Выход из Лабиринта Жизни (КСЕНИЯ МАТЕЙ)
|
ПЬЕСА В III ДЕЙСТВИЯХ. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: АДА≈девушка, потерявшая любимого человека. АНГЕЛ≈плод воображения Ады. ДЕЙСТВИЕ I: Янтарный блеск поражал своей насыщенностью. Сливаясь с теплыми лучами багрового солнца, невольными всплесками воображения причудливый узор на белоснежной стене представлялся сказочно--необыкновенным. Через распахнутое окно в плотную атмосферу комнаты пробивалась слабая, чуть ощутимая прохлада. Попадая на раскаленную кожу, она тотчас погибала, оставляя неприятное ощущение своей бессильности. Ада скромно сидела на диванчике, любуясь лазурным сиянием, исходящим от Ангела. Она не могла разглядеть его лица, но в данный момент это было неважно. Ада сделала глубокий вздох, собираясь с мыслями. АДА: Как обычно, самое трудное≈это начать рассказ, найти эту маленькую, едва заметную зацепку на гладкой поверхности повседневности и, оттолкнувшись от не╦, построить цепь размышлений, понятных тебе одному, но воспринимаемых окружающими бесконечно многогранно. Это почти как картины Винсента Ван Гога, выполненные в столь оригинальном и экспрессивном исполнении, что у некоторых вызывают дерзкий восторг, в то время как у других≈отчуждение и отрекание. Можно долго вглядываться в вычурные мазки кисти, такие разнообразные по форме и колориту, но так прекрасно сливающиеся друг с другом, составляя одну целую, полноценную картину. Что если действительно внимательно ╚прислушаться╩ к истории художественных произведений, прочитать невысказанные автором повествования, заключенные между строк, или подобным образом изучить каждый штрих на картине, поразмышлять о том, что художник чувствовал во время воспроизведения видимого ему одному. Философствовать на этот счет можно бесконечно, но когда у человека ничего больше не остается, кроме этих самых исканий, травмированных временем и жизненным опытом, он закрывает глаза на мнение окружающих и дышит каждой мелочью, вносящей в его обитание ветерок перемен. АНГЕЛ: В основном само осознание своей беспомощности перед водоворотом жизненного пространства пагубно сказывается на твоем внутреннем мире. Это уже заранее было доказано, что самая большая человеческая слабость≈подчинение всеобщему порядку, нежелание сопротивляться и предоставление судьбы править над собой, а не наоборот самому строить сво╦ будущее. Как ни странно, выбор всегда есть≈будь он правильным или неправильным, позитивным или негативным. Зачем же всегда следовать давлению окружающих в своей короткой несознательной жизни. Ведь это не реально, учиться на ошибках других, потому что если для одного это ошибка, для другого--это находка. Конечно плыть против течения в высшей степени сложно, но разве не сложно плыть по течению? Как бы это ни было, надо плыть, а направление у каждого сво╦. АДА: Жизнь≈темный лабиринт, в котором мы блуждаем, как слепые котята, все время оступаясь, падая, но затем покорно поднимаясь┘и опять падая┘ В этом ночном царстве мы чистосердечно привыкли радоваться восходам, сочувствовать закатам┘ АНГЕЛ: Может ты и права, но мне, к сожалению тебя не понять┘ Я, плод твоей фантазии, ты так сама порой меня называешь, не способен следовать по твоим приземленным следам, не способен понять всей иронии человеческой жизни┘ * * * Все мысли куда-то испарились, повеяло влажной вечерней прохладой. Тут странная мысль посетила Аду: встать на подоконник, чтобы подставить разгоряченное тело легким порывам ветра. ⌠И она вылетела в окно■,≈ вспомнила она строки из ⌠Мастера и Маргариты■ Булгакова. Стоя во весь рост на подоконнике, Ада всем своим существом почувствовала невидимую границу между плотной атмосферой комнаты и легкостью разряженного воздуха на улице. ⌠А что если?