© Copyright Козловский Сергей Александрович
(kozlovsky@cwi.ru)
Козловский Сергей Александрович:
ИГРА В НЕПРОСТОТУ
Квартира Аскольдова: комната, прихожая, кухня. Много книг. Всюду - жуткий беспорядок. Аскольдов беседует по телефону, лёжа на кровати.
Аскольдов: Алло.
- Да. Здравствуй.
- А как ты нашёл мой номер телефона?
- А-а! Поражаюсь твоей┘ предприимчивости! Вот докуда добрался!
- Компромат на меня собрал? Страшные вещи? Ну-ну, понимаю, откуда.
- Да-да, от неё и можно получить┘ Ну, я понял, о чём речь.
- Было или нет? А с чего я тебе буду рассказывать? Даже неинтересно.
- Ну да, правильно, не об том разговор. Так по какому ты, собственно, поводу?
- У Иры? У неё когда день рожденья я не знаю.
- Я хорошо знаю её характер, но когда день рожденья - это ведь надо специально спрашивать.
- Любимый цвет? Понятия не имею.
- Игрушка? По-моему, всякие мягкие игрушки есть у неё┘ видел. А что, часто у взрослых девушек бывают любимые игрушки?
- Надо же!
- Цветы? Того не легче! Ну, откуда мне знать, какие ей нравятся цветы? Что-нибудь извращённое, декадентское. Прояви фантазию!
- Вот-вот-вот! Вижу, ты в этих вопросах лучше разбираешься. Что-нибудь поизвращённей! Желательно со сложным названием.
- Розы? Розы - банально! Хотя, банально бояться банальностей! Это даже может быть такая своеобразная игра - игра в непростоту┘
- Ну ещё бы! С кем связался! Хотел интеллектуально-эстетического угара - получай!
- Да, она, конечно, девушка необычная. Сложная натура, утончённая.
- Да, таких называют стервами. Из зависти, я полагаю.
- Ну, желаю тебе удачи.
- Пока.
Вешает трубку. Садится за письменный стол и начинает что-то судорожно записывать. Через несколько минут резко вскакивает, подбегает к зеркалу, внимательно разглядывает своё отражение, а затем довольно отчётливо произносит: Вот тряпка!
В этот момент раздаётся звонок в дверь. Аскольдов проходит в прихожую. Да. Кто там? Смотрит в глазок. О! Открывает дверь. На пороге - Алина.
Аскольдов: Здравсвуй, моя дорогая.
Алина: Здравствуй, Витя.
Алина входит. Аскольдов помогает ей снять пальто и сапоги.
Аскольдов: Какими судьбами?
Алина: Давно не виделись, решила вот зайти.
Аскольдов: Что - ж, я очень рад. Тоже давно не видел и ничего не слышал о тебе. Проходи.
Проводит её в комнату.
Алина (оглядываясь по сторонам): Надо - же, узнаю твою квартиру.
Аскольдов: Ну, у меня с тех пор был ремонт, перестановки.
Алина: А планировка? Атмосфера?
Аскольдов: Беспорядок.
Алина (присаживаясь на край кровати): Беспорядок - это ничего! Тебе даже положено, как творческому человеку.
Аскольдов: Спасибо за комплимент.
Алина: Раньше и ты мне всё время делал комплименты.
Аскольдов: Раньше я тебя оскорблял ежедневно по многу раз.
Алина: Зачем такое помнить? Зачем себе голову замусоривать?
Аскольдов: По - моему, очень приятные воспоминания.
Алина: В какой - то степени, - приятные. Кто ещё со мной так поговорит? Даже моя мама так не разговаривает.
Аскольдов: Да, оценила теперь.
Алина: Я и раньше это ценила. Но теперь, конечно, ценю в большей степени. Вот скажи мне, Витя, пожалуйста, не правда ли я сильно подурнела? Не правда ли, я страшная?
Аскольдов: Повзрослела, конечно. Раньше была такой очаровательной девушкой, а теперь - тётя. Большая такая.
