СОВРЕМЕННАЯ ИДИЛЛИЯ

Пьеса в трех действиях.

Действующие лица.

Капитан Ноябрьский - мужчина 58 лет. В молодости был красавцем. В зрелые годы - непременным тамадой всех застолий. Теперь, когда по старческой забывчивости не очень повторяется - его порой не гонят - потому как брешет весьма занятно.

Дима Пахитосов - интеллигент 42 лет. Зара Львовна полагает его тонко-чувствующей натурой.

Зара Львовна Самонадувная - дама 50 лет. Телом полна и общественно - самодостаточна. По слухам - заправляет делами двух или трех банков. Является почетным спонсором Третьяковской галереи.

Вася Пузов - инженер 38 лет. Живет с мамой. Хочет однокомнатную квартиру и недорогую машину. В доме Зары Львовны занимается ремонтом сантехники и электроприборов.

Олег Владимирович - мужчина 45 лет - муж Зары Львовны. Занимается экспортом и импортом.

Петькин - программист и проходимец 32 лет. Любит деньги.

Джэйн - малолетка (не то девочка - не то мальчик). Говорит по-английски, потому как приехала из Саутгемптона.

Мадам Софи Рыгло - лет 65 - ти (может больше). Полная дура из Бельгии.

Секретарь Володя.

Охранник Володя.

Шофер Володя.

Горничная Наташа.

Действие первое.

Дом Зары Львовны в пригороде Москвы.

Картина первая.

Капитан Ноябрьский и Пахитосов.

Ноябрьский: Хотите чего-нибудь выпить? Баллантайн, Чивас Ригал, Джонни Вокер - черная этикетка? Бар у Зары Львовны надо сказать - неплохой. Я, знаете ли, когда был блестящим лейтенантом и служил третьим атташе в посольстве Западного Калимантана, любил бывало с ихним королем - славный такой парнишка кстати говоря, хоть и папуас, так вот любили мы с ним бывало завалиться куда-нибудь к девочкам, в Мулин-Руж или в Лидо. Иногда так нарежешься этого Джонни Вокера - что наутро и на службу в посольство идти никакой возможности...

Пахитосов: Пардон, я как-то полагал, что Мулин Руж в Париже на Пляц-Пигаль...

Ноябрьский: Ну так я и говорю, мы бывало с Федькой - это я его так по-дружески, а так - то он для всех - Ваше Величество - Фидель Пятый. Так вот мы с Федькой едем к вечеру, как у меня служба заканчивается - на авиабазу, где для нас уже миг-двадцать третий - спарка керосином заправленный на полосе стоит. Федька - за штурвал - даром что нашу академию вэ-вэ-эс имени Гагарина в Москве кончал, я позади на штурманское место - и по газам - два часа лета до Парижа. А там всю ночь - кафе-шантаны, ночные клубы, кокаин, объятья Бритни Спирс... а утром - снова в самолет - и назад в Калимантан.

Пахитосов: А как же все эти воздушные коридоры, формальности, визы, протокол - наконец, он - король то этот, ведь официальное лицо!

Ноябрьский: Вы что мне не верите? Вы полагаете, я вам вру? Да у меня на квартире сто фотографий!

Пахитосов: Верю, конечно верю... Бог с вами, Ноябрьский. В конце концов вы же такой спец в этой международной юристпруденции. Вы же даже процесс у своего ЖЭКа о протечке как - то выиграли, я слышал.

Ноябрьский наливает себе виски, выпивает и разваливается в кресле у камина.

Ноябрьский: Точно! Помню однажды меня пригласили выступить в Мадриде с докладом на международной конференции по морскому праву. В президиуме были Его и Ее величества - Доклады, сами понимаете, надо было читать по-испански. Вы же знаете, я по французски и по английски - как на родном, и по португальски вполне сносно - однако за свой испанский я немного волновался, и когда начал свой доклад, повернулся этак на трибуне к королю с королевой и говорю - главная задача моего доклада, ваши королевские величества, состоит не в том, чтобы явить высокоученому собранию какие-либо новые сведения по морскому праву, которых у меня может быть совсем и нет - это я, Пахитосов, так специально слукавил, потому как в ученой значимости доклада был уверен на все сто - но, говорю, главная моя задача состоит в том, чтобы не уйти отсюда забросанным гнилыми фигами и бананами, за мой весьма скромный испанский... И что вы думаете. Пахитосов? В конце доклада - зал разразился аплодисментами, а королева Елизавета сама выскочила из президиума, подбежала ко мне, обняла и говорит, Ноябрьский, вы по испански шпарите лучше моего мужа! И вообще...

Пахитосов: Постойте, а разве в Испании королеву не София зовут?

Ноябрьский: Ну да, я перепутал, это я в Лондоне в другой раз в ихней палате лордов выступал по обмену опытом -помогал им наладить парламентскую демократию - там как раз тогда Елизавета мне букет и дюжину бутылок гиннеса вручила, а в Мадриде, там вы правы, там Софи, это я уже, пардон по старости все путать начал, но тем не менее, вы надеюсь - ни-ни! Не сомневаетесь?

Пахитосов: Да Господь с вами, Ноябрьский!

Ноябрьский в кресле засыпает, вскоре оттуда доносится храп и посапывание.

Картина вторая.

Те-же. Входят Петькин и Пузов.

Пузов: Это же не страна а дурдом.

Пахитосов: Ты чего это разбушевался, приятель?

Петькин: Да опять все плохо. Бензин опять подорожал - Машина у меня плохая...

Пузов: Валить надо, ребята, отсюда, теперь вон все валят. Посмотри - ни одной уже бабы приличной не осталось, чтобы либо уже не свалила - либо в интернете себе женихов не начала приманивать.

Петькин: Причем, что характерно - приманивают женихов даже те, кто еще не развелся - мужья бедные идут с работы в семью - и не знают, что женка уже в интернете объяву разместила - ищу не старого, не бедного - Турцию и Африку не предлагать...

Пахитосов: У них - у женщин - это теперь приобретает характер какого то массового психоза... Все - и стар и млад! Уехать - выехать - свалить - схилять - за любого - за горбатого, за старого, за хромого, за одноглазого - только бы за иностранца! Только бы отсюда забрал! Вот перед восьмым марта - листал тут записную книжку - хотел поздравить одноклассниц и однокашниц по университету с праздником - и вдруг, представляете, сделал открытие - добрая половина из записанных в моей книжке прелестниц, уже схиляло за бугор.

Две самых интересных девочки из класса уехали в Америку. Две теперь в Израиле. Одна - с самым незабываемым бюстом - в Финляндии, а баскетбольного роста Ирочка -которая как нам в школе казалось - вообще не имеет шансов - теперь замужем за Фрицем и шлет нам из Дюссельдорфа большой физкульт привет..

Статистика прямо таки удручающая. Это при том, что в классе у нас всего -то было тринадцать девчонок... Да что там одноклассницы - мы все-таки в столичной школе учились - интеллигенция! Но пардон - домработница Зары Львовны - провинциалка пятидесяти лет - баба рюс без талии и других особых примет, и та... в Голландии жениха нашла!

Петькин: Конечно - потому как это я ей в интернете Голландца летучего нашел - ему нужна была хозяйственная без вредных привычек и молчаливая...

Да вы хотябы посмотрели объявления в интернете! Желают уехать куда угодно и как угодно. Кто покрасивше - те на ломаном английском пишут вонтед э рич мэн фром Америка энд Вест Юэроп, кто пострашнее и покорявее, согласны на мужика любого возраста - лишь бы человек был хороший - но при одном условии - Украину и Белоруссию не предлагать... там и стар и млад. И с тремя детьми. И.... Замужние!

Пузов: Братцы, но ведь по идее - по симметрии - ихние то бабы - заграничные - ведь тоже, коли мужики себе молодых баб из России вывозят - иностранки то получается одни остаются - им же мужиков то надо! Так может и нас возьмут?