┘ Вылететь, вылететь в окно, забыть про все и просто лететь на встречу заходящему солнцу┘■ Это желание казалось на столько подавляющим, что у Ады закружилась голова. Резко вернувшись к действительности, она решила не испытывать больше судьбу и спуститься обратно в пылающую комнату. Легкой походкой Ада вырвалась из тумана заката и, дрожа всем телом, села на корточки в углу комнаты. Девушка тонкими руками обхватила колени и с головой окунулась в свои мысли. АДА: Конечно, все люди чувствуют то же, что и я┘ АНГЕЛ: Что же ты чувствуешь?┘У всех должны быть подобные моменты в жизни, когда ничто не радует, когда любая банальная неурядица просто сводит тебя с ума┘просто пропадает чувство этой весенней свежести, когда просыпаешься утром с вдохновением неподдельной радости, когда знаешь, что впереди тебя ожидает что-то загадочно приятное, еще неизведанное, но требующее твоего постоянного внимания┘ Ведь можно найти радость во всем, можно заставить себя улыбнуться. АДА: Но это больше не выносимо, жить только для того, чтобы не умереть. Обитать физически, умирая каждый миг духовно. Умирать при виде бездомных собак, печально смотрящих на тебя своими умными голодными глазами, умирать от одиночества по вечерам одной в своей душной пустой квартире или умирать в шумной компании знакомых, вглядываясь в бессмысленные лица и слушая глупые пошлые шутки. АНГЕЛ: Должно же быть что-то, что выведет тебя за рамки этой замкнутой рутины, что-то что вдохнет в меня жизнь и радость. АДА: Раньше я была уверена, что это способна сделать только любовь. Любовь во всех е╦ проявлениях┘но я ошиблась Любовь лишь еще раз жирной чертой подчеркивает беспомощность моих мечтаний в однообразном тексте жизненного рассказа. Да, она окрыляет, заставляет забыть обо всем на свете. Любовь смягчает огрубевшие сердца, но потом разбивает их. Лучше уж грубое сердце, чем разбитое. Да, я любила, любила так, как наверное никто никогда не любил┘и что же? Теперь все что осталось≈это отрывки воспоминаний, а внутри такая пустота, что не выразить словами. Самое странное, что я не могу плакать. Слезы застревают у меня в горле, они душат меня, разрывают на части. Я тону в них, тону и нет никакого желания сопротивляться. Одиночество только обостряет страдания, но оно изолирует печаль в пределах самого человека. АНГЕЛ: Странно, в таком маленьком, худеньком теле может заключаться такое большое чувство, такая неизмеримая вселенная переживаний. ДЕЙСТВИЕ II: Ада внимательно смотрит на свою правую ладонь с каплями запекшейся крови у запястья. АНГЕЛ: Что с твоей рукой? Нет, ты не пыталась порезать вены, ты слишком сильный человек и вряд ли прибегла бы к столь радикальным действиям. Тут что-то другое... АДА: Проснувшись утром накануне этого вечера, я нечаянно опрокинула коробку со старыми ненужными вещами в шкафу и натолкнулась на небольшую книжечку в тонком кожаном переплете. АНГЕЛ: Воспоминания сразу дали о себе знать, и ты почувствовала непреодолимую тягу перечитать пожелтевшие страницы, погрузится хоть на минуту в прошлую беспечную наивность. АДА: Да, немного колеблясь, я с осторожностью открыла первую запись и, прочитав первый абзац, резко захлопнула дневник. АНГЕЛ: Ты просто не имела права вспоминать это┘ АДА: Не могла и не хотела! АНГЕЛ: А дальше? АДА: Положив все обратно в коробку, я заметила на полу непонятный предмет. Подойдя поближе, я поняла, что это засушенная роза, наверное выпавшая из дневника. АНГЕЛ: Ты с нежностью подняла цветок┘ АДА: Некогда алый и бархатистый бутон теперь превратился в багровый грубый образ, ничем не напоминающий живую розу. Мертвый стебель сохранил ту же стройную гордую форму, но на ощупь тоже сложно было поверить, что именно этот цветок в прошлом дарил столько прекрасных моментов. АНГЕЛ: Это была самая первая роза, подаренная ИМ. АДА: Да, самая первая и единственная. Я сидела на полу, с любовью держа ее в руках, медленно поглаживая контуры кончиками пальцев┘перед глазами проносились все бессонные ночи, когда я любовалась красотой вечно живого образа цветка при лунном свете, мечтая о Н╗М┘ Сама не до конца понимая что делаю, я сильно сжала розу в руке, ломая хрупкий от времени стебель. Затем последовал бутон. Я смеялась и плакала, да, плакала, комкая