Пьер Карле де Мариво

Комедия в трех действиях

ФОКИОН. Я полагаю, мы теперь в саду философа Гермократа.

ГЕРМИДАС. Но, госпожа, не сочтут ли подозрительным, что мы, никого не зная в этих местах, так дерзко сюда проникли?

ГЕРМИДАС. Ах! Давно я не дышала так привольно. Царица, будьте добры уж до конца. Если вы хотите оказать мне полную милость, разрешите задавать вам вопросы по моему усмотрению.

ФОКИОН. Как тебе угодно.

ГЕРМИДАС. Итак, вы покинули ваш двор, город и явились сюда в одно из загородных владений с небольшой свитой. И выразили желание, чтобы я вас сопровождала.

ФОКИОН. Совершенно верно.

ГЕРМИДАС. Вы знаете, что я забавы ради научилась немного рисовать. И вот, едва прошло каких-нибудь пять дней, как вы однажды утром, уединившись со мной, показываете два портрета и просите снять с них небольшие копии. На одном портрете мужчина лет сорока пяти, на другом - женщина лет тридцати пяти. Оба приятны на вид.

ФОКИОН. И это верно.

ГЕРМИДАС. Разрешите продолжить. Когда копии были готовы, вы пускаете слух, что больны и что вас нельзя видеть. Затем вы мне приказываете переодеться в мужской костюм, сами принимаете такое же обличье, и мы обе инкогнито исчезаем из дому - вы под именем Фокиона, я под выбранным вами для меня именем Гермидаса. Через четверть часа мы являемся в сад философа Гермократа, в философии которого вы вряд ли хорошо разбираетесь.

ФОКИОН. Хуже, чем ты полагаешь.

ГЕРМИДАС. Итак, что же означает ваша притворная болезнь? Копии с портретов? Кто этот мужчина, эта женщина, изображенные на портретах? Что означает наш маскарад? Что привело нас сюда, в сад Гермократа? Для чего вам он? Для чего вам я? Куда мы идем? Что с нами будет? Чем все это кончится? Я умираю от желания узнать все как можно скорее.

ФОКИОН. Слушай же меня внимательно. Ты ведь знаешь, каким путем я пришла к власти. Я занимаю престол, который некогда похитил у своего властителя Клеомена не кто другой, как Леонид, брат моего отца. А сделал он это потому, что Клеомен, войсками которого командовал Леонид, во время его отсутствия похитил возлюбленную Леонида. Оскорбленный Леонид, обожаемый своими солдатами, напал на Клеомена и его жену и заключил их в темницу. Прошло несколько лет, Клеомен умер, вскоре умерла и его жена. Она не могла пережить смерти мужа. Умирая, царица родила сына. Но он вскоре исчез, его ловко похитили у Леонида, который так и не узнал, где он. Леонид умер в одиночестве, оплакиваемый народом. Ему наследовал брат, которому я обязана своим рождением и наследницей которого в свою очередь являюсь.

ГЕРМИДАС. Да, но все это не объясняет ни переодевания, ни тех портретов, с которых я снимала копии. А я именно об этом и хочу все узнать.

ФОКИОН. Не спеши. Ребенка, рожденного в темнице, тотчас же похитила неизвестная рука, так что ни Леонид, ни мой отец никогда больше не слышали о нем - следы этого наследника престола нашла я.

ГЕРМИДАС. Да будет благословенно небо! Значит, он скоро будет в вашей власти?

ФОКИОН. О нет! Это я отдамся во власть Агиса.

ГЕРМИДАС. Вы, госпожа? Заклинаю вас, вы этого не сделаете. Я не перенесу этого никогда!

ФОКИОН. Выслушай меня до конца. Вот уже десять лет этот юноша находится у мудрого Гермократа, который его воспитывает. Ему доверила его Эфрозина, родственница Клеомена, через несколько лет после того, как мальчик был похищен из темницы. Все, о чем я тебе рассказала, я узнала от одного из бывших слуг Гермократа. Он открыл мне эту тайну в надежде на хорошее вознаграждение.

ГЕРМИДАС. Все равно, госпожа, нужно все это хорошенько проверить.

ФОКИОН. Нет, я приняла иное решение. Мне внушило его чувство справедливости и еще нечто другое. Прежде всего мне захотелось увидеть Агиса, так зовут этого юношу. Я узнала, что Гермократ и Агис ежедневно прогуливаются в лесу, рядом с моим замком. Я тут же, как тебе известно, покинула город и прибыла сюда. Да, я увидела Агиса в том лесу, свиту я оставила на опушке. Слуга, ожидавший меня там, показал мне принца, сидевшего в лесной чаще и читавшего какую-то книгу. До сих пор я часто слышала о любви, но никогда не знала, что это такое. Представь себе, что в человеке соединилось все возвышенное, красивое, милое. Нет, ты с трудом можешь вообразить очарование Агиса, его лица┘

ГЕРМИДАС. Одно мне ясно - это самое его очарование здоров нам поможет.

ФОКИОН. Я забыла тебе сказать: когда я собиралась уходить, появился Гермократ. Мне об этом тоже дал знать слуга, спрятавшийся в гуще леса. Мудрец остановился и спросил меня, не собирается ли царица выйти в лес на прогулку. Отсюда я заключила, что он меня совсем не знает. Несколько не смутившись, я ответила, что говорят, будто она уже была здесь, и я тут же возвратилась в замок.

ГЕРМИДАС. Довольно странное происшествие.

ГЕРМИДАС. Да┘ Но, госпожа, если Гермократ под одеждой юноши узнает ту женщину, с которой говорил в лесу, он не оставит вас у себя ни на одну минуту.

ГЕРМИДАС. А его с виду столь суровая сестра, согласится ли она на пребывание в доме такого молодого и очаровательного юноши?

ФОКИОН. Тем хуже для нее, если она станет на моем пути. Я стану щадить ее не больше, чем брата.

ГЕРМИДАС. Но, госпожа, ведь вам придется обмануть их обоих. Неужели вам не претит такая хитрость?

АРЛЕКИН. Что там за люди?

ГЕРМИДАС. Нам предстоит много трудностей, госпожа. И вы, дама┘

ФОКИОН. О небо! Я в отчаянии.

АРЛЕКИН. Ха! Ха! Мои малютки, прежде чем уйти, вам не мешало бы расплатиться со мною. Сначала я принял вас за плутов. А вы оказались плутовками.

ФОКИОН. Все погибло, Корина.

АРЛЕКИН. Притом┘ я честный человек, никогда не допускающий контрабанды. Вы товар, на который я накладываю арест. Дверь перед вами закрыта.

ГЕРМИДАС. О! а я тебе помешаю это сделать. И ты первый раскаешься в том, что собираешься причинить нам неприятность.

АРЛЕКИН. Докажите мне, что я должен раскаяться, и я выпущу вас.

АРЛЕКИН. По всей видимости, вы правы. Это доказательство меня убеждает.

ГЕРМИДАС. Ты все еще намерен поднять шум?

АРЛЕКИН. Нет, я начинаю убеждаться, что шум надо прекратить.

ГЕРМИДАС. Убедите же его до конца, госпожа.

АРЛЕКИН. О! вот самое радикальное лекарство от дурного расположения духа. Но в чем дело, мои щедрые дамы?

ГЕРМИДАС. Пустяки! Госпожа видела Агиса в лесу. И теперь желает с ним снова встретиться, чтобы отдать ему свое сердце.

АРЛЕКИН. Это заслуживает всякой похвалы.

ГЕРМИДАС. Ну вот! Она богата, ни от кого не зависит и хотела бы выйти за него замуж. Но, конечно, только завоевав его любовь.

АРЛЕКИН. Еще более похвально.

ГЕРМИДАС. Но, чтобы пробудить в нем любовь, ей надо встречаться с ним, беседовать, а для этого необходимо поселиться здесь на некоторое время.

АРЛЕКИН. Да, так оно, конечно, сподручнее.

ГЕРМИДАС. Но это невозможно, если госпожа будет в одежде женщины, ибо в таком случае Гермократ не позволит Агису встретиться с ней, да и сам Агис воспитан так, что будет всячески избегать ее.

АРЛЕКИН. Черт возьми! Любовь в этом доме! Здесь для нее плохое убежище. Тройная мудрость - Гермократ, Леонтина, Агис - и любовь - самые несовместимые вещи на свете. Тут могу помочь лишь я, потому как уж я-то знаю жизнь!

ФОКИОН. Нам это хорошо известно.

ГЕРМИДАС. Вот почему госпожа и решила переодеться, чтобы прийти сюда. Теперь ты видишь, что в этом нет ничего дурного.

АРЛЕКИН. Право, нет ничего более разумного! Вы, сударыня, мимоходом влюбились в Агиса? Хорошо! Что ж! Каждый берет от жизни что может. Пользуйся жизнью! Идите, милые дамы, и будьте уверены: я весь в вашем распоряжении. Вы потеряли свое сердце. Торопитесь найти другое. Если понадобится мое, я его отдам.

ФОКИОН. Ступай и рассчитывай на меня. Я вознагражу тебя так, что тебе не придется никому завидовать.

ГЕРМИДАС. Не забудь-ка на всякий случай, что имя госпожи - Фокион, а мое - Гермидас.

ФОКИОН. И главное, чтобы Агис ни о чем не знал.

АРЛЕКИН. Не бойтесь ничего, господин. По рукам, друг Гермидас. Вот как я говорю, я!

ДИМАС. С кем это ты там говоришь, дружище?

АРЛЕКИН. Я говорю с людьми.

ДИМАС. Э, черт возьми! Это-то я хорошо вижу. Но что они за люди? Чего хотят?

ФОКИОН. Видеть господина Гермократа.

ДИМАС. Хорошо! Но ведь здесь нет входа. Мой хозяин приказал мне никого не пропускать в сад. Так что вам только остается вернуться туда, откуда вы пришли, и постучаться в ворота дома.

ФОКИОН. Мы нашли ворота сада открытыми. Кроме того, мы чужестранцы и можем ошибиться.

ДИМАС. Я не вешал замка, не думал, что можно врываться вот так, нахально. Недоставало еще, чтобы взломали ворота, а? нужно вести себя прилично, позвать садовника, попросить у него разрешение. Надо уметь обращаться с человеком, тогда и разрешение появится и дверь отвориться.

АРЛЕКИН. Тише, тише, дружище! Вы говорите с лицом состоятельным и знатным.

ДИМАС. Понятно! Да я и сам вижу, что состоятельным. Оно охраняет свое состояние, а я охраняю мой сад. И нечего зариться на чужое┘

АГИС. Что за шум, садовник? На кого вы кричите?

ДИМАС. На этих молодцов. Они, видно, высматривают, что бы им сорвать в саду.

ФОКИОН. Вы пришли вовремя, сударь, избавьте нас от этого наглеца. Я хотел бы приветствовать господина Гермократа и побеседовать с ним. Я увидел, что сад открыт, и вошел. А садовник требует, чтобы я удалился.

АГИС. Идите, Димас, вы провинились. Ступайте и предупредите Леонтину, что некий почтенный чужестранец желает поговорить с Гермократом. А вас. Сударь, прошу простить этого человека за грубый прием. Гермократ сам принесет вам извинения. Судя по внешности, вы достойны всякого уважения.

АРЛЕКИН. О! у них у обоих красивые лица.

ФОКИОН. Действительно, сударь, садовник обошелся со мной грубо. Но ваша учтивость вознаградила меня за все. Если, как вы говорите, моя внешность вызывает у вас расположение ко мне, я почту себя самым счастливым человеком в мире. Большего мне и не надо.

АГИС. Я не заслуживаю подобной благодарности. Надо отдать вам должное, несмотря на то, что мы с вами знакомы лишь несколько минут, уверяю вас, вы не найдете другого человека, который был бы так расположен к вам, как я.

АРЛЕКИН. Я вижу, мы можем составить две хорошенькие парочки.

АГИС. Скажите, сударь, могу я узнать, с кем отныне я связан узами дружбы?

ФОКИОН. С тем, кто охотно поклянется вам сохранить ее навеки.

АГИС. Этого мало. Я боюсь, что приобрел друга, которого вскоре потеряю.

ФОКИОН. Если бы это зависело от меня, мы никогда не расстались бы, сударь.

АГИС. Какое дело привело вас к Гермократу? Ему я обязан своим воспитанием. Смею думать, что она меня любит. Вы нуждаетесь в его помощи?