Пахитосов: Вообще, надо подумать!

Петькин: Чего думать - с вас по пятихатке с носа и вам каждому по такой крале заграничной в интернете найду - век меня коньяком благодарить будете!

Пузов: Че - правда что ли?

Петькин: Ну, конечно, на молодую и красивую миллионершу тебе рассчитывать вряд ли придется - но не совсем еще рассыпающуюся старушку - лет шестидесяти - закадрить вполне вероятно!

Пахитосов: А что?

Пузов: Самое главное, чтобы прописку Берлинскую...или Парижскую...

Петькин: Ребята - что вам терять? Гоните по пятьсот - и я ваши анкеты на всех языках в интернете уже через час развешу...

Пахитосов: А бесплатно, как хорошим товарищам - почти что друзьям, наконец, никак нельзя?

Пузов: Нет, бесплатно он не может - ты знаешь, у него когда отец умер - он с матери за то что ее на своей машине до крематория и обратно подвез - сто рублей взял...

Петькин: На бензин... она все равно бы за такси платила - а так деньги в семье. И вообще - у меня принципы.

Пахитосов: Ладно. Где тут у Зары компьютер?

Петькин: Наверху.

Все хором: пошли скорее!

Петькин, Пахитосов и Пузов удаляются.

Входит Зара Львовна, тащит за собой Пахитосова:

Картина третья: Зара Львовна, Пахитосов, Ноябрьский.

Зара Львовна: Куда это вы собрались Пахитосов?

Пахитосов: Хотел Олегу позвонить - справиться кое о чем...

Зара Львовна: Олег так много работает, так много работает... И очень устает.

Пахитосов: А Олег какую вообще предпочитает?

Ноябрьский: Раньше он все больше шведский Абсолют обожал, а теперь... Любую, но много...

Зара Львовна: Олег так много работает, так много работает - он просто себя совершенно не жалеет. И ужасно устает...

Пахитосов: А он вообще обычно где отрывается?

Ноябрьский: Прошлый раз его из Эль-Гаучо привозили...

Зара Львовна: У него там была встреча с партнерами... и он так устал!

Ноябрьский: Его шофер к даче привез и с улицы по мобиле звонил - нас на помощь звал - выносить... Помню когда я служил на Мадагаскаре, мой друг - французский атташе Жан Арман де Брильянтин - тоже на приеме у короля так устал, что мы его впятером из посольского Роллс-Ройса вынимали - да так и не вынули - оставили до утра отдыхать в гараже... Но здесь то ведь - не Африка - разве здесь можно оставлять человека на морозе? Даже и пьяного!

Зара Львовна: Олег так много работает - он так устает!

Пахитосов: А он вообще, сколько за раз выпивает?

Зара Львовна: Олег работает просто на износ - вечерами и ночами...

Ноябрьский: А кто же его считал? Иной раз и до двух литров бывает выпъет... А теперь - здоровье то уже не то - литр выкушает - и совсем осоловеет.

Зара Львовна: Олег на работе все здоровье растерял. Раньше то он - орел был! Мог вообще без сна неделю работать.

Ноябрьский: Раньше Олег начинал к примеру в Метелице - потом в Метрополь, потом в Балчуг, а уже к утру в Редисон или в Пекин... А теперь к примеру поедет из офиса в Прагу - да там и упадет...

Зара Львовна: Олег очень много работает, просто себя - не жалеет! Постойте, Пахитосов, а зачем вам было надо звонить Олегу? И кстати, почему вы не звоните?

Пахитосов: Я это... Э... Хотел спросить - нету ли у него для меня какой-нибудь должности...

Зара Львовна: Дурачок вы, Пахитосов, ей Богу! Разве вы сможете справиться с той работой, которою он делает? Работать у Олежки - надо иметь талантище и силищу - это не для вас.

Ноябрьский: Точно, Пахитосов, у вас никакого здоровья не хватит с Олегом работать - печень через неделю откажет - к бабке не ходи! Я вот в семидесятом, когда молоденьким гардемарином был, помнится - выпивал... и бывало - по три фугаса Солнцедара... с пивом... не считая водки... Но чтобы как Олег - нет... не смог бы и неделю.

Пахитосов: Да я что? Я так - разве - вроде интереса... вдруг что подвернется.

Зара Львовна: Олег себя на работе совершенно не щадит - он так сильно устает!

Ноябрьский (напевает): Когда лейтенантом молоденьким был - грудастых блондинок я очень любил - однажды красотку ко мне привели - на мягкий диванчик мы с нею легли - она мне сказала - Ноябрьский, дружок - а я ей... до самых кишок...

Пахитосов: Я эту песню слыхал - в студентах мы ее пели - там в конце все печально кончилось - венерическая болезнь и все такое... А вообще - это что у вас - автобиографическое?

Зара Львовна: Вы совсем потеряли чувство меры. Ноябрьский - здесь не портовый кабак, а приличный дом, не забывайтесь!

Ноябрьский: Миль Пардон, мадам! Екскюзе муа - дезоле - ме регрет!

Зара Львовна: Последний раз, Ноябрьский - от дома откажу! Сбрешите лучше что-нибудь романтическое - про море, дальние страны - несчастную любовь к туземной женщине - расставание...

Входит секретарь Володя.

Секретарь Володя: Зара Львовна, акции Промгромбанка пошли вниз десять пунктов - акции Бимбомбанка пошли вверх пятнадцать пунктов...

Зара Львовна: Продайте тысячу акций Бимбомбанка и купите тысячу акций Промгромбанка... И дайте мне телефон... (говорит по телефону) Иван Иваныч! Это Зара Львовна - все в порядке - ваши активчики переводите к нам в Промгромбанк... Ну конечно! Под пятнадцать процентов годовых! Всего доброго...

Отдает трубку Секретарю Володе - и тот уходит

Зара Львовна (Ноябрьскому): Что ж вы умолкли, врите дальше -

Ноябрьский: Извольте, - служил я тогда молодым капитан-лейтенантом на фрегате Паллада... или Бигль - точно не помню, но это не суть важно. Плыли мы в кругосветку и командиром у нас был, как сейчас помню, адмирал Беллинсгаузен...

Пахитосов: Мюнхаузен!

Ноябрьский: Не перебивайте, так вот, пришли мы в один южный порт на острове в Индийском океане - поправить такелаж и принять пресной воды... И представьте себе - влюбилась в меня дочь местного короля! Просто без памяти... Какие мы ночи с ней проводили, ах! Какие ночи! Ночи безумств. Она была как дикая пантера - так же страстна и стремительна в чувствах - и одновременно в тоже время кротка как лесная лань - послушна и нежна... Я ее всем сердцем... Король потом предложил мне пол-острова Борнео и должность министра военно-морских сил... Но я отказался - потому что я патриот своей Родины! И вот настало время прощаться... Она стояла на вершине самой высокой скалы, нависшей над ревущим прибоем, а я стоял на палубе... И товарищи держали меня за плечи потому что не были уверены - не брошусь ли я в море... И она крикнула мне...

Пахитосов: Я тебя ни-ко-гда не за-бу-ду! А корабли ваши назывались не Паллада и Бигль, а Юнона и Авось.

Ноябрьский: Точно, по моим мемуарам потом сняли и кино и либретто к опере написали. На музыку Даргомыжского.

(Звонит телефон, Зара Львовна берет трубку)

Зара Львовна: Я слушаю, Самонадувная... Везите домой!

(вешает трубку) - это шофер Володя звонил, говорит Олег очень устал на работе и заехал поужинать в Славянский Базар... теперь по мобиле звонит - везти ли его в клуб или в казино.

Входит горничная Наташа

Горничная Наташа: Ваше сиятельство, там внизу такси подъехало - шофер просит, чтобы вы оплатили.

Зара Львовна: Я такси не вызывала.

Горничная Наташа: но шофер говорит что там прибыли ваши гости, которые не платят.

