Ольга МИХАЙЛОВА
ЧИСТОЕ СЕРДЦЕ
сказка без конца с прологом в трех мистериях, пяти картинах
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Действие происходит в сказочном Копенгагене прошлого века, и если считать нашего Иоганнеса немножко Сиреном Киркегором (философ любил псевдонимы), то вся история уместится между 1813 и 1855 годами.
МАМА укладывает маленького Иоганнеса спать.
МАМА. Спи, деточка, Спи, мой ангел.
ИОГАННЕС. А я похож на ангела?
МАМА. У всех деток, кто Богу усердно молится, маму слушается и не шалит, в лицах ангельское сияние.
ИОГАННЕС. А у взрослых?
МАМА. У взрослых оно гаснет.
ИОГАННЕС. И у меня погаснет? Ничего нельзя сделать?
МАМА. Богу молиться, Иоганнес, и вести себя примерно.
ИОГАННЕС. Как молиться?
МАМА. "Горе к высоте, души Горе сердечное око, и умная стремления, любовию божественною имуще, в душах своих простираем всегда: яко да иже оттуда лучами облистаеми, убегнем тьми страстей, чающе со ангелы предстати странному престолу Зиждителя, и преобразитися от света во свет".
ИОГАННЕС. Со ангелы предстать... А какие они - ангелы, маменька?
МАМА. Несказанно прекрасен Божий мир, деточка. Помнишь, летом гуляли мы с тобой на лугу среди изумрудных цветов, одетых так, как и Соломон не одевался во всей славе своей. Помнишь, как журчал ручеек? А синее бурливое море и белую пену на скалах? Помнишь, как няня поднесла тебя перед сном к окошку и ты увидел небо, все в сияющих звездах?
ИОГАННЕС. Я знаю, все эти красоты созданы Господом, маменька. Для меня?
МАМА. Для тебя, и для всех людей. Но эти видимые красоты не идут в сравнение с невидимыми! За нашим небом есть другое - небо небес - "их же око не виде и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша". Небо это усеяно другими, утренними звездами, про них сказано в Писании: "при общем ликовании утренних звезд утверждены были основания земли и положен краеугольный камень ея". Эти утренние звезды - ангелы Господни.
ИОГАННЕС. Ангелы... Что же они такое? Много ли их? Что делают они на небе? Бывают ли они когда-нибудь на земле у нас?
МАМА. Слишком много вопросов для такого позднего часа. Завтра встанешь, возьмешь карандаш и нарисуешь ангела.
ИОГАННЕС. Что же я нарисую, когда вы ничего еще не рассказали мне?
МАМА. Станешь утром Богу молиться, в каждом слове увидишь ангела. А сейчас спи.
ИОГАННЕС. Ах, нет, маменька, побудьте со мной еще минуточку, расскажите историю про Авраама, какую вы на прошлой неделе сказывали.
МАМА. Лучше я тебе сказку расскажу. Про эльфов и гномов.
ИОГАННЕС. Не надо про гномов. Их сделали из червей, я не люблю их.
МАМА. Тогда про волосы Сив.
ИОГАННЕС. Не хочу: золотые волосы ей тоже делали гномы.
МАМА. Тогда послушай про Тора и змея Митгарда. Или хочешь историю о том, как Сигурд сражался с драконом?
ИОГАННЕС. Нет, нет, расскажите, прошу вас, про Авраама. И я обещаю, что сразу буду спать и ничего не стану больше просить.
Подумал и честно добавил.
Сегодня.
МАМА улыбнулась.
МАМА. Ну, хорошо, есть в Священном Писании прекрасная повесть о том, как Господь испытывал Авраама и как Авраам выдержал испытание, сохранил веру и вторично обрел сына, сверх чаяния.
ИОГАННЕС. Ну, маменька, ну, родненькая, расскажите длинно, как вы умеете.
МАМА вздохнула, нахмурилась.
МАМА. "И Господь, искушая Авраама, сказал ему: возьми сына твоего единственного, которого ты любишь, Исаака, и пойди в землю Мориа и там принеси его в жертву во всесожжение на одной из гор, о которой я скажу тебе".
И маленький ИОГАННЕС увидел...
Ранним утром АВРААМ вышел из шатра, оседлал осла, посадил впереди себя маленького Исаака, как две капли воды похожего на Иоганнеса, и они молча поехали через долину. И САРА с лицом его матери смотрела им вслед.
У горы Мориа АВРААМ спешился и, взяв сына за руку, пошел на гору. Там остановился, положил руку на голову Исаака, благословляя его. ИСААК посмотрел снизу вверх на отца, все понял, испугался. Он начал обнимать колени Авраама, плакать и молить о пощаде.
АВРААМ поднял сына, на минуту отвратил лицо свое, и когда ИСААК вновь узрел лицо отца, оно было уже другое: взор его блуждал, он весь был воплощением ужаса. Он схватил сына за грудь, поверг на землю, поднял свой жертвенный нож и впервые заговорил.
АВРААМ. Неразумный отрок, ты думаешь, это Божие веление? Нет, это я так хочу.
ИСААК. Господи! Сжалься надо мною! Если у меня нет отца на земле, то будь Ты моим Отцом.
И АВРААМ возблагодарил Бога.
АВРААМ. Господи, благодарю Тебя. Пусть лучше он думает, что я чудовище, нежели утратит веру в Тебя!
Маленький ИОГАННЕС, уткнувшись в подушку, залился слезами. МАМА тщетно пытается его успокоить.
ИОГАННЕС. Маменька, милая, любимая, родная моя, скажите, если Бог велит вы тоже меня зарежете?
И отшатнулся от протянутых материнских рук.
Неожиданный, захватив всех врасплох, хлынул дождь.
Молодая ДЕВУШКА, опрометчиво вышедшая из дома одна и без зонтика, прячется под воротами. Туда же, стряхивая дождевые капли со шляпы, вбегает ИОГАННЕС. Он совсем взрослый, но что-то от того мальчика можно прочитать в его лице. ДЕВУШКА испуганно и смущенно отступает в глубину, повернувшись спиной к улице.
ИОГАННЕС. Сами вы не замечаете ничего, поэтому считаете и себя незамечаемой никем?
РЕГИНА. Ах.
П о в о р а ч и в а е т с я .
ИОГАННЕС. Сначала слышим, потом видим!
ОНА хочет уйти.
ОН преграждает ей дорогу.
ИОГАННЕС. Решительно нет ничего дурного, если молодая девушка укроется от дождя под воротами. Я и сам всегда делаю так, если у меня нет с собой зонтика, - иногда, впрочем, если и есть. Как вот теперь. Кроме того, я могу назвать вам многих очень и очень почтенных и солидных дам которые ничуть не поколебались бы сделать на вашем месте тоже самое: действительно, что тут дурного? Становишься под воротами совершенно спокойно, спиной к улице, прохожие не могут даже знать, стоишь ли ты или собираешься войти в дом.
ДЕВУШКА делает движение, готовая выбежать под дождь. ИОГАННЕС вполне почтительно удерживает ее.
Нет, если вы в самом деле хотите спрятаться от дождя, то следует стоять смирно, отдавшись под защиту своего доброго гения и всех Ангелов-хранителей. Вам, верно, матушка или няня рассказывали об ангелах? Я ужасно любил эти рассказы. С тех пор все светлое и чистое связывается у меня с именем ангела.
РЕГИНА. Ангелы... Что они такое? Что это за существа? Много ли их? Что делают, как живут они на небе? Бывают ли они когда-нибудь на земле у нас?
ИОГАННЕС. Бывают. Вот сейчас я вижу одного перед собой в этой занавешенной дождем подворотне.
РЕГИНА. Вы смеетесь надо мной! Я, кажется, дала повод...
Порывается уйти. ИОГАННЕС еще более почтительно удерживает ее.
ИОГАННЕС. Бога ради, не думайте, что я дурного мнения о вас, нет, я отлично знаю, что ваше любопытство совершенно невинное, но прошу вас, в свою очередь, не оскорблять и меня, думая обо мне дурно - этого не потерпит мое доброе имя! Кстати, зовут меня Иоганнес. А вас?