ФОКИОН. Слава о его мудрости привлекла меня сюда. Когда я пришел, у меня было лишь одно желание - провести рядом с ним некоторое время. Но теперь, когда я узнал вас, это желание уступило место другому, более сильному - видеть вас как можно дольше.

Агис. Ну, а дальше?

ФОКИОН. Не знаю. Это решите вы. Отныне я буду советоваться только с вами.

АГИС. Мой совет - никогда не теряйте меня из виду.

ФОКИОН. В таком случае, мы всегда будем вместе.

АГИС. Я желаю этого всем сердцем. Но вот и Леонтина┘

АРЛЕКИН (подходя, Гермидасу). Приближается наша хозяйка. Она держится очень надменно, мне это не нравится.

ДИМАС. Вот, сударыня, молодчик, о котором я вам говорил, а другой - вертопрах из его свиты.

ЛЕОНТИНА. Мне передали, сударь, что вы желаете говорить с мои братом Гермократом. Его сейчас нет дома. Может быть, ожидая его прихода, вы расскажете мне, о чем хотите побеседовать с ним?

ФОКИОН. У меня нет никаких секретов, сударыня. Дело идет об одной милости, о которой я хочу просить его. Я заранее уверен, что получу ее, если буду уверен, что вы мне поможете.

ЛЕОНТИНА. Объяснитесь, сударь.

ФОКИОН. Мое имя - Фокион, сударыня. Может быть, оно известно и вам? Отец мой, умерший несколько лет назад, позаботился о том, чтобы это имя стало известным.

ЛЕОНТИНА. Да, сударь.

ФОКИОН. Один, ни от кого не зависимый, я отправился путешествовать, чтобы образовать свой ум и сердце┘

ЛЕОНТИНА. Оставьте нас, Димас.

ФОКИОН. Во время моего путешествия я посещал всех тех, кого знания и добродетель выделяли среди других людей. Многие разрешали мне оставаться у них на некоторое время. И я надеялся, что знаменитый Гермократ не откажет мне в чести, которую охотно оказывали другие.

ЛЕОНТИНА. Совершенно верно, сударь. При взгляде на вас становится ясно, что вы безусловно достойны того гостеприимства, которое вам оказывали другие. Но Гермократ лишен возможности предложить вам свое. Этому мешают обстоятельства, о которых Агис знает. Если бы я могла рассказать вам все, вы бы, несомненно, извинили нас.

АРЛЕКИН. Одного из них можно было бы поместить в моей комнате.

АГИС. Дело не в помещении. У нас его достаточно.

ЛЕОНТИНА. Верно. Но вы, Агис, знаете лучше, чем кто-либо другой, что это невозможно. Мы дали обет - это закон нашего дома - ни с кем не разделять своего уединения.

АГИС. Однако я уже обещал господину Фокиону уговорить вас помочь ему. И мы не нарушим установленный нами закон, если сделаем исключение для добродетельного друга.

ЛЕОНТИНА. Я ничего не могу изменить.

ФОКИОН. Как, сударыня? Неужели вы останетесь непреклонны, даже видя мои добрые намерения?

ЛЕОНТИНА. Это зависит не от меня.

АГИС. Гермократ вас убедит.

ЛЕОНТИНА. Уверена, что он решит так же, как и я.

ЛЕОНТИНА. Я в отчаянии, ибо знаю, что все ваши усилия окажутся тщетными. Но, если вы настаиваете, я согласна.

ФОКИОН (Агису). Сделайте милость, оставьте нас ненадолго вдвоем.

ЛЕОНТИНА. Все, что я могу вам посоветовать, сударь, - это дождаться Гермократа. Он даст вам лучший совет, чем я.

ФОКИОН. Нет, сударыня. В данном случае вы мне более нужны, чем он. Не суровая рассудительность, а снисходительная сердечность - вот что мне необходимо. Сердечность, которая смягчала бы суровость разума. Вы женщина, и в вас два эти качества лучше уживаются, чем в нас, мужчинах. Итак, сударыня, умоляю вас всем, что вам дорого, выслушайте меня.

ЛЕОНТИНА. Не знаю, к чему приведет наш разговор, но из уважения к чужестранцу я готова вас выслушать. Говорите.

ФОКИОН. Ее образ, запечатленный в моем сердце, в тысячу раз ярче того, что я описал вам. Я уже говорил, что прогуливался по лесу, но, увидев ее, не мог больше двинуться с места. Я следил за ней, пока она не скрылась из виду. Она с кем-то разговаривала, иногда улыбалась, и в ее скромном облике и сдержанных манерах было столько нежности, благородства и ласки┘ От нее будто исходило сияние.

ФОКИОН. Она вскоре скрылась и вошла в дом, который я хорошо заметил. Я спросил, кто она, и узнал, что это сестра знаменитого и всеми уважаемого человека.

ФОКИОН. Что она не замужем и вместе с братом живет в уединении, что она предпочитает невинный покой мирской суете, чуждой возвышенным и добродетельным душам. Должен признаться - все, что мне говорили о ней, было сплошной хвалой. Мой разум и мое сердце отныне принадлежат ей навсегда.

ФОКИОН. Ради всего святого, разрешите мне окончить, и пусть это слово - любовь - не отвращает вас. Любовь, о которой я говорю, не порочит, а облагораживает мое сердце. Преклонение перед добродетелью побуждает меня любить эта даму. Оба эти чувства неразрывно связаны. Я люблю эту женщину не только за красоту лица, но и за красоту души, и ее образ всегда передо мной.

ЛЕОНТИНА. Еще раз, сударь, разрешите мне покинуть вас. Меня ждут, а мы с вами уже и так слишком долго вместе.

ФОКИОН. Заканчиваю, сударыня. Обуреваемый чувствами, о которых я вам говорил, я поклялся любить ее вечно и тем самым посвятить служению добродетели все мои дни. Я решил поговорить с ее братом, добиться у него разрешения провести некоторое время в его доме под предлогом выслушать его наставления и выказать ей всю мою любовь, всю мою преданность и нежность, выразить все мои чувства к ней, за которые я благодарю богов, как за самое высшее благо, ниспосланное ими.

ЛЕОНТИНА. Что вы делаете, сударь?

ФОКИОН. Прошу вашего совета, умоляю заступиться перед ней за меня.

ЛЕОНТИНА. После всего, что я только что услыхала, я сама предаю себя воле богов.

ФОКИОН. Воля богов в вашем сердце. Верьте тому, что оно вам скажет.

ЛЕОНТИНА. Мое сердце! О небо! И вы хотите, чтобы я дала добрый совет тому, кто нарушил мой покой?

ФОКИОН. Чтобы быть великодушной, приходится быть мене спокойной.

ЛЕОНТИНА. О! Фокион, вы говорите, будто любите добродетель. Неужели любить добродетель - значит похищать ее у других?

ФОКИОН. Вы считаете любовь к добродетели равносильной ее похищению?

ЛЕОНТИНА. Но, наконец, чего вы хотите?

ФОКИОН. Я решил посвятить вам всю мою жизнь. Я жажду соединить ее с вашей. Не препятствуйте моему решению. Уделите мне только несколько дней - сейчас это единственная милость, о которой я вас прошу. И если вы согласитесь, об остальном я договорюсь с Гермократом.

ЛЕОНТИНА. Разрешить вам остаться здесь? Но ведь вы меня любите?

ФОКИОН. Да, но любовь только увеличивает мое уважение к вам.

ЛЕОНТИНА. А разве добродетельная любовь может требовать чего-нибудь еще? Как! Вы хотите смутить мое сердце! Зачем вы явились сюда, Фокион? Нет, я не могу постичь того, что происходит со мной. О небо! Что случилось? Я теряю рассудок. Неужели я, которая никогда не любила, полюбила вас? Разве время любви для меня не прошло? И напрасно вы мне льстите. Вы действительно молоды, вы достойны любви. А обо мне этого сказать нельзя.

ФОКИОН. Какие странные речи!

ЛЕОНТИНА. Да, сударь, признаюсь, не много красоты, говорят, выпало не мою долю. Природа наделила меня некоторым очарование, которое, впрочем, я всегда презирала. Может быть, теперь к своему стыду, я начинаю сожалеть об этом - из-за вас. Но этого очарования уже почти нет, а то немногое, что осталось, скоро исчезнет.

ФОКИОН. К чему весь этот разговор, Леонтина? Вы хотите убедить меня в том, чего нет? Надеетесь уговорить меня милыми словами? Разве вы когда-либо были более достойны любви, чем сейчас!

ЛЕОНТИНА. Теперь я, увы, не та, что была.

ФОКИОН. Перестаньте, сударыня, не будем больше говорить об этом. Да, я согласен. При всем вашем очаровании молодость ваша прошла. Моя еще при мне. Но сердца у всех одного возраста. Вы знаете, о чем я вас прошу. Я буду умолять об этом Гермократа и умру от отчаяния, если вы не сжалитесь надо мной.

ЛЕОНТИНА. Я не знаю, что мне делать. Вот идет Гермократ. Пока я не приму определенного решения, можете рассчитывать на мою помощь.

АГИС. Да, сударь, он самый.

АРЛЕКИН. Я первый имел честь сказать вам о нем. И я же передал ему поклон от вас.

АРЛЕКИН. Прибавьте к этому и мой.

ФОКИОН. Я с благодарностью принимаю все эти просьбы за меня сударь. Примите заранее мою благодарность, если эти просьбы окажутся не напрасными.

ГЕРМОКРАТ. Примите и вы, сударь, мою благодарность за честь, которую вы мне оказываете. Ученик, подобны вам, мне кажется, не нуждается в таком учителе, как я. Но, чтобы окончательно в этом убедиться, позвольте мне задать вам несколько вопросов. (Арлекину.) Ступай.

ГЕРМОКРАТ. Либо я ошибаюсь, сударь, либо вы мне знакомы.

ФОКИОН. Я, сударь?

ГЕРМОКРАТ. Не без причины я хотел с вами поговорить наедине. У меня есть кое-какие подозрения, о которых я не хотел говорить во всеуслышание. Я их приберег исключительно для вас.

ФОКИОН. Что же это за подозрения?

ГЕРМОКРАТ. Ваше имя не Фокион.

ГЕРМОКРАТ. Тот, чье имя вы носите, сейчас в Афинах. Я это знаю из письмо, которое получил от Мермесида.

ФОКИОН. Вполне возможно, что кто-то еще носит такое же имя.

ГЕРМОКРАТ. Это еще не все. Ваше вымышленное имя - только одна из хитростей, которыми вы хотите ввести нас в заблуждение.

ФОКИОН. Я вас не понимаю, сударь.

ГЕРМОКРАТ. И одежда на вас чужая. Признайтесь, сударыня. Ведь я вас видел?

ГЕРМОКРАТ. Свидетели, видите, мне не нужны. Можете краснеть только передо мной.

ФОКИОН. Если я краснею, то только потому, что отдаю должное вашей мудрости, сударь. Но поймите правильно мое смущение; хотя я переоделась, но не таю никаких коварных замыслов.

ФОКИОН. Агис? Этот юноша, который только что был здесь? Вот каковы ваши подозрения? Кажется, я не давала к ним повода! Мой вид внушил их вам? Заслуживаю ли я их! Неужели именно вы наносите мне такое оскорбление? Неужели его навлекли на меня чувства, которыми я полна? Боги должны убеерчь меня от всего этого. Нет, я пришла сюда совсем не для того, чтобы смутить сердце Агиса. Он воспитан вами, он силен мудростью ваших наставлений, но не ради него я изменила свое обличье. Если бы я его любила, я бы, конечно, могла завоевать его расположение более легким способом. Для этого мне было бы достаточно предстать перед ним и ласково посмотреть ему в глаза. Возраст и женские прелести помогли бы мне покорить его сердце. Но не к нему стремится мое сердце. Того, кого оно ищет, завоевать гораздо труднее. Тут не поможет власть моих глаз, мои прелести здесь бессильны. Вы видите, я на них совсем не рассчитываю, не на них я строила свои надежды. Иначе разве я скрыла бы их под мужской одеждой. Они мне не принесут успеха.

ГЕРМОКРАТ. Но в таком случае, сударыня, для чего вы добивались моего гостеприимства, если не думали об Агисе?