Заря Львовна: Какие еще гости? Я не жду никаких гостей!

Ноябрьский: Может это Олег уже из Славянского Базара накушанный приехал?

Зара Львовна: Опять хамите? В доме откажу!

Ноябрьский: Есперьянс фоли! Же не сэ па...

Горничная Наташа: Там две женщины приехали, шофер говорит что не местные - говорят их сюда звали в гости, и за такси платить не хочут.

Зара Львовна: Хочут - хочут - я сколько раз тебе повторяла, что надо говорить не хотят - басурманка ты нерусская...

Горничная Наташа: Я, ваше сиятельство, университет - то в Вологде кончала - извиняйте, не столичная я... Так что шоферу передать?

Зара Львовна: Что за две женщины? Кто вызывал? Это что - девочки по вызову? Кто? Я спрашиваю, кто в моем доме вызывает по телефону проституток? Пузов? Петькин? Или может быть вы - Ноябрьский - старый нимфоман?

Ноябрьский: Я, пардон, не нимфоман, а с вашего позволения - мореман... И вообще, командор Ноябрьский к вашему сведению - никогда не пользовался услугами платных жриц любви - женщины всех стран и континентов наоборот были счастливы - купить любовь военного моряка, но...

Зара Львовна: Молчите, старый болтун, Наташа, зовите сюда Петькина с Пузовым!

Входят Пузов и Петькин.

Петькин: Зара Львовна, дорогая... (пытается подойти к ручке - поцеловать)

Зара Львовна (уклоняясь): Что ластишься, лизоблюд корыстный - не верю тебе! Ты девок в мой дом по телефону заказал?

Петькин: Что уже приехали?! Так быстро?

Зара Львовна: Так это правда ты, негодяй - в моем доме публичный дом устроил?

Петькин: Все объясню - все объясню...

Зара Львовна: Молчать, поганец похотливый, мало того что всюду на каждом шагу меня обворовывал, так теперь до чего дошел!

Петькин: Пузов, Пахитосов - вы то чего молчите - это ж ваши невесты иностранные приехали!

Пахитосов: А-а-а...

Пузов: э-э-э...

Зара Львовна: Да вы что? Свальный секс у меня в доме решили устроить? Как это говорят - групповичок?

Ноябрьский: Что, попались голубчики?

Петькин: Зара Львовна, я не виноват, это все они (показывает на Пузова и Пахитосова) - это все они - говорят, найди нам в интернете невест для выезда заграницу - ну я и нашел - вы же знаете - я все могу!

Зара Львовна: Невест? Каких невест?

Пахитосов: видите ли, Зара Львовна, в некотором роде, разница в уровне жизни у нас и на просвещенном Западе - служит стимулом к перемене мест. К оттоку, так сказать, тел и мозгов... и если женщины вовсю давным-давно уже пользуются институтом брака - как инструментом для выезда из страны, то я подумал, что и мы - в условиях формального равенства мужчины и женщины перед законом...

Зара Львовна: А-а-а! Так это вы себе заграничных невест для выезда решили подыскать?

Петькин: точно так, Ваше превосходительство! Это они - а я только как технический исполнитель.

Зара Львовна: И в моем доме вы решили явку устроить?

Пахитосов: Ну ведь у вас - Зара Львовна такой дом. Что не стыдно и принца крови принять - вам должно это быть приятно!

Зара Львовна: Ну ладно, Пахитосов - только из моей платонической любви к тебе... Да и неудобно перед иностранками... Наташа, рассчитайся с шофером и зови этих...

Картина четвертая: те же, входят Джейн и Софи Рыгло

Джейн: Хай Эврибади!

Софи Рыгло: Бонжур - абажур.

Ноябрьский: Медам, мадемуазель - Же не сэ па бъян. Перметте муа де ву презанте...

Зара Львовна: Умолкни, старый черт, что, барышни, по русски то говорите?

Софи Рыгло: Мой по рюсски училь много-много раз - Достоевски - Толстой - Чехов - много - много читаль - карош рюсски все понимай.

Джейн: Йес! Рашен андестэнд!

Софи Рыгло: Я приехаль ранконтре мосье Пахитософф... Ки ет ву?

Джейн: Моя приезжать гет аквэйтанс - мит мистер Пузофф... О-кей?

Зара Львовна: Да, Пахитосов, любовь она конечно зла - особенно если ехать заграницу очень хотца - но полюбить такую древнюю козу! Прими мои соболезнования. А ты - Пузов, спроси у своей малолетки паспорт, нето она потом и тебя и всех нас засудит за совращение несовершеннолетних.

Ноябрьский: Мадмуазель, аве ву паспор?

Софи Рыгло: Пур муа - Ле паспор е виза сонт па нессесер!

Ноябрьский: я не вам - янг лэйди, а ю олд инаф то бай ликер?

Джэйн: Папа, Ю вонна мэрри ми? О-кей?

Ноябрьский: Сорри, я был близко дружен с Володькой Набоковым, но его сексуальных пристрастий не разделял...

Софи Рыгло: О! Мсье Набокофф! О! Коллоссаль! Экриван рюс!

Петькин: Слушай, ты, боцман засушенный, бабы что к тебе приехали, что ты к ним прилип? Фарцовое детство в одном месте играет - джинсов и жувачки охота? Че к иностранкам пристал? Они к Пузову с Пахитосовым свататься приехали - так что - отвали, пока не получил.

Ноябрьский: Хам!

Петькин: (Софи Рыгло) Мамаша! Вот ваш... Э-э-э... Шер ами - Пахитосов. Силь ву пле... (Пахитосову) не забудь про комиссионные, когда отваливать будешь!

Софи Рыгло: О, мсье Пахитософф, аншанте! Ви читаль писатель Достоефский? Ви любиль писатель Лефф Толстой?

Ноябрьский: выхожу я раз на Невский - мне навстречу - Толстоевский - я - что пишешь ты, - а тот - отвечает - ИДИОТ!

Петькин: Я тебе рыло боцманское твое сейчас начищу. А ну не приставай к фирмачкам! Зара Львовна, уберите Ноябрьского - а то я за себя не ручаюсь...

Зара Львовна: Петькин, Ноябрьский - перейдемте в другую гостиную. Предоставим наших женихов друг дружке...

Входит горничная Наташа.

Горничная Наташа: Олега Владимировича привезли.

Входит шофер Володя.

Шофер Володя: Олег Владимирович Самонадувной!

(на секунду выходит и возвращается неся в охапку Олега Владимировича)

Зара Львовна: Где это вы так?

Шофер Володя: Сперва в Славянском базаре - там он сразу два стакана абсолюта в баре проглотил - потом на Новый Арбат поехали - он в Метелице поиграть хотел, да как зашел, в баре сразу текиллы с джином накатил, а потом за столом еще виски стакан... Без льда...

И без тоника...

Зара Львовна: Олег Владимирович очень устает на работе.

Джейн: Вау! Какой мэн! Я хотеть дринк виски с Олег!

Зара Львовна: Олег Владимирович очень устал - он не может теперь составить вам компанию, поэтому мы сейчас перейдем в летнюю гостиную, а вы, голубки - оставайтесь. Воркуйте...

Все уходят, остаются Пахитосов, Софи Рыгло, Пузов и Джейн.

Картина пятая.

Софи Рыгло и Пахитосов

Софи Рыгло: Мсье Пахитософф! Ву зет тре бьен элеве - нес па? Ви лубит Достоевский?

Пахитосов: Мадам, я люблю Достоевского, но мне более по душе романы Камю и пьесы Сартра...

Софи Рыгло: Пфуй! Мерд! Францюзи все есть дурак.

Пахитосов: Не понял, мадам, а как же вы мадам?

Софи Рыгло: Муа - Же суи юн бэльж - компри? Но бэльж это еще хуже францюз! Бэльж - это тупэ! Только рюс натюрэль имеет сакрэ ам -святой душа...