РЕГИНА. Регина.
Кто-то невидимый за пеленой дождя проходит по улице, напевая:
ИОГАННЕС. Чудесная песенка!
РЕГИНА. Это дурно, что я ушла одна, без зонтика и теперь стою здесь с вами...
ИОГАННЕС. Особенно грешно, что без зонтика. Вам никто не говорил, что добро обусловлено свободой, а не наоборот?
РЕГИНА. Вы говорите так книжно...
ИОГАННЕС. Книга имеет замечательное свойство: ее содержание можно истолковать как угодно.
РЕГИНА. Вы считаете себя вправе, потому что я вас не знаю...
ИОГАННЕС. Так узнайте! Я сын старика и магистр философии. Что это значит? Бог весть. Зададим вопрос: кто такой Иоганнес? Нет ответа. Никто не знает, и я не знаю.
РЕГИНА. Как же не знаете, когда сами сказали, что магистр философии?
ИОГАННЕС. Я получил эту степень за диссертацию "Об иронии".
РЕГИНА. Значит, ваши речи не стоит принимать всерьез?
ИОГАННЕС. Это как вам будет угодно. Впрочем, я посещал театр чаще, чем лекции в университете, хотя и заимел право занять должность пастора. Однако, пастором я не стал. К счастью для всех верующих отец оставил мне скромное наследство.
РЕГИНА. А я живу с тетушкой. Это, кажется, все.
ИОГАННЕС. Этого достаточно. Вполне понятно, почему Творец, создавая Еву, навел на Адама сон: женщина - сновидение, мечта мужчины. Женщина - это "бытие для другого". То же со всеми категориями женского рода, - загадка, тайна, гласная буква - все это ничего не значит само по себе, все это - "бытие для другого".
РЕГИНА. Ох, я ничего не поняла. Вам не скучно болтать с незнакомой девушкой, которая так мало понимает в ученых предметах?
ИОГАННЕС. Одна известная девушка может, пожалуй, надоесть, но разговор с молодой девушкой вообще - никогда. Это также невозможно, как устать дышать. А что до непонимания, то...
Н а п е в а е т .
Не вникайте, только слушайте. Я мыслю, чтобы жить, а не живу, чтобы мыслить.
РЕГИНА. Я не верю той философии, которую философ не претворяет на практике своей жизни.
ИОГАННЕС. Браво! Знаете ли вы сказку о бедном юноше, полюбившем царскую дочь? Всем было понятно, что юноше не видать царевны, как своих ушей. Вдова богатого пивовара - вот была для него самая подходящая партия. Но юноша, точно его что-то ужалило, отворачивается от разумных доводов - он верит в свою любовь. Через веру, - говорил себе юноша, - через веру получишь царскую дочь. А это так чудесно получить царскую дочь.
РЕГИНА. И он получил ее?
ИОГАННЕС. Разумеется. Все сказки кончаются хорошо, потому что их герои верят.
РЕГИНА. Для Бога все возможно.
ИОГАННЕС. Да, для Бога все возможно.
РЕГИНА. Но я совсем заболталась, тетушка, верно, волнуется. Вы, кажется, сказали, если вас это не затруднит, сделайте любезность, одолжите мне ваш зонт.
ИОГАННЕС. Зонт? Ах, это я иносказательно про зонт. Был бы у меня зонт, стоял бы я разве в подворотне? Да не обижайтесь вы, право! Сейчас появится мой слуга - я отправил его домой за зонтиком - он проводит вас, куда вы прикажите. Даю честное слово охотника - охотники ведь, как известно, никогда не врут, это самый правдивый народ на свете. Вы согласны?
РЕГИНА кивает.
Вот и зонт.
Из рук Иоганнеса взлетает купол зонта. РЕГИНА подхватывает зонт и исчезает в дожде.
Теперь вы можете посмеяться над своим маленьким приключением, и... уделить мне местечко в своих воспоминаниях. Большего я и не требую: это ведь начало, а я всегда особенно силен был по части всяких начинаний.
Неделю спустя в той же подворотне праздно стоит ИОГАННЕС, поглядывая в оба конца улицы.
ИОГАННЕС. Ну и денек! Ни девушек, ни дождя! Чем ты там занят, ветер? Треплешь маркизы, играешь проволокой колокольчика, дребезжишь стеклами? Ну так вымани ее из дома. Она живет на Новой Королевской улице и отличается не только чудесною красотой, но и несказанной дерзостью. Веселые зефиры отлично умеют гулять и шалить с молоденькими девушками. Только не говори, что тебе это не по сердцу, что ты не об себе хлопочешь!.. Я-то знаю, что никто не сумеет так соблазнительно обнять молодую девушку, как ты. Оставь в покое мою шляпу и марш на Новую Королевскую! Она уже вышла? Тогда самым вежливым образом сними шляпу с ее головы. Наплевать на ленты и булавки, это все вздор, ежели надо раздеть девушку. Снял? Молодец! Теперь осторожно покати эту шляпу по панели, все время на расстоянии какой-нибудь сажени от нее, - ни в коем случае быстрее, а то она, пожалуй, догадается вернуться домой - тебе нужно только поддразнивать ее, потихоньку катя шляпу в сторону моей подворотни. Не забудь про небо! Солнце нам больше ни к чему, при солнечном свете глупо и неприлично прятаться в подворотне с молодым мужчиной. Так что тучи и тучи. А когда она будет рядом... Она уже близко? Тогда размечи ее локоны, взметни шляпу выше и выше, чтобы вуаль бешено закрутилась в пыльном вихре - и прямо ко мне в руки! В подворотню влетает женская шляпа с вуалью.
ИОГАННЕС ловит ее.
А теперь - дождь!
С первыми каплями дождя вбегает РЕГИНА.
Вот я! Имею счастье вручить вам вашу шляпку в целости и сохранности.
РЕГИНА. Ох, этот ветер! Я, верно, растрепанная и красная?
ИОГАННЕС. И вам это идет.
РЕГИНА. Мы снова здесь встретились, как странно. Будто вы отсюда и не уходили.
ИОГАННЕС. Я стою здесь с прошлого четверга и уже совсем отчаялся вас дождаться. Отвратительно хорошая погода стоит нынче.
РЕГИНА. Да, целую неделю не было дождя.
ИОГАННЕС. Вы тоже считали дни?
РЕГИНА. Всякий человек интересуется погодой!
ИОГАННЕС. Но никто не считает наслаждение погодой главнейшим из наслаждений.
РЕГИНА. Мы интересуемся погодой, потому как она всякий день меняется, ожидаем тепла и солнца, чтобы гулять с приятностью.
ИОГАННЕС. Именно! Наслаждение разочаровывает, возможность - никогда. Где найдется вино, такое душистое, пенистое, опьяняющее, как "возможность"?
РЕГИНА. Но ваша "возможность" меня обманула: я понадеялась на хорошую погоду, и вот опять оказалась в дождь без зонта.
ИОГАННЕС. Вы уже второй раз встретились на моем пути, это значит...
РЕГИНА. Что? Что это значит?
ИОГАННЕС. Иосиф, растолковав сон фараону, прибавил: "А то, что сон твой повторился дважды, означает, что это все сбудется".
РЕГИНА. Я не сон. Я вышла прогуляться... у меня новая шляпка... Только дурной человек может заподозрить, что... В Копенгагене встретиться дважды - это возможно.
ИОГАННЕС. Обыденность не знает, что такое возможность. Обыденный человек лишен фантазии и живет банальным опытом: как вообще бывает, что вообще возможно, что всегда было... Но мы-то с вами понимаем: это возможно - войти в одну и ту же подворотню дважды.
РЕГИНА. Не понимаю, почему вы пользуетесь у меня таким доверием?
ИОГАННЕС. Потому что знаю древние языки, тружусь, всегда храню тайны и никогда не злоупотребляю оказанным мне доверием.