ФОКИОН. Ох! Опять Агис! Ах, сударь, вы человек добродетельный, не заставляйте же себя самого сожалеть впоследствии о том, что вы оскорбили мою добродетель. Не считайте злом мою затею, может быть, не только невинную, но и похвальную. Видите, я с откровением и мужеством говорю вам об этом, и это должно поколебать ваши подозрения. И когда вы узнаете мотивы, которыми я руководилась, я, смею надеяться, заслужу ваше уважение. Не говорите же мне больше об Агисе. Повторяю, я не думаю о нем. Хотите неоспоримые доказательства? Они, может быть, не пощадят моего женского самолюбия, но я не хочу прикрывать их ни изворотливостью, ни тщеславием. Мной руководит благородная гордость. И вы убедитесь в этом, сударь. Да, так о ваших подозрениях: два слова, и они будут уничтожены. Даст ли мне свою руку тот, кого я люблю? Вот моя. Не Агису я делаю это предложение.

ГЕРМОКРАТ. Я не знаю, кому же оно адресовано.

ФОКИОН. Знаете, сударь. Я вам только что это сказала. Я не выразилась бы ясней, назвав имя Гермократа.

ГЕРМОКРАТ. Так это я, сударыня?

ФОКИОН. Теперь вы все знаете, сударь.

ФОКИОН. Сударь, выслушайте меня. После признания, которое я сделала, я должна оправдаться перед вами.

ГЕРМОКРАТ. Нет, сударыня, я ничего не хочу слушать. Все оправдания бесполезны. Не бойтесь того, что я думаю обо всем этом. Пусть вас это не беспокоит. Но, прошу вас, оставьте меня. Разве я создан для любви? Перед вами душа отшельника и дикаря, ей чуждо чувство любви. Моя суровость должна оттолкнуть вас, такую юную и очаровательную, словом, мое сердце бессильно что-либо сделать для вашего.

ФОКИОН. А я и не прошу вас разделять мои чувства. У меня нет на это никакой надежды, а если даже и была, я отказываюсь от нее. Но потерпите, я окончу. Я вам сказал, что люблю вас. Разрешите мне объясниться, ведь вы же не хотите, чтобы я стала жертвой обиды в результате нашей беседы?

ГЕРМОКРАТ. Разум запрещает мне слушать вас дальше.

ГЕРМОКРАТ. Я предпочел бы ничего этого не знать.

ГЕРМОКРАТ. Ну что ж, сударыня, вот единственная помощь, которую я могу вам оказать, - я совсем не хочу вас любить. Пусть мое равнодушие вас излечит, и кончим этот разговор, полный яда для того, кто его слушает.

ФОКИОН. Всемогущие боги! Что вы мне предлагаете? Свое равнодушие? Я это предвидела. Таков ли должен быть ответ на ту мужественную откровенность, с какой я открыла вам все, что испытываю? Неужели здесь бессильна даже мудрость?

ГЕРМОКРАТ. Я вовсе не мудрец, сударыня.

ФОКИОН. Ну хорошо! Пусть так. Но дайте мне время, чтобы увидеть ваши недостатки, и разрешите мне продолжить.

ГЕРМОКРАТ (с волнением). Что вы мне еще скажете?

ФОКИОН. Выслушайте меня. О вас много говорят. Всюду и везде знают ваше имя.

ГЕРМОКРАТ. Оставим это, сударыня.

ФОКИОН. Простите, это веление сердца, которому приятно хвалить того, кого оно любит. Меня зовут Аспазия. Я жила в таком же уединении, как и вы. У меня довольно большое состояние, я ни от кого не зависела, была сама себе госпожой, не знала, что такое любовь, и презирала все попытки внушить мне ее┘

ГЕРМОКРАТ. Моя снисходительность к вам смешна!

ФОКИОН. И, находясь в таком уединении, я встретила вас. Вы прогуливались, как и я. Сначала я не знала, кто вы. Но, увидя вас, почувствовала волнение. Казалось, мое сердце угадало, что предо мной Гермократ.

ГЕРМОКРАТ. Нет, я больше не в силах продолжать этот разговор. Во имя той добродетели, перед которой вы так преклоняетесь, Аспазия, прекратим его. Каковы ваши намерения?

ФОКИОН. Мой рассказ может показаться вам легкомысленным, но он искренен. Он помогает мне возвратить рассудок.

ГЕРМОКРАТ. Но мне дороже сохранить свой собственный рассудок. При всей моей дикости у меня есть глаза, а вы очаровательны и к тому же любите меня.

ФОКИОН. Я очаровательна, сказали вы? Как? Сударь, вы это видите и боитесь моих чар?

ГЕРМОКРАТ. Не хочу даже думать об этом.

ФОКИОН. Вы боитесь и избегаете меня? Вы еще меня не любите, но боитесь полюбить. Вы полюбите меня, Гермократ, я не буду убивать в себе этой надежды.

ГЕРМОКРАТ. Вы меня смущаете. Я не нахожу слов для ответа, я умоляю.

ФОКИОН. Ну что ж, сударь. Оставим это, прогуляемся, поищем Леонтину. Я думаю остаться здесь на некоторое время. Вы скажете мне свое решение.

ГЕРМОКРАТ. Идите, Аспазия. Я следу за вами.

ГЕРМОКРАТ. Я схожу с ума от этого объяснения. Что делать?.. Димас. Подойди ко мне. Ты видел юного чужестранца, который только что ушел отсюда? Поручаю тебе наблюдать за ним, всюду следовать за ним и особенно следить, не ищет ли он встречи с Агисом. Понял? Я всегда ценил твое усердие, и ты докажешь его наилучшим образом, если в точности выполнишь все, что я сказал.

ДИМАС. Все будет сделано. И скорее, чем вы думаете. Я вам доложу обо всем, что узнаю.

ДИМАС. Эй, ты, шут гороховый! Подойди-ка поближе, говорю тебе. С тех пор как сюда втерся этот пришелец, с тобой нельзя и словом перекинуться. Ты только и знаешь, что шушукаешься со смазливым слугой по закоулкам.

АРЛЕКИН. Только из вежливости, дружище. Но это не значит, что я отношусь к тебе хуже, чем прежде.

ДИМАС. Ты можешь любезничать с ним, но не надо забывать меня, твоего старого друга. Черт возьми! Дружба, как вино: чем старее, тем крепче.

ДИМАС. Эх, дьявол, ты - щедрый человек! Говоришь так, точно на тябя со всех сторон золото сыплется. А есть у тебя чем платить?

АРЛЕКИН. Не беспокойся.

ДИМАС. Черт тебя возьми, ты хитер, как лиса, но не гордись, я тоже хитер.

АРЛЕКИН. С каких это пор я стал хитрой лисой?

ДИМАС. Ладно, ладно! Разве я не знаю, что с появлением этих господ у тебя завелись денежки? Я видел, как ты их только что подсчитывал.

АРЛЕКИН (в сторону). Он прав. (Димасу.) Всегда надо знать, сколько монет у тебя в кармане.

ДИМАС (в сторону). Ага, попался! (Арлекину.) Послушай, приятель, с нашим хозяином творится что-то несусветное.

АРЛЕКИН. А что, он тоже видел, как я подсчитывал деньги?

ДИМАС. Тьфу! Много хуже! Наверно, он подозревает какие-то козни. Он поручил мне тайком, точно лисице, следить за этими двумя молодцами, чтобы раскрыть их замыслы. Он сомневается насчет их намерений, которые по-настоящему не раскусил. Понимаешь?

АРЛЕКИН. Не очень, дружище. Стало быть, ты за ними следишь?

ДИМАС. Тише! Не будем говорить о слежке. Я скажу ему лишь то, что надо будет сказать. И прежде всего, мне кажется, ему надо объяснить, что это за люди, не так ли?

АРЛЕКИН. Будь осторожен, мой милый.

ДИМАС. Дозволь мне действовать. Он будет слушать только то, что я ему наболтаю. А я ничего не знаю.

АРЛЕКИН. А ты знаешь, кто они?

ДИМАС. Черт возьми! Знаю ли я их! Я насквозь их вижу!

АРЛЕКИН. О! а я-то думал, что только я один их знаю.

ДИМАС. Ты? Да ни черта ты не знаешь.

АРЛЕКИН. Положим, знаю!

ДИМАС. Бьюсь об заклад, что нет. Это не так просто и не так легко.

АРЛЕКИН. Посмотрите на этого упрямца! Ведь они мне сами сказали.

ДИМАС. Что сказали?

АРЛЕКИН. Что они женщины.

ДИМАС(удивленно). Они - женщины?

АРЛЕКИН. Как, плут ты этакий! Ты не знал этого?

ДИМАС. Конечно, нет! Черт возьми! Но я здорово у тебя это выудил!

АРЛЕКИН. Ах, подлая лиса! Проклятый хитрец!

ДИМАС. Так они женщины! Вот так штука! Ну и рад же я!

АРЛЕКИН. Я пропал.

ДИМАС. Ну и заварю же я кашу. Теперь-то я пойду в гору, когда расскажу обо всем хозяину. Вот славно!

АРЛЕКИН. Димас, ты меня режешь живьем.

ДИМАС. Очень ты мне нужен! Ах! Так они женщины! И сорят деньгами за спиной садовника, хотя и находятся в его саду. Ну, они за это поплатятся!

АРЛЕКИН. Мой друг, ты охотник до денег?

ДИМАС. Если бы я их не любил, чего бы я стоил? Но где они, эти деньги?

АРЛЕКИН. Я заставлю раскошелиться эту даму, чтобы искупить мое легкомыслие, обещаю тебе.

ДИМАС. Предупреждаю, твое легкомыслие обойдется недешево.

АРЛЕКИН. Я знаю, чего оно стоит.

ДИМАС. Но для начала я желал бы во всем разобраться и хочу услышать всю историю этого мошенничества. Да-да! Сколько ты получил со своей дамочки - и мелкой и крупной монетой? Говори начистоту.

АРЛЕКИН. Она дала мне двадцать золотых.

ДИМАС. Двадцать золотых! Ведь это же целый воз денег! На них можно купить славную мызу! Дальше! Зачем эта дама болтается здесь?

АРЛЕКИН. Дело в том, что Агис мимоходом похитил ее сердце.

ДИМАС. Вот так так! Как это он не остерегся?

АРЛЕКИН. Ну, и она украдкой хочет теперь похитить сердце Агиса.

ДИМАС. Здорово! Все это сулит мне неплохой доходец, если я сумею ловко использовать все, что узнаю. Выманю все, что можно. Ну, а этот милый слуга Гермидас - тоже, верно, плутовка?

АРЛЕКИН. Это еще одно сердце, которое я без труда мог бы мимоходом прихватить.

ДИМАС. Это тебе не к лицу. Ведь ты же ученый малый. Но тише, они приближаются, ступай вперед.

ФОКИОН. К кому ты обращаешься, Арлекин?

АРЛЕКИН. Увы! Нечего больше скрывать. Он меня поймал на удочку, и я проболтался.

ФОКИОН. Что? Несчастный! Ты ему сказал, кто я?

ФОКИОН. О небо!

ДИМАС. Я знаю тайну вашего сердца, знаю, что его похитил Агис┘ Мне кое-кто обещал деньги, если я выведаю еще что-нибудь.

ФОКИОН. Корина, мой план разрушен.

ГЕРМИДАС. Нет, сударыня, не теряйте духа. Для вашего дела вам нужны помощники. Надо привлечь на нашу сторону и садовника. Не правда ли, Димас?

ДИМАС. Вполне согласен с вами, мадемуазель.

ГЕРМИДАС. Чего же ты хочешь?

АРЛЕКИН. Плут не стоит ни обола.

ФОКИОН. Ты так же о себе думаешь, Димас? Бери аванс, который я тебе даю. И если станешь молчать, знай, что будешь благодарить небо за то, что помогал нам. Это принесет тебе счастье, о каком ты не мечтал.

ДИМАС. По рукам, сударыня. Я продан.

АРЛЕКИН. А я┘ я разорен. Если бы не мой проклятый язык, все деньги плыли бы ко мне в карман. А теперь на мои динары куплен этот негодяй.

ФОКИОН. Денег хватит на обоих. Но поговорим о том, что привело меня сюда и что меня тревожит. Гермократ только что обещал оставить меня здесь на некоторое время. Но я боюсь, как бы его планы не изменились. Ведь сейчас он ведет разговор обо мне с Агисом и своей сестрой. Они тоже хотят, чтобы я осталась. Скажи мне правду, Арлекин, не обмолвился ли ты в беседе с Гермократом о моих намерениях относительно Агиса? Я тебя искала, чтобы узнать об этом. Не скрывай от меня ничего.