мертвые лепестки в руке, наслаждаясь рассеивающим тишину шорохом и хрустом. Я продолжала уничтожать остатки былой любви, и, казалось, уже ничего не осталось, как вдруг, как по волшебству, ранее хрупкий стебель сильно поранил мне руку. АНГЕЛ: Но ты даже не заметила┘как можно заметить такую мелочь, когда тво╦ сердце останавливается от боли? АДА: Боль≈это понятие не конкретное. Боль не всегда понятна людям. АНГЕЛ: Ты всегда странно относилась к подобным чувствам. АДА: Более всего меня угнетает сочувствие. Конечно, я сочувствую облезлым голубям с отмороженными ножками, сочувствую стареньким бабушкам, которые сплетничают на лавочках у подъезда. Я также жалею дождевых червячков, которые после дождя погибают на асфальте, и свою полоумную соседку, ненавидящую детей и закрывающую двери на десятки замков. АНГЕЛ: Но это иное сочувствие. АДА: Еще с детства я не могла понять, как можно сочувствовать слабохарактерным людям, людям которые только и живут, чтобы их жалели, чтобы их поддерживали. Необходимо всегда бороться за существование, всегда держать все несчастия в себе, не перебрасывать их на чужие плечи. АНГЕЛ: В том и состоит предназначение человека≈бороться со стихией судьбы┘но бороться в одиночку. Разве не приятно общаться с волевыми людьми, которые сами прокладывают себе дорогу в жизнь, сами решают для себя что хорошо и что плохо, сами себе хозяева? АДА: И как противно бывает видеть вполне полноценного человека, взыскивающего людского сочувствия для собственных корыстных целей. АНГЕЛ: Нет, ты не можешь сочувствовать таким людям, это выше твоего достоинства. Смерть как явление не пугает тебя, но с точки зрения потери близкого человека, ты испытываешь смешанные чувства. АДА: Наравне со страхом, я чувствую это дьявольское бессилие, эту никчемную беспомощность. Размышляя о смерти, я всегда вспоминала случай из детства, заставляющий мурашки пробегать по телу. АНГЕЛ: Тебе тогда было 8 лет. У твоей матери тогда умерла от рака очень близкая подруга┘ АДА: Мама сидела в гостиной вся в слезах, когда я пришла из школы. АНГЕЛ: Услышав прискорбную новость, ты не знала, как реагировать≈то ли жалеть плачущую мать, то ли самой заплакать┘но вместо грусти это известие вызвало у тебя противоположную реакцию. АДА: Я смотрела на плачущую мать, смотрела на е╦ покрасневшие от слез глубокие влажные глаза, смотрела на бледную кожу, на нервные холодные руки┘смотрела проницательно взрослым взглядом, всей своей маленькой детской головкой пытаясь понять и посочувствовать. И вдруг все мое тело сотряс судорожный звонкий смех. Я смотрела на мать и смеялась, смеялась в открытую, знала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Я запомнила это страшное сердитое выражение лица матери. АНГЕЛ: Как неприятно потом было сидеть одной в своей темной комнате, думая об этой великой силе≈смерти, заставляющей одних людей плакать, других≈смеяться. АДА: Теперь, конечно, я полностью разобралась в том, как реагировать на смерть, но это ужасное чувство продолжает преследовать меня. ДЕЙСТВИЕ III: Чувства! Что только Ада не чувствовала в этот момент, забившись в угол своей маленькой комнаты. АДА: Разочарование┘какое интересное, новое чувство. Разочарование, заглушающее собой все остальное, поглощающее и боль и печаль, накладывающее целый ряд новых переживаний на больную душу. Почему же все так сложно? АНГЕЛ: Или наоборот, слишком просто. Может стоит поискать еще чего-то от жизни┘склонить голову в молитве? АДА: Нет, я не посмею обратиться к Творцу, не посмею требовать от него жалости. А вдруг Он так же засмеется над моим горем, как я смеялась над смертью? Разве обыкновенный человек может вызвать что-то большее, чем сострадание? Люди настолько ничтожны и слабы, что перед великим образом Создателя Вселенной они бесспорно должны вызывать отвращение┘ отвращение к их эгоистичным душонкам. АНГЕЛ: Конечно такие глубокие размышления должны быть обоснованы, необходимо иметь так называемый фундамент, устойчивый стержень мировоззрения. Было