Пахитосов: Послушайте, мадам, а чего вам вообще надо? Вы тут замуж хотите что ли выскочить?

Софи Рыгло: Фэр юн марьяж? Пет етр! Уи! Мэ - фонт иль трув юн ом пропр! Надо найтит человекк! Чтоб любиль Достоефски... чтоб можно с ним быль фэр юн воль де ам - летать душой...

Пахитосов: (в сторону) да уж! Телом с тобой едва ли воспаришь! Однако какая дура!

(вслух) А не привезли ли вы каких-либо сувениров? Мадам!?

Софи Рыгло: я привез юн деми бутей де ван руж натюрель - пол бутылка красный вина. Ви хотеть?

Пахитосов: (в сторону) С паршивой овцы - хоть шерсти клок!

(вслух) давай, что ли сюда - попробуем, что у тебя за ван руж!

Наливают

Софи Рыгло: са Толстой и са Достоефски!

Пахитосов: Ну ты и дура, однако!

Затемнение

Картина шестая

Джейн и Пузов

Джейн: Мэн! А поче-ему у тебя нет пирсинг в ухо - нос - губа? У тебья что нет пирсинг даже в пу-упок и головка член?

Пузов: А зачем?

Джейн: Это для качество жизнь. Андерстэнд? Пост-индастриал сосайети - это качество жизни! Мы все живем для один цель - качество жизни! А пирсинг в клитор и пупок - это качество жизни!

Пузов: я не понял.

Джейн: Да - в этом вся беда русских - они не понимать в чем качество жизни! Они думать о душа - но совсем не думать о качество жизни!

Пузов: Слушай, ты что - ты сюда замуж приехала выскочить?

Джейн: Я что - дурак? Я сюда потрахаться приехал нахаляву -фак-фак! у нас там все парни - либо голубой - либо фак-фак с тайскими секретаршами. А здесь - в Москва - меня хочет трахнуть любой красивый парень - потому что у меня британский паспорт - а он так возбуждает ваших мужчин!

Пузов: Покажи!

Джейн расстегивает джинсы - долго шарит рукой у себя в промежности и наконец достает паспорт

Джейн: Вот!

Пузов: А-а-а!

Затемнение

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина первая:

Горничная Наташа и Петькин

Горничная Наташа: Петькин, дайте взаймы пятьсот рублей до пятницы.

Петькин: (роется в бумажнике) Знаешь, у меня только доллары и крупными...

Горничная Наташа: А мне и долларами нормально - дайте пятьсот.

Петькин: Что, пятьсот грюнов? Тебе?

Горничная Наташа: А что, мне Олег Владимирович и тысячу давал...

Петькин: Долларов?

Горничная Наташа: Ага!

Петькин: С отдачей, или как?

Горничная Наташа: Ну-у-у...

Петькин: Я не знаю, как там у тебя с Олегом Владимировичем, но мне будет дешевле с родной нелюбимой женой переспать...

Горничная Наташа: Во-первых, еще Пушкин писал - не гонись поп за дешевизной... выигрываешь в цене - проигрываешь в качестве, во-вторых, я не сказала, что прошу аванс за интимную услугу... а в третьих - вы сами говорили, что два года как с женой разошлись...

Петькин: Разошелся - сошелся... У интеллигентных людей этот фактор на возможность близости - не влиет!

Горничная Наташа: Вы хотите сказать, что вы- интеллигентный человек?!!!!

Петькин: А в твоей провинциальной голове какие-то сомнения на мой счет? У тебя - у прислуги - у девки - чернавки какие-то свои представления об интеллигентности?

Горничная Наташа: Были бы вы интеллигентным человеком - так давно бы уж дали мне взаймы без лишних вопросов, между прочим!

Петькин: У бла-а-ародных с чернью в плане морали не может быть равных отношений - бла-а-ародный должен соблюдать кодекс чести только в отношении себе равных... а не то ведь и на дуэль таки любой дурак тебя вызвать будет горазд?

Горничная Наташа: Это вы то - благородный? Уж если я - прислуга - то вы то здесь кто? Прохиндей? Я Заре Львовне с Олегом Владимировичем завтрак подаю - так они - господа...А вы - Петькин - им же господам - по магазинам компьютеры да телефоны стиральные машины холодильники бегаете покупаете - ремонтом машин занимаетесь - вы та же прислуга что и я - с той только разницей - что я делаю свое дело за маленькую зарплату, а вы за комиссионные с каждой покупки - и все знают, как вы утаиваете и поддельные чеки с завышенной ценой подсовываете... считай - воруете... Так что ли- благородный?

Петькин: Молчала бы - проститутка! Под Олега легла - ножки развела - и что!? Второй хозяйкой в доме себя почувствовала?

Горничная Наташа: Хамло!

Входит Ноябрьский

Ноябрьский: Отчего шум?

Петькин: Да у нас тут свои разговоры...

Ноябрьский: Амурные что ли?

Петькин: Вроде того...

Горничная Наташа: Ноябрьский, вы человек благородный, дайте бедной девушке взаймы до пятницы...

Ноябрьский: Комбьян?

Горничная Наташа: Тысячу рублей...

Петькин: ваше дело - Ноябрьский, но у меня она только что просила пятьсот...

Горничная Наташа: Вы, Петькин меня так расстроили, что я в первоначальную смету уже не вписываюсь...

Ноябрьский: Дитя мое - у бедного моряка большое сердце но маленький кошелек...

Горничная Наташа: У вас хоть сердце большое - а у некоторых все органы в недоразвитом состоянии - особенно совесть...

Петькин: Насчет величины органов - кой кому конечно лучше знать - имея такую беспрецедентную статистику интимного общения!

Картина вторая:

Входит Зара Львовна

Зара Львовна: Наташа, Петькин ану брысь отсюда - мне надо с Ноябрьским посекретничать!

Горничная Наташа и Петькин удаляются.

Зара Львовна: Что-то засели у меня в голове эти мадамы с мадмуазелями... вы человек умный - объясните...

Ноябрьский: извольте, только объясните сами, что надлежит объяснить?

Зара Львовна: Я и сама не знаю...

Ноябрьский: так как же я могу вам что то объяснить, коли вы сами не знаете сути вопроса?

Зара Львовна: Ах. Ноябрьский, да кабы я знала, что мне нужно для этого самого?

Ноябрьский: так для чегож? Говорите!

Зара Львовна: Для счастья - вот для чего. Старикан ты недогадливый!

Ноябрьский: А-а-а-ах! Так вы о счастье! Вот ведь какая оригиналка сыскалась однако. Миллиарды миллионов баб, дорогая моя Зарочка Львовночка во все века только об нем и думали... и вот уж в вас то я надеялся увидеть что-то выдающееся - отличное от всей этой массы несчастных рабынь собственных инстинктов. Уж вам то чего не хватает? Вам подвластно все -вы имеете деньги, купленных политиков, когда вы едете за границу - вам кланяется таможенник, когда вы едете на службу - вам отдает честь инспектор ГИББД, когда вы идете на концерт - Тимирканов по вашему знаку готов сыграть для вас семь - сорок вместо заявленного в программе Чайковского... вам даже погода и природа подвластны - кажется - дадите денег Деду Морозу - так и он пойдет спать, устроив в январе - майское тепло... так какого ж рожна? Чего вам надо?

Зара Львовна: Не знаю, Ноябрьский - жизнь прошла, а счастья бабского не было! А все это - весь этот набитый домище - без счастья - как фантик - пустышка без конфеты внутри - как пустая коробка без торта. Как пустой футляр без брильянтового колечка... И жизнь бабская - без любимого мужика - пустое хождение туда-сюда.

Ноябрьский: Простите. Попрошу пардону. Но как же Олег Владимирович?

Зара Львовна: Олежка? Олежка - это как говорила моя бабушка Софа, - штаны. Бабушка Софа говорила, что в доме должны быть штаны - то есть человек в штанах - то есть - мужчина... это попросту неприлично женщине - жить в доме без человека в штанах. Такое недозволительно даже бедной женщине, не то что женщине со средствами!