АРЛЕКИН. Клянусь вам, нет, добрая госпожа. Только этот старый пройдоха обвел меня вокруг пальца.

ДИМАС. Болтун! Из предосторожности ему надо было бы отрезать язык.

ФОКИОН. Если ты ничего не сказал, я ничего не боюсь. Вы узнаете у Корины, о чем я договорилась с Гермократом и его сестрой. Вот что, Корина, поскольку Димас теперь с нами, распределите обязанности между ним и Арлекином. Сейчас необходимо всячески поддерживать намерения Гермократа и его сестры.

ГЕРМИДАС. Мы сделаем все, не беспокойтесь.

ФОКИОН. А вот и Агис. Скорее уходите все. И особенно следите за тем, чтобы Гермократ не застал меня с ним.

АГИС. Я вас искал, дорогой Фокион. Вы видите, я очень встревожен. Гермократ не расположен более идти навстречу вашему желанию. Я никогда не был так недоволен им, как сегодня. Он не приводит ни одного разумного довода. Я еще не просил учителя ни о чем, а только присутствовал при том, как его сестра говорила о вас. Она делала все, чтобы убедить его, но я не знаю, что из этого выйдет. Их разговор был прерван каким-то сообщением, очень важным для Гермократа, и он ушел. Но, дорогой Фокион, пусть все, что я сказал, не тревожит вас. Просите его еще, умоляю вас об этом как друг. Я сам буду говорить с ним, и мы сумеем его убедить.

ФОКИОН. Как! Вы просите об этом меня, Агис? Значит, вам приятно видеть меня здесь?

АГИС. Без вас мне будет тоскливо.

ФОКИОН. И мне тоже┘ Вы, только вы один и удерживаете меня здесь.

АГИС. Значит, в вашем сердце живут те же чувства, что и в моем?

ФОКИОН. Они в тысячу раз сильнее, чем я могу выразить.

АГИС. Разрешите мне попросить у вас доказательство этому. Ведь я первый раз в жизни вкушаю очарование дружбы. И вам принадлежат первые волнения моего сердца. Не причиняйте же мне горя, которое приносит потеря друга.

ФОКИОН. Причинить горе вам, Агис? О! Нет, ведь я и сам стал бы жертвой этого горя!

АГИС. Если бы вы знали, как меня трогает ваш ответ! Слушайте же дальше. Помните, вы мне сказали, что я могу видеть вас. И вот что я надумал┘

ФОКИОН. Что?

АГИС. Очень важные обстоятельства, о которых вы когда-нибудь узнаете, не позволяют мне немедленно покинуть эти места. Но вы, Фокион, вы - господин своей судьбы, останьтесь же здесь, пока я не сумею решить свою судьбу. Останьтесь с нами на некоторое время. Правда, вы будете жить здесь в уединении, но зато в дружбе со мной. А на свете нет ничего дороже дружбы двух добродетельных любящих сердец!

ФОКИОН. Да, я вам обещаю, Агис. После всего, что вы только что сказали, для меня во всем свете не существует больше ничего, кроме тех мест, где вы живете.

АГИС. Я рад этому. По воле богов я родился несчастным. Но теперь, раз вы остаетесь здесь, боги, видно, возвращают мне свою милость. Это первый знак того, что меня ожидает лучшее будущее.

АГИС. Я и любовь, Фокион! О, если бы и ваша душа была такой же недоступной для любви, как и моя! Вы меня не знаете. Мое воспитание, мои чувства, мой разум навсегда закрыли мое сердце для любви. Любовь была причиной несчастий всего моего рода, и, когда я думаю о ней, я ее ненавижу, ненавижу ее и женщин, которые внушают нам нежное чувство к себе.

ФОКИОН. Как? Женщины являются предметом вашей ненависти, Агис?

АГИС. Я буду избегать их всю мою жизнь.

ФОКИОН. Это признание меняет все в наших отношениях, сударь. Я обещал вам остаться здесь. Но совесть запрещает мне это. Это невозможно, и я покидаю вас. Может быть, когда-нибудь вы упрекнули бы меня, если б я остался. Я не могу вас обманывать и возвращаю вам все вплоть до дружбы, которой вы наградили меня.

АГИС. Каким странным языком вы заговорили со мной, Фокион! Откуда эта внезапная перемена? Что я сказал такого, что вам могло не понравиться?

ФОКИОН. Успокойтесь, Агис, не сожалейте обо мне. Вы страшились испытать чувство горечи, связанное с потерей друга. Это чувство буду испытывать я, но не вы.

АГИС. Как, мне нельзя быть вашим другом?

ФОКИОН. О нет, вы всегда останетесь мне другом, сударь, но я больше не могу быть тем же для вас. Я - одно из существ, к которым вы испытываете ненависть, как вы только что сказали.

АГИС. Что я слышу? Вы не Фокион?..

ФОКИОН. Нет, сударь, мое платье вводит вас в заблуждение. Под ним скрывается несчастная девушка. Оно уберегает ее от преследований царицы. Мое имя Аспазия. Из всего моего знатного рода осталась в живых только я одна. Богатства, доставшиеся мне в наследство, вынуждают меня скрываться. Царица хочет, чтобы я отдала и их, и свою руку одному из ее родственников, который меня любит. Но я его ненавижу. Я узнала, что в наказание за мой отказ она собирается под каким-то фальшивым предлогом похитить меня. На это насилие я могла ответить только одним -укрыться под этой одеждой. Я много слышала о Гермократе, об уединении, в котором он живет. И явилась к нему под чужим именем, чтобы найти здесь убежище хотя бы на некоторое время. Я встретила вас, вы предложили мне свою дружбу, и я увидела, что вы достойны моей дружбы. Доверие, которое я вам оказываю, говорит о том, что я действительно считаю себя вашим другом. Эту дружбу к вам я сохраню на всю жизнь, несмотря на ненависть, которая придет на смену вашей дружбе ко мне.

АГИС. Вы потрясли меня, я не в силах разобраться в собственный мыслях.

ФОКИОН. Я разберусь в них за вас. Прощайте, сударь. Гермократ желает, чтобы я удалилась. Вы меня с трудом переносите. Мой уход устроит вас обоих. Буду искать сердце, которое не откажет мне в убежище.

АГИС. Нет, сударыня, остановитесь┘ Правда, вы принадлежите к опасному полу, но ваши несчастья заставляют меня уважать вас.

ФОКИОН. Вы меня ненавидите, сударь.

АГИС. Нет, говорю я вам. Останьтесь, Аспазия. Вы в таком состоянии, что мне жаль вас. Я буду упрекать себя, если проявлю равнодушие. Если надо будет, я сам стану умолять Гермократа дать свое согласие на ваше пребывание здесь. Ваши несчастья обязывают меня к этому.

ФОКИОН. Итак, вы теперь испытываете ко мне лишь жалость. Это меня обескураживает. Тот молодой человек знатного рода, за которого меня прочили, кажется мне теперь достойным всякого уважения. Чем находиться в таком тяжелом состоянии, как я, не лучше ли отдать ему свою руку?

АГИС. Не делайте этого, сударыня. Надо, чтобы рука и сердце были вместе. Я много слышал о том, какая печальная судьба постигает тех, кто соединяется не любя, жизнь их превращается в непрерывную цепь мучений, и никакие добродетели не могут тогда помочь. Но, может быть, вы чувствуете, что полюбите того, за кого вас прочат?

ФОКИОН. Нет, сударь, и мое бегство - доказательство этому.

АГИС. Будьте осторожны, особенно если вы испытываете тайную склонность к другому. Быть может, вы кого-нибудь любите? Тогда ваше положение еще труднее.

ФОКИОН. Нет, я уже вам сказала, нет. В этом я похожу на вас. До сих пор мое сердце было полно только одним чувством - дружбой к вам. И если вы не лишите меня вашей дружбы, я ничего другого не желаю.

АГИС (смущенно). В таком случае не подвергайте себя опасности предстать перед царицей. Я к вам не изменился.

ФОКИОН. Так вы меня еще любите?

АГИС. Навсегда, сударыня. Тем более что мне нечего страшиться, так как речь идет о дружбе - единственном чувстве, которое я могу внушить. И, я думаю, оно единственное, на которое вы способны по отношению ко мне.

ФОКИОН и АГИС (одновременно). Ах!

ФОКИОН. Сударь, никто больше вас не заслуживает имени друга. Слово "возлюбленный" также подходит вам. Но я не должна говорить об этом.

АГИС. Я не хотел бы никогда им стать.

ФОКИОН. Оставим, однако, в покое любовь. О ней и рассуждать опасно.

АГИС (с некоторым смущением). Мне кажется, вас ищет слуга! Гермократ, видимо, уже освободился. Разрешите мне покинуть вас и отправиться к нему.

АРЛЕКИН. Будьте спокойны, госпожа Фокион, мы хорошо охраняли вашу беседу. Ведь нас было трое часовых.

ГЕРМИДАС. Гермократ не показывался, но его сестра вас ищет. Она спрашивала у садовник, где вы. У нее довольно печальный вид. Очевидно, философ не сдается.

ФОКИОН. О! напрасно он упорствует, все равно станет послушным. Или все мои женские чары ничего не стоят.

АРЛЕКИН. А Агис? Обещает ли он вам что-либо? Сердце его хоть немного смягчилось?

ФОКИОН. Еще одна или две беседы - и я завоюю его.

ГЕРМИДАС. Как? В самом деле, сударыня?

ФОКИОН. Да, Корина. Ты ведь знаешь причину моей любви к нему. Боги посылают мне награду за нее.

АРЛЕКИН. Они вознаградят и меня за мою любовь. Она вполне бескорыстна.

ФОКИОН. А ты объяснила Арлекину, что ему надобно делать?

ГЕРМИДАС. Да, сударыня.

АРЛЕКИН. Вы будете в восторге от моей ловкости.

ФОКИОН. Я собирался вас разыскивать, сударыня. Мне рассказали обо всем, что происходит. Гермократ собирается отказать мне в той милости, которую обещал. Это повергло меня в невыразимое смятение.

ЛЕОНТИНА. Да, Фокион. Гермократ из непонятного упрямства отказывается выполнить обещание, которое он мне дал. Вы просили убедить его, но, признаюсь, я не буду этого делать.

ФОКИОН. Не будете этого делать, Леонтина?

ЛЕОНТИНА. Нет. Его отказ напоминает, что мне и самой надо быть благоразумной.

ФОКИОН. И вы называете это благоразумием! Как? Мое чувство нежности к вам изменило все мои прежние намерения. Я хочу и буду хотеть только одного - говорить вам о моем чувстве. И я буду вам говорить о нем. Я знаю, что никогда не излечусь от него и буду жить в надежде, что мои чувства тронут вас. А вы хотите, чтобы я покинул вас? Нет, Леонтина, это невозможно. Это жертва, которую мое сердце не может принести. Мне покинуть вас! Ах, где взять мне сил для этого? Вы отняли у меня все. Видите, в каком я состоянии. Я взываю к вашей добродетели. Пусть она будет судьей между вами и мной. Я здесь у вас, вы слушали меня, вы знаете, что я люблю вас, я весь во власти самой нежной страсти, которая внушена вами, и теперь я должен уехать отсюда! Ах, Леонтина! Потребуйте лучше мою жизнь, разорвите мое сердце: и то и другое принадлежит вам. Но не требуйте от меня невозможного.

Фокион. Пощадите меня, ради всего святого, Леонтина. Мой ум мутится от одной мысли, что я должен покинуть вас. Я не смогу больше жить без вас. Слезами отчаяния я залью все вокруг. Я не знаю, что со мной.

ЛЕОНТИНА. Вы в отчаянии, и потому я должна вас любить? Но вы просто тиран!

ФОКИОН. Значит, вы меня ненавидите?

ЛЕОНТИНА. Я должна бы вас ненавидеть.

ФОКИОН. А ваше сердце? Расположено ли оно ко мне?

ЛЕОНТИНА. Я не хочу слушать его.

ФОКИОН. Да, но я - я не могу отказаться следовать его велениям.

ЛЕОНТИНА. Замолчите, сюда кто-то идет.

ФОКИОН, ЛЕОНТИНА, АРЛЕКИН. Арлекин, не говоря ни слова, становится между Фокионом и Леонтиной.