РЕГИНА. Вы пишите какое-нибудь философское сочинение?
ИОГАННЕС. О, только не философия! Я пишу биографический очерк Авраама.
РЕГИНА. Авраама? Зачем? Эту историю знает каждым ребенок. Еще бабушки и дедушки наши, а прежде их бабушки и дедушки из века в век...
ИОГАННЕС. Да, да, бесчисленное множество поколений знали наизусть повесть об Аврааме, но многих ли она лишила сна? Он прожил 175 лет, веровал Богу и наречен был другом Божиим. Понимаете, не в Бога, как все мы, а Богу, доверился Ему и стал Его другом.
РЕГИНА. А Исаак, сын его, веровал так же?
ИОГАННЕС. Этого я еще не написал, но напишу обязательно: биографический очерк Исаака. Там все про него будет. Исаак - дитя обетования. Исаак - значит смех.
РЕГИНА. Вы считаете меня слишком маленькой или слишком глупой, что говорите только о Священном Писании? А ведь вы магистр философии. Думаете, женская ограниченность не позволит мне понять Гегеля?
ИОГАННЕС. Да, все так думают: трудно, дескать, понять Гегеля, а понять Авраама - пустяки. А я едва начинаю уяснять себе Авраама, чувствую себя уничтоженным. Возбуждая мое восхищение, Авраам ужасает меня
РЕГИНА. Ах, Боже мой, какой вы странный! Толкуете Священное Писание, а изо всей Библии выбрали самое неинтересное - Авраама. К чему нам Авраам?
ИОГАННЕС. Косвенный способ изложения. Так понятней. Мне кажется, я выбрал себе и косвенный способ бытия.
РЕГИНА. Для философии косвенный способ, может быть, и хорош, а вот для жизни... Нельзя же быть косвенно влюбленным или косвенно женатым?
ИОГАННЕС. Я не женат. А влюблен именно что косвенно, совсем не как прочие. Хотя так, вероятно, думают все влюбленные.
РЕГИНА. Вам надобно остерегаться, - влюбляются ведь, как говорят, только раз в жизни.
ИОГАННЕС. Бог любви слеп, и умный человек может, пожалуй, провести его не раз.
РЕГИНА. Значит... вы много раз были влюблены?
ИОГАННЕС. И что? Когда-то я был влюблен в одну молодую девушку. Приехав в прошлом году в Дрезден, я увидел в театре актрису, поразительно похожую на мою прежнею возлюбленную. Я познакомился с ней - сходство сразу пропало. Но вернувшись я встретил на улице даму, очень похожую на эту актрису. Да так, пожалуй, и конца не будет!.. Нет, решил я, любить одну - слишком мало, любить всех - слишком поверхностно.
РЕГИНА. Так вы вовсе не признаете любви? А как же?..
ИОГАННЕС. Любовь - великая тайна, она не терпит суеты. Но большинство людей торопятся, мечутся, обручаются, женятся, - словом, проделывают всевозможные глупости. В одно мгновение у них уже все окончено, а чего в сущности они добились и чего лишились, они и сами не знают.
РЕГИНА. А вы знаете секрет любви?
ИОГАННЕС. Я сказал не секрет, а тайна. Такая же, как тайна одиночества Авраама. В секреты играют, а от тайн сходят с ума.
РЕГИНА. Это безумие.
ИОГАННЕС. Если это безумие, то веры нет и Авраам погиб. Вы что - боитесь меня?
РЕГИНА. Чего мне бояться?
ИОГАННЕС. Превосходства ума.
РЕГИНА. Что тут опасного?
ИОГАННЕС. Красота в мужчине, изящные манеры, остроумие - все это прекрасные данные, чтобы понравиться молодой девушке, но одержать этим серьезную победу нельзя!
РЕГИНЫ. Почему? Красивый и любезный молодой человек...
ИОГАННЕС. ...сражается с девушкой ее же собственным оружием. Только ум может вызвать у девушки внезапный трепет, от которого она так хорошеет.
РЕГИНА. Кажется, мы говорим о чем-то, что мне не следовало бы...
ИОГАННЕС. Non formosus erat, sed erat facundus Ulixes, et tamen aequoreas torsit amore Deas.
РЕГИНА. Вы нарочно?
Хочет уйти, он ее удерживает.
ИОГАННЕС. Ради Бога, не сердитесь, это всего лишь невинная латынь. "Не был красивым Улисс, а был он красноречивым - и воспылали к нему страстью богини морей". Больше ничего, клянусь!
РЕГИНА. Прощайте, я ухожу.
ИОГАННЕС. В таком случае, если позволите, я готов предложить вам любую помощь. Даже зонтик.
РЕГИНА. Ничего от вас не хочу.
ИОГАННЕС. Умоляю вас, простите, мне мое странное поведение! Клянусь позабыть ради встреч с вами всю латынь, а заодно и греческий!
РЕГИНА. Отчего вы сами не воспользуетесь зонтом, если он у вас есть?
ИОГАННЕС. Вам он гораздо нужнее.
РЕГИНА. Это, право, неловко...
ИОГАННЕС. Но никто же не узнает.
РЕГИНА. Если только... Впрочем...
ИОГАННЕС. Ах, я забыл, у меня нет с собой зонта!
РЕГИНА замирает и вдруг начинает хохотать. ИОГАННЕС присоединяется к ней. Привлеченное смехом, выглядывает солнце, и дождь кончается.
РЕГИНА. Благодарю вас за веселое времяпрепровождение в обществе Авраама. Но теперь мне правда, пора.
ИОГАННЕС. Я буду ждать вас здесь в следующий дождь.
В знакомую уже подворотню входит, улыбаясь легкому дождю, РЕГИНА, закрывается от улицы зонтиком, тихонько напевает.
РЕГИНА.
В подворотню входит ИОГАННЕС, слушает песенку, отгородившись от Регины своим зонтом.
ИОГАННЕС. Студент вам совсем не под пару. Но зачем же непременно офицер? Не согласитесь ли взять кандидата, ведь он уже кончил курс и бросил книжки?
РЕГИНА пугается.
РЕГИНА. Ах! Кто здесь?
Поворачиваются навстречу друг другу и их зонтики сцепляются.
ИОГАННЕС. Всего лишь я - магистр без военного мундира.
П ы т а ю т с я...
РЕГИНА. Это та самая песенка...
...расцепить зонтики.
ИОГАННЕС. Я помню.
Зонтики одновременно закрываются, оставив их лицом к лицу.
РЕГИНА. Вы, правда, не любите философии? Чем же тогда вы хотите заниматься?
ИОГАННЕС. О, только не философией и не гимнастикой. Я бы попытался разъяснить самые элементарные понятия о жизни, в которых царит величайшая путаница. Чем не занятие?
РЕГИНА. Тогда скажите мне, что такое юность? Мне так весело сегодня, потому что дождь такой молодой и я такая молодая!
ИОГАННЕС. Что такое юность? Сон... Что такое любовь? Сновидение...
РЕГИНА. Мне нравится этот сон, - он совсем не страшный.
ИОГАННЕС. Как прекрасно быть влюбленным и как интересно сознавать это - вот разница!
РЕГИНА. Вы хотите обольстить меня затейливыми речами?
ИОГАННЕС. Суть дела не в том, чтобы обольстить девушку, а в том, чтобы найти такую, которую стоит обольщать.
РЕГИНА. И вы нашли?
ИОГАННЕС. Помните, я рассказывал историю: юноша влюбляется в принцессу и вкладывает в любовь всю душу, а условия таковы, что эту любовь невозможно перевести из области идеальных грез в область действительности, ведь она принцесса.
РЕГИНА. Кто же я для вас - принцесса или вдова пивовара?
ИОГАННЕС. А чтобы вы предпочли?
РЕГИНА. Я не знаю... Надо бы сказать - принцессу, потому что ее любят, но... пусть это не прозвучит нескромно, мне хочется любви реальной, а не той, что живет только в грезах.