Ноябрьский: поэтому то вы и наполнили свой дом таким обилием нас - людей в брюках разного фасона - начиная с меня - во флотских клешах и кончая Пахитосовым в его вечно не глаженных брюках с пузырями на коленках...!

Зара Львовна: Ах. Ноябрьский - я уже жалею об этой минутной слабости своей. О том что заговорила с вами об этом... Но мама моя давно умерла, а в подруг я не верю.

Ноябрьский: знаю я на кого вы глаз положили!

Зара Львовна: а знаете - так молчите! Нето от дома откажу!

Ноябрьский: А и молчу!

Входит секретарь Володя.

Секретарь Володя: Зара Львовна, акции Промгромбанка пошли вниз пятнадцать пунктов - Бимбомбанка - вверх - одиннадцать пунктов...

Зара Львовна: Покупайте две тысячи акций Промгромбанка - продавайте две тысячи акций Бимбомбанка - и дайте трубочку (говорит в телефон) Петр Петрович - это Зара Львовна - с вашим вкладом все хорошо - советую перевести его в Бимбомбанк под шестнадцать процентов годовых... Всего доброго...

(Зара Львовна выходит держа в руках телефон)

Картина третья:

Ноябрьский.

Входит Пахитосов.

Ноябрьский: Уж вечереет, а мы как говорится, еще трезвые.

(берет из бара бутылку, наливает себе) Хорошо, однако живут эти новые русские!

Пахитосов: Вы про Зару Львовну?

Ноябрьский: Я вообще.

Пахитосов: Обычай обобщать, военным не свойственен, мне кажется.

Ноябрьский: Военный военному рознь. И кстати, Пахитосов, если вы такой умный - почему строем не ходите?

Пахитосов: Вы правы, и интеллигент интеллигенту - тоже рознь.

Ноябрьский: Иной этот ваш интэ-ли-хэнт, случается не всегда в ладах не то что с латынью или фортепьяно - я уж не об этом! С элементарной логикой... и эрудицией хотя бы в рамках поля чудес.

Пахитосов: Домби и сын.

Ноябрьский: Домби и сын.

Пахитосов: Русская интеллигенция как птица Феникс. Ее били - били, ее в Сибирь гнали-гнали...

Ноябрьский: Она на диване лежала-лежала, лежала-лежала...

Пахитосов: Впрочем, военных тоже не осталось...

Ноябрьский: О присутствующих не говорим.

Пахитосов: По умолчанию.

Ноябрьский: (прихлебывая) И все же хорошо, что есть еще у нас еще не выродившийся класс - я о Заре с Олегом... Мы с вами на уже грани - а они нас поддерживают не плаву.

Пахитосов: Не выродившийся класс? У нас?

Ноябрьский: Русские - что умеют еще вертеться-крутиться!

Пахитосов: Если вы встретили русского, который умеет делать деньги, перекреститесь... Это не русский... И вообще - держитесь от таких подальше.

Ноябрьский: А как же Савва Морозов, Третьяков, Демидов? Как с ними быть?

Пахитосов: История этих людей только подтверждает мои слова. Стоило им заработать миллионы - как они тут же одумались и ужаснулись. Третьяков отдал все на русское искусство, Морозов - большевикам, а Демидов все пропил... Русская душа не терпит накопительства, как не терпит она и тяжести тех неизбежных преступлений, что всегда стоят за любыми большими деньгами. Русский может и украдет сперва - но потом пойдет замаливать грехи и все на храмы божии да пораздает! Поэтому то и нет у нас династий, наподобие Ротшильдов.

Ноябрьский: Ну вы-то тем не менее - тоже все третесь подле людишек с деньгами. Вы поди не к Пузову в его коммуналку вечер пришли коротать - а к Олегу с Зарой Львовной, да еще того же Пузова с собой за компанию притащили.

Пахитосов: В том и вижу я безысходную беду нашей интеллигенции. Что не может она существовать самостоятельно, без подпорки. Как та рябина из песни, что мечтает к дубу перебраться. Это чисто бабская черта - что в общем только доказывает бабскую суть всей русской интеллигенции.

Ноябрьский: В смысле инь и янь?

Пахитосов: Почти... И даже не без подпорки она не может обойтись - а скорее без опеки. А за опеку, как и везде - надо платить. Девушка идет на содержание - ей дарят золотые сережки - и она должна за это ежевечерне отдаваться. Со страстью или без - это уже детали! Но без чего тут не обходится - так это без страдания и мазохизма! Себя при этом жалко до слез.

Ноябрьский: Это вы про девушку?

Пахитосов: Это я про интеллигенцию, которая за опеку и за хлеб насущный - всегда должна кому-то отдаваться - то партейцам - то мафии, то еще кому...

Ноябрьский: Но ведь это вопрос философии - вопрос чисто бытийный - кому как не вам уж про это знать?

Пахитосов: Мне мечталось бы о том, чтобы интеллигенция стала самодостаточной - не прислуживала за хлеб - за ласку - той же Заре, ублажая ее разными умными беседами - и это еще не самый худший случай заметьте! Хуже - когда интеллигенция за хлеб и за тепло в квартире насилует свои чувства и мозги и пишет всякую муру на заказ...

Ноябрьский: Так вы о самодостаточности что то...

Пахитосов: Да, когда интеллигенция могла жить на свои... В деревне, как Пушкин. Или когда она сможет жить на свои, как какой-нибудь публицист Джон Гвидон с американского телевидения...

Ноябрьский: Тогда русская интеллигенция потеряет свою сущность, так как Пушкин был помещиком, а Джон Гвидон - как вы его назвали - принадлежит не к интеллигенции, а является самым натуральным буржуа - он бизнесмен от интеллектуального бизнеса, но не то о чем мы говорим в России, когда подразумеваем... Если угодно - себя... И потом вы сами давеча говорили, что русский, умеющий заработать - уже не русский.

Пахитосов: А вы и сами, друг мой, ой грешны! Ведь поди тоже - не в клубе офицерском вечера то каратаете - предпочитаете у Зары Львовны этаким балагуром - этаким коверным клоуном за стаканчик виски, да за джин с тоником, да за добрую сигару из Олеговой коллекции... Вы такой - же продажный приживал - и вы военные ничуть в этом не лучше всей нашей интеллигенции...

Ноябрьский: Я бы мог обидеться, за коверного клоуна например или за приживала - но не стану, потому как с философской точки зрения я для себя определил роль аквариумной рыбки... Аквариум этот - дом Зары Львовны. И я и вы - между прочим. И Олег Владимирович - все мы здесь в этом доме - аквариумные рыбки... Зара подходит иногда к аквариуму - и сыплет нам корм - и мы подплываем и хватаем и шевелим жабрами, а Заре это наверное нравится... Мы даже чувствуем какую-то определенную свободу - мы можем отплыть к другой стенке - можем спрятаться за камешек или за раковину - но суть одна - она на нас смотрит и ей приятно - и ее это успокаивает - и нам при этом - тоже хорошо...

Пахитосов: Ноябрьский, вам надо было не губить свою молодость в портовых кабаках, а писать философские книжки на манер Розанова...

Ноябрьский: А вам не надо было губить жизнь пролеживая диван! Мне хоть есть что вспомнить, а вам? А вам, кроме воспоминаний о просмотренной позавчера программе телевидения - есть что вспомнить? И где тоже ваши книжки?

Пахитосов: Знаете что? Я на вас не обижаюсь. Я вам просто вот что скажу - если встретите того русского, который нашел в себе сил преодолеть лень и написать книгу - перекреститесь - и бегите от него - то будет не русский!

(входят Софи Рыгло и Джейн)

Софи Рыгло: Я слышала здесь слова про русский книга? Я не ошипся?