Косится на её грудь.
Алина: Как не стыдно! Вот все вы, мужики, так!
Аскольдов: Как?
Алина: Только одно вас и интересует!
Аскольдов: Что?
Алина: Понятно что! Сам глаз отвести не может, и ещё спрашивает, что!
Аскольдов: Да ладно, я думал, тебе приятно будет. Ты знаешь, что я ценю в девушках не внешность, иначе не стал - бы с тобой общаться.
Алина: Ага! Только - бы нагрубить!
Аскольдов: Впрочем, и умом ты не блистала никогда.
Алина (смиренно): Об этом я и не говорю. Нам такой ум не нужен, как вам.
Аскольдов: Ладно, ты посиди немножко, я схожу чай поставлю.
Уходит в кухню, где возится с чайником. До его возвращения слышны только звуки с кухни. Алина, сидя на кровати, внимательнейшим образом осматривает окружающую обстановку.
Алина: Да, всё - таки беспорядок у тебя.
Аскольдов: Беспорядок┘ А помнишь, как мы вместе над Ченовой измывались?
Алина (плотоядно): Ой, помню! Хорошо мы её┘ Как ты про её дядю сказал, что его пьесы - помоечный хлам!
Аскольдов: Откуда мне было знать, что он - её дядя? А когда узнал - что, отрекаться от своих слов? Это, конечно, характерно для людей, в литературе не разбирающихся, - хвалить то, что ближе. Неужели сама-то она не понимала, что дядя её - плохой драматург? Модный автор восьмидесятых годов, но сейчас - неактуален?
Алина: Она после этого и со мной общаться перестала. А помнишь, я сказала ей, что ты хочешь с ней гулять?
Аскольдов: И та поверила! Стала ломаться, ужиматься. Я - то уж даже не заслуживаю таких яростных┘ сопротивлений.
Алина: Вы бы друг другу подошли. Представляешь, гуляли бы сейчас!
Аскольдов: Не представляю.
Алина: А ты, бедненький, так унижался перед ней: на колени вставал, писал письма, просил посидеть вместе.
Аскольдов: Но согласись, это было элегантно.
Алина: Да, ты умеешь. Конверты красивые, всякие марки декоративные. И письма┘ Мне бы хоть раз кто такое написал┘
Аскольдов: Я бы тебе писал: из других городов, из лагерей┘ Но ты слишком быстро меняешь место жительства. Найти тебя невозможно. Да и странно было бы. Представь: я тебе: "Припадаю к ногам┘ Молю простить за невольные обиды┘ Ещё одна часть моей души омертвела┘".
Алина (смеясь): Ну, так, конечно, мне писать не надо. Хотя - романтично.
Аскольдов: Моя совесть чиста. Тогда я пытался верить, что всё это всерьёз.
Алина: Но она не верила.
Аскольдов: Она даже не верила, что выражать свои мысли литературным языком для меня - привычка. Думала - прикидываюсь. "Всё равно, рано или поздно твоё истинное лицо проявится!".
Алина: Она мне говорила, что просто раньше не встречала людей таких, как ты, поэтому не верит, что ты - настоящий.
Аскольдов: Да, конечно, я силиконовый!
Алина: Витя, да ты совсем пошляком сделался!
Аскольдов: Неудивительно. Ведь эта мадам Чернова тоже магией увлекалась?
Алина: Да.
Аскольдов: Ну вот, с тех пор я почти с девушками не общаюсь. Как-то сначала не заметил, потом - заметил и начал стараться выйти из положения. Но не получается! Ты можешь себе представить? Раньше,
хоть я был тучен и неряшлив, подобных проблем у меня не возникало. А теперь, даже если в меня и влюбляются - патологически не могу с вашим братом (то есть с сесторой) общаться. Патологически не могу. Тут недолго и гомосексуалистом сделаться.
Алина: А про тебя всегда ходили слухи, что ты - гомик.