ИОГАННЕС. Нашему веку не хватает не рассуждений, а страсти.
РЕГИНА смущена.
РЕГИНА. Я не имела в виду...
ИОГАННЕС. Рассуждения не порождают движения. Страсть и есть тот постоянный прыжок в бытие, который объясняет движение, тогда как рассуждения - химера.
РЕГИНА. Ох, я запуталась. Поговорим лучше про вашу работу. Вы не желаете быть ни священником, ни философом, на что же тогда годится ваша диссертация?
ИОГАННЕС. Или, точнее, на что я гожусь? Ни на что, или на все, что угодно.
РЕГИНА. Редкая способность! Сумеют ли оценить ее?
ИОГАННЕС. А находят ли себе место служанки, которые дают объявления: прислуга за все?
РЕГИНА. Но ведь вы магистр философии, философия - это еще не все.
ИОГАННЕС. Зато философия начинается с поцелуя.
Обнимает Регину, она делает слабое движение освободиться.
ИОГАННЕС. Объятия - разве борьба?
Целует Регину.
РЕГИНА. Ах! Это прекрасно.
ИОГАННЕС. Соломон говорит, что хороший ответ подобен сладкому поцелую. Вы, Регина, чудесно отвечаете.
Целует Регину.
РЕГИНА глубоко вздыхает, высвобождается из его объятий и отгораживается безгрешным своим зонтиком.
РЕГИНА. Довольно!
ИОГАННЕС. Добродетельный человек есть рыцарь покорности. Раз дальше нельзя - он останавливается. Но откуда пришло это нельзя? Его принес разум. А что если наш разум - источник истины и морали, во власти враждебной силы, так заворожившей его, что случайное и преходящее стало для него непреодолимым и вечным?
РЕГИНА выглядывает из-за зонтика.
РЕГИНА. Но грехопадение... Я боюсь, что...
ИОГАННЕС закрывает ее зонт.
ИОГАННЕС. В том и заключается тайна невинности, что она есть в то же время и страх. Страх этот можно сравнить с головокружением. И ваш страх сейчас - это головокружение свободы. Страх есть обморок свободы. Психологически говоря, грехопадение всегда происходит в обмороке.
РЕГИНА. Вы ловко находите оправдание, но свобода - это возможность выбора между добром и злом.
ИОГАННЕС. Ерунда! Это свобода падшего человека, это рабство. Истинная свобода есть возможность. Возможность спасения там, где наш разум говорит, что все возможности кончились.
Снова целует ее. РЕГИНА роняет зонтик.
РЕГИНА. Мне было так весело с утра, так весело, будто я ждала чего-то чудесного и сама не знала, чего. Когда я вышла из дома, я не знала, куда пойду, и вдруг обнаружила себя здесь и... Я стала другая, даже тетушка это заметила: я пою, я танцую, я целый день улыбаюсь и шляпки!.. За эту неделю я сменила уже третью шляпку. Это все так согласно с вашими словами об ограниченности разума, которому недоступна смена одной новой шляпки на другую еще более новую! А ведь это просто весело!
ИОГАННЕС. Главное несовершенство человеческой природы состоит в том, что цели наших желаний - всегда в противоположном.
РЕГИНА. Ах, нет, нет, не путайте меня, я только что-то начала понимать в ваших речах, может быть, помогли поцелуи? Но ведь не век же нам целоваться украдкой в подворотне!
ИОГАННЕС. Надо обладать терпением и покоряться обстоятельствам - это главные условия успеха в погоне за наслаждением.
РЕГИНА. Так вот как вы меня поняли!
Поднимает зонтик, решительно его раскрывает и собирается уйти, но ИОГАННЕС удерживает ее и прямо под зонтиком целует.
ИОГАННЕС. Вы украли мое сердце, как Рахиль украла сердце Лавана, тайно похитив его домашних богов.
РЕГИНА. Вы совсем, совсем меня не знаете. В сущности...
ИОГАННЕС. Какое определение выразит сущность женщины? "Бытие-для-другого". Но то, что существует для другого, не существует на самом деле, его проявление зависит от другого.
РЕГИНА. Значит, когда я не с вами, меня нет? И вам не важно ничего обо мне знать?
ИОГАННЕС. Абсолютно не важно. Вечный смысл любви заключается именно в том, что влюбившись, ты заново рождаешься. При чем же тогда твоя прежняя жизнь? Ты как-будто и не существовал до сих пор!
РЕГИНА. Это как сотворение мира.
ИОГАННЕС. И я - душевный хаос, ожидающий слова твоего.
РЕГИНА. А о вас еще говорят, что вы любите одного себя!
ИОГАННЕС. Меня это нисколько не удивляет. Как же могут заметить посторонние, что я способен любить, если я люблю только вас?
РЕГИНА. Вы говорите о любви здесь, в подворотне?
ИОГАННЕС. Именно здесь. Истинная любовь не поедет большой дорогое - по ней ходит только брак. Любовь предпочитает сама пробивать себе дорогу. И чем же плоха эта чудесная подворотня?
РЕГИНА. По мне лучше на свете и места нет. Но людские правила и сама жизнь таковы, что люди женятся и покидают подворотню любви, все, все женятся - это общий закон!
ИОГАННЕС. Ежели закон общий, значит, безнравственный, всеобщая истина уже и не истина вовсе.
РЕГИНА. А вы знаете истину?
ИОГАННЕС. Истина - это не то, что знаешь, а то, что ты есть; истину нельзя знать, в истине можно быть или не быть.
РЕГИНА. Я чувствую всем сердцем, что истина здесь, в подворотне, завешенной дождем и в ваших нетерпеливых поцелуях! Все время, что я не здесь я живу ожиданием нашей встречи и этим счастлива. Это плохо, что я говорю все прямо? Но жизнь всех людей вокруг представляется мне такой до ужаса скучной и фальшивой, и я боюсь повторить ее! И от этого мне вдруг делается грустно и страшно. Если бы не вы, я перестала бы смеяться...
ИОГАННЕС. В ранней юности и я от этого разучился было смеяться. Но возмужав, я взглянул на жизнь открытыми глазами, засмеялся и с тех пор не перестаю. Я понял, что значение жизни сводится к "теплому местечку", что цель жизни - чин статского или иного советника, истинный смысл и желание любви - женитьба на богатой, блаженство дружбы - денежная поддержка, истина - лишь то, что признается большинством, храбрость - риск подвергнуться штрафу, сердечность - пожелание "на здоровье", набожность - ежегодное говение... Я взглянул на эту жизнь и засмеялся.
РЕГИНА. Я с вами и мне все это тоже всего лишь смешно!
РЕГИНА бросает зонтик и протягивает обе руки Иоганнесу.
ИОГАННЕС. И то, что нас здесь могут заметить?..
РЕГИНА. Смешно!
ИОГАННЕС. И то, что увидят и разнесут по городу, что я вас целовал?..
РЕГИНА. Смешно!
ИОГАННЕС. И то, что вы для них станете чужой?..
РЕГИНА. Смешно!
ИОГАННЕС берет обе ее руки и целует их. Его зонтик падает и раскрывается, словно хочет прикрыть их от улицы. Они смеются.
Злой ИОГАННЕС расхаживает по подворотне. На улице догорает солнечный день. Робко входит РЕГИНА.
ИОГАННЕС. Я продежурил под проливным дождем целых шесть часов, а потом мой лакей - еще два часа, поджидая вас. И вот уже и дождь давно перестал, а я все торчу здесь, как дурак!.. Это уж из рук вон!
РЕГИНА. Я не могла... Целый день никак нельзя было уйти из дома - тетушкины именины.
ИОГАННЕС. Вы оправдываетесь? Это уже лучше.
РЕГИНА. Я сидела дома, но душа моя была здесь, и я все думала, думала: ведь это дурно - наши тайные свидания? Или нет? Я молюсь, но Бог больше не открывает мне, где добро, где зло.
ИОГАННЕС. Ах, неужели непонятно, что главный вопрос в том и есть: хочет Бог добра, потому что оно - хорошо, или добро хорошо потому, что его хочет Бог?