Ноябрьский: Нет, мадам, вы не ошиблись - мы с Пахитосовым как раз говорили о русских книгах и сошлись на том, что таковых в природе нет, потому как они не написаны по причине... Э-э-э. По причине того, что русские писатели слишком умны и ленивы. Именно слишком умны, что бы доверять свои мысли бумаге.

Софи Рыгло: Но как же романы писателя Тургенева?

Ноябрьский: Их написал его денщик Фомка, покуда барин по Парижам за Полинами Виардо бегал, да на охоте крестьянские посевы с собаками вытаптывал... А вы разве не знали?

Софи Рыгло: Вы меня разыгрывать...

Пахитосов: Да, Ноябрьский не совсем точен - роман Накануне или в оригинале О бу де реформ вообще написала сама Полина Виардо, а денщик Фомка - тот только перетолмачил с французского и подписался барской фамилией...

Ноябрьский: За неимением своей...

Пахитосов: Потому как было крепостное право...

Ноябрьский: И по той же причине крепостного права - Ивану Сергеевичу ничего не оставалось делать, как обложить Фомку барщиной - и отобрать у него ... авторские права и копирайт.

Ноябрьский: Он даже порол его на конюшне за недоимки - и тот потом поротый срочно писал в счет оброка Дворянское гнездо, Асю, и Отцов с детьми...

Софи Рыгло: А Толстоефский? Он тоже не сам написал?

Ноябрьский: И он! И Пушкин тоже ничего не писал! Анна Керн сама себе в альбом накарябала - я помню чудное мгновенье - а злые языки, те что страшнее пистолета - приписали это Пушкину, чтобы царь его в ссылку сослал...

Софи Рыгло: Как интересно! А что же мне теперь делать?

Пахитосов: У нас в России на такой вопрос отвечают - Снимать штаны и быстро бегать.

Софи Рыгло: Я быстро не смогу.

Ноябрьский: Какой ужас!

Пахитосов: Какой ужас!

Джейн: Я хочу с тобой выпить.

Ноябрьский: Со мной?

Джейн: И с тобой потом тоже, (Пахитосову) пойдем со мной в слипин рум - я тебе есть кое-что показать.

Пахитосов: Интеллигенции всегда нужна поддержка имущих слоев - и она соглашается даже пренебрегая остатками патриотизма...

Ноябрьский: Вы надеетесь на то что вам не только покажут но и дадут?

Пахитосов: Я, между прочим, подумал об оказании мне материальной поддержки, а не о показывании...

Ноябрьский: Гелиш андеуиэр?

Джейн: Йес!

Джейн и Пахитосов уходят.

Ноябрьский поет: Как бы мне рябине - к дубу перебраться...

Софи Рыгло: (из-за ширмы) я уже сняль штаны. Куда мне теперь бегать?

Ноябрьский: Бегите к себе в Европу! Курье ву на хаузе! Ше ву мадам!

Софи Рыгло: А пуркуа сан кюлот?

Ноябрьский: А потому что ваш Наполеон так из нашей Москвы до самой границы драпал и потому что перед наш великий культур-мультур вы все есть лишь большой европейский ничто. И не так надо ставить вопрос - входит ли Россия в Европейскую культуру, а вопрос стоит - пускать ли нам вас к нам в Россию? И географически - вы уж поверьте мне, мадам, я как проплававший все моря знаю точно - Россия не только поболе вашей Европы будет - но и поумней и побогаче... Так что - скоро будете у нас униженно просить - пустите к вам в Азию! А мы еще подумаем - пускать или нет - и все вам припомним.

Софи Рыгло: Но почему без штаны?

Ноябрьский: А знаете, как со времен Петра Великого при дворах и Екатерины и Анны Иоановны и Елисавет, с вашей Европой считались? Она только и рифмовалась - что с вашим голым задним местом! Вот в один прекрасный день - отключим вам газ, да не качнем бензина - будете сидеть на своих руинах и дрожать как цуцики!

Софи Рыгло: Я уже готова писать прошение в ваш МИД о принятии меня в Союз России с Белоруссией!

Ноябрьский: то-то!

Входят Зара Львовна и секретарь Володя.

Секретарь Володя: Зара Львовна, акции Прогромбанка пошли вниз двенадцать и Доу-Джонс назавтра обещают не очень благоприятный.

Зара Львовна: Продайте двадцать процентов пакета Бимбомбанка и дайте ка трубочку (говорит в телефон) Алло, Сергей Сергеевич? Это я, привет - привет! Все хорошо, ваш вклад в превосходном состоянии, думаю можно перевести часть ваших активчиков куда-нибудь в теплое местечко. Под прежний процент. Но об этом будет моя голова болеть - не ваша. Так что - до скорого.

Отдает трубку секретарю Володе - тот уходит.

Зара Львовна: что-то вы нам давно ничего не лгали, Ноябрьский, а ну те ка соврите что - нибудь такое - занятное.

Ноябрьский: Ну уж вы меня совсем, я понимаю, за этой внешней фамильярностью безусловно скрывается глубокое уважение, это только тон...

Зара Львовна: какое еще глубокое уважение? К тебе, что ли старый флотский пердун? Я захочу - ты у меня как пудель Артамон будешь на задних полусогнутых мне служить и из моих рук собачий корм педи гри хрумкать и облизываться!

Ноябрьский: Я ведь обижусь.

Зара Львовна: обижайся наздоровье - таких как ты обормотов в погонах - пол-Москвы на платных автостоянках сторожами рады бы устроиться - да не берут! Переизбыток вас. У меня в Громбанке швейцар - бывший ваш зам главкома. И ничего - тоже у меня с рук хрумкает. Так что - дверь открыта - ступай пожалуйста в свой дом офицеров - так там пожалуй и виски со льдом не подадут, да и на бильярде там сукно поди все порвалось... Да тебя туда еще и не пустят! Там наверняка теперь казино - и фэйс контроль...

Ноябрьский: Зара Львовна, что на вас нашло?

Зара Львовна: а то! Нечего в моем доме свои счастья устраивать. Когда хозяйского счастья нет!

Входит горничная Наташа.

Горничная Наташа: Зара Львовна, Олег Владимирович помер.

Зара Львовна: Как это?

Ноябрьский: как это?

Горничная Наташа: а так - помер и все.

Зара Львовна: как же так? Он еще пол-часа назад как был живой.

Ноябрьский: Да-да. Он еще пол-часа назад...

Горничная Наташа: а оне с иностраночкой, той что с колечками в ноздре - с Джейн - как пошли наверх в опочивальню, да как приказали мне туда подать шампанского... ну и принесла я им туда как положено - в ведре со льдом. А он уж и не дышит.

Зара Львовна: какой позор!

Ноябрьский: да ты поди- что-то путаешь!

Горничная Наташа: как же я путаю, если у меня диссертация была на тему реанимационные мероприятия в случаях клинической смерти от острой сердечной недостаточности...

Ноябрьский: Эвон!

Зара Львовна: от чего помер то?

Горничная Наташа: От любви-с... не следовало им в таком состоянии то. Да с его сердечком-с.

Зара Львовна: Надо все как то уладить...

Действие третье.

Зара Львовна в трауре, Ноябрьский в парадном кителе с медалями и при кортике.

Зара Львовна: нехорошо как то!

Ноябрьский: Да уж чего хорошего? Вот помню служил я третьим военно-морским атташе в Восточном Бильбао... И помер тогда ихний король. Ну, сами понимаете, во дворце траур, все посольства с соболезнованиями... В дипкорпусе разговоры разные - поговаривают что если к власти придет малолетний Абу-Хазис Восьмой, то тогда всех нас отзовут, потому как за этим Абу-Хазисом стоят силы реакционной оппозиции... Ну и... Мы, помню напились все в дрезину...

Зара Львовна: Короче! Ноябрьский, вы человек образованный, скажите, а сколько вообще мне в трауре прилично ходить?

