Малинина Кира
Девять лун.

  

I акт

   Вечер. Темный безлюдный переход. Приблизительно в центре длинного и узкого коридора мы замечаем слабое свечение. Мы подходим ближе и видим много разных вещей сваленных в большую груду, которая достает почти до потолка. Здесь старые зимние тулупы, одежда, просто какие-то тряпки, в самом низу виднеются ножки погнутого самовара и часть сломанного табурета; аккуратно свернутый половик торчит почти из центра груды, то там то здесь выглядывают потрепанные игрушки; и чем ближе к вершине груды, тем больше раскиданных книг можно различить. На самой вершине горит небольшая керосиновая лампа, рядом сидит пожилой человек. При таком слабом свете, нам кажется, что мужчине около 70 лет. Он с помощью небольшого ножа ломает бетонную плиту у себя над головой (а если точнее, то немного впереди.) Время от времени он отпускает руки и сидит неподвижно, тяжело дыша и наблюдая, как нервно трясется его сутулая тень, а потом он вновь принимается за работу. Мелкие куски бетона летят вниз, а его редкие седые волосы полны белой пыли. Сейчас нам кажется, что этот человек похож на Моисея...

Действие 1.

   В правом конце длинного коридора мы ощущаем движение. Какая-то тень идет по направлению к центру перехода. Должно быть, это пожилая женщина, потому что мы слышим, как по-стариковски шуршат ее одежды, а через минуту слышим усталое шарканье больных ног. Ее фигура медленно выползает из темноты. Мы узнаем пожилую жену пожилого человека. В руках она несет завернутый в тряпку хлеб. Завидев мужа, женщина останавливается на краю света и начинает произносить странные звуки. Похоже, она так плачет или причитает. После небольшой паузы она все же подходит к сваленной груде, не переставая ныть. Каждый произнесенный ею звук похож на упрек, на жалобу, на плач больного ребенка. Нам кажется, что мужчина даже не слышит ее. Звуки ее птичьей речи как будто огибают его, уносятся в темноту перехода и теряются там.
  
   ЖЕНА. ну...с...а...в...у....а...а...а...и...а....а...а...и...ккк....жа...м....ы...с...и...м...иии...м...им...а...а...а...ж...а...
   Ну куа ж... ну... зчем теэ... ви... вирни...сььь даой... даой... яж... яже... дна...ссем... дна... дна... ну... даой... серафим...
   серафим
   серафим
   серафим
   ну куда же
   ну зачем же
   вернись домой
   домой вернись же
   я же
   я же совсем одна
   одна совсем
   ну вернись же домой
   домой вернись
   про тебя говорят дурно
   вернись домой
   людям стыдно глаза показывать
   смеются все
   умирать пора
   а смерть и здесь тебя найдет
   хоть не прячься
   домой пойдем
   серафим
   пора нам
  
   Пауза.
  
   пора нам
   серафим
  
   Продолжительная пауза.
  
   пойдем домой
   серафим
  
   Продолжительная пауза.
  
   какой же ты
  
   Пауза
  
   хлеб твой
   на край положу (кладет на край, рядом с ним)
   воды забыла
   принесу с рассветом
  
   Жена вновь начинает тихо всхлипывать, медленно уходит. Мы видим, как постепенно тонет ее сутулая фигура в темноте перехода. Через несколько минут от нее остаются лишь звуки: мы вновь слышим шуршание одежды и шарканье ног. Все стихает.
  

Действие 2.