РЕГИНА. Я не знаю и готова поверить вам. Пусть это грех, пусть Бог меня осудит, все равно, я согласна на все и не дорожу больше своей добродетелью.
ИОГАННЕС. Понятие противоположное греху - не добродетель, а свобода. Понятие противоположное греху - вера. Вера, только вера освобождает от греха человека. Только вера может вырвать вас из власти необходимых истин, вроде неотвратимости тетушкиных именин.
РЕГИНА. В последнем счете остается одно: для Бога все возможно...
ИОГАННЕС. Но вам представляется только два выхода - быть со мною или расстаться, вы должны решиться или на то, или на другое, но, откровенно говоря, что бы вы ни выбрали, вы одинаково раскаетесь.
РЕГИНА. Но я уже в растерянности и отчаянии. А вначале мне было так весело, так весело...
ИОГАННЕС. Не было и нет человека, который не находился бы в отчаянии. Только не все осознают это. Чем больше сознания, тем больше личности, тем больше воли и глубже отчаяние. Отказавшись от отчаяния - отказываешься от самого себя, исчезаешь, будто тебя и не существовало.
РЕГИНА. Но ведь отчаяние - грех?
ИОГАННЕС. Ха-ха. Конечно, грех. Только противостоит ему не добродетель, а вера.
РЕГИНА. Да, да, я начинаю понимать... Значит, если веришь, греха нет? Отчего же отчаяние? В начале нашей философии были удивление и поцелуи, а теперь...
ИОГАННЕС. Начало философии не удивление, а отчаяние. Ибо только отчаяние дает человеку смелость.
РЕГИНА. Это так, иначе я не ушла бы сегодня из дома - в день тетушкиных именин! Но моей смелости хватило на то, чтобы уйти, но я не представляю, как вернусь, что скажу?
ИОГАННЕС. Я послал слугу за экипажем, чтобы ехать в загородный дом. Карета скоро будет здесь. Я предлагаю вам провести эту ночь в моем доме. Решайтесь, и до завтрашнего дня вы будете избавлены от необходимости объясняться с тетушкой.
РЕГИНА. А завтра? Завтра вы явитесь к нам с визитом и?..
ИОГАННЕС. До сих пор я еще никогда не бросил ни одной девушке даже самого легкого намека на брак, теперь я готов это сделать. Но рыцарская гордость с презрением отвергает всякие обязательства и обещания. Я не желаю обладать ничем, что не будет мне отдано вполне свободно и добровольно.
РЕГИНА. Я не представляю уже своей жизни без вас и...
ИОГАННЕС. Хватит жалоб! Кто мой герой, знаете? Авраам!
РЕГИНА. Почему Авраам? При чем тут?..
ИОГАННЕС. С верой вышел Авраам из земли отцов своих и стал пришельцем земли обетованной. Одно оставил он позади себя и одно взял с собой: позади себя он оставил свой земной разум, а взял с собой веру - иначе он бы и не двинулся в путь, счел бы это неразумным.
РЕГИНА. Но были и другие, отторгнутые от страны своих предков. Мы все самим временем каждый час все дальше отторгаемся от прошлого - страны наших предков.
ИОГАННЕС. Были и другие, и они мною не забыты, как не забыты их жалобные песни, спетые в скорбном стремлении к утраченному. Вы хотите оплакивать свою невинность? Это без меня. Авраам не оставил никаких жалобных песен.
РЕГИНА. Но каков смысл?..
ИОГАННЕС. Меня не интересует, каков смысл истории об Аврааме, мне важно, - как стать Авраамом? Если человек, всю жизнь мечтавший о сыне и получивший его на склоне лет, убивает его безо всякой к тому видимой причины, то человек этот или сумасшедший или садист, ибо что, в самом деле, могло побудить его к убийству, кроме сладострастного наслаждения собственным деянием?
РЕГИНА. Вы хотите напугать меня?
ИОГАННЕС наклоняется к ней близко и шепчет на ухо, не глядя в глаза.
ИОГАННЕС. Любят, в конце концов, не предмет вожделения, а собственное вожделение, - вот что страшно.
Резко отодвигается.
Авраам только и мог сказать: "Бог искушает меня".
РЕГИНА. Нет, даже и в то мгновение, когда нож блеснул в его руках, Авраам верил, что Бог не потребует от него Исаака!
ИОГАННЕС. Что такое для человека его Исаак, это каждых решает сам для себя.
РЕГИНА. Про Исаака говорят, что он был одним из трех, не имевших греха, и одним из шести, над которыми ангел смерти был бессилен, и что он ввел в употребление утреннюю молитву. Вы молитесь по утрам?
ИОГАННЕС. Нет.
РЕГИНА. Иногда вы живете такой отвлеченном жизнью, что я перестаю существовать для вас как женщина. Иногда же вы так необузданно страстны, что я трепещу перед вами. Иногда же, обнимая вас, я чувствую, как все непонятно изменяется и - я обнимаю облако.
Обнимает Иоганнеса и целует его.
ИОГАННЕС. Все мои слова лишь для того, чтобы вы и я освободились. Свобода - это сокровище спрятанное в каждом.
РЕГИНА. О какой свободе вы снова говорите?
ИОГАННЕС. О свободе воли, о выборе "или-или" - обладание им может возвысить человека превыше ангелов.
РЕГИНА. Ангелы... Я знаю, ангелы быстролетны, быстродвижны, ни стен, ни дверей, ни запоров для ангелов нет, в вечном веселии умереть они уже не могут, горечь разлуки не съедает их сердца, смерть своим дыханием не обезображивает красоты ангельской. Но... если я сделаю выбор, это буду уже не я?
ИОГАННЕС. Напротив, вы, только сделав выбор, станете самой собой, начнете жить своей, а не навязанной вам жизнью.
РЕГИНА. Значит, чтобы стать собою, я должна обидеть тетушку?
ИОГАННЕС. Действительно, что скажет тетушка? А общественное мнение, приличия, правила? Ведь это рабство, понимаете, рабство!
РЕГИНА. Понимаю. Но как же тетя?..
ИОГАННЕС. Выбор - единственное средство сделать жизнь действительно прекрасной, единственное средство спасти себя. Рискните, и вас ждет бесконечность возможностей, случайностей и невозможных чудес.
Слышен перестук колес, к подворотне подъезжает экипаж.
РЕГИНА. Ну что ж, я выбираю себя грешной и виноватой, я иду с вами.
Протягивает руку Иоганнесу. ИОГАННЕС берет ее ледяные пальцы и ведет в карету.
ИОГАННЕС. Любить вас, не значит ли это - любить весь мир? Сейчас и вы увидите, что все дома глядят на нас весело и кажутся свежевыкрашенными, солнце медлит уходить, заливая все своим невесомым золотом, встречные девушки все сплошь хорошенькие, а дети благонравные, и даже улицы чисты и ровны, а воздух благоухан! Вы решились и вы увидите!.. А чтобы вам не было в дороге скучно, я расскажу вам историю Авраама, как ее в детстве сказывала мне матушка. Я так живо все это видел...
И РЕГИНА увидела...
Разумеется, Всевышний не нуждался в проверке преданности Авраама, но человек может получить награду только за совершенные поступки и проявленные качества. И мир должен убедиться в праведности Авраама и его исключительной верности Богу.
АНГЕЛ ГОСПОДЕНЬ. Авраам!
АВРААМ. Вот я!
АНГЕЛ ГОСПОДЕНЬ. Так отвечает благочестивые - твой ответ означает готовность исполнить приказ. Ты должен сделать немыслимое и сделать с большим желанием.
АВРААМ. Я готов.
АНГЕЛ ГОСПОДЕНЬ. Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь - Исаака, и пойди в страну Мориа, и принеси его в жертву всесожжения на одной из гор, которую я укажу.
И встал АВРААМ, так разительно схожий с Иоганнесом, рано утром, поцеловал Сарру, неотличимую от Регины, и САРРА поцеловало Исаака, свою радость, свое счастье на все времена.