Ноябрьский: Зара Львовна, миль пардон, вы изволили так сформулировать вопрос, что его можно истолковать двояким образом, то есть вы как бы спрашиваете - прилично ли вам бесконечно долго скорбеть по безвременно почившему в бозе Олеге Владимировиче, или... прилично ли вам уже послезавтра выйти снова замуж!

Зара Львовна: Не умничайте, вы все понимаете... Век мой короток уже - чай не девятнадцать лет.

Ноябрьский: Да чего там - Зара Львовна, при нынешних то нравах, да с вашим положением - вам хоть назавтра под венец! Для прессы всегда приличное объяснение найдется, мол сливаются капиталы, и да так надо с точки зрения бизнеса...

Зара Львовна: Ноябрьский! Я вас моим пресс-атташе еще не нанимала.

Ноябрьский: Смиренно прошу прощения, мадам!

Зара Львовна: Но вы вполне серьезно насчет того, что мне вполне можно теперь замуж?

Ноябрьский: Совершенно серьезно. И более того...

Зара Львовна: Что значит более того?

Ноябрьский: я хотел сказать, что такая восхитительная женщина в расцвете, в самом так сказать соку... не должна страдать от одиночества. Я вот знаете, как то раз был приглашен в Монако... Самим принцем Альберихом... На всенаучный конгресс морских историков - Прочитать там доклад на тему: Бесперспективность монархий с точки зрения современной наступательной военно-морской доктрины. Ну прочитал я доклад. Принц мне лично руку долго жал и все к сердцу мою руку прижимал, а потом снял с себя крест первой степени за военные заслуги - весь в брильянтах. Мне в руку сунул и разрыдался... от восхищения... а потом. В меня герцогиня влюбилась... по уши... Просто совсем голову потеряла...И мы на ее роллс-ройсе через всю Францию и потом через тоннель под Ла-Маншем - прямо в Шотландию...

Зара Львовна: Вы это к чему все мне рассказываете?

Ноябрьский: К тому... Что такие женщины... как...вы

Зара Львовна: Выражайтесь яснее!

Ноябрьский: Да куда уж яснее - выходите за меня замуж... Вот...

Зара Львовна: Вы, старый шаловник, наверное хотели сказать - возьмите меня в мужья? Так ведь правильнее будет - облезлый вы пердунишка! Но мне то с вас какая радость? При моих - то возможностях? Слушать по вечерам ваши байки - заместо сериала по телевизору - так это и так при мне! Был бы у вас при ваших прежних заслугах еще и молодой лейтенантик в адьютантах - тогда бы может быть я еще и подумала бы - не взять ли вас обоих...

Ноябрьский: Простите, оплошал.

Зара Львовна: Да, уж - оплошал!

Ноябрьский: Больше не буду - век свободы не видать!

Зара Львовна: и не вы первый - тут мне эта английская малолетка Джейн предложение сделала - говорит, - Хотите, Мадам, Я специально ради вас пол поменяю - мне этого давно мол хотелось!

Ноябрьский: Бывает...

Зара Львовна: А скажите, Ноябрьский, а могу я...

Ноябрьский: Что?

Зара Львовна: Да так, ничего!

Входит Пахитосов.

Ноябрьский: Ну что, Пахитосов, Родину еще не продали?

Пахитосов: Родину? А как вы себе это представляете, продать Родину?

Ноябрьский: Ну, вы ж понимаете, это в слегка переносном смысле, хотя в прежние времена это некоторыми органами истолковывалось в самом прямом.

Пахитосов: что?

Ноябрьский: Ну это самое...

Пахитосов: Что это самое?

Ноябрьский: ну, вы же все хотели туда - заграницу...

Пахитосов: Ноябрьский. Это у вас - у военных и то в ветхозаветные времена у замполитов и особистов - любая связь с заграницей - тянула на продажу родины...

Ноябрьский: И правильно они эти самые особисты говорили - кто чего - тот это самое - родину и продал...

Пахитосов: Знаете, что я вам скажу, бесконечно вы испорченный человек, продать можно все. И пиджак с себя можно продать. И отцовскую квартиру продать можно вместе со всеми пожитками. Некоторые ваши коллеги на флотах продают военные секреты и серебро из торпедных аккумуляторов... Говорят, можно продать даже место на кладбище, где дедушка похоронен, если кладбище престижное - Ваганьковское к примеру... Я читал, продают и внутренние органы - почку или глаз... Спинной мозг на пересадку... Но насчет родины, я вам вот что скажу. Она у меня в душе. И оттуда ее никак не достать. Продать их можно только вместе... Родину вместе с душой. Брутто - так сказать.

Ноябрьский: Ну и что для вас эта родина, Пахитосов? Вы хоть словами - то ее можете определить? Березы что ли, что на даче у Зары Львовны? Так они и в Бельгии - откуда ваша мадам Рыгло - с таким же успехом произрастают - я видел! Слышали, небось. Где спать лег - там и родина.

Пахитосов: Родина, милейший - это понятие емкое... и понятие ее дано видать не всем - это как музыкальный слух и чувство рифмы. Вот женятся все или почти все люди- а счастье в браке обретают только единицы. Получается - либо в постели с супругой не все как в мечтах, либо на кухне ругань и поножовщина! Так и с родиной. Страну обитания каждый в паспорте имеет - а любить ее и ценить умеют далеко не все. Это как дар. Мне родина - это и улица на которой я вырос, куда я теперь прихожу поглядеть на окна старой квартиры, и парк, в котором в школьные годы катался на коньках... И ощущение ее государственных интересов, когда газеты читаю... И ее ракеты, если угодно.

Ноябрьский: Ну а как же вечная интеллигентская идея выезда? Мол там жить хорошо, где творчество и быт!

Пахитосов: Бросьте трепаться, Ноябрьский. Для меня выехавший человек, как сирота. Вот у меня, слава Богу, мама еще жива... и могу я в парк своего детства всегда, когда душе моей угодно, придти. И приду - а там все свои - все россияне, а не немчура. А тот кто уехал - для меня это как человек, у которого и мамы уже нет, и парка того, где на лыжах пацаном бегал - тоже нет. С родиной - это как с мамой. Мама умерла - тебе от нее там какое то добро досталось - квартира, дача... И вроде, радуйся душа - пользуйся дачей и квартирой!... А мамы то нет! Так и с родиной - уехал - блага есть - а родины - нет!

Зара Львовна: Не верю я вам, Пахитосов!

Пахитосов: А это - право каждого думать как тому угодно. Кто то не верит и Папе Римскому, что тот в Бога верует.

Зара Львовна: Я до перемен девяностого года тоже думала в Израиль уехать. Мне тогда муж мой первый - Левка - все говорил, - родина это там где нам хорошо.

Ноябрьский: Ну и не жалеете, что не уехали?

Зара Львовна: а вы?

Ноябрьский: а что я?

Зара Львовна: вот уехала бы я в девяностом году, где бы вы с Пахитосовым теперь тусовались? В гарнизонном доме офицеров?

Ноябрьский: Гм.

Пахитосов: А я бы в библиотеке сидел, да диссертацию писал, если бы вас не было - и нам бы может легче бы было всем.

Зара Львовна: Объяснитесь ка! Я что-то не поняла. Я что причина ваших несчастий?

Пахитосов: Зара Львовна. Я имею вас в виду как общественное явление - вас не персонально, а как класс. Как сословие...

Ноябрьский: и как определенную группу...

Пахитосов: Нет! Я этого не говорил...

Зара Львовна: Да вы, Пахитосов, чем на меня пенять, задумались бы получше, чей хлеб едите! Если вы уж заговорили обо мне как о социальном явлении, то и себя тоже вообразите как явление общественное, как группу людей, объединенных по каким либо признакам... Вот ваша группа людишек - ничего не умеющих делать, а только болтать, которые вечно ходят в неглаженных штанах и все время стонут, что живут незаслуженно - не по талантам - что их де затирают и притесняют всякие... Вроде Зары Львовны - как олицетворения той злой силы, что не дает жизни талантливой интеллигентской массе вообще - и господину Пахитосову в частности... Я правильно излагаю, господин талантливый но не признанный обществом интеллигент?