   Откуда-то слева до нашей тишины доносятся чрезвычайно ровные и острые звуки. Должно быть это шаги. Но мы представляем, что это ритм марша... настолько безукоризненно уверенно звучат они. Очень скоро в свете появляется силуэт женщины средних лет. Мы видим печать тридцати, но быть может, ей меньше. Недовольство и самоуверенность старят ее. Она скептически оглядывает груду и своего отца на ней. Говорит. Ругает. Упрекает. Отец же словно не слышит ее голоса. Ее слова как будто сгорают, потрескивая, вместе с керосином в его лампе, не успев долететь до него.
   ДОЧЬ. Что?
   Что ты тут?
   Жив?
   Вижу.
   Сидишь?
   А там что?
   А?
   Хуже?
   Нет?
   Мать извелась.
   Слезай уже.
   Времени столько.
   Извел всех.
   Домой давай.
   Хватит мать мучить.
   Придумал себе.
   Видения-приведения.
   С ума сошел.
   На старости лет.
   Слезай.
   Люди пальцем тычат.
   Домой пора.
   Мать места не находит.
   Сама извелась.
   Меня извела.
   Соседей извела.
   В доме трава растет.
   Света не видит.
   Не смотрит.
   На старости лет.
   Мало ли.
   Много ли.
   Только хватит.
   Слезай.
  
   Пауза.
  
   Слезай, говорю.
  
   Продолжительная пауза.
  
   Что?
   Нет?
   А!
   Вот оно как?
   Слазь! Слазь! Слазь! (трясет груду.)
  
   Пауза.
  
   Какой же!
   Не пущу ее больше.
   Без хлеба будешь.
  
   Дочь уходит, и из-за сильного треска в керосиновой лампе мы не слышим, как удаляются ее шаги.
  
  

Действие 3.

   Мы наблюдаем за тремя людьми, которые ходят вокруг груды, не переставая говорить. Три их голоса то сливаются в одну интонацию, то распадаются на маленькие отдельные звуки. Но все же образуют некую гармонию. Потому что у Дочери голос на терцию выше, чем у Жены. А голос Соседа по сравнению с голосом Жены имеет разницу в одну октаву. Движение их происходит по кругу, по часовой стрелке. Если провести ровные линии от Жены к Дочери, от Дочери к Соседу и от Соседа к Жене, то мы обязательно получим равнобедренный треугольник.
  
   ЖЕНА.
   одна по дому
   углы одни
   мучаюсь
   совсем одна
   пойдем домой
   дочь кричит
   не носи хлеб
   не могу так
   возвращайся
   серафим
   серафим
   серафим
   ну, чего же ты
   чего ждешь
   пойдем
   обманешься ведь
   нет там ничего
   не будет
   пойдем домой
   я же землю истоптала
   все хожу
   места не найду
   ножи-вилки попрятала
   домой пойдем
   ни слова не скажу тебе
   молчать буду
   тяжело одной умирать
   пойдем домой
  
  
   пойдем домой
   пойдем домой
   пойдем домой
  
   ДОЧЬ.
   А?
   Все сидишь?
   Сидишь-сидишь
   Извел всех.
   О матери бы подумал.
   На старости лет.
   С ума сойти
   Никого не спросил.
   Ушел.
   Как будто так и надо.
   Как будто никого нет.
   Хватит уже.
   Слезай.
   Домой давай.
   Сколько можно?
   За 9 лун умрешь
   Как собака в канаве
   9 лун - долго это.
   Слезай.
   Понапридумывал
   На старости лет.
   С ума сойти.
   Ушел.
   Сидит.
   Ну как так?
   А?
   Слезай быстро!
   Хватит изводить всех!
   Слезай!
  
   Слезай!
   Слезай!
   Слезай!
   СОСЕД.
   Эх ты.
   Сосед еще.
   Эх ты.
   Ну так же
   Нельзя так.
   Эх ты.
   Правильно говорят.
   Дело говорят.
   Слушай их.
   Эх ты.
   Сосед еще.
   Эх ты.
   Домой... да.
   Пора бы.
   А то умирать
   Надо бы по-хорошему.
   Как же так.
   Вышло неровно.
   Эх ты.
   Нельзя так.
   Извелись обе.
   Эх ты.
   Воротился бы.
   А как же.
   Пора.
   Всем пора уже.
   Эх ты.
   Эх ты.
   Эх ты.
  
   Эх ты.
   Эх ты.
   Эх ты
  
   Они повторяют свои последние слова помногу раз, не переставая ходить по кругу. От всего этого мы сильно устаем, у нас кружится голова, мы перестаем смотреть на Жену, Дочь и Соседа. Через некоторое время они непонятным образом исчезают, чему мы очень радуемся, потому что любим тишину.
  

II акт

   Нам неизвестно, сколько лун минуло с прошлого акта, мы не умеем мерить время лунами. Но в переходе мало что изменилось. По-прежнему в компании керосиновой лампы пожилой человек с помощью все того же ножа делает отверстие у себя над головой. И только мы можем заметить, что груда стала выше, а отверстие глубже.
  

Действие 1.

   Мы слышим осторожное дыхание. Оно доноситься с левой стороны перехода. Кто-то аккуратно ступает по холодному полу босыми ногами. В круг света входит дрожащий всем телом человек. Нам кажется, что он боится потревожить собственную тень. Он что-то шепчет, боязливо оглядывается назад. Как только он замечает человека, то падает ниц, трет лицо руками, беззвучно шевелит губами.
  
   МОЛЯЩИЙСЯ. ........................................................
  
   Пауза.
  
   я слышал о вас
   я с другого города
   пришел просить вас
   прошу вас
   вам известно что-то
   я просто так жить больше не могу
   вам известна какая-то истина
   я не могу просто так
   мне нужно знать
   зачем все это
   я не могу больше
   я всю жизнь ищу
   все свою никчемную жизнь
   вам известно что-то
   что мне не известно
   прошу вас
   скажите мне
   только на вас надеюсь
   скажите мне ее
   я не могу больше просто так
   мне знать обязательно нужно
   зачем все это
   а если все зря?
   нет, не зря
   а зачем?
   что вы делаете?
   зачем вам выход?
   что вы ищите?
   я ищу истину
   ищу так долго
   и не могу больше
   скажите мне
   умоляю вас
   я бросил все
   ушел искать
   всю жизнь ищу
   ни разу не встретил
   прошу вас
   скажите мне ее
   скажите, зачем все это
   умоляю вас
   скажите мне
   меня мучает это
   прошу вас...
  
   Голос молящегося трескается и становится хриплым, ему не хватает дыхания. Мы боимся, что он сейчас же умрет от желания постигнуть истину. В широких глазах этого человека мы видим слезы, похожие на мутную пленку. Мы боимся, что он сейчас же ослепнет. Но вдруг он замолкает, вместе с ним мы начинаем прислушиваться, и слышим слезы Серафима. Опустив голову на руки, он тихо плачет. Мы очень сильно удивлены. Молящийся смотрит вверх безумным взглядом. Некоторое время мы слышим лишь его нервное дыхание, которое заглушает все прочие звуки. Внезапно молящийся срывается с места и бежит вон из перехода. Мы удивлены еще больше. Серафим не прекращает плакать...
  

Действие 2.

   Мы не понимаем, сколько времени уже прошло. Под землей время живет другими ценностями. И мы пугаемся оттого, что множество людей со странными лицами собрались вокруг груды. Ровным кольцом своих тел они закрывают от нас Серафима. Затем падают ниц и совершают молитвы. Много раз повторяют этот простой ритуал. Их язык нам совсем не знаком, и нам даже кажется, что язык этот не имеет ничего общего с человеческими. Их одежды будничны, а лица безумны. Они совершают обряд и удаляются ровными рядами. Но мы не задаем вопросов, мы снова рады тишине.
  

Действие 3.

