверных?
Прихожане:
- В Ирак их! В Афган! Пусть полютуют.
Поп Гапон:
- Верно, братие! В геену их огненую! Под ╚Фантомы╩ и ╚Стеллсы╩.
Голоса:
- Голутово √ для голутовцев! Смерть духовным оккупантам! Смерть растлителям малолетних!
Поп Гапон:
- Это что, братие! Вот я вам сейчас расскажу. Иду я вечером с молебна. Темно уже, ну, вы знаете, тропинка скрозь Кощеево болото, где Марьин колодец┘
Голоса:
- Знаем.
Поп Гапон:
- Иду, значит. Вижу, сидит поодаль от колодца некто, темный лицем, волосатый весь, рога поднял и глазами так на меня
смотрит┘
Женские голоса:
- Ахти мне! Страшно как!
Поп Гапон продолжает:
- Ну, осенил я себя крестным знамением, а он мне говорит: ╚Выпьешь со мной, Прохор┘╩, ну, это меня в миру так звали:
Прохор. Пригляделся, гляжу, ан это Кузьма в тулупе наизнанку, мехом наружу, значит, и таково быстро шапку на главу одел, да рога-то не скроешь, выпирают, что твои клешни┘
Голос Василисы:
- Что же это деется, православные! Отцы наши, руководители, значит, душу свою лукавому продали┘
Поп Гапон:
- Погоди, Василиса, не заходись┘ А я ему и говорю: ╚Пусть Диавол, господин твой, пьет с тобой горькую, а я так только, пригублю ради мрака-сырости вечернеей┘ой, что это я говорю. А я ему и говрю: ╚Пусть Диавол, господин твой, пьет с тобой горькую, а я не буду, вот╩.
Голоса мужиков:
- Молодец, батюшка, удержался!..
Поп Гапон:
- Да, удержался я от бездны погибели, искушения сатанинския.
Голоса:
- А теперь? Удержисся?
Поп Гапон:
- Теперь?
Мужики:
- Да, теперь?
Поп Гапон видит в руках мужиков невесть откуда взявшиеся фляги, полуштофы и прочую посудину.
Поп Гапон:
- Теперь мне смысла нет держатся. Не с врагом рода человеческого бражничаю, а с вами, милые прихожане.
Голоса:
- И ты нам мил, батюшка! Лучшего предстоятеля и не чаем.
Отдельный голос:
- Вот коллективное письмо напишем архиерею, что, дискать, отец Гапон мало того, что соблюл всех вероучений в доверенной ему волости, но еще изобличил гнездовище разврата и облек его гневу ангельскому и архангельскому.
Поп Гапон:
- Спасибо, братие и сестры. За то мне повышение по службе┘Уж, и не чаю.
Голоса:
- И не чай, батюшка, и не чай. Не чаешь, не чаешь, а тут √ раз, как гром с неба - приказ: за многочисленные заслуги
наградить раба Божия Смирнова Прохора Евсентьевича присовокуплением к его духовной юрисдикции города и веси
Крестовоздвиженск-сити, Космополитен-пью-пью, Веселковские хутора┘
Поп Гапон:
- Хватит, братие┘ Много уже.
Голоса:
- Ничо не много. Пусть знают, нехристи, какова есть сила православного духа!..
Поп Гапон:
- И то, братие┘
Вся толпа колышется в сторону выхода, передают поверг голов друг другу хоругви и иконы, и нестройной толпой отправляется по шляху в сторону Голутово.





Сцена 11. Засада.
А меж тем на косогоре крестный ход поджидает Бутафорское Воинство.