ФОКИОН. Что нужно здесь этому слуге, сударыня?

АРЛЕКИН. Господин Гермократ приказал мне следить за вашим поведением, потому что он вас совсем не знает.

ФОКИОН. Но ведь я тут с госпожой Леонтиной, и нечего тебе шпионить за мной. (Леонтине.) Прикажите ему удалиться, сударыня, прошу вас.

ЛЕОНТИНА. Лучше мне самой удалиться.

ЛЕОНТИНА. Ах! (Арлекину.) Уходи, Арлекин. Тебе нечего здесь делать.

АРЛЕКИН. Это вам только так кажется, сударыня. Вы не знаете, с кем имеете дело. Он совсем не такой скромник, каким прикидывается, и его привлекает не столько мудрость, сколько девицы, которым она присуща. Предупреждаю - он хочет вас оплести.

АРЛЕКИН. Отнюдь! Слушайте, сударыня. Вот что мне недавно сказал его слуга, тоже отменный плут. "В чем дело - сказал он, - почему нам не подружиться с тобой?" - Охотно, - ответил я. - "Какое счастье, что вы живете здесь!" - Не жалуемся. - "Ваши хозяева - прекрасные люди!" - Чудесные! - "Ваша госпожа очень мила". - О, она божественна! - "А скажите, пожалуйста, у нее были любовники?" - Столько, сколько ей хотелось. - "А теперь?" - Столько, сколько ей хочется. - "А будут ли еще?" - Столько, сколько ей захочется. - "Собирается ли она замуж?" - О своих намерениях она не говорит. - "Может быть, она хочет остаться девицей?" - Не ручаюсь. - "С кем она видится? С кем не видится? Приходит ли к ней кто-нибудь? Или никто не приходит?" - Так, иногда. - А что, ваш хозяин влюблен в нее? - спросил я слугу. - "Тсс! Он потерял рассудок от любви. Мы остаемся здесь, только чтобы овладеть ее сердцем, жениться на ней. У нас столько денег и столько пыла, что хватило бы на десять жен".

ФОКИОН. Может быть, довольно болтать?

АРЛЕКИН. Вот видите, как он забеспокоился! Если пожелаете, он вам доскажет остальное.

ЛЕОНТИНА. Господин Фокион, не правда ли, Гермидас говорил все это шутя, забавы ради?

ФОКИОН не отвечает.

АРЛЕКИН. Ай-ай-ай! Что ж вы молчите, моя дорогая госпожа? Ваше сердце вот-вот улетит от нас, его собираются украсть. Пойду позову на помощь Гермократа.

ЛЕОНТИНА. Остановись, Арлекин, куда ты идешь? Я не хочу, чтобы Гермократ знал об этом объяснении в любви.

АРЛЕКИН. О! Коли плут из числа ваших друзей, нечего кричать "караул". Будьте благоразумны! Выходите замуж. Профессия честной жены - вполне достойная. Прощайте, сударыня. Не забудьте о вашем скромном слуге, который низко кланяется вам и будет хранить полное молчание.

ФОКИОН. Ступай, твое молчание будет оплачено.

ЛЕОНТИНА. Где я? Все это кажется каким-то дурным сном. Видите, в чьи руки вы меня отдаете!.. Но кто там еще?

ФОКИОН. Напрасно ты принес его в присутствии госпожи Леонтины. Но посмотрим. Да, сходство есть. Лицо благородное, тонкое. Хорошо передан и блеск ее глаз. Мне только кажется, что в жизни они более живые.

ЛЕОНТИНА. Это, верно, чей-то портрет, сударь?

ФОКИОН. Да, сударыня.

ГЕРМИДАС. Разрешите, сударь, я посмотрю, что еще надо сделать.

ЛЕОНТИНА. Нельзя ли взглянуть раньше, чем вы унесете его?

ФОКИОН. Он еще не закончен, сударыня.

ЛЕОНТИНА. Раз вы считаете, что нельзя показать его, я не настаиваю.

ФОКИОН. Пожалуйста, сударыня. Только верните мне его.

ЛЕОНТИНА. Что я вижу? Это мой портрет!

ФОКИОН. Я хочу видеть перед собой ваше лицо всегда. Не лишайте меня этого.

ЛЕОНТИНА. Я не должна была бы возвращать вам его. Но такая любовь лишает меня твердости.

ФОКИОН. Не будит ли эта любовь ответного чувства в вашем сердце?

ФОКИОН. О! Какой радостью вы наполняете мое сердце!

ЛЕОНТИНА. Неужели мне суждено вас полюбить?

ФОКИОН. Вы только все еще сулите мне свое сердце. Могу ли я думать, что оно уже принадлежит мне, Леонтина?

ЛЕОНТИНА. Сказать так - значит, сказать правду.

ЛЕОНТИНА. Дайте мне время решиться на наш союз.

ГЕРМИДАС. Кончайте вашу беседу. Я вижу, сюда идет Димас.

ЛЕОНТИНА. Я в таком волнении и не хочу, чтобы меня кто-либо видел. Прощайте, Фокион. Не беспокойтесь. Я добьюсь согласия брата.

ДИМАС. Сюда приближается мудрей. Он все что-то обдумывает. Уходите, оставьте меня с ним. Я должен рассказать ему о том, что разведал.

ФОКИОН. Не оплошай, Димас! Я удаляюсь и вернусь, когда он уйдет.

ГЕРМОКРАТ. Ты не видал Фокиона?

ДИМАС. Нет, но могу дать вам отчет о его поведении.

ГЕРМОКРАТ. Ты что-нибудь обнаружил? Он часто бывает с Агисом? Ищет ли встреч с ним?

ДИМАС. Да нет! У него от других дел голова пухнет.

ГЕРМОКРАТ (в сторону). Это начало мне не очень нравится. (Димасу.) А все же, в чем дело?

ДИМАС. Черт возьми, "в чем дело!" - В том, что вы человек весьма достойный, что все восторгаются вашей ученостью, вашей добродетелью, вашей красивой внешностью.

ГЕРМОКРАТ. Откуда такая восторженность? Чем она вызвана?

ДИМАС. Тем, что я смотрю на вас и вижу все, что творится кругом. А творятся чудные дела! И все это из-за вас, из-за вашей важной персоны. По вас умирают, по вас вздыхают. И то и дело говорят: как я люблю этого милого приятного человека!

ГЕРМОКРАТ. Никак не возьму в толк, о чем ты толкуешь.

ДИМАС. Честное слово, о вас┘ И о том мальчике, который, оказывается, девчонка.

ГЕРМОКРАТ. Я таких здесь не знаю.

ДИМАС. Вы знаете Фокиона? Так вот, на нем только одежда мужская, а в остальном - это девчонка!

ГЕРМОКРАТ. Что ты плетешь?

ДИМАС. Черт возьми, и девчонка эта премиленькая. Гордитесь - вы счастливчик! А ну-ка, угадайте, для кого предназначены все эти прелести? Я слышал, как они рассуждали вдвоем. Да, они говорили, что эти прелести они хранят для самого смертного┘ Нет, нет, я вру - для самого совершенного из всех смертных людей, и его зовут Гермократ.

ГЕРМОКРАТ. Как? Я?

ДИМАС. Слушайте! Слушайте!

ГЕРМОКРАТ. Что ты мне еще скажешь?

ДИМАС. Подчиняясь вашему приказанию, я следил за ним и нашел его в лесу с Гермидасом, его слугой. Этот мальчик слеплен из того же теста, что и его хозяин. Я тихонько пробрался в лес, только с другой стороны, и подслушал их разговор. Фокион говорил так: "Ах, что случилось, что случилось, Корина. Нет больше средств спасти меня, мой друг. Я его слишком люблю, этого человека. Не знаю, что делать, что сказать". - "Ах, сударыня, вы же так прекрасны!" - "Но для чего мне эта красота, какую пользу она мне приносит? Ведь он хочет, чтобы я покинула его дом!" - "Ах, сударыня, терпение, терпение". - "Но где же он? Что он делает? Куда девалась его мудрость?"

ГЕРМОКРАТ (в волнении). Остановись, Димас.

ДИМАС. Заканчиваю. "А что он отвечает вам, сударыня, когда вы говорите с ним?" - "Ах, он бранит меня, а я сержусь, моя милая. Он мне говорит, что он мудрец. И я ему говорю то же. Но мне вас жаль, говорит он, и вам не стыдно? - А что, говорю я, разве это приблизит меня к цели? - "Но ваша добродетель, сударыня?" - "А мои муки, сударь? И разве люди добродетельные не могут сочетаться браком?"

ГЕРМОКРАТ. Хватит, говорю я тебе. С меня довольно.

ДИМАС. А я такого мнения, хозяин, что вам следует исцелить эту девушку, поболеть за нее душой, и потом взять ее хозяйкой в дом. Оставить ее мальчиком - значит похоронить весь ее род, а с ним и ваш. А это будет очень жаль. Меня же вы постарайтесь расхвалить перед ее горничной, пусть она меня полюбит - ведь я знаю все их проказы и буду нем как рыба.

ФОКИОН. Ну, Димас? Что думает Гермократ?

ДИМАС. Он? По-моему, собирается вас оставить.

ФОКИОН. Тем лучше.

ФОКИОН. Я тебя не понимаю.

ДИМАС. О, черт возьми! Да он и сам себя не понимает, и сам не знает, чего хочет. Уф! Это были его последние слова. Вся его мудрость улетучилась. От нее осталась лишь капелька.

ФОКИОН. Считай, что оно уже у тебя в кармане.

ДИМАС. Премного вам благодарен.

АГИС. Как, Аспазия? Вы бежите от меня, едва я к вам приближаюсь?

ФОКИОН. Я как раз говорила о том, что это вы меня избегаете.

АГИС. Согласен. Но меня тревожила и продолжает тревожить одна вещь.

ФОКИОН. Можно узнать, что именно?

АГИС. Есть одна особа, которую я люблю. Но мне трудно разобраться в своем чувстве. Дружба это или любовь? Это выше моего понимания, и я прошу вас просветить меня.

ФОКИОН. Я, кажется, догадываюсь, кто эта особа.

ФОКИОН. Да. С тех пор, что я здесь, вы виделись только со мной.

АГИС. Значит┘

ФОКИОН. Значит, это я. Совершенно ясно.

АГИС. Да, это вы, Аспазия. И я спрашиваю вас, что мне делать?

ФОКИОН. Не знаю. Скажите лучше, что мне самой делать. Ведь я в таком же положении, как вы. Я люблю┘

АГИС. Кого же, Аспазия?

ФОКИОН. Кого? Ведь доводы, которые привели меня к мысли, что вы любите меня, у нас с вами одни и те же.

АГИС. Верно, вы тоже еще никого не любили, когда явились сюда.

ФОКИОН. И я уж не та, что была раньше. А ведь я видела только вас. Все ясно.

АГИС. Так это по мне страдает ваше сердце, Аспазия?

ФОКИОН. Да. Но все это еще ничего не объясняет. Мы любили друг друга еще до того, как это стало нас тревожить. Но как мы любим теперь? Так же или по-другому? Вот что хотелось бы понять.

АГИС. Если мы расскажем друг другу, что именно мы чувствуем, может быть, это поможет нам понять характер нашего чувства?

ФОКИОН. Попробуем. Страдали ли вы, когда избегали меня?

АГИС. Бесконечно.

ФОКИОН. Плохое начало. А не потому ли вы избегали меня, что ваше сердце было полно смятения, о котором вы не смели мне сказать?

АГИС. Да. Вы меня насквозь видите.

ФОКИОН. Да, да, но я вас предупреждала, что сердце - это еще не все. Есть глаза, которые ничего хорошего не сулят.

АГИС. Они смотрят на вас с огромной радостью, и не только с радостью - с глубоким волнением.

ФОКИОН. Вот, вот. Это и есть любовь. Бесполезно спрашивать дальше.

АГИС. Я готов отдать жизнь за вас. Я отдал бы тысячу жизней, если бы имел их.

ФОКИОН. Доказательство за доказательством. Любовь в словах, любовь в сердце, любовь во взгляде, любовь, какой никогда еще не было.

АГИС. И какой, быть может, не существует. Я рассказал вам все, что происходит в моем сердце. Узнаю ли я, что происходит в вашем?

ФОКИОН. Спокойнее, Агис! Особа моего пола может сколько угодно говорить с вами о дружбе, но о любви - никогда. Кроме того, ваше чувство слишком нежно, ваше сердце слишком смущено им, и если я открою свою тайну, вам это не послужит на пользу.