И взнуздал АВРААМ осла своего, и посадил на него маленького Исаака, сына своего, и наколол дров для всесожжения, собрался с духом и пошел к месту, о котором сказал ему Бог.
ИСААК. Отчего, отец, мы поднялись так рано и отправились в путь столь поспешно?
АВРААМ. Я стремлюсь выполнить приказ Всевышнего без промедления.
ИСААК. Куда же мы направляемся?
АВРААМ. Видишь ли ты облако, словно привязанное к одной из гор?
ИСААК. Вижу.
АВРААМ. Направляй наш путь туда, ибо мои глаза отказываются видеть этот Божественный знак.
ИСААК. Это здесь, отец.
И сошел он с осла, и отправились они в горы, захватив нож, огонь и дрова.
АВРААМ. Сын мой, ты идешь охотно и весело?
ИСААК. Да, отец, охотно и весело.
АВРААМ. Значит, и я должен идти охотно и весело, чтобы наши сердца были заодно.
ИСААК. Отец мой!
АВРААМ. Вот я!
ИСААК. Здесь огонь и дрова, а где же ягненок для всесожжения?
АВРААМ. Бог высмотрит себе агнца, сын мой, но я не хочу скрывать от тебя, куда привел нас этот путь: Бог высмотрел тебя.
И он связал ИССАКА, сына своего, и положил его поверх дров, и протянул руку, и взял нож, чтобы зарезать сына своего.
АНГЕЛ ГОСПОДЕНЬ. Авраам! Авраам!
АВРААМ. Вот я!
АНГЕЛ ГОСПОДЕНЬ. Не протягивай руки своей к отроку, и не делай ему ничего! Ибо теперь я знаю, что ты боишься Бога и единственного сына своего не пощадил для Него. До сих пор твое служение Всевышнему на любви стояло, теперь у тебя есть страх.
В гостиную, где с каким-то ненужным рукоделием сидит РЕГИНА, входит ИОГАННЕС.
РЕГИНА вскакивает, роняет рукоделие, бежит к Иоганнесу.
РЕГИНА. А тетушка только что ушла.
Целует Иоганнеса. Он не отвечает на поцелуй.
ИОГАННЕС. Я знаю. Я специально поджидал на улице, когда она уйдет, чтобы застать тебя одну.
РЕГИНА. Не хочешь чего-нибудь, может быть, кофе?
ИОГАННЕС. В день святого Якова* у чехов сохранился обычай при особых церемониях низвергать с церковной башни, или с крыши, или из высшего окна какого-нибудь частного дома, жертвенного козла с позолоченными рогами, украшенного цветами. Кровь этого животного собирают, тщательно высушивают и хранят, как действительно целебное средство. Мясо его съедается собравшейся толпой, которая по окончании этого жертвенного пира предается увеселениям и пляскам.
РЕГИНА. Что случилось?
ИОГАННЕС. Сдается мне, я представляю собой нечто в роде шахматной фигуры, о которой противник говорит: заперта!
РЕГИНА. Кто говорит?
ИОГАННЕС. Есть насекомые, умирающие вслед за оплодотворением. Так и наши радости: момент самого полного наслаждения - и их уж нет!
РЕГИНА. О чем это ты, я не поняла. Объясни.
ИОГАННЕС. Я свидетель, а не учитель. Я не в состоянии объяснить самого себя.
РЕГИНА. Ужа сумерки, я зажгу лампу.
ИОГАННЕС. Не стоит. Сумерки - время вылетать сове Минервы: все уже сделано, остается только понять, что же.
РЕГИНА. Что же еще понимать? Надо просто дождаться тетушки и объявить ей о нашей помолвке. Сколько можно прятать нашу любовь, чтобы все считали нас чужими друг другу? Тем более теперь...
ИОГАННЕС. А любовь хороша лишь тогда, когда никто посторонний не подозревает о ее существовании.
РЕГИНА. Разве оттого, что мы успокоим тетушку, наша любовь станет нехороша?
ИОГАННЕС. Взгляни на Сократа. У великого эллина полностью совпадают философия и жизненная судьба.
РЕГИНА. Почему, ну почему я должна смотреть на какого-то древнего грека? Греки уместны в стихах, а не в комнатах.
ИОГАННЕС. А ты хочешь запереть нашу любовь в комнатах?
РЕГИНА. Но люди любят друг друга, женятся и счастливо живут в комнатах! Я не понимаю, зачем все усложнять?
ИОГАННЕС. Вступить в брак - это значит, принять всерьез нечто конкретное и ограниченное, принять в качестве реальности обыденную нашу действительность. Счастлив, кто на это способен!
РЕГИНА. Но другой действительности нет!
ИОГАННЕС. А что делать тому, для кого жизнь не более, как сказка?
РЕГИНА. Близорукость! Это дар и это несчастье!
ИОГАННЕС. Двери счастья отворяются, к сожалению, не внутрь - тогда их можно было бы растворить бурным напором, - а изнутри, и потому ничего не поделаешь!
РЕГИНА. Но ты все время учил меня возможности невозможного.
ИОГАННЕС. Философские учения о жизни зачастую так же обманывают, как вывески с надписью: "Стирка белья" на толкучке. Вздумай кто явиться сюда с бельем, он будет сильно разочарован, - вывеска выставлена для продажи.
РЕГИНА. Для возможности все возможно, и я надеялась...
ИОГАННЕС. Древние греки, которых ты так невзлюбила, из ящика Пандоры последней выпустили надежду - они справедливо опасались, что она очарует людей и принесет им неисчислимые беды.
РЕГИНА. Нет! Нет! Я не желаю больше сложных рассуждений! Я не понимаю!.. Я не верю!..
ИОГАННЕС. Надо быть очень наивным, чтоб решиться прибегать к шуму и крику. Будто судьба человека изменится от того!
РЕГИНА. Разумеется, ты - никогда не кричал!
ИОГАННЕС. В дни молодости заказывая бифштекс в ресторане, я всегда напоминал слуге: смотри же, хороший кусок и не слишком жирный. Но слуга ведь мог и не расслышать, не говоря уже о том, что мог просто не обратить внимания. Кроме того, мои слова должны били еще проникнуть на кухню, дойти до ушей повара... Положим однако, что все это удалось, - ведь и тогда могло оказаться, что нет ни одного хорошего куска на кухне!.. Теперь уж я не кричу.
РЕГИНА. Но что же мне делать с переменами твоего настроения, ведь это не настроение только, - это моя судьба!
ИОГАННЕС. А ты примирись с судьбой, возьми ее, какова она есть, не мудрствуя лукаво. Помнишь нашу чудесную песенку:
РЕГИНА. Никого кроме тебя нет и не может быть! Скажи мне, ответь, - почему? Почему ты отказываешься от меня? Ты чем-то связан?
ИОГАННЕС. Чем я связан? Из чего была цепь, которою связали волка Фенриса гномы? Из шума кошачьих шагов, из бород женщин, из корней гор, из дыхания рыб, из слюны птиц. Цепь эта упруга, легка, как шелк, растяжима до бесконечности, и ее нельзя разорвать.
РЕГИНА разрыдалась.
РЕГИНА. Боже мой, ты смеешься надо мной! Песни, сказки, аллегории, а все гораздо проще: ты обольстил меня, а теперь бросаешь.
ИОГАННЕС. Я знал, что рано или поздно ударит час полнощный, когда каждый должен сорвать маску.
РЕГИНА. Ты никогда не принадлежал мне, и я наказана за то, что осмелилась лелеять эту мысль в моем сердце... И все же ты мой, - мой обольститель, мой враг, мой убийца, мое горе, мое отчаяние! Ты мой и я твоя!
ИОГАННЕС. Любовная история не может продолжаться дольше полугода, и всякие отношения должны быть прекращены, как только наслаждение исчерпано до дна. Но не считай, что мне от этого хорошо. Просто я сам себе клоун. Комический вариант Кассандры.