бы неопределенно странно просто так сидеть вот так в углу темной комнаты, вдыхая мертвый, выдохнутый заранее воздух, перерабатывая различные теории существования. АДА: Но что если это просто так┘ просто мне без спроса ударила в голову мысль о нахождении настоящей цели жизни? * * * АДА: Я нередко зачитывалась до утра, перелистывая уже до боли знакомые страницы, заостряя внимание на каждой строчке, каждом слове, каждой букве. АНГЕЛ: Как странно┘чем старше ты становишься, тем меньше ты понимаешь жизнь, тем меньше ты чувствуешь поэзию┘ АДА: Ведь это просто невозможно отразить скучную прозу жизни в яркой и красочной лирической форме, проза и поэзия несовместимы! АНГЕЛ: Скорее всего ты права. Права в том, что проза≈для людей, а поэзия≈для Богов. АДА: Я, читая произведения великих поэтов, удивлялась их замкнутости, фальшивости, недосказанности. АНГЕЛ: Но ты не имела права доказывать свою точку зрения, боялась, что не найдешь ни единой души, способной понять все то, что чувствуешь. АДА: Стихи прекрасны, прекрасны когда в жизни есть цель, есть хоть что-то, что подталкивает нас к этому подвешенному к потолку состоянию дикого блаженства. АНГЕЛ: Лирика в этом случае украшает жизнь, но не в коем случае не отражает е╦. АДА: Думая долгими летними вечерами о подобных аномалиях, я нередко задавалась мыслью о сочинении своего собственного ни на кого не похожего произведения. АНГЕЛ: Это должен был быть стих, отражающий все твои терзания, стих заставляющий открыться даже самым недоступным сердцам. АДА: Сколько я не старалась, не могла выйти из этого замкнутого круга, все произведения моей жаждущей свободы души были безнадежны и обречены на уничтожение. АНГЕЛ: Все, кроме одного┘ АДА: Да, кроме одного. АНГЕЛ: Скажи, бывало ведь, читатель, Ты как во сне мечтал о том, О чем в стихах своих писатель Быть может выразит с трудом? Как не старайся, сон--предатель Навеет дивные мечты... А в этой жизни ты искатель, Искатель вечной красоты! Ты восхищаешься прекрасным, Но совершенства в мире нет! Сны делают тебя несчастным, Из тьмы ты тянешься на свет. Послушай, может быть, как в сказке, Свой сон увидишь наяву? Давай с героев снимем маски, Тебе всю правду расскажу! Она была с повадкой птицы, Всегда стремилась высоко. Глубин небес прозрачных жрица; Ей жизнь давалась нелегко... Блуждая в темноте забвения, Ища свой идеал в жестокости толпы, Испытывала дивные мучения, Не в силах растерзать мечты... Всей взора ясностью пленяющей, Заставила открыться сердцу ты. С судьбою, разумом играющей, В душе его цветут цветы! И как в волшебном облаке желания, Ты птицей в небо полететь... Конец пришел твоим страданиям, Лучами солнца душу греть. Не испугавшись света яркого, Доверчиво раскрыв глаза, Согретая от солнца жаркого Скатилась по щеке слеза. Она доверилась ему покорно, Топя его в своей любви, Летела ближе к солнцу гордо, Смеясь и плача на пути. Но вместо солнечного жара, Она упала в бездну дна... Холодным тело ее стало, Теперь она совсем одна! Одна летела камнем в воду, Одна ступила вниз с моста, Одна стремилась на свободу, Одна, одна, совсем одна! Как солнце отражается от моря, Он отражал ее любовь. Не вытерпев, охваченная горем, Остыла в жилах ее кровь... Не к солнцу птицею летела, А к отраженью на воде... Не солнца светом душу грела. Лежи спокойно, спи на дне! АДА: Ты еще помнишь┘ АНГЕЛ: Как странно и непринужденно┘ это ведь нельзя назвать детской выдумкой! АДА: Неужели я сама предсказала свою судьбу? Как же это? Именно так и случилось┘ОН, он не любил меня, ОН просто позволял себя любить. А я? Я была настолько ослеплена этим томным пленом собственного чувства, что не смогла сопротивляться мечтам! АНГЕЛ: На этом мысли е╦ оборвались┘ Жизнь≈темный лабиринт, в котором мы блуждаем, как слепые котята, все время оступаясь, падая, но затем покорно поднимаясь┘и опять падая┘ В этом ночном царстве мы чистосердечно привыкли радоваться восходам, сочувствовать закатам┘ Лабиринт, и выход из него один, так же, как и вход┘ (C) |