АГИС. Вы говорите о моих глазах. Мне кажется, и ваши достаточно красноречиво говорят о вашем чувстве.

ФОКИОН. О! За свои глаза я не отвечаю. Они могут говорить, что я люблю вас. Но зато я не буду упрекать себя в том, что сама сказала вам об этом.

АГИС. О небо! Очарование ваших речей низвергает меня в бездну страсти. Ваши чувства подобны моим.

ФОКИОН. Да, правда. Вы угадали, и это не моя вина. Однако любить - еще не все┘ Надо иметь право говорить об этом открыто, иметь возможность говорить об этом всегда┘ А господин Гермократ не спускает с вас глаз.

АГИС. Я его почитаю и люблю. Но я уже чувствую, что сердце не терпит ничьей власти. Конечно, я его должен увидеть до того, как он будет говорить с вами. Ведь он может приказать вам оставить дом сегодня же. А нам необходимо время, чтобы обдумать, как действовать.

ФОКИОН. Это верно, Агис. Ступайте же. Нам необходимо снова встретиться, мне надо о многом поговорить с вами.

АГИС. И мне тоже.

ФОКИОН. Идите. Боюсь, как бы люди, увидев, что мы так долго вместе, не догадались о том, кто я на самом деле. Прощайте!

АГИС. Я вас оставляю, любимая Аспазия. Постараюсь продлить ваше пребывание здесь. Гермократ, наверное, уже освободился.

ФОКИОН. Вот, наконец, и вы, Гермократ! Вы воображаете, что лучшее средство уничтожить чувство, которое мною владеет, - это оставлять меня в одиночестве? О нет! Я становлюсь более печальной, но не менее любящей.

ГЕРМОКРАТ. Меня задержали кое-какие дела, Аспазия. Но речь сейчас идет не о вашем чувстве. Ваше дальнейшее пребывание здесь невозможно. Это вам только повредит. Димас уже знает, кто вы. Больше того. Он знает тайну вашего сердца, он подслушал ваш разговор с Кориной. Ни я, ни вы не можем полагаться на скромность таких людей, как он. Дело идет о вашей чести. Вам надо удалиться отсюда.

ФОКИОН. Мне, удалиться, сударь? Ах! И вы требуете, чтобы я ушла в том состоянии, в каком нахожусь? Никогда я еще не была в таком смятении, как сейчас. А что вы сделали, чтобы помочь мне? Ничего, ни капли сердечности┘ Я не узнаю мудрого Гермократа.

ГЕРМОКРАТ. Всем вашим тревогам наступит конец, как только вы услышите то, что я вам скажу. Вы верили в мою мудрость и потому полюбили меня. Но я вовсе не мудрец. Истинный мудрец действительно полагал бы свою добродетель в том, чтобы сохранить ваш покой. А знаете ли, почему я вас удаляю? Потому что боюсь, что ваша тайна откроется и повредит тому уважению, которым я пользуюсь. Я приношу вас в жертву своему тщеславию, я боюсь показаться менее добродетельным, чем меня считают. Я человек пустой и надменный, которому истинная мудрость не так дорога, как презренная и фальшивая подделка под нее. Вот кто является предметом вашей любви.

ФОКИОН. Ах! Никогда я еще не обожала вас так, как сейчас!

ГЕРМОКРАТ. Почему это?

ФОКИОН. Ах, сударь! Неужели это оружие, направленное против меня, - все, чем вы располагаете? Уничтожая себя так смело и безжалостно, вы только усиливаете мои чувства к вам. Вы говорите, что вы вовсе не мудрец. Но ведь вы только что дали мне высшее доказательство своей мудрости.

ГЕРМОКРАТ. Подождите, сударыня. Разве не вы сне говорили о тех опустошениях, которые любовь совершает в человеческом сердце? Ну так вот! Самые низменные души, самые пошлые любовники, самые беспутные юноши не испытывают всего того, что чувствую я. Тревога, ревность, ярость охватывают меня! Узнаете вы Гермократа в этом портрете? Мир полон людей, подобных мне. Откажитесь от любви ко мне - любой другой человек заслуживает ее больше, чем я, сударыня!

ФОКИОН. Нет, повторяю вам, нет! Если бы боги могли испытывать страсть, они не были бы подобны Гермократу! Никогда он не был еще так велик, более достоин моей любви, и никогда моя любовь не была так достойна его! Праведное небо! Вы говорите о моей чести. Но чего стоит она по сравнению с честью быть виновницей всех тех страстей, о которых вы мне рассказали? Нет, сударь, я больше требую, чтобы вы вернули покой моей душе. Вы это сделали своим признанием. Вы меня любите. Я покойна и счастлива. Это -лучшая гарантия нашего союза.

ГЕРМОКРАТ. Мне остается вам сказать еще одно слово, и я окончу. Я открою вашу тайну, и тем обесчещу человека, которым вы восхищаетесь. А его бесчестие будет и вашим. И я поступлю так, если вы не удалитесь.

ФОКИОН. Хорошо, сударь! Я ухожу. Но я уверена, что буду отмщена, ибо вы меня любите и ваше сердце позаботится о возмездии. Вы приводите в отчаяние мое сердце, бежите от любви, которая могла бы стать сладостью вашей жизни и которая станет моим несчастьем. Наслаждайтесь, если хотите, вашей никому не нужной мудростью. Мое горе обеспечит ей долгую, но жестокую жизнь! Я пришла к вам просить о спасении от моей любви! И что вы сделали? Вы не нашли ничего лучшего, как сказать, что любите меня, и после этого признания, которое лишь разожгло мое чувство, прогоняете! Боги презирают мудрость, которая живет за счет юного сердца, чье доверие вы обманули. Вы не оценили моих добрых намерений, и я стала жертвой вашей жестокости.

ГЕРМОКРАТ. Замолчите, сударыня! Сюда идут.

ФОКИОН. Вы довели меня до отчаяния и хотите, чтобы я молчала!

ГЕРМОКРАТ. Вы меня трогаете до глубины души - и больше, чем вы думаете. Но не нужно этого показывать.

АРЛЕКИН. Нет, черт возьми! Я верный слуга и шуток не признаю. Я должен предупредить моего хозяина.

ГЕРМОКРАТ. Что за шум вы подняли? В чем дело? Что от тебя требует Гермидас?

АРЛЕКИН. Здесь какие-то козни, господин Гермократ. Какая-то проделка, и за ней что-то кроется. Об этом знают только дьявол да вот они. Нужно раскрыть все это.

ГЕРМОКРАТ. Объясни, в чем дело.

АРЛЕКИН. Я только что застал этого молодчика за какой-то писаниной. Он что-то обдумывал, качал головой, разглядывал дело своих рук. А потому я увидел около него чашку, а в ней было что-то серое, зеленое, желтое и белое. И он обмакивал в нее перо. Я тихонечко подкрался к нему, чтобы разглядеть, что же такое он пишет. Подумайте, каков плут! На бумаге были не буквы, не слова, а лицо. И то были вы, господин Гермократ!

ГЕРМОКРАТ. Я?

ГЕРМОКРАТ. Ты хорошо сделал, Арлекин. Я тебя не порицаю за это. Уходи, во всем разберусь я сам.

АРЛЕКИН. Не забудьте потребовать, чтобы вам вернули две трети вашего лица.

ГЕРМИДАС. Все очень просто, сударь. Мне хотелось иметь портрет прославленного человека и показывать его другим.

ГЕРМОКРАТ. Вы мне слишком льстите.

ГЕРМИДАС. И, кроме того, я знаю, что этот портрет доставит удовольствие одной особе, которая ни за что не согласилась бы попросить его у вас.

ГЕРМОКРАТ. А кто эта особа?

ГЕРМИДАС. Господин┘

ФОКИОН. Молчите, Корина.

ГЕРМОКРАТ. Что я слышу? Что вы сказали, Аспазия?

ФОКИОН. Не спрашивайте ни о чем больше, Гермократ. Сделайте милость, не спрашивайте меня об остальном.

ГЕРМОКРАТ. Почему вы не хотите, чтобы я знал все?

ФОКИОН. Прекратим этот разговор. Вы заставляете меня краснеть.

ГЕРМОКРАТ. С трудом можно всему этому поверить. Я уже ничего не понимаю, что со мной.

ФОКИОН. Ничем не могу вам помочь.

ГЕРМОКРАТ. Этот портрет окончательно выбил меня из колеи.

ФОКИОН. Ах, Корина, зачем вы дали захватить себя врасплох?

ГЕРМОКРАТ. Торжествуйте, Аспазия! Вы победили. Сдаюсь.

ФОКИОН. В таком случае я прощаю вам стыд, в который повергла меня победа.

ГЕРМОКРАТ. Возьмите этот портрет. Он принадлежит вам, сударыня.

ФОКИОН. Нет, я его не возьму. Вы должны дать мне его сами от всего сердца.

ГЕРМОКРАТ. Ничего не мешает вам взять его обратно.

ГЕРМИДАС. Портрет еще не закончен. Если господин Гермократ согласен потерпеть, пока я закончу, через минуту все будет готово.

ФОКИОН. Мы тут одни, сударь, потребуется всего лишь минута. Не отказывайтесь.

ГЕРМОКРАТ. Аспазия! Не подвергайте меня такому риску. Каждое мгновение сюда может кто-либо прийти.

ФОКИОН. Это минута моего торжества. Не портите ее. Она драгоценна. В ваших глазах столько нежности, что я хотела бы их запомнить навсегда и навсегда запечатлеть ваш образ. Вы не видите ваших глаз, но они необыкновенны. Заканчивай, Корина, заканчивай.

ГЕРМИДАС. Сударь, прошу вас, станьте немного боком. А теперь посмотрите на меня.

ГЕРМОКРАТ. О небо! Что вы со мной делаете?

ФОКИОН. Ваше сердце стыдится того дара, который вы приносит мне?

ГЕРМИДАС. Подымите немного голову, сударь!

ГЕРМОКРАТ. Вы этого хотите, Аспазия?

ГЕРМИДАС. Повернитесь направо.

ГЕРМОКРАТ. Довольно. Приближается Агис. Ступайте, Гермидас.

АГИС. Я пришел просить вас, сударь, оставить нам Фокиона еще на несколько дней. Знаю заранее, что вы на это согласны, и моя просьба, должно быть, излишня.

АГИС. Признаюсь вам, я был очень огорчен, когда узнал, что он нас покидает. Ничто не доставит мне такого удовольствия, как его пребывание здесь. Кто его знает, тот, несомненно, уважает его. А с уважением приходит и дружба.

ГЕРМОКРАТ. Я не знал, что вы так очарованы друг другом.

ФОКИОН. Наши встречи были так редки┘

АГИС. Может быть, я помешал вашей беседе. Очевидно, поэтому вы так холодно выслушали меня. Я ухожу.

ГЕРМОКРАТ. Что означает такая настойчивость Агиса? Не знаю, что и подумать об этом. С тех пор как я его узнал, я не видел, чтобы его кто-нибудь так интересовал, как вы. Он знает вас? Вы открыли ему, кто вы такая? Вы обманываете меня?

ФОКИОН. Ах, сударь! Вы наполняете мое сердце радостью. Вы мне говорили, что ревнуете. Я жаждала увидеть доказательство тому. И теперь вы доставили мне эту радость. Мое сердце прощает все обиды, какие вы нанесли мне. Гермократ ревнив! Он меня любит, обожает! Он несправедлив, но он меня любит. Что нужды в том, какой ценой он мне это доказал! Однако я должна оправдаться перед вами. Агис недалеко. Я его еще вижу. Пусть он вернется, позовите его, сударь. Я сама пойду за ним. Я поговорю с ним, и вы увидите, заслуживаю ли я ваших подозрений.

ГЕРМОКРАТ. Нет, Аспазия. Признаю свое заблуждение. Ваша искренность меня убеждает. Не зовите его. Я сдаюсь. Недоставало еще, чтоб узнали, что я вас люблю. Дайте мне время, я все сам устрою.

ФОКИОН. Согласна. Вот ваша сестра. Оставляю вас с ней. (В сторону.) Мне жаль ее. О небо! Прости мне мои уловки!

ЛЕОНТИНА. А, вы здесь, брат мой! Я у всех спрашивала, где вы.

ГЕРМОКРАТ. Что вам угодно, Леонтина?