РЕГИНА. Неужели нет надежды? Неужели твоя любовь ко мне никогда не воскреснет? Ведь я знаю, что ты любил меня еще вчера, хотя и не знаю, почему я уверена в этом.
ИОГАННЕС. Да ежели бы меня этим днем хватил кондратий, я бы на тебе не женился? Так? Вот и считай, что я умер.
РЕГИНА. Ах так?! Все равно я твоя! Твоя! Пусть это слово, прежде ласкавшее твою гордость, прозвучит теперь проклятием над твоей головой! Не думай, что я стану преследовать тебя, вооружившись кинжалом, чтобы вызвать твои насмешки! Нет, беги куда хочешь - я все-таки твоя, даже в смертный час я останусь твоя! Даже то, как я теперь говорю, сам мой язык доказывает, что я - твоя! Ты осмелился обмануть меня своей любовью так, что стал для меня всем, что я сочла бы счастьем даже быть рабыней твоей - и я останусь твоей навеки!
ИОГАННЕС. Я искал в тебе эха, забыв, что эхо родится лишь в пустом пространстве.
РЕГИНА. Фиговым листком слова ты прикрываешь свое убожество. Ты обманул меня, и я опозорена - вот результат всех твоих слов.
ИОГАННЕС. Обо всем надо судить не по результатам, а по началу! Если судить по результатам, то никогда и не начать.
РЕГИНА. Есть маленькое стихотворение, кажется, Гете:
ИОГАННЕС. Да, да, я сам дал тебе эту книжку:
По мне слишком романтично. Наша песенка гораздо веселее и ближе к жизни.
РЕГИНА. Уходи. И прости, что я все еще люблю тебя.
ИОГАННЕС, молча поклонившись, уходит.
РЕГИНА больше не плачет.
Прошло 13 лет. Поздним вечером по улице Копенгагена идет человек: искривленная фигура, одна штанина короче другой - но это ИОГАННЕС.
ИОГАННЕС. Ее дом, их дом, ведь она живет здесь с мужем и сыном. Тень на занавеске, - как хочется вообразить, что это ее тень, что она подошла к окну, смотрит на темную улицу и напевает:
Наверху в доме у окна стоит РЕГИНА.
РЕГИНА. Отчего мне все чудится глупая песенка, которую давно никто не поет?
Чуть приоткрывает штору, напевая:
ИОГАННЕС. Где ты, мой друг ветер? Прошу тебя, распахни окна, сорви шторы - я хочу ее увидеть в последний раз!..
Но тихо и безветренно на ночной улице.
Ты покинул меня, мой последний друг.
РЕГИНА. Я сама пою себе песни и сама с собой разговариваю. Это с тех пор, как я потеряла тебя, Иоганнес.
ИОГАННЕС. Пусть. Я все равно верю, что это твой силуэт я различаю где-то между звезд. Ты знаешь, как я люблю беседовать с самим собой? В самом себе я нашел самого интересного собеседника из всех моих знакомых.
РЕГИНА. Мне везде чудится твоя фигура, в чужих лицах я нахожу твои черты. Каждых раз, входя в гостиную, я слышу в гуле голосов твой единственный голос. Но тебя нигде нет.
ИОГАННЕС. Иногда я боялся, что мне не хватит материала, для бесед с самим собой, но с момента нашей разлуки я стал уверен, что он никогда не иссякнет: ведь у меня есть ты!
РЕГИНА. Мы живем в одном городе и прежде встречали друг друга по три раза на день, а за эти годы даже твоего слугу я не видела ни разу.
ИОГАННЕС. Годы! Что значат годы для любви? Разве я могу забыть тебя? Разве моя любовь к тебе дело памяти?
РЕГИНА. Вон какой-то бродяга тащится по улице - если бы я не знала, что ты избегаешь людей, гулять ездишь только за город, я бы даже в нем нашла твои черты, вообразила бы, что это ты пришел к моим окнам.
ИОГАННЕС. Пусть время сотрет со своих Скрижалей все, пусть уничтожит даже самую память - отношения мои к тебе не потеряют силы, ты не будешь забыта.
РЕГИНА. Жалкий старик, верно, совсем обессилел - стоит и стоит возле дома. Ах, Иоганнес, ты давно забыл меня!
ИОГАННЕС. Забыть тебя! О чем же я стал бы тогда помнить? Я ведь забыл самого себя, чтобы помнить о тебе.
РЕГИНА. Над тобой смеется весь город, журналы полны карикатур, на улице, говорят, прохожие показывают на тебя пальцами. Узнав это, я поняла, как люблю тебя. Почему ты не пришел ко мне за утешением?
ИОГАННЕС. Я пытался написать тебе, но твой муж вернул письмо непрочитанным. Поэтому все мои книги - одно длинное письмо к тебе. Я писал так много, чтобы донести до тебя и мира весть, что я расстался с тобой не оттого, что разлюбил, а наоборот.
РЕГИНА. Я верю, что ты все еще любишь меня.
ИОГАННЕС. За 13 лет нашей разлуки я написал 28 томов сочинений, но я так и не понял... так и не понял...
РЕГИНА. Церковь отвернулась от тебя! А я живу хорошо, мой муж юрист и тайный советник.
ИОГАННЕС. Я пытаюсь уяснить себе происшедшее, всю жизнь пытаюсь!
РЕГИНА. Я хочу понять, что же случилось, все эти годы хочу понять... Я тайно ото всех читаю твои книги, но...
ИОГАННЕС. Метафизически я всю жизнь оставался верен тебе. Мое "учение" только выражение на общепонятном языке моей боли.
РЕГИНА. Замкнутость и страх перед добром - вот твоя болезнь.
ИОГАННЕС. Или Бог или мир. Я отказался от тебя в пользу Бога, но не обрел Его. Я знаю, что значит быть христианином, но я не стал им.
РЕГИНА. Если бы ты верил в Бога, я была бы твоей.
ИОГАННЕС. Если бы у меня была вера, я не потерял бы Регину. Вот сейчас ты не спускаешься, ты не выбегаешь ко мне из дома, как делала это прежде, - значит, я так и не обрел веру, которая одна способна творить чудеса. Ах, если бы ты хоть взглянула на меня из окна!
РЕГИНА. Иногда мне кажется, что все случившееся со мной было лишь бредом, фантазией, - так не действительны были наши отношения друг к другу. Но почему я столько лет не могу забыть тебя? Отчего такая тоска?
ИОГАННЕС. Что такое тоска, этот душевный мрак, эта тьма? Плохие поэты рифмуют на это - "тюрьма". Какая нелепость! Разве тоскует лишь тот, кто сидит в тюрьме? Разве не тоскуют на свободе?
РЕГИНА. Я не могу даже облегчить душу, поверить свою тайну кому-нибудь: мне нечего поверять.
ИОГАННЕС. Будь я свободен, как бы я тосковал! А ведь, собственно говоря, я свободен, как птица, и все-таки тоскую! Тоска не покидает меня даже здесь, под твоими окнами...
РЕГИНА. Посторонний глаз не уловил во мне никакого видимого изменения, доброе имя мое осталось незапятнанным, но я вся переродилась.
ИОГАННЕС. Какой ты стала, возлюбленная моя?
РЕГИНА. Ни следа, ни повода, чтобы кто-нибудь мог увидеть во мне жертву, а в тебе обольстителя. Ты чист ото всяких обвинений. Я и сама сомневаюсь, кто из нас виноват?
ИОГАННЕС. О, как я виноват перед тобой, как виноват!
РЕГИНА. Иногда я думаю, может, ты просто безумен?
ИОГАННЕС. Если бы я был безумен! Но мелькающее разнообразие мыслей не попускает мою душу застыть в неподвижной бесконечности безумия.
РЕГИНА. Я почти готова успокоиться, забыть, простить тебе все... Но вдруг как молния сверкнет в голове мысль, что не ты виноват, а я: моя гордость требовала нарушения всяких обязательств!