Аскольдов: Только они не были оправданы. А вот теперь слухов не ходит, хотя почва есть.
Алина: Правда? Так ты┘
Аскольдов: Нет, конечно, пока нет, но всё к тому идёт.
Алина: А, вот почему тебя в последнее время постоянно с мальчиками видят.
Аскольдов: Кто?
Алина: Да так, общие знакомые.
Аскольдов: Кошмар! Ужас! Как я живу!
Алина: Ну, заведи себе девушку.
Аскольдов (с издёвкой): Спасибо! Очень полезный совет! Ты понимаешь, в чём проблема? Ты - единственная девушка, с которой я могу нормально общаться! Единственная! А видимся-то мы┘ редко┘
Алина: Ну, ты же такой умный! Неужели ты не можешь с ними ни о чём поговорить?
Аскольдов: Хорошо, расскажу тебе такую историю┘ Вот только чай из кухни принесу.
Уходит в кухню за чаем. Пока он там, Алина рассматривает аудиокассеты, разбросанные у него на столе.
Аскольдов: Вот чай, вот сахар, масло, хлеб, варенье. Что нашёл┘
Алина: Спасибо.
Аскольдов: Кстати, варенье вишнёвое. Очень вкусное.
Алина: Ну, я слушаю.
Аскольдов: Ну так вот. Проходил недавно областной молодёжный форум. И я туда от нашей организации (в которой ты, между прочим, ещё состоишь), разумеется, был делегирован. Дело всё проходило на одной из загородных баз отдыха. Холодно. Неуютно. Питание отвратительное. Представляешь, старые официантки в передничках - чуть ли не на голое тело.
Алина: Ужасно!
Аскольдов: Да, ужасно. Но не о том речь. Работали там всякие круглые столы. Болтали всё, болтали без толку, всякие тезисы выдвигали, стратегические программы разрабатывали. В общем, занимались тем, чем я уже давным-давно наелся. Публика совершенно дикая: гопники, всего двух анархистов встретил; смотрю, вроде бы ребята нормальные, говорю им: "Слушайте, а вам нравится здесь?" "Нет,- отвечают,- отстой". "И я думаю, что отстой, - говорю, так давайте на троих сообразим┘ анархическую коалицию. Привлечём ещё представителей от христианского движения, они тоже этими порядками недовольны. Так вместе мы знаете сколько дел наделаем! Публика - то ведь пассивная вроде - бы как: что из президиума говорят - за то и голосуют. А если возникнет очаг напряжения? Если мы начнём протестовать против того, что есть, и предложим свои конструктивные возражения (у меня всё продумано)? Это ведь будет взрыв!". "Нет, - отвечают ребята, - мы лучше пойдём водки выпьем!". Вот такая отстойная публика. А те, кто знает, - предпочитают избегать и не давать возможности высказаться. Но вот оказались там две девушки: одна меня знает давно (не помню её имени), а другая понаслышке. Познакомили меня с ней. Катей её зовут.
Ну, вот настала дискотека. Потанцевали мы с этой Катей (представляешь, в каком я уже состоянии - даже на дискотеку пошёл). А потом Катя говорит: "Что-то у меня голова кружится, схожу в корпус". Подружки хотели - было пойти её провожать, но я галантно вмешался - и пошёл сам. А идти надо было через лес. Зима, воздух хороший, сразу головокружение прошло - и мы пошли гулять. Довольно далеко ушли: фонарей нет, Луна за тучами - демоническая атмосфера. И полночь.
Алина: Классно!
Аскольдов: А я ей про вампиров рассказываю, про магию, про демонов. Страшно девочке.
Алина: Чувствую, ты её запугал.
Аскольдов: Конечно, но ведь сильные эмоции - они сближают. Это же тонкий расчёт. И вот, когда мы дошли до её номера, чувствую, девушка - моя.
Представляешь, после романтической ночной прогулки - мы одни в её номере. Ночь. И мы поняли уже друг друга┘ Но чувствую вдруг: внезапно какая-то скука набежала. Банально так всё: знакомство - дискотека - прогулка - номер. Просто чудовищно скучно. Всё как по плану, всё как у всех. И разговор наш потихоньку протух. И мы расстались, не обменявшись адресами.
Алина: Эх, ты!
Аскольдов: Да, вот так. Она меня даже искала потом - нарочно оказывалась всюду, где только я мог
появиться. "Здравствуй, Катенька, не ожидал тебя здесь встретить!". "А я ждала┘".
Алина: Она что, к тебе "Вы" обращается?
Аскольдов: Да, на "Вы".
Алина: Да она тебя любит.
Аскольдов: Не думаю - это иначе называется. Но вполне могла бы. Если бы я проявил решительность до самого последнего момента. А тут какое - то оцепенение нападает. Апатия. Не хочется ничего. Так, пока один - вроде и хотелось бы любви. Приятное томленье, прекрасные мечты и т.д. А как до дела доходит - просто в сон клонит, даже если всё складывается удачно. Только с юнощами могу общаться, да вот с тобой.
Алина: И что же ты предпринимаешь?
Аскольдов: Пытаюсь найти себе юношу.
Алина: Так ты проблему не решишь. Так ты вообще начнёшь к женщинам отвращение испытывать.
Аскольдов: Ну, а как же поступить иначе?
Алина: Нужно завести девушку.
Аскольдов: Опять! Это я уже слышал. Но если после того, как Чернова меня прокляла, после того, как я попытался пошутить с самыми сильными чувствами, меня совсем девушки, кроме тебя, не привлекают?
Алина: А ты занимался с ними сексом?
Аскольдов: Ты и представить себе не можешь, какого самообладания от меня это потребовало! И удовольствие не стоит потраченных трудов!
Алина: Может, это генетически код - тогда не вылечить.
Аскольдов: Это - болезнь, и я знаю, как её вылечить.
Алина: Как?
Аскольдов (лукаво): Ты можешь меня вылечить.
Алина: Я?
Аскольдов: Да, ты, и ты знаешь, как это сделать.
Алина (возмущённо): Ты всё это специально? Ты специально всё придумал? Правда?
Аскольдов (глумливо): Да нет же! Я рассказал тебе всё, как есть.
Алина: Не верю я тебе!
Аскольдов: Напрасно. Может, ты мне всё-таки поможешь?
Алина: Ты хочешь переспать со мной?
Аскольдов: Это было бы весьма полезно.
Алина: Ты просто хочешь переспать со мной!
Аскольдов: Ну зачем же сразу так жестоко?
Алина: Это ты стал жестокий!
Аскольдов (встаёт на колени и пытается целовать Алине руки и ноги): Ну прости, прости, прости меня, если я был сегодня с тобой недостаточно обходителен┘
Алина (отталкивая его): Перестань! Ты же не пьян сегодня!
Аскольдов: Вовсе нет.
Алина: Тем хуже. До свиданья.
Алина уходит в прихожую. Аскольдов убегает вслед за ней. Из коридора доносятся их голоса.
Аскольдов (слащаво): Очень рад был тебя повидать. Заходи почаще.
Алина (сурово): Ещё чего!
Аскольдов: Передавай привет родным и близким.
Алина: Ага! Рады они будут тому, что узнают!
Аскольдов: Ну, а что плохого ты им можешь рассказать?
Алина: Да уж найду чего.
Аскольдов: До встречи. Спасибо, что навестила меня.
Алина: Пока. Спасибо за чай.
Раздаётся звук холодного поцелуя и захлопывающейся двери.
Аскольдов возвращается в комнату, садится за письменный стол, ставит на стол локти и обхватывает ладонями затылок. Некоторое время он сидит так, глядя в одну точку, затем убирает руки,
встряхивает головой и тихо произносит: "Какая банальная поза!". После этого берёт бумагу, стальное перо и начинает что-то писать.
Занавес.