ЛЕОНТИНА. Как вы решили поступить с Фокионом? Вы все еще настаиваете на том, чтобы он нас покинул? Он так уважает вас, говорит о вас столько хорошего, и я обещала ему, что он останется здесь, что вы дадите свое согласие на это. Я ему дала слово. Его пребывание здесь не будет долгим, и не стоит ему отказывать в этом.

ГЕРМОКРАТ. Будь по-вашему. Леонтина. Вы знаете мое отношение к вам. Я никогда ни в чем вам не откажу. Раз вы обещали, у меня нет больше возражений. Он пробудет здесь сколько пожелает.

ЛЕОНТИНА. Благодарю вас за любезность, брат мой. Поистине, Фокион заслуживает, чтобы его просьба была выполнена.

ГЕРМОКРАТ. Я знаю все, чего он заслуживает.

ЛЕОНТИНА. Кроме того, и для Агиса это будет развлечением. Он живет в таком уединении, от которого в его возрасте можно порой прийти в уныние.

ГЕРМОКРАТ. В любом возрасте.

ЛЕОНТИНА. Вы правы. Минуты печали неизбежны. Я и сама часто тоскую. У меня хватает мужества в этом признаться.

ГЕРМОКРАТ. Что вы называете мужеством? Э, кто не тоскует по временам. Все мы рождены, чтобы жить в обществе подобных.

ЛЕОНТИНА. Конечно, когда живешь в одиночестве, не знаешь порой, что делать. Правильно ли мы поступили, осудив себя на такую жизнь?

ГЕРМОКРАТ. Ну, знаете, сестра, я не расположен сейчас беседовать на эту тему.

ЛЕОНТИНА. Впрочем, от каждой болезни есть лекарства. Еще не поздно передумать.

ГЕРМОКРАТ. О! Конечно!

ЛЕОНТИНА. Человек в вашем возрасте всюду будет желанным гостем.

ГЕРМОКРАТ. Ну, а о вас, более молодой и достойной любви, меньше всего можно беспокоиться.

ЛЕОНТИНА. Да, брат мой. Не много найдется молодых людей, которых можно поставить рядом с вами. И если вы захотите принести кому-нибудь в дар свое сердце, оно не будет отвергнуто.

ГЕРМОКРАТ. Уверяю вас, что любой отдаст вам свое сердце, не дожидаясь, пока вы отдадите ему свое.

ЛЕОНТИНА. Вы не будете очень удивлены, если я вам скажу, что у меня уже есть кое-какие виды?

ГЕРМОКРАТ. Я скорее был бы удивлен, если б у вас их не было.

ЛЕОНТИНА. А почему бы и вам их не иметь?

ГЕРМОКРАТ. Как знать? Может быть, я их и имею.

ЛЕОНТИНА. Я была бы в восторге, Гермократ. Ведь не люди, а боги создали семейную жизнь, и я думаю, что муж стоит большего, чем пустынник. Подумайте об этом. Мы еще поговорим с вами обо всем подробнее. Прощайте.

ГЕРМОКРАТ. Мне нужно дать кое-какие распоряжения. Я иду за вами. (В сторону.) По всему судя, мы оба, Леонтина и я, в превосходном настроении. Я не знаю, кого она имеет для себя в виду, может быть, такое же юное существо, как Аспазия. О, как слаб человек! Но надо выполнить то, к чему нас предназначила судьба.

ГЕРМИДАС. Нет, госпожа, надо заканчивать. Царица Леонида после всего того, что она сделала, должна быть ему еще дороже, чем Аспазия.

ФОКИОН. Я думаю так же, как и ты. Но не забудь, мои родные погубили его близких.

ГЕРМИДАС. Ваш отец законным образом унаследовал престол. Он не похищал его.

ФОКИОН. Что ты хочешь, Корина? Я и люблю и боюсь. Но я должна верить в успех и буду действовать. Скажи, ты отослала мои письма в замок?

ГЕРМИДАС. Да, госпожа, Димас, ни о чем, конечно, не догадываясь, раздобыл человека, которому я и передала ваши письма. Отсюда до замка недалеко, и вы скоро получите оттуда вести. Письма адресованы Аристону, начальнику стражи. Что вы ему приказали?

ФОКИОН. Он должен немедленно прибыть сюда вместе со стражей и моей колесницей. Я хочу, чтобы Агис ушел отсюда как государь. А ты, Корина, стой на посту у входа в сад и, как только явится Аристон, дай знать мне. Ступай, окажи мне эту последнюю и самую важную услугу.

ГЕРМИДАС. Бегу. Но Леонтина не хочет оставить вас в покое. Она идет сюда.

ЛЕОНТИНА. Только одно слово, любезный Фокион. Жребий брошен. Все наши заботы приходят к концу.

ФОКИОН. Да, благодарение небу!

ЛЕОНТИНА. Я ни от кого не завишу. Мы соединимся с вами узами брака до конца жизни. Мне не хотелось бы, чтобы все произошло здесь, на глазах у людей. Но мы должны, уезжая отсюда, соблюсти правила приличия. Вы, кажется, сказали, что послали за каретой, которая будет нас ожидать у входа, не правда ли? Не лучше ли нам уехать не вместе, а сначала мне одной? А в городе я вас подожду.

ФОКИОН. Да, вы правы. Очень хорошо придумано.

ЛЕОНТИНА. Немедленно пойду собираться в дорогу. Через два часа меня уже здесь не будет. Но прошу вас, Фокион, не задерживайтесь.

ФОКИОН. Нет, нет! Но торопитесь. Время не ждет.

ЛЕОНТИНА. О, как высоко я ставлю вашу любовь!

ФОКИОН. Это ваша любовь бесценна. Но не тратьте время по-пустому.

ЛЕОНТИНА. Только вы один во всем свете способны толкнуть меня на такой поступок.

ФОКИОН. Поступок совершенно невинный, и вы в полной безопасности. Собирайтесь же.

ЛЕОНТИНА. Ваше нетерпение восхищает меня. Если бы так было всю жизнь!

ФОКИОН. И если бы вы отвечали мне тем же! Ваша медлительность меня тревожит.

ЛЕОНТИНА. Признаюсь, иногда мной овладевает какая-то печаль.

ФОКИОН. Эти грустные мысли совсем не ко времени. Я, кроме радости, ничего не испытываю.

ЛЕОНТИНА. Не сердитесь, я ухожу. Сюда идет мой брат. Я не хочу сейчас с ним встречаться.

ФОКИОН. Опять ваш брат! Это никогда не кончится!

ФОКИОН. Ну что, Гермократ? Я думала, что вы готовитесь к отъезду!

ГЕРМОКРАТ. Ах, прелестная Аспазия, если б вы только знали, как мне приходится бороться с самим собой.

ФОКИОН. Ах, Гермократ, если бы вы только знали, как я устала бороться с вами! Что это значит? Никогда нельзя быть в вас уверенной.

ГЕРМОКРАТ. Простите волнение человеку, силы которого иссякли, а сердце отказывается служить.

ФОКИОН. Ах, Гермократ, ваше сердце весьма капризно. Волнуйтесь, сколько угодно, но уезжайте скорее, раз вы не хотите, чтобы свадьба состоялась здесь.

ГЕРМОКРАТ. Ах!

ФОКИОН. Ваши вздохи ничему не помогают.

ГЕРМОКРАТ. Я должен открыть вам еще кое-что. И меня это очень тревожит.

ФОКИОН. Вашим откровениям не будет конца. Всегда что-нибудь еще остается.

ГЕРМОКРАТ. Я должен открыть вам все. Я отдал вам свое сердце и весь принадлежу вам. Могу ли я что-нибудь утаить от вас?

ФОКИОН. Дальше!

ГЕРМОКРАТ. Я воспитываю Агиса с восьмилетнего возраста. И не могу оставить его здесь одного. Вы должны согласиться на то, чтобы он уехал с нами и прожил бы у нас еще некоторое время.

ФОКИОН. А кто он такой?

ГЕРМОКРАТ. У нас теперь с вами одни интересы. Доверяю вам великую тайну. Вы, верно, слыхали о Клеомене? Агис - его сын. В раннем детстве он был похищен из темницы.

ФОКИОН. Можете быть спокойны. Ваша тайна в надежных руках.

ГЕРМОКРАТ. Судите сами, как тщательно я должен ее хранить. Что будет, если она станет известна царице, которая ищет его и, по-видимому, жаждет его смерти.

ФОКИОН. Но ведь царица славится справедливостью и великодушием.

ГЕРМОКРАТ. О нет, я не доверился бы ей. Она принадлежит к роду, которому оба эти качества чужды.

ФОКИОН. Говорят, она вышла бы замуж за Агиса, если бы знала его. Ведь они одного возраста.

ГЕРМОКРАТ. Если бы она даже и захотела, то справедливая ненависть, которую Агис питает к ней, никогда не допустит этого брака.

ФОКИОН. А мне кажется, что прощать врагам благороднее, чем ненавидеть их всю жизнь. Особенно если эти враги невиновны в том зле, которое им приписывают.

ГЕРМОКРАТ. Если бы речь шла не о престоле, вы были бы правы. Но здесь цена прощения слишком высока. Впрочем о прощении не может быть и речи.

ФОКИОН. Агис будет очень доволен, узнав, что останется с вами.

ГЕРМОКРАТ. К сожалению, не надолго. Наши друзья затевают войну против врага, и он присоединится к своим сторонникам. Дело быстро подвигается вперед, и, может быть, скоро все кончится.

ФОКИОН. Хотят отделаться от царицы?

ГЕРМОКРАТ. Она лишь наследница преступников. Мстить ей за преступление других - несправедливо, и Агис не способен на это. Он хочет только ее поражения.

ФОКИОН. Я думаю, это все, что вы мне хотели сказать. А теперь готовьтесь к отъезду.

ГЕРМОКРАТ. Прощайте, любезная Аспазия. У меня осталось всего час или два времени.

ФОКИОН. Оставят они меня наконец в покое? Я убеждена, Агис ждет подходящего случая, чтобы поговорить со мной. Но меня все же страшит ненависть, которую он питает ко мне. Что еще нужно этим слугам?

АРЛЕКИН. Располагайте мною, сударыня.

ДИМАС. Приветствую вас, сударыня.

ФОКИОН. Тише, тише!

ДИМАС. Не бойтесь, мы одни.

ФОКИОН. Что вам от меня нужно?

АРЛЕКИН. Сущие пустяки!

ДИМАС. Да, нам надо потолковать о наших делах.

АРЛЕКИН. Мы действуем сообща.

ФОКИОН. В чем же дело? Говорите скорее, я спешу.

ДИМАС. Так вот! Мы потрудились для вас на славу.

ФОКИОН. Вы оба служили мне хорошо.

ДИМАС. А ваше дело? Подвинулось вперед?

ФОКИОН. Мне остается только еще разок поговорить с Агисом. Он меня ждет.

АРЛЕКИН. Ну, коли он ждешь, зачем же торопиться?

ДИМАС. Поговорим о деле. Я выдавал все время черное за белое!.. Делал просто чудеса, обманывал всех и каждого.

АРЛЕКИН. Вы не найдете других таких плутов, как мы.

ДИМАС. Я задушил в себе остатки совет. Это было очень трудно, но и достойно награды.

АРЛЕКИН. То вы оказались мальчиком, что было неправдой. То вы оказались девочкой, что мы не могли проверить.

ДИМАС. Вы любили то одного, то другого. Я продавал ваше сердце всем желающим, а оно не досталось никому.

АРЛЕКИН. Портреты, которые нарисовали, вы отдали задаром. А ведь за эту мазню можно было получить чистоганом.

ФОКИОН. Довольно! К чему вы клоните?

ДИМАС. Ваши проделки скоро окончатся. Сколько мы получим за финал?

ФОКИОН. Что ты хочешь этим сказать?

АРЛЕКИН. Купите остаток вашей затеи. Мы недорого возьмем.

ДИМАС. Давайте поладим, не то все полетит к черту.

ФОКИОН. Ведь я обещала вам целое состояние!

ДИМАС. В чем же дело? Превратите свои обещания в звонкую монету.

АРЛЕКИН. Да, мы знаем: когда мошенники больше не нужны, им плохо платят.

ФОКИОН. Ну, любезные, вы просто наглецы.

ДИМАС. Вполне возможно.

АРЛЕКИН. И я с этим согласен.