Мерилин Мэнсон, появляется на гребне косогора в черном обтягивающем трико, на запястьях √ мех-горжетка, на спине √ стрелообразный пучок игл-перьев, не иначе, пародирующий ангельские крылья.
Мэрилин Мэнсон подняв вверх шпагу с алыми кистями на рукоятке:
- Сера и жупел! Огонь!
- Тут же появляются две толстенькие деревянные (на обручах, как делают бочки) пушечки. Расторопные низкорослые
гномы заряжают их прошлогодней пожухлой репой, редькой, одну пушечку заботливо заряжают картузом гороха.
Мэрилин Мэнсон подносит фитиль. Раздается взаправдашний рык, огонь и дым, и снаряды улетают в сторону процессии. Начинается кононада. Из ящиков спешно достаются и заряжаются репа, редька, бурак. Клочья этой снеди, разорванные выстрелом, осыпают неприятеля. Бутафорское войско, по всем законам воинского искусства, рассыпавшись цепью, с арбалетами, луками и мечами наперевес берет процессию в клещи.
Василиса:
- Так не бывать же этому! (Хватает первого попавшегося хоббита, поднимает над головой и швыряет его в толпу нападающих. Несколько человек валятся.)
Поп Гапон:
- Измена!
Завязывается нешуточное сражение. Прихожане орудуют хоругвями как пиками, валят в пыль незлобивых хоббитов,
отспупают под ударами орков и собров. С тылу врага осыпают стрелами эльфы и гоп-стопы.
Поп Гапон размахивая хоругвью:
- Побивахом, побивахом!
Дюжий гоблин, меряя удары налево и направо:
- Ничего, армагеддец не за горами!..
Поп Гапон:
- Стоп! (Останавливается). Блин, мне стрела в глаз чуть не попала. Уроды! (Выхватывает у какого-то запутавшегося в плаще вервольфа меч, и начинает рьяно колотить им налево и направо.)
Мэрилин Мэнсон спокойно проходит сквозь толпу сражающихся (причем, на него не попадает ни удара), подходит к Гапону, обхватывает его голову двумя руками и целует в губы взасос.
Поп Гапон, отталкивая Мэнсона:
- Тьфу! (Утирается.) Урод! Лишь бы целоваться┘Уйди! (Отталкивает Мэнсона. Тот не отталкивается, а обнимает Гапона рукой за плечи, миролюбиво похлопывает по плечу.)
Мэрилин Мэнсон:
- Ну, ну, дурашка, успокойся! Я ж понарошку┘ (Неожиданно обхватывает его только что обнимавшей рукой за талию, делает подсечку, тут же отскакивает.)
Мэрилин Мэнсон:
- Взять его! (Два гоблина подбегают к упавшему и вяжут его. Войско прихожан отступает, а потом задает срекача. Кто-то, подраненный, пытается встать, кто-то отползает в сторону от места побоища. Мэнсон кивает на визжащую и отбивающуюся Василису, которую обхватил сзади дюжий омоновец.)
- В обоз ее. Какой ни есть, а трофей. (Василиса изо всей силы плюет Мэнсону в лицо, тот уклоняется, плевок попадает на оруженосца.)
Мерилин Мэнсон вытирает плевок со щеки оруженосца белым атласным платочком:
- Прости. Ты принял на себя удар, предназначавшейся командиру. Ты герой.






Сцена 12. Мор.
То ли сон, то ли явь. Вся сцена представляет из себя выжженное засухой, иссеченное трещинами поле с редкими колосьями-былинками. Изъеденная голодом женщина сидит на земле, держит на коленях что-то, завернутое в тряпье.

Баба поет, раскачиваясь из стороны в сторону:

Ой, сыночек, мой, красавец ласковый,
Не глядеть мне в глазки твои синии,
Не качать тебя, родимого, на рученьках.
И не слышать твоего же смеху звонкого,
Смеху звонкого, пересыпчатого┘


Стряпчий вместе с судебными приставами стоит в толпе оборванных голутовцев, описывает имущество:
- Так, записываю: соха деревянная √ одна штука. Лемех к плугу, поломанный┘
Мужики:
- Пощади, Федосей, ты ж наш, голутовский┘
Стряпчий:
- Я у банка на службе. Ваши пожитки мне┘ незачем. С аукциона пойдут, у соседей.
Мужики падают на колени перед Федосеем в пыль.
Баба:

Морячком уплыл-ко ты в кораблике,
Лихим всадником умчался на жеребчике,
С отцом-братьями ушел да во чисто поле,
Ушел наскоро √ нескоро же воротишься┘