   Время потеряло для нас свое значение. Его течение уже не ощущается нами. Нам кажется, что все вечно, что вечны и мы. Однако в переходе многое изменилось. Груда Серафима стала еще выше, а отверстие в потолке глубже. По правую сторону от него появилось еще несколько куч, которые в точности старались быть повторением оригинала. На них так же сидят люди в компании с керосиновыми лампами и делают отверстия в бетонном потолке перехода. По левую сторону тоже стали появляться последователи (но намного позже). Но в отличие от "правых" их груды были сделаны исключительно из отходов производственного мусора, вместо ножика они использовали дрель. А вместо керосиновой лампы - электрический светильник.
   Мы очень устали от шума всех этих дрелей, ножей и всего прочего. Мы устали слушать, как спорят "левые" и "правые", мы очень устали и хотим тишины.
   И вот мы становимся свидетелями того, как один из "левых" добрался своей дрелью до поверхности. Он радуется, ликует, взахлеб зовет всех своих. Те с опаской подходят, заглядывают в дыру. Но там нет ничего... Даже то, что должно было быть небом, кажется серой пустотой. Мы видим в это отверстие каких-то людей, которые вертикально ходят по поверхности и бросают мусор в переход, думая, что отверстие заменяет мусорную яму. "Правые" подбегают к отверстию и тоже видят серых людей, мусор и серое небо. "Правые" негодуют.
  
   ПРАВЫЕ. Вы исказили истину.
   ЛЕВЫЕ. Вот она, ваша истина (показывают на отверстие.)
   ПРАВЫЕ. Ваши способы были грязны.
   ЛЕВЫЕ. У нас была та же цель, что и у вас.
   ПРАВЫЕ. Вы осквернили истину.
   ЛЕВЫЕ. Смотрите на свою истину. Ее нет.
   ПРАВЫЕ. Вы разрушили идеал.
   ЛЕВЫЕ. Идеала не было. Были иллюзии.
   ПРАВЫЕ. Вы запятнали учение! О, недостойные!
   ЛЕВЫЕ. Это учение ни о чем.
   ПРАВЫЕ. Вы достойны смерти! О, недостойные!
   ЛЕВЫЕ. Чтобы вы не говорили, вы тоже не спасетесь.
   ПРАВЫЕ. Вы умрете. Переход должен быть чистым.
   ЛЕВЫЕ. Учение - ложь, все - ложь.
   В это время мы замечаем как кто-то из "левых" незаметно поджигает груду Серафима. Который безмятежно продолжает рыть выход у себя над головой, как будто вокруг него только и есть, что пустота. Низ груды вспыхивает. "Правые" бросаются ее тушить. Левые, пользуясь моментом, убегают. Несколько человек из "правых" догоняют поджигателя и двоих "левых" и убивают их своими ножиками. Груда Серафима потушена, но огонь перекидывается на другие груды.
  
   Тушить их никто не успевает. Мы со счастьем наблюдаем, как пылают они. Мы ликуем, когда догорает последняя, вместе с ней сгорают и трупы убитых. Все остальные уходят из перехода. Мы чувствуем тишину.

Действие 4.

   Нам кажется, что времени не существует. Оно для нас остановилось или засохло. Мы неподвижно сидим, прислонившись к стене. Нам кажется, что наша усталость равна времени в 9 лун. Так сильно растянулась она в пространстве. Мы безмолвствуем, мы ждем. Мы знаем, осталось совсем недолго.
  
   Пауза.
  
   Мы видим, как последние куски земли падают на холодный пол перехода. Мы боимся заглядывать в отверстие, боимся вновь увидеть серую пустоту. Мы закрываем глаза. Но даже сквозь наши закрытые веки мы чувствуем слепящий лунный свет.
   Серафим делает отверстие шире, еще шире, равным себе. Он тушит керосиновую лампу, бросает нож, цепляется руками за края отверстия, делает усилие и поднимается наверх.
   В этот момент ему исполняется 23 года... Огромное звездное небо разом сваливается на его прямые плечи. Ему легко. Ноги его держат землю, плечи - небо. Ему легко.
   Он видит лицо пустынной земли, которая пахнет так, как давно уже не пахнет земля.
   Он вдыхает застывшее время и улыбается, он забывает свое прошлое, он идет вдоль девяти планет или лун. Нам кажется, что этот человек похож на будущую вселенную. Но пока он идет по началу времен или по безвременью. И ему легко. Мы верим его шагам.
   Мысленно с ним прощаемся и идем засыпать отверстие в потолке перехода.
  

22 июня - 1 июля 2005 год.

  
  
  
  
  
  
  
  
   - 7 -
  
  
  
  
  

© Кира Малинина