АРЛЕКИН. Нет, это может привести нас в тюрьму. А я предпочитаю не получить ни одного гроша, чем получить четыре стены. Пойдем!

ФОКИОН (в сторону). Я их сильно напугала. Но вот и я, Агис.

АГИС. Я все-таки нашел вас, Аспазия, и могу хоть минуту поговорить с вами наедине. Возможно ли дольше терпеть все те препятствия, что встают на моем пути? Я почти ненавижу Гермократа и Леонтину за то чувство дружбы, которое они к вам питают. Но кто, узнав вас, не полюбит? Как вы прекрасны, Аспазия, и как мне радостно вас любить!

ФОКИОН. А мне радостно слышать эти слова от вас, Агис! Вы скоро узнаете, в свою очередь, как мне дорого ваше сердце. Но скажите, ваше чувство, чистота которого меня чарует, - выдержит ли оно испытание? Способно ли что-нибудь отнять его у меня?

АГИС. Только смерть!

ФОКИОН. Я вам еще не все сказала, Агис. Вы меня еще не знаете.

АГИС. Я знаю ваше очарование. Я знаю всю прелесть вашей души. Ничто не может вырвать из моего сердца любовь к вам. Этого достаточно, чтобы я обожал вас всю жизнь

ФОКИОН. О боги! Какая любовь! Но чем она мне дороже, тем больше я боюсь потерять ее. Я скрывала от вас, кто я, и, быть может, когда вы узнаете, к какому роду я принадлежу, вы отвергнете меня.

АГИС. Увы! И вы не знаете, кто я. Вы не можете догадаться, какой страх я испытываю за вас при одной мысли, что вы соедините свою судьбу с моей. О жестокая царица, у меня столько причин тебя ненавидеть!

ФОКИОН. О ком вы говорите, Агис? Какую царицу вы так ненавидите?

АГИС. Ту, что царствует, - Леониду. Моего и вашего врага. Но кто-то идет. Нам помешают продолжить наш разговор.

ФОКИОН. Это Гермократ. Я ненавижу его за то, что он мешает нам! Я вас оставлю, но лишь на минуту, Агис. Как только он уйдет, я вернусь. Моя судьба и ваша зависят от одного слова. Вы меня ненавидите, не подозревая об этом.

АГИС. Я, Аспазия?

ФОКИОН. У меня нет времени сказать вам больше ни слова. Отделайтесь скорее от Гермократа.

АГИС. Не понимаю, что она хотела сказать. Но, как бы то ни было, я не могу располагать собой, не предупредив Гермократа.

ГЕРМОКРАТ. Остановитесь, государь. Мне нужно поговорить с вами┘ Не знаю, с чего начать свой рассказ┘

АГИС. А что вас, собственно, смущает, сударь?

ГЕРМОКРАТ. Вы не можете даже представить себе, о чем пойдет речь, мне стыдно признаться вам. Но по зрелом размышлении я решил, что вы должны узнать это.

АГИС. К чему вы ведете? Что с вами случилось?

ГЕРМОКРАТ. Оказывается, я так же слаб, как и прочие смертные.

АГИС. О какой слабости вы говорите, сударь?

ГЕРМОКРАТ. Общей для всех и потому для других простительной, но самой неожиданной для меня. Вы ведь знаете, что я думал до сих пор о той человеческой страсти, которая именуется любовью.

АГИС. Мне кажется, вы судили о ней несколько строго.

ГЕРМОКРАТ. Очень может быть. Но что вы хотите? Пустынник всегда размышляет, всегда изучает, он общается только со своим разумом и никогда - со своим сердцем у его суровая душа, и он не всегда правильно судит о вещах. Он смотрит далеко вперед и не видит того, что его окружает.

АГИС. Не сомневаюсь, вы впадали в крайность.

ГЕРМОКРАТ. Вы правы, я думаю так же, как и вы. Чего я только не говорил вам! Что любовь - страсть нелепая, безрассудная, не достойная разумного человека. Я не знал, что говорил, оскорбляя разум, природу. Я изрыгал хулу на самое небо.

АГИС. Да. Ибо, в сущности, мы все созданы для любви.

ГЕРМОКРАТ. Еще бы! Все покоится на этом чувстве.

АГИС. Это чувство может когда-нибудь отомстить за то презрение, которое вы к нему питали.

ГЕРМОКРАТ. Вы меня предупреждаете слишком поздно.

АГИС. Это почему?

ГЕРМОКРАТ. Я уже наказан.

АГИС. В самом деле?

ГЕРМОКРАТ. Расскажу вам все. Будьте готовы к большим переменам в моей жизни. Если вы меня любите, последуйте за мной. Я сегодня уезжаю. Я женюсь.

АГИС. И потому вы в таком смятении?

ГЕРМОКРАТ. Не очень легко отречься от прошлого. Я перенес тяжелую болезнь и теперь выздоравливаю.

АГИС. Поздравляю вас. Вам не хватало только одного - вы не знали, что такое сердце.

АГИС (взволнованно). Скажите, сударь, видел ли я здесь эту нежную возлюбленную, принявшую обличье юноши? Она была тут?

ГЕРМОКРАТ. Она еще и сейчас тут.

АГИС. Но ведь я вижу только Фокиона.

ГЕРМОКРАТ. Это она и есть. Но никому об этом ни слова. Сюда идет моя сестра.

ЛЕОНТИНА. Я хочу предупредить вас, брат мой, что должна на короткое время уехать в город.

ГЕРМОКРАТ к кому вы едете, Леонтина?

ЛЕОНТИНА. К Фросине. Она прислала мне весточку и очень просит приехать к ней.

ГЕРМОКРАТ. В таком случае мы оба будем в отсутствии. Через час я тоже уезжаю. Я уже говорил об этом Агису.

ЛЕОНТИНА. И вы уезжаете, брат мой? Ах! А к кому вы едете?

ГЕРМОКРАТ. Отдать визит Критону.

ЛЕОНТИНА. Как! Значит, и вы едете в город, как и я? Странно, что у нас обоих оказалось там дело. Вы помните, что вы мне недавно говорили? Не скрывается ли за вашей поездкой какая-то тайна?

ГЕРМОКРАТ. Этот вопрос наводит меня на мысль, не скрывается ли что-либо и за вашей поездкой? Помните, вы тоже кое-что говорили мне по этому поводу?

ЛЕОНТИНА. Гермократ, будем откровенны. Мы понимаем друг друга. Я еду не к Фросине.

ГЕРМОКРАТ. Если вы так заговорили, то и у меня хватит смелости признаться вам, что я еду не к Критону.

ЛЕОНТИНА. Я еду туда, куда влечет меня мое сердце. О! Если так, скажу вам больше: я вступаю в брак.

ГЕРМОКРАТ. То же могу сказать и о себе.

ЛЕОНТИНА. Тем лучше. Наша откровенность послужит нам обоим на пользу. Тот, кого я люблю, находится здесь, и нам нечего тратиться на поездку. Раз вы все знаете, свадьбу можно справить и тут.

ГЕРМОКРАТ. Вы правы. Я тоже никуда не поеду. Отпразднуем наши свадьбы одновременно. Так, кого я люблю, тоже находится тут.

ЛЕОНТИНА. Я не знаю, кто ваша любимая. Но я выхожу замуж за Фокиона.

ГЕРМОКРАТ. Фокион?!

ЛЕОНТИНА. Да, Фокион.

ГЕРМОКРАТ. Кто? Тот, кто прибыл к нам сюда? Тот, за кого вы меня еще сегодня просили?

ЛЕОНТИНА. Я не знаю другого Фокиона.

ГЕРМОКРАТ. Погодите, но ведь я женюсь на┘ нем. Не можем же мы вступить в брак с одной и той же особой.

ЛЕОНТИНА. Женитесь? Вы просто бредите!

ГЕРМОКРАТ. Истинная правда!

ЛЕОНТИНА. Что это значит? Как? Фокион, тот самый Фокион, который меня так бесконечно любит, который велел написать мой портрет без моего ведома?..

ГЕРМОКРАТ. Ваш портрет?! Нет, не ваш. Он велел написать мой портрет.

ЛЕОНТИНА. Вы не заблуждаетесь? Вот его портрет. Узнаете его?

ГЕРМОКРАТ. А вот, сестра, второй портрет. На вашем Фокион - мужчина, а на моем - женщина. Вот и вся разница.

ЛЕОНТИНА. Праведное небо! Не сон ли это?

АГИС. О! Все понятно! У меня нет больше сил┘ Мне она не подарила портрета, но ведь я тоже должен жениться на ней.

ГЕРМОКРАТ. Как? И вы тоже, Агис? Какое странное происшествие.

ЛЕОНТИНА. Признаюсь, я оскорблена.

ГЕРМОКРАТ. Теперь не время жаловаться. Наши слуги были подкуплены. Боюсь, не кроется ли подо всем этим тайные козни? Поспешим, Леонтина, не будем терять времени. Нужно, чтобы эта девушка объяснила нам цели и причины ее хитрой проделки.

ГЕРМОКРАТ и ЛЕОНТИНА уходят.

ФОКИОН. Наконец-то эти несносные люди ушли. Что с вами, Агис? Вы не смотрите ан меня?

АГИС. Что вы наделали? Кто из нас троих должен вступить с вами в брак - Гермократ, Леонтина или я?

ФОКИОН. Я понимаю. Все открылось.

АГИС. Может быть, вы и мне подарите свой портрет, как другим?

ФОКИОН. Никто другой не получил бы никакого портрета, если бы я не была намерена отдать вам самое себя.

АГИС. Я уступаю вас Гермократу. Прощайте, коварная, прощайте, жестокая! Не знаю, как вас еще назвать. Прощайте навсегда. Я умираю!..

ФОКИОН. Остановитесь, милый Агис! Выслушайте меня.

АГИС. Оставьте меня, говорю я вам.

ФОКИОН. Нет, я вас не оставлю. Вы будете самым неблагодарным человеком, если не выслушаете меня.

АГИС. Я? Кого вы так жестоко обманули?

ФОКИОН. Ради вас я обманывала всех и не могла поступить иначе. Все мои хитрости только свидетельствуют о моей любви к вам. А вы, ничего не зная, оскорбляете сердце, которое любит вас больше всего на свете. Я не в силах вас упокоить. Вы не знаете глубины моей любви, а так же и вашей. Но вы еще будете меня любить, будете почитать, будете просить прощения.

АГИС. Ничего не понимаю.

ФОКИОН. Я все сделала, чтобы ввести в заблуждение сердца людей, воспылавших ко мне нежными чувствами. Это был единственный путь, который оставался мне, чтобы получить ваше сердце. Вы были единственной целью всех моих поступков.

АГИС. Увы! Можно ли вам верить, Аспазия?

ФОКИОН. Димас и Арлекин знают мою тайну. Они подтвердят все, что я вам сказала. Спросите их. Моя любовь не погнушалась прибегнуть к их помощи.

АГИС. Неужели все, что вы мне сказали, возможно, Аспазия? В таком случае никто и никогда еще не любил так, как вы.

ФОКИОН. Это еще не все. Царица, которую вы считаете своим и мои врагом┘

АГИС. Увы! Если верно, что вы меня любили, то недалек тот день, когда из-за этой царицы вы будете оплакивать мою смерть. Она не пощадит сына Клеомена.

ФОКИОН. А я могу сделать вас властелином ее судьбы.

АГИС. Я прошу у нее только одного - позволить нам самим распоряжаться своей судьбой.

ФОКИОН. Располагайте же ее судьбой. Возьмите ее сердце, она отдает его вам.

АГИС. Свое сердце? Значит, вы - Леонида?

ФОКИОН. Я вам говорила, что вы не знаете всей силы моей любви. Вот она вся перед вами.

ГЕРМОКРАТ. Что я вижу? Агис у ее ног! (Подходит.) чей это портрет?

ФОКИОН. Мой.

ЛЕОНТИНА. А это чей, плут?

ФОКИОН. Мой. Отдайте мне их, а я вам верну ваши.

ГЕРМОКРАТ. Нам не до шуток. Кто вы? Каковы ваши намерения?

ФОКИОН. Сейчас вас все станет понятно. Позвольте мне только поговорить с Кориной. Она идет сюда.

ДИМАС. Хозяин, я пришел вас предупредить, что наш сад, там, внизу, полон солдат с алебардами. Там столько этих рубак и карет┘

ГЕРМИДАС. Госпожа, прибыл Аристон.

ЗАНАВЕС.