Стряпчий:
- Умели воровать √ умейте и ответ держать.
Мужики:
- Да мы┘ да нас┘Ты на нас посмотри √ какое воровать? Ты избы наши посмотри!
Стряпчий, разволновавшись:
- Не знаю ничего. Мельницу начали √ бросили. Буренок голландских купили за валюту √ заморили. Да что мне перечислять ваши вины √ сами знаете. Козьма ваш мильон взял в прошлом годе √ а отдавать нечем. С него и спрашивайте.
Баба:

И высматривать тебя, мой сын Егорушка,
Мне по стуже зимней, зною летнему,
И по осени распутной и по вешенью.
Целый год смотреть тебя, высматривать:
Не идет ли где мой сын Егорушка?

А соседские ребятушки засмеются √
Дрогнет-крикнет сердце материнское,
Как покажется знакомый голос родненький┘

Ты пади слеза несчастной матери
На главу убивца края нашего,
Злого чудища неизреченного,
По прозванию Козьма, по делу √ дьявола,
Что довел наш край до мрак-погибели,
Разорил дома, амбары, овины,
Пустил по миру богату прежде вотчину┘

Святославовна:
- Ну, напорол ты дров, Козьма, добился своего┘










Сцена 13. Голутово. Несколько лет спустя.
Высокий старик, в рубище, с головой, закрытой капюшоном, с посохом в костистой руке, неспешно идет по одной из улиц Голутова, вдоль ровного веселого заборчика, выкрашенного зеленой краской. Вдоль улицы √ ухоженные, чистые дома, побеленные известкой. Яблоня, черешня, орех, шелковица, слива свешивают свои плоды чрез ограду. Этот старик √ Кузьма.

Репродуктор на столбе:
- Сегодня Ассоциация Ожиревших Американских Подростоков, подала в суд на всемирно известную фирму
Макдональдс, желая отсудить у Макдональдсов сто мильонов баксов за потерянное здоровье┘ А-а-апчхи! Извините,
дорогие радиослушатели, с кем не бывает!.. А Макдональдс им и говорит: а может вам еще беф-строганов по- купечески
с горкой за эту же цену? Из Катманду передают: страшный ураган оставил без крова десятки сотен семей, к тому же небывалая даже для этих краев засуха┘
Козьма Петрович проходит с посохом через все село и выходит в поле. Слева синеют до самого горизонта Дунькины
враги. Козма Петрович идет далее, где в поле стоят два толстопузых мясистых борта с жирной надписью на белом
брюхе: Golutovo-trans-aero.
Мужики по деревянным сходням заносят в брюхо боинга мешки. (Рядом стоят телеги, нагруженные этими мешками).
Кабацкая Теребень (беззубый, почерневший, но по-прежнему неувядаемый):
- Музицки, сто, лис?..
Мужик останавливается, вытирает пот со лба:
- Откуда? У нас рис отродясь не выращивали┘
Кабацкая Теребень:
- А сто тогда?
Мужик, направляясь к телеге, взваливает на спину мешок:
- Ячмень, просо, горох┘ А вообще √ не мешай┘
Козьма Петрович видит в полыни-траве какой-то белеющий предмет. Подходит к нему, приседает. В это время один
борт, закрыв шлюзы, начинает гудеть и, трогаясь, выруливает на взлетную полосу. Козьма Петрович заскорузлыми пальцами раздвигает былинки, смахивает с незнакомого предмета сор. Это белый чемоданчик. Борт, натужно гудя, останавливается перед окончательным разбегом, чтобы набрать обороты. Козьма Петрович отстегивает застежки, открывает чемоданчик.
Он безнадежно сломан, перекурочен, какие лампочки разбиты, какие потухли навсегда. Боинг вздрагивает и с места резко начинает разбег. Козьма Петрович чуть слышно касается пальцами клавиатуры чемоданчика, гладит ее и вдруг останавливается на одной из клавиш, нажимает ее.
Белоснежный борт отрывает от взлетной полосы сначала переднее, потом задние колеса, застывает на некоторое время в синеве над желтым полем, а потом разворачивается и плавно набирает высоту.

Конец √ делу венец.

(С)