ИОГАННЕС. Мельканием мыслей я лукаво вдохнул в тебя свой план.
РЕГИНА. Ничто не казалось тебе слишком не досягаемым, ни перед чем ты не отступал. В твоем голосе звучали то порывы урагана, то едва слышимый шелест листьев. Упоенная и очарованная, я жадно внимала этой музыке, вызванной мною и при этом вполне свободной.
ИОГАННЕС. И я наказан: я попал в призрачный мир, где каждую минуту вздрагиваешь, испуганный собственной тенью.
РЕГИНА. А теперь мне все время кажется, что все люди расслоились, распались, не держатся. Человеческая душа растащена неведомо кем и как.
ИОГАННЕС. Всякий, кто возвращается, рассчитывает на встречу. Путается все, это от голода. Я давно не ел, очень давно. Хочется быть чистым.
РЕГИНА. Почему, почему так?..
ИОГАННЕС. Не верь тем, кто объясняет разрыв с тобой моим физическим недугом, моей слабостью и болезненностью - лгуны и пошляки! "Здоровье делает для него невозможным вступление в брак" - так могут говорить только тупицы, которым неведома идея безгрешной плоти. Человек не раб своего тела, знайте это, обыватели!
РЕГИНА. Я помню, как ты посмотрел на меня в первый раз... Глаза смыкаются, кругом настает ночь, а внутри у меня светлый день от твоего давнего взгляда!
ИОГАННЕС. Если отделаться от того, что в человеческом теле чуждое, украденное неведомо кем темным, то останется чистое место. Человек в своем добром пределе - чистое место, пригодное, чтобы впустить Бога.
РЕГИНА. Я и сейчас, когда более не вижу твоего взгляда, чувствую его всем существом.
ИОГАННЕС. Моя задача - не командуя очистить место, но страдая очистить место. Так что легко видеть, почему я в совершенно буквальном смысле должен быть одиноким человеком, держать себя в слабости и хрупкости.
РЕГИНА. Ты считал, что мыслишь, чтобы жить. А что вышло? Жизнь в рассуждениях и умозаключениях. Чтобы жить, надо не мыслить, а верить.
ИОГАННЕС. Если бы я верил, Регина осталась бы моей. Потеряв тебя, я потерял силу и смысл жизни. Теперь вот устал. Ах, как я устал, Регина. Я устал даже дышать.
РЕГИНА. У тебя не достало сил, я это давно поняла. А для христианства сила нужна, его не каждый вынесет.
ИОГАННЕС. Кажется, неделю уже не ем. Хочу бессилием своим показать другим, что уж лучше так вести себя, увести себя, чем продолжать скольжение в сторону несвободы. А я боролся с Богом, но не против тебя, Регина, а за тебя!
РЕГИНА. Ты принес меня в жертву Богу... я это поняла, как Авраам принес самое дорогое и любимое.
ИОГАННЕС. Если бы у меня была вера, я не потерял бы Регину. Авраам благодаря своей вере обрел Исаака и вместе с ним весь мир, в который они вернулись. Я же все удаляюсь и удаляюсь от мира.
РЕГИНА. Теперь, когда у меня есть сын, я тоже не понимаю и не могу понять Авраама, сколько бы ни пыталась! Для разума тут начинается область невозможного: невозможно, чтобы сыноубийство было угодным Богу делом, невозможно, чтобы кто-то (хотя бы и сам Бог) вернул к жизни убитого Исаака. И нет тебя, Иоганнес, единственного, кто мог бы мне помочь понять...
ИОГАННЕС. Но ни на минуту жизни не позволю себе дерзновенно вообразить, что раз я не вижу никакого выхода, то и для Бога выхода нет. Ибо доверять своей жалкой фантазии есть гордыня отчаяния.
РЕГИНА. Сколько раз ты твердил мне, а после я сама твердила себе то же: надобно выбрать и выбрать самого себя, а истинный выбор состоит в том, чтобы выбрать отчаяние.
ИОГАННЕС. Если я, говоря, не могу сделать себя понятным, то я не говорю, хотя бы говорил непрерывно день и ночь. Обо мне, как об Аврааме, нельзя даже плакать.
РЕГИНА. Веришь ли ты еще, что если заснешь, положив голову на лесной холм, то увидишь виллису? Думаешь ли ты, что можешь заснуть спокойно, склонив голову на лесной холм?
ИОГАННЕС. Я совсем не могу спать по ночам. О, я бы заставил себя заснуть, если бы знал, что ты явишься мне во сне. Но ты не приходишь. Мне легче представить тебя и говорить с тобой наяву. А во сне... во сне меня подстерегают гномы, которых я боюсь с детства.
РЕГИНА. Ты одержал надо мной полную победу. Бешеный вихрь подхватил мои мысли, чувства, упреки тебе и себе, прощение, надежду, сомнения - все кружится, путается в моей слабой голове и измученном сердце.
ИОГАННЕС. Последняя цель всего - возвращение мира к нетлению. Но у меня не хватило сил. Бессилие - это отсутствие веры. Если бы у меня была вера, я не ушел бы от Регины. После тебя моя жизнь была вечная ночь...
Святый ангеле, предстой окаянной моей души и страстной моей жизни...
ИОГАННЕС падает на землю.
РЕГИНА. Бедный бродяга, он, кажется, умер. Что ж, для него так лучше, я даже ему завидую.
Из глубины комнаты доносится детский голос.
СЫН РЕГИНЫ. Маменька, маменька, подите ко мне!
РЕГИНА. Что случилось? Отчего ты не спишь?
СЫН. Мне вдруг стало так грустно, маменька, пожалуйста, посидите со мной.
РЕГИНА. Уже поздно.
СЫН. Ну одну минуточку, маменька, милая.
РЕГИНА. Хорошо. Тогда скажи мне, отчего тебе стало грустно?
СЫН. Я давеча читал в Священной истории про Авраама, и теперь все думал про бедного Исаака, как ему, верно, страшно было. Ведь он знал, знал, что Господь его в жертву потребовал. Растолкуйте, маменька, как можно такое давать испытание - своего сына убить? А ежели кто захочет подражать Аврааму? Зачем Авраам это сделал?
РЕГИНА. Ради Господа и ради самого себя. Он делал это ради Господа, ибо Господь требовал такого доказательства его веры, и ради самого себя, чтобы дать такое доказательство, Это был его долг.
СЫН. Что такое долг?
РЕГИНА. Долг - это выражение Божьей воли.
СЫН. Маменька, милая, любимая, родная моя, скажите, если Бог велит, вы тоже меня зарежете?
РЕГИНА. Не бойся, ангел мой, вспомни, ведь Авраам не потерял Исаака, а обрел его. Ты, верно, невнимательно читал. Давай я расскажу тебе эту историю сама так, рассказывал ее мне один мудрый и несчастный человек...
РЕГИНА обнимает своего маленького сына, так похожего и на маленького Иоганнеса и на маленького Исаака и они видят...
ИСААК, выбранный в жертву Богу-Отцу руками отца своего, идет, неся на себе дрова, прообразом Христа, крест на Голгофу несущего. Голова его низко опущена. Когда же он, сложив дрова, встает рядом с ними на колени и поднимает голову, мы узнаем в нем Иоганнеса.
СТАРЕЦ АВРААМ, склонив голову, подходит к нему, поднимает нож, рука его дрожит, он замирает и тоже поднимает голову: и в нем узнаем мы Иоганнеса. Он смотрит в небо и беззвучно плачет.
ИСААК. Не плачьте обо мне...
АНГЕЛ ГОСПОДЕНЬ. Остановись, Авраам! Бог увидел твою веру и сохраняет жизнь сыну твоему единственному Исааку.
АВРААМ опустил руку, безвольно выронил нож. ИСААК словно окаменел.
АВРААМ. Встань, сын мой, пойдем домой.
Медленно-медленно встал на ноги ИСААК.
И что я приносил тебя в жертву, не говори никому.
Они уходят, и сам собой за ними вспыхивает костер.
З А Н А В Е С