Пахитовов: Вы... вы...

Зара Львовна: Да без меня. Да без нас - энергичных людей - не было бы ни Чехова, ни Горького, ни Шаляпина... Все они всегда отирались и кормились подле нас - подле промышленников и банкиров... и ваш этот, как его - Толстой... тот что Хождение по мукам написал - тоже ветчину кушать ходил к приятелю - нэпману - а не к голытьбе - товарищам по перу, у которых ни копейки за душой - которая только и может, что завидовать, да интриговать в ваших профессиональных союзах... Так я говорю?

Пахитосов: Вы все передергиваете...

Зара Львовна: я передергиваю ту ветчину, что вы у меня каждый вечер с Ноябрьским под виски, да джин с тоником вкушаете? Так?

Пахитосов: Вы все передергиваете... И вообще, тут процесс обоюдный...

Зара Львовна: А-а-а! То-то!! Правильно!!! Обоюдный это процесс - и мне, как деловой женщине тоже не к лицу излишняя благотворительность, если она не засчитывается прессой и налоговой инспекцией - и тратиться на ветчину с выпивкой за просто так, за красивые глаза бывшего капитана Ноябрьского и несостоявшегося литератора Пахитосова - мне было бы ни к чему, кабы мне не нравилось с ними общаться... Ндравитесь вы мне обои! Вот и прикормила я вас у себя. И так же ваши Шаляпин с Горьким - все вечера просиживали в гостиных у людей со средствами...

Входит горничная Наташа.

Горничная Наташа: Ле табль ет е серве. Кушать подано.

Пахитосов: Наташа. А у вас есть родина?

Горничная Наташа: Конечно есть - у нас с папой дом в Вологде. С садом.

Пахитосов: Наташа, а выходите за меня замуж.

Горничная Наташа: Нет, Пахитосов. Вы хороший, но вы бедный.

Зара Львовна: А? Что я говорила!

Пахитосов: Чтож вы не уехали то в девяностом году, Зара Львовна!? Как бы хорошо то нам всем бы тогда было!

Зара Львовна: А я и не уехала то может быть как раз из-за тебя...

Пахитосов: Из-за мну?

Ноябрьский: Вот эт-то да!

Зара Львовна: Ноябрьский, поди прочь! И Наташа - подите прочь оба!

Ноябрьский и Наташа выходят.

Зара Львовна: Ну.

Пахитосов: что вы хотите от меня услышать?

Зара Львовна: Пахитосов, я свободна. Чего тебе еще надо? Все у тебя будет - и не надо никуда уезжать - и родина твоя будет при тебе.

Пахитосов: Да о чем вы?

Зара Львовна: Живи со мной! Дом - твой будет. В круиз вокруг Европы поедем! Я тебе мерседес подарю самый большой... Издательство тебе куплю - сиди печатай книжки свои... И если будешь с Наташкой, как Олег покойный - пару раз в неделю - так я и на то могу сквозь пальцы...

Пахитосов: Я вас ненавижу за все это...

Зара Львовна: Дурак! Ну и дурак!

Пахитосов: я сердцем живу.

Зара Львовна: как баба!

Пахитосов: и пускай как баба. Но сердцем. Потому как вся Россия сердцем всегда жила...

Зара Львовна: потому как Россия твоя - баба и есть!

Пахитосов: А как -же! Родина - мать... Известное дело. В университете еще читал небось про архетипы... Но это не то что вы думаете вместе с вашими венскими умниками и их псевдорусскими любовницами - хотя в памятниках она правильно изображена - строгая, сильная...

Зара Львовна: Как на плакате по технике безопасности - не суй руку в шпиндель...

Пахитосов: Во-во!

Зара Львовна: и партия ваша бабой была...

Пахитосов: я в ней никогда не состоял.

Зара Львовна: но она тебя опекала - тебя - интеллигенцию. А иначе бы ты загнулся. Вам - интеллигентам русским всегда опека была необходима - вы все инфантилы, вы без старшей матери и жену себе выбрать не можете - не то что институт или работу... Я даже удивляюсь, как вы в те времена, портвейн себе самостоятельно без мамки покупали и наливали?

Пахитосов: ничего - все еще будет хорошо.

Зара Львовна: когда?

Пахитосов: тогда

Входит секретарь Володя.

Секретарь Володя: Зара Львовна, правительство издало указ о государственной монополии на операции с валютой. Акции Промгромбанка упали на две тысячи пунктов, Бимбомбанка - тоже.

И еще... Все время звонят Иван Иваныч, Петр Петрович и Сергей Сергеич... Вы будете с ними говорить?

Зара Львовна: Скажи им, что у меня апоплексический удар...

Пахитосов: Ну, я пойду...

Зара Львовна: Кто же меня утешит?

Входят горничная Наташа и Петькин у него в руках большой компьютерный монитор.

Петькин: Зара Львовна, я тогда потихоньку забираю свои вещички, ладно?

Горничная Наташа: А Зара Львовна, а компьютер то не его - а Олега Владимировича...

Петькин: (в сторону) вот гадина! (вслух) так вам все равно уже не надо, так я заберу.

Пахитосов: Наташа, не уходите, я вам еще что то сказать хочу...

Горничная Наташа: Да что уже теперь говорить? Раньше надо было со мной говорить. Когда я аспиранткой была, когда я в институте экспериментальной медицины работала, когда в театры любила ходить...когда я хорошая была - неиспорченная... а теперь меня мужчины в ночные клубы или в казино приглашают... Теперь я богатых люблю. У вас, Пахитосов, есть деньги, что бы девушку в казино сводить - поиграть? Во французскую рулетку... я люблю проиграть этак долларов тысячу... Нервишки пощекотать...меня Олег Владимирович покойный баловал... меня вот даже Володя - охранник - на той неделе в Эль Гаучо водил. Я наверное его всю месячную зарплату там проиграла.

Пахитосов: Наташа! Не уходите! Я на вас жениться хочу!

Наташа: А я за вас не хочу, я с Володей теперь в казино поеду.

Зара Львовна: Пахитосов, идите сюда, мне плохо!

Пахитосов: и мне плохо...

Горничная Наташа: Мне Джейн - она себе пол на мужской поменяла, вы слышали, так она... то есть он - предложил мне в Лондон с ним скататься...

Пахитосов: Наташа!

Зара Львовна: Пахитосов!

Пахитосов: Что б ты провалилась, Зара Львовна, что б ты сгорела вместе со своими Промгром и Бим-бом - банками! Ты всю жизнь мне испортила!

Зара Львовна: Да как же я тебе ее испортила то?

Пахитосов: Я на Наташе жениться хотел... а вы с Олегом сделали из нее - из русской интеллигентной женщины расчетливую сучку, которая теперь ищет только - кому бы подороже продаться...

Зара Львовна: а что -то в те времена, когда она аспиранткой то была и в общежитии жила - вы на нее с вашим столичным высокомерием как смотрели? Мол - лимита! Мол - Москва не резиновая, а я - Пахитосов - человек с пропиской! А наше время сделало из нее - из Наташи - женщину, достойную своей красоты. Что она при вашем времени могла себе позволить? Такой любовник вроде тебя - колготки ей мог раз в год на восьмое марта? Да? А теперь она имеет выбор - и цена ей, как минимум в десять раз выше стала. И дело это опять - таки добровольное.

Пахитовов: Нет! Нет! Я хочу все назад!

Зара Львовна: Назад, друг мой - не бывает! В жизни бывает только вперед. И хоть у меня впереди теперь все что угодно - вплоть до тюрьмы и до сумы - я назад не хочу.

Пахитосов: Будь ты проклята!

Секретарь Володя: Наташа, ты едешь?

Наташа: Едем - едем - ура!

Занавес.

1

37