Speaking In Tongues
Лавка Языков

Бет Хенли

ИЗОБИЛИЕ

Пьеса в двух действиях

Перевод М.Немцова

BETH HENLEY
ABUNDANCE

Действующие лица:

Мэйкон Хилл

Бесс Джонсон

Джек Флэн

Уильям Кертис

Профессор Элмор Кроум

Время действия:

Действие пьесы охватывает двадцать пять лет, начиная с конца 1б60-х годов.

Место действия:

Территория Вайоминг, позднее - Сент-Луис, штат Миссури.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена 1

Конец 1860-х годов. Утро. Весна. Почтовая станция на территории Вайоминг. Бесс Джонсон, молодая женщина, сидит за столом, сжимая в кулаке три письма. У нее под ногами сумка. Одета она в перепачканный дорожный костюм с оторванными пуговицами.

БЕСС (напевает): Любят розы солнышко,

Фиалки росы пьют.

Лишь ангелы небесные

Знают - я тебя люблю.

Выстройте мне замок с башней в синей вышине,

Чтоб я увидала, как мой милый мчит ко мне.

(Перестает петь и тихо говорит сама себе.) Величина неба. Величина неба.

Входит Мэйкон Хилл в зеленых очках и накидке. Она вся в дорожной пыли, в руках несет ранец и блюдо с зеленоватыми сухариками. Что-то насвистывает. При виде Бесс останавливается.

МЭЙКОН: Боже праведный.

БЕСС: Что?

МЭЙКОН: Вы на меня похожи.

БЕСС: А?

МЭЙКОН: Ну да. Мы с вами похожи. Сухарик хотите?

БЕСС: Спасибо. Да, мэм. Спасибо.

МЭЙКОН: Они чуточку позеленели.

БЕСС: Спасибо.

МЭЙКОН: Валяйте. Угощайтесь. Что мое, то ваше; что ваше, то мое. В конце концов, вы - как я. Приехали на запад на слона поглядеть. Что - так или нет?

БЕСС: На слона? Нет.

МЭЙКОН: Поглядеть, что там такое.Чего бы там ни было. (Пауза.) Как вы думаете, что там такое?

БЕСС: Не знаю.

МЭЙКОН: Правильно. Все что угодно может быть. Я наслаждаюсь беспредельностью всего этого. Привкусом дикости. Лихорадка запада меня пьянит. Вы когда-нибудь видели карту мира?

БЕСС: Угу.

МЭЙКОН: Так вот, у меня сердце замерло. Там океаны! Много океанов, и, клянусь вам, я увижу какой-нибудь из них, и войду в какой-нибудь, и поплаваю в нем наверняка. Я люблю воду, она никогда не стоит на месте. Хочу найти золото и разбогатеть. Хочу воздвигнуть ледяной дворец и убить индейца раскаленной пулей. Я готова к каким-нибудь потрясающим переменам. А вы? Мы могли бы во всем этом стать друзьями. Так уж нам суждено. Я чую нашу судьбу. Когда-нибудь я напишу обо всем этом роман - я про вас тоже в нем напишу. Как вас зовут? (Достает блокнот и карандаш.)

БЕСС: Бесс Джонсон.

МЭЙКОН (записывая имя): Хорошо. Подходящее имя для романа. Бесс Джонсон. Вы будете мне другом?

БЕСС: С удовольствием. Честное слово. А можно... можно попросить у вас еще сухарик?

МЭЙКОН: Ну конечно же. Конечно, терпеть не могу скаредных. Ничего не добьешься, если станешь считать каждое яйцо, каждую монету или сухарь. Раздавать все! На здоровье! Пускай! И плевать, если мне никогда за это не воздастся.

БЕСС: Спасибо вам огромное. Я чуть не ссохлась вся от голода. У ваших зеленых сухарей вкус просто божественный.

МЭЙКОН: А сколько вы на станции сидите?

БЕСС: Десять дней уже тут жду. Дорожные деньги у меня все закончились. Вчера отдала Французу Питу все свои пуговицы, только чтоб он позволил мне еще раз тут переночевать. Хоть в петлю полезай, если мистер Флэн вскорости не приедет, - я тогда прямо и не знаю.

МЭЙКОН: А кто этот мистер Флэн?

БЕСС: Это человек, который за мной приедет. Мы должны пожениться.

МЭЙКОН: Пожениться? Свадьба что ли?

БЕСС: Точно. Все уже улажено.

МЭЙКОН: Так вы, значит, - будущая невеста?

БЕСС: Ага.

МЭЙКОН: Боже милостивый! Ангелы поют - дьяволы танцуют! Так и я тоже - будущая невеста. Я же говорю - мы с вами похожи. Истинная правда! А скажите, вы мужа своего знаете, или он вам незнаком?

БЕСС: Мы это... переписывались.

МЭЙКОН: Переписывалиоь. Я тоже. И он вам денег на дорогу прислал?

БЕСС: Частично.

МЭЙКОН: Мне тоже! Мне тоже! (Вихрем проносится по комнате.) Знаете, на что я надеюсь? Я надеюсь, что наши мужья не окажутся совсем уж жуткими уродами.

БЕСС: Вы думаете, они будут некрасивы?

МЭЙКОН: Может быть, может быть. Но я слыхала, что тут, на западе, развестись можно легко я не за дорого.

БЕСС: Не стану я ни за что разводиться.

МЭЙКОН: Милая вы моя, да я бы с ангелов крылышки пообдирала, если б думала, что они мне взлететь помогут! Может, вам трудно будет в это поверить, но дома меня паршивой овцой считали. Видите ли, там у нас народ весь полный, крупнотелый - конечно, я им паршивой овцой покажусь. А здесь я могу быть, кем захочу. Никто меня не знает. Я себе по пути все придумаю. Совсем по-новому заживу. Нас сейчас неведомое манит. Да, мы на слона охотимся. Бах! Бах! Бах! Что это с вами такое? Вы что так насупились?

БЕСС: Я... я лишь надеюсь, что мой муж на самом деле не окажется страшилищем.

МЭЙКОН: Так, Бесс, я тоже на это надеюсь.

БЕСС: Про его внешность в брачном объявлении ничего не говорилось.

МЭЙКОН: А вот это уже нехорошо. Народ в таких объявлениях обычно любит покрасоваться.

БЕСС: Я, конечно, знаю, что сама не подарочек. У меня хорошие волосы, а вот глаза сидят слишком близко, да и нервишки не в порядке. И все же я надеялась, что мы будем любить друг друга, как в книжках этих. Про принцесс и трубочистов, которые на драконов охотятся.

МЭЙКОН: Ох, да в этих книжках все неправда одна. Там фактов нет. Выкиньте вы эти книжки из головы. Сейчас же! Немедленно! Выкиньте!

БЕСС: Ну, я не знаю, я... наверное, я ему хоть немного понравлюсь.

МЭЙКОН: Конечно. Может, он будет сердечен, как Дед Мороз.

БЕСС: Слово даю - я буду хорошей женой, терпеливой и покорной. Только бы он приехал. Я надеюсь, что он не забыл. Он мне часть дороги оплатил. Три письма прислал и денег на дорогу. Три письма - и все про величину неба на западе.

МЭЙКОН: Тьфу ты! И какой же оно величины?

БЕСС: Самое большое, что он видел.

МЭЙКОН: Вот же черт!

БЕСС: И еще он любит петь. Я очень славно могу петь. Ох, я спорить готова, мы будем из тех пар, что на небесах создаются, если я только на мели не останусь. Видите ли, я ведь не знаю, как дальше-то. Я ничего не могу сделать. Я ничего не знаю. Теперь-то я наверняка должна была что-то узнать. Я в школу ходила. Меня ведь должны были там чему-то научить. А я не могу даже вспомнить, какой у меня любимый цвет. Может, синий, но точно я не знаю.

МЭЙКОН: Ну, а на самом-то деле, если много знаешь, так это только думать мешает. Вот взять меня: у меня только вот это коричневое платье есть, и я нисколечки даже и не расстраиваюсь из-за него, потому что просто не вспоминается, что мой любимый цвет - синий. В смысле, может, так оно и есть, но я-то этого не знаю. Скушайте еще сухарик.

БЕСС: Он у вас последний.

МЭЙКОН: Я вам оставила.

Входит Джек Флэн. Симпатичен, в нем чувствуется опасная необузданность.

ДЖЕК: Доброе утро.

МЭЙКОН: Доброе утро.

ДЖЕК: Я ищу... тут есть Бесс Джонсон?

БЕСС: Это я. Это я. Я здесь. Здесь. Это я.

ДЖЕК: Ага.

БЕСС: А вы мистер Майкл Флэн?

ДЖЕК: Нет, я Джек Флэн, брат Майка.

БЕСС: Ох, ну что ж, приятно с вами познакомиться, мистер Джек Флэн. Сделайте милость, проводите меня скорее к мистеру Майклу Флэну.

ДЖЕК: Майк умер.

БЕСС: Что?

ДЖЕК: Несчастный случай был, и он убился.

БЕСС: Так вы говорите, что мистера Майкла Флэна больше нет в живых?

ДЖЕК: Точно - он умер.

БЕСС: Умер. О Боже. Боже. Господи, Господи, Господи.

ДЖЕК: Да что это с вами такое? Вы его и в глаза не видали ни разу. Вы же чужая женщина.

МЭЙКОН: Эй, эй, а помягче нельзя?

БЕСС (плача от ярости): Я хочу домой. Я умру, если здесь останусь. Я не хочу умереть на этой жалкой, грязной территории.

ДЖЕК: Смотрите, как разревелась. Ничего бабенка.

БЕСС: Ох, да как такое может быть? Мой муж умер. Его больше нет. Он умер. Я ведь так и не встретилась с ним, руку ему не пожала, не сказала "Согласна". "Согласна, согласна." Я всю дорогу сюда эти слова повторяла. По горам, через реки, под дождем, в пыли. "Согласна, согласна." Что бы мне ни снилось, я эти слова говорила. "Я согласна, согласна, согласна..."

ДЖЕК: Я ее сейчас тресну.

МЭЙКОН: Не смейте.

Джек отталкивает Мэйкон, подходит и бьет Бесс. Мэйкон бросается на него с ножом. Он хватает ее за волосы и отшвыривает к стене.

ДЖЕК (Мэйкон): Ты теперь на западе. Тут все по-другому. (Бесс.) Пошли со мной. На тебе я женюсь. Но твоих слез я терпеть не стану. Никогда больше. Тебе ясно?

БЕСС: Да.

ДЖЕК: Пошли. (Уходят. Мэйкон поднимается на ноги.)

МЭЙКОН: Ничего себе. Да чего уж там. Ничего себе. (Мечется по комнате.)

Входит Уильям Кертис. Он опрятно одет. На левом глазу повязка. Через всю левую сторону лица шрам.

УИЛЛ: Здравствуйте. Вы мисс Мэйкон Хилл?

МЭЙКОН: Да, я.

УИЛЛ: Я Уильям Кертис. Приехал за вами. Вы должны стать моей женой.

МЭЙКОН: Что ж, вот она я. Я готова ехать.

Сцена 2

Позже в тот же день. Хижина Джека. Джек сидит в кресле. Бесс собирает с пола грязные одеяла.

БЕСС: Прекрасный дом. Некоторые женщины очень брезгливы к блохам, клещам и вшам, а я - нет. Мы их выведем - вымоемся в растворе для купания овец, а потом добавим в раствор керосина и прокипятим всю одежду и постели в растворе с керосином. Так от них и избавимся. Покончим навсегда. Я здесь буду счастлива. Я чувствую, что счастье близко.

Джек встает, выхватывает у нее из рук все одеяла и швыряет их обратно на пол.

ДЖЕК: Не лазь здесь никуда. Это не по мне.

БЕСС: Хорошо. Хорошо.

ДЖЕК (после паузы): Я не привык к тому, что ты здесь.

БЕСС (после паузы): Я могу... я могу что-нибудь приготовить.

ДЖЕК: Нечего готовить. Вон сушеная говядина на полке.

БЕСС: Я принесу. (Достает мясо и несет его к столу.) Вот.

ДЖЕК: Спасибо.

БЕСС: На здоровье. Пожалуйста.

Молча жуют сушеное мясо.

БЕСС: Мистер Флэн.

ДЖЕК: Ну?

БЕСС: Вы любите петь?

ДЖЕК: Нет.

Пауза.

БЕСС: Ваш брат говорил, что ему нравится петь.

ДЖЕК: Ты же никогда не видела моего брата.

БЕСС: Он писал мне это в письмах.

ДЖЕК: Что ему нравится петь?

БЕСС: Да.

ДЖЕК: Никогда мне ничеге подобного не говорил.

БЕСС: У меня есть его письма, если вы взглянуть хотите. (Джек кивает.) Вот они. Он мне три прислал. (Джек берет письма и смотрит на них.) В каждом он писал что-нибудь про песни. Говорил, что музыки тут вообще маловато, если птиц не считать. Я надеялась для него все изменить. Видите ли, я... ну, это... я пою... (Джек отбрасывает письма.) Славные письма, правда?

ДЖЕК: Я не читаю по-письменному.

БЕСС: Ох, что ж, я бы могла их вам прочесть. (Берет в руки одно из писем и начинает читать.) "Дорогая мисс Бесс Джонсон, я был вне себя от радости, когда получил вашу корреспонденцию, где вы принимаете мое смиренное предложение о замужестве. Я искренне верю, что вы не будете разочарованы жизнью на западе. Небеса здесь самые большие, что я только видел. Звезды висят так низко, что вы почувствуете, как сможете дотянуться и коснуться их рукой..."

Джек выхватывает у нее письмо и рвет его.

ДЖЕК: Эй! Почитай еще мне тут! Я тебе не дитя малое. Ты мне не классная дама. Тебе это ясно? Никто мне ничего читать не будет! Ничего! Ничего и все!

БЕСС (перебивая): Не рвите! Пожалуйста, не рвите их!

ДЖЕК: А все! Порвал! Уже порваны! И не желаю я, чтоб ты мне тут пела. Не будет никакого пения. Не потерплю я никаких песен. Ты слышииь меня?

БЕСС: Да...

ДЖЕК: Эй, только попробуй зареветь. Не забыла, что я тебе сказал про слезы?

БЕСС: Не буду. Никогда не буду плакать. Я же сказала. Я могу все по-правильному делать.

Сцена 3

Тот же день. Хижина Уилла. Входят Уилл и Мэйкон.

УИЛЛ: Заходите. Приехали.

МЭЙКОН: .Я вижу.

УИЛЛ: Что вы хотите этим сказать, мисс Хилл?

МЭЙКОН: Ничего. Я просто вижу... приехали.

УИЛЛ: Я потерял его в несчастном случае на шахте.

МЭЙКОН: Что?

УИЛЛ: Да чего там глаза отводить? Я ведь вижу, что вы видите - его нет.

МЭЙКОН: О, вашего глаза.

УИЛЛ: Да.

МЭЙКОН: Ох, ну я заметила, что его у вас удалили.

УИЛЛ: Мне его вышибли киркой. Человек честно ошибся. Никакого насилия или злого умысла не было.

МЭЙКОН: Гм. Что ж, спорить готова, вам бы хотелось, чтобы этого не произошло.

УИЛЛ: Я намереваюсь заказать стеклянный, как только мне финансы позволят. Он будет карим, того же цвета, что и тот, который я потерял.

МЭЙКОН: Угу.

УИЛЛ: Можете сразу сказать, если для вас это имеет значение. Если да, то я вас обратно отправлю.

МЭЙКОН: Никуда я не поеду.

УИЛЛ: Хорошо. (Пауза.) Мисс Хилл?

МЭЙКОН: А?

УИЛЛ: У меня для вас есть кое-что.

МЭЙКОН: Что?

УИЛЛ: Это кольцо. Кольцо с рубином. (Вытаскивает кольцо.)

МЭЙКОН: О, я очень дорожу кольцами.

УИЛЛ: Его носила моя жена.

МЭЙКОН: Ваша жена.

УИЛЛ: Да, она умерла.

МЭЙКОН: Ох.

УИЛЛ: Прошлой зимой. Снега много было. (Пауза.) Она однажды снялась на карточку. Хотите взглянуть?

МЭЙКОН: Давайте.

УИЛЛ (протягивает ей фотографию): Ее звали Барбара Джейн.

МЭЙКОН: Отчего она умерла?

УИЛЛ: Никто не мог в точности сказать. Слегла она. Я долго ее выхаживал. Потом однажды ночью закашлялась, и все легкие наружу вышли. Уже ничего нельзя было сделать.

МЭЙКОН: Она очень больная на вид.

УИЛЛ: А я считал, что она очень красивая.

МЭЙКОН: Что же, я, наверное, не буду ее кольцо носить.

УИЛЛ: Почему это?

МЭЙКОН: На нем ее болезнь могла остаться. А я этого нисколечки не хочу.

УИЛЛ: Она ни разу не надевала его, когда болела. Она его носила только в первый год после свадьбы.

МЭЙКОН: Почему так?

УИЛЛ: Ей три пальца отхватило, когда овец стригли. И как раз тот, на котором кольца носят.

МЭЙКОН: Мне сдается, вас всех тут всевозможные несчастья просто преследуют.

УИЛЛ: Если кольцо не годится, я возьму полоску олова и согну ее вам во пальцу. Может, со временем я вам еще кольцо с камнем достану.

МЭЙКОН: Я была бы вам благодарна.

УИЛЛ: Мировой судья заедет сюда в конце месяца. Тогда и поженимся.

МЭЙКОН: Угу.

Бросают взгляд друг на друга, затем молча отворачиваются.

Сцена 4

Три месяца спустя. Летняя ночь. В поле. Бесс стоит за оградой, зовя Мэйкон, которая исчезла в темноте.

БЕСС: Мэйкон! Мэйкон, ты там? Где ты? Куда ты ушла? Тут индейцы бродить могут! Вернись!

ГОЛОС МЭЙКОН (за сценой): Не могу дотянуться!

БЕСС: Мэйкон!

ГОЛОС МЭЙКОН (за сценой): Сколько ни прыгаю!

БЕСС: Прошу тебя, вернись!

ГОЛОС МЭЙКОН (за сценой): Черт, да иду же!

Мэйкон выбегает на сцену, запыхавшись от возбуждения.

БЕСС: Ну, наконец-то. Я уж думала, ты потерялась в темноте.

МЭЙКОН: Я почти до нее достала. Почти совсем.

БЕСС: Я боялась, что тебя индейцы схватили.

МЭЙКОН: С вершины вон того дальнего холма - почти ее почувствовала.

БЕСС: Что?

МЭЙКОН: Вон ту маленькую серебристую звездочку. Ту, что так низко на небе.

БЕСС: Не может быть.

МЭЙКОН: Да. От звезд в дрожь бросает. Чем ты к ним ближе, тем сильнее. Попробуй сама. Давай же, дотянись до нее. (Бесс тянется к звезде.) Вот видишь? Прыгай! Прыгай! Холод почувствовала?

БЕСС: Может, только какой-то озноб легкий.

МЭЙКОН: Вот за чем нам смотреть нужно - за падающей звездой. Ты когда-нибудь видела падающую звезду?

БЕСС: Видела.

МЭЙКОН: Ну вот, как только такую заметим, так сразу к ней бежать нужно. Я знаю, что смогу до нее дотронуться. (Насвистывает.)

БЕСС: Славная песенка. Никогда не слыхала.

МЭЙКОН: Это хорошая песня. Хочешь выучить?

БЕСС: Ох, да я уж больше не пою. Джеку не нравится.

МЭЙКОН: Джек не любит петь?

БЕСС: Петь любил его брат, Майкл. А Джек не любит.

Мэйкон насвистывает еще немнего.

МЭЙКОН: Я не хочу лезть не в свое дело, но твой муж - ну, в нем, кажется, не особо много чего привлекательного есть.

БЕСС: О, он мне как раз подходит. Я ведь даже думаю, что мы из тех пар, что на небесах создаются. Как только получим наследство, оставленное мистером Майклом Флэном, так все вообще прекрасно будет.

МЭЙКОН: Что ж, я очень надеюсь, что у тебя все выйдет как надо. А во поводу своего положения я что-то сомневаюсь.

БЕСС: А вы с новым мужем что - не ладите? Он, как мне кажется, человек хороший.

МЭЙКОН: Ну, мне бы очень не хотелось критиковать мистера Кертиса. Я знаю, он старается, как может, но если по правде говорить, то физически он мне неприятен.

БЕСС: Это из-за его глаза?

МЭЙКОН: Может, отчасти. Но даже если у него еще один глаз появится, я, наверное, все равно буду испытывать к нему отвращение. (Насвистывает.)

БЕСС: Покажи мне, как это делать.

МЭЙКОН: Что? Свистеть?

БЕСС: Ага.

МЭЙКОН: Самая простая штука ва свете. Смотри за мной. Я тебе покажу. (Мэйкон насвистывает. Бесс пытается за ней повторить.)

Сцена 5

Три месяца спустя. Осень. Джек идет по тропе недалеко от своего участка, нагруженный шахтерским инструментом. Видит, как кто-то приближается, и прячется за валун. Появляется Мэйкон с узелком. На ней накидка, она что-то насвистывает. Джек вытаскивает свой шестизарядник, целится в Мэйкон и стреляет. Мэйкон кричит от ужаса и отбрасывает узелок.

МЭЙКОН: Ааах! (Джек выходит из-за валуна, угрожающе помахивая пистолетом.) Вы пытались меня убить?!

ДЖЕК: Если б пытался, вы б уже покойницей были. Я меткий стрелок. Однажды игральную карту пробил с тридцати шагов. Все в яблочко. (Пауза.) А кстати, как ваш муж поживает?

МЭЙКОН: Прекрасно.

ДЖЕК: Как фермочка?

МЭЙКОН: Потихоньку.

ДЖЕК: Потихоньку? Мне так сдается, вы должны богачами себя считать, таская моей жене всю эту милостыню. Что там у вас на этот раз?

МЭЙКОН: Да так, кое-что.

ДЖЕК: Ну, так мой вам совет - оставьте все себе. Я тут приобрел кое-какую собственность. Так что все изменилось.

МЭЙКОН: Я слыхала, вы копь Локвуда купили.

ДЖЕК: Правильно слыхали.

МЭЙКОН: Иногда эти копи ничего не приносят.

ДЖЕК: Это потому, что некоторые старатели - дураки. Вы ведь не хотите сказать, что я дурак? Вы ведь не это имеете в виду?

МЭЙКОН: Я ничего не говорила.

Джек вытаскивает револьвер и направляет на нее; она вся сжимается.

ДЖЕК: Смотрите у меня. Я от пуль улыбаюсь. (Стреляет поверх ее головы. Уходит. Мэйкон стоит, замерев от страха и ярости. Входит Бесс.)

БЕСС: Мэйкон, с тобой все в порядке? Я слышала выстрелы.

МЭЙКОН: Да. То был Джек. Он змею увидал.

БЕСС: Убил?

МЭЙКОН: Отпугнул. Вот, у меня тут для тебя пара вещичек. Кофе и башмаки.

БЕСС: Спасибо, Мэйкон, но мне можно больше ничего у тебя не брать. У нас с Джеком - ну, у нас все изменилось.

МЭЙКОН: Ты это про копь Локвуда говоришь?

БЕСС: Точно. Джек ее купил вчера вечером на все наследство, что оставил мистер Майкл Флэн.

МЭЙКОН: Ох, Господи ты боже мой.

БЕСС: Мэйкон, я видела эту копь. Она вся просто вымощена чистым золотом, как будто там целый город фей танцевал.

Мэйкон насвистывает, потом вдруг замолкает.

МЭЙКОН: Погоди-ка чуток, Бесс. Пораскинь этой круглой штукой на плечах и скажи мне вот что: ну кому на свете взбредет в голову продавать копь, вымощенную чистым золотом?

БЕСС: Я... ну... мистер Локвуд ведь очень старый. У него плохое зрение. Очень слабое.

МЭЙКОН: Зато ум у него острый.

БЕСС: Что ты имеешь в виду?

МЭЙКОН: Я знаю эту копь, Бесс. Она пуста, как пересохшее горло. Локвуд посыпал участок золотой пылью, только чтобы жадных дураков облапошить.

БЕСС: Ох, Господи. Надеюсь, что это не так. Мы ведь ему заплатили. Мы ему за нее заплатили. Мы заплатили ему все, что у нас было. Ох, что ж с нами теперь будет? Времена и так уже круче некуда.

МЭЙКОН: Я знаю. Я предвидела. Я видела, что так и будет. Теперь это прямо у порога.

БЕСС: Так не у твоего ведь. У вас-то все будет - и бык, и участок на ручье, и лесосплав. Вам с Уиллом Кертисом непременно повезет.

МЭЙКОН: Может, это в твоих глазах все так и будет. А я - я уже все твердо решила.

БЕСС: Что решила?

МЭЙКОН: Надо идти. Нам пора уходить. Я вот как думаю: если я здесь еще хоть немного задержусь, то стану внутри пустой, как выдолбленная тыква.

БЕСС: Этого никогда не случится.

МЭЙКОН: Случится, если мы отсюда не уйдем. Если не уйдем и не начнем охотиться на слона. (Шепотом.) Бах, бах, бах. Мы могли бы уже сегодня уйти.

БЕСС: Куда? Куда же нам идти?

МЭЙКОН: На запад. Пойдем на запад. К океану. К западному океану.

БЕСС: А где он, этот запад?

МЭЙКОН: За сосну Джека и желтый кедр, по лугу, где растут индейские метелки и сорная пшеница, сквозь траву, которая алеет на равнинах, и дальше, дальше, вперед.

БЕСС: Мы верь умрем от жажды и голода.

МЭЙКОН: А мы напьемся перед выходом, а потом станем жевать веточки, чтобы языки не пересыхали. .Дикие плоды растут там в изобилии. Спелые сливы будут остужать нам потрескавшиеся губы.

БЕСС: А как же индейцы?

МЭЙКОН: У меня есть в чашке кайеннский перец, да нож для кукурузы - справимся.

БЕСС: А если они к нам ночью подкрадутся?

МЭЙКОН: Мы выставим тарелку с сухарями, вымоченными в стрихнине. Это их и убаюкает.

БЕСС: Ты обо всем уже подумала.

МЭЙКОН: Что бы ни случилось - не имеет значения. Зачем ограничивать безграничное? Я напишу обо всем этом роман. Пойдем со мной.

БЕСС: Не могу.

МЭЙКОН: Почему?

БЕСС: Я замужем.

МЭЙКОН: Он с тобой нехорошо обращается.

БЕСС: Я научусь с ним справляться.

МЭЙКОН: Его природу не переделаешь.

БЕСС: Иди сама. Иди без меня. Прошу тебя. Зачем я тебе?

МЭЙКОН: Ты мой единственный друг.

БЕСС: Найдешь себе другого. Что во мне особенного?

МЭЙКОН: Ты на меня похожа была.

БЕСС: Я не могу. Я уже дала слово.

МЭЙКОН (после паузы): Вот кофе. Из поджаренной кукурузы и подслащеного сорго, но все-таки лучше, чем та бурда из сушеной морковки, которую вы пьете. И башмаки воэьми - твоих ошметков кожи на всю зиму не хватит.

БЕСС: Я тебе когда-нибудь за них отдам.

МЭЙКОН: Да ладно тебе. Мне нравится дарить подарки. Уж такая вот я уродилась.

Сцена 6

Год спустя. Осень. Вырубка. Уилла выбрасывают на сцену.

УИЛЛ: Я тебя порешу, сукий сын!

Тяжело дыша, входит Джек. Он в ярости.

ДЖЕК: Ты меня вором назвал?

Уилл поднимается на ноги и швыряет Джека на землю.

УИЛЛ: Это мои дрова. И заплати мне за них честно.

ДЖЕК: Скряга.

УИЛЛ: Нищеброд.

ДЖЕК: Крот слепой, одноглазый, косорожий фермер...

УИЛЛ (перебивая): Лентяй, никудышник, глупый старатель... (Вцепляются друг в друга. Драка жестока. Входит Мэйкон. У нее в руках дорожный посох, на шее бинокль. Она вмешивается в драку, раскидывая мужчин ударами посоха.)

МЭЙКОН: Эй, эй, что это тут такое? Прекратите! Пожалуйста! Эй! Мы все соседи. Уилл Кчртис, что случилось?

УИЛЛ: Он наши дрова захапать хочет. За последние пять вязанок мне так и не заплатил. Ничего больше задарма не получит.

ДЖЕК: Ах ты дешевка.

УИЛЛ: Эй, да опомнись же ты наконец.

ДЖЕК: Твоя мать - сука дохлая и слюни пускает.

УИЛЛ: Да я тебе шею сверну, гад!

МЭЙКОН: Уилл, Уилл, там рысь в силки попалась. Иди лучше проверь, пока не выпуталась. Не хочу я, чтоб она тут у нас разгуливала.

УИЛЛ (Джеку): Пошел вон с моего участка. (Уходит.)

ДЖЕК: Хорошо, что ушел. Я его убить готов был.

МЭЙКОН: За дровами сюда пришел? (Джек отводит взгляд.) Ты ведь знаешь, где поленница. Возьми немного, да и тащи себе домой.

ДЖЕК: А чтоб ты знала, у меня кой-чего заваривается; койґчего затевается. Мне на все это наплевать.

МЭЙКОН: Тебе надо бы на солонину обратить внимание. В прошлом году мы выставили на продажу 1560 фунтов, по три с половиной цента за фунт.

ДЖЕК: Меня это не интересует. Я лучше на что-нибудь повыше поставлю. Всего хорошего, Мэри Кей.

МЭЙКОН: Что?

ДЖЕК: Мэри Кей. Это более симпатичное имя, чем Мэйкон. Тебе больше к лицу. Я тебя, наверное, так и буду звать.

МЭЙКОН: Что ты делаешь?

ДЖЕК: Ничего. Почему ты спрашиваешь?

МЭЙКОН: Передай Бесс, чтобы иглу, которую у меня брала, себе пока оставила. Мне она до понедельника не понадобится.

ДЖЕК: Угу.

МЭЙКОН: У нее тяжелое лето было, когда она ребеночка потеряла. Тебе нужно следить за нею хорошенько.

ДЖЕК: Это то, что мне нужно? Значит, это то, что мне нужно, Мари Кей?

МЭЙКОН: Меня не так зовут.

ДЖЕК: Для меня - так. (Уходит. Мэйкон на секунду задумывается, потом взбирается на валун и смотрит ему вслед в бинокль. Входит Уилл.)

УИЛЛ: Рысь высвободилась. Лапу себе отгрызла. Куда это ты смотришь?

Мэйкон быстро опускает бинокль.

МЭЙКОН: Коров проверяю. Смотрю, не отбилась ли какая.

УИЛЛ: Они обе там?

МЭЙКОН: Угу. Уилл.

УИЛЛ: Что?

МЭЙКОН: Я разрешила ему взять немного дров.

УИЛЛ: Ты что сделала?

МЭЙКОН: У них на растопку только зеленые веточки.

УИЛЛ: Мне это не нравится, Мэйкон. Этот человек ведь - бездельник, все задарма норовит. Не хочу я с ним ничего общего иметь.

МЭЙКОН: И все-таки я должна о Бесс позаботиться. Она мой друг.

УИЛЛ: Не понимаю я, что у вас с нею такое. Ничего в ней особенного нет. Просто безрадостная тварь Божья с опилками вместо мозгов.

МЭЙКОН: Не говори так.

УИЛЛ: Послушай, я заметил у нее сильные признаки психического расстройства, она нездорова. С нею не все ладно.

МЭЙКОН: Неужели у тебя во всей кровеносной системе нет ни капельки человеческой доброты? Она ведь только этим летом своего маленькего похоронила под опунцией, в ящике из-под мыла, а волки вырыли его себе на ужин.

УИЛЛ: Что ж, ей не улыбалось, это верно. И все же я не могу согласиться с ее странным и ужасным поведением. Как она одевает этого своего дикого щенка в коленкоровую шляпку и платком обвязывает; и сидит там на веранде, баюкает его, и разговаривает с ним, будто он человек.

МЭЙКОН: Люди странные вещи творят, чтобы пережить.

УИЛЛ: Так-то оно так. Но у каждого своя дорожка должна быть. Если они спотыкаются, то не тебе же их на себе тащить. (Мэйкон отварачивается от него и вглядывается через бинокль в даль.) Мне просто не нравится, когда меня эксплуатируют. Не люблю я эксплуатации. Люди сами должны зарабатывать то, что у них есть. (Пауза.) Как там коровы? Ты их видишь?

МЭЙКОН: Вижу.

УИЛЛ: Ладно там, что такое вязанка дров? В конце концов, у нас, кажется, дела и так ничего идут. В прошлом году продали 1560 фунтов солонины по три с половиной цента за фунт. В пятницу в город поеду, посмотрю, пришел уже с почтой тот медный чайник, что ты заказала из Сент-Луиса, или нет. В конца концов, это у них там бремя проблем. Если удача не улыбнется, этой зимы им не пережить. К Рождеству умрут от голода. Когда чайник пришлют, в хижине сразу лучше станет. Ты об этом ведь говорила. Ты сама сказала, что в ней станет повеселее.

Сцена 7

Рождество, несколько месяцев спустя. Ночь. Хижина Джека. Идет снег. Воет ветер. Джек сидит, уставившись в пространство. Бесс на полу, выбирает стебельки пшеницы из соломенного матраса.

БЕСС: Знаешь что, Джек? Джек, знаешь что? Я думаю, уже Рождество. Я об этом весь день думала.

ДЖЕК: Не знаю.

БЕСС: Я могла и ошибиться. Но я могла быть и права. Во всем этом матрасе пшеницы не так уж и много. И вспоминать об этом не стоило. А ты согласен, что сегодня может быть Рождество?

ДЖЕК: Где твоя собачонка?

БЕСС: Ну конечно, если б сегодня было Рождество, Мэйкон давно б уже тут была. Она собиралась нам роскошное угощение принести. Я этого так ждала. Может, ее ненастье отпугнуло. Вьюги. Слепящие вьюги - и сколько недель уже. Рождество к нам на порог не пускают. Джек, с собачкой что-то случилось.

ДЖЕК: Вот как?

БЕСС: Да, когда ты сегодня утром ходил нам чего-нибудь подстрелить.

ДЖЕК: Ага.

БЕСС: Пришел этот человек. Нищий какой-то, весь оборванный. В грязном тряпье. Милостыню просил. Еды, понимаешь?

ДЖЕК: У нас нет ничего.

БЕСС: Я ему так и сказала. Я послала его подальше. "У нас ничего нет," - сказала я. - "Мне надо будет перебрать весь матрас с постели, выбрать остатки пшеничных колосков, чтобы не умереть от голода. У меня нет лишней еды для какого-то неизвестного бродяги." Тогда он попросил у меня чашку теплой воды, но я сказала нет. Не потому, что у нас не было, а просто потому, что нечего ему у нас на участке околачиваться. Было в нем что-то такое. Лицо в грязи все. А рот как дыра. (О пшенице.) Этого на ужин не хватит - того, что я набрала.

ДЖЕК: Так что же с собакой случилось?

БЕСС: Когда он, бродяга этот, уходил уже, собачка бросились за ним следом с лаем. Он подобрал камень, схватил ее за шею и ударил по голове. Камнем. Она там сейчас, в мешке из-под муки. Я бы сразу ее сожгла, если б дрова лишние были.

ДЖЕК: Это ты во всем виновата. (Бьет ее.)

БЕСС: Да, я.

ДЖЕК: Ты такая хилая. Меня от тебя тошнит. Боже, да какой от тебя толк? Может, лучше будет, если я тебя просто убью.

БЕСС: Знаешь что? Я думаю, Рождество наступило. Это Рождество, в конце концов. И еще энаешь что? У меня для тебя кое-что есть. Я берегла на Рождество. Сюрприз для тебя. Подарок. Подарок на Рождество. Я его для тебя прятала, но теперь время пришло. День настал. Веселого Рождества тебе, Джек. (Достает мешочек кукурузной муки.)

ДЖЕК: Что это такое?

БЕСС: Кукурузная мука.

ДЖЕК: Кукурузная мука. И что ты собираешься с нею делать?

БЕСС: Напеку тебе кукурузных лепешек. Лепешки на Рождество. Сюрприз.

ДЖЕК: Ага. Да, настоящий большой сюрприз. Ух! Сюрприз! У-ух!

БЕСС: Особенный. Угощение. Горячий кукурузный хлеб. Гораздо лучше, чем тот, что мы раньше на углях пекли.

ДЖЕК: Ага, конечно. Только я не хочу подавиться никаким хлебом. Я не собираюсь посинеть, побагроветь и позеленеть до смерти, когда буду есть этот хлеб, испеченный на углях.

БЕСС: Да ты и кукурузной лепешкой не подавишься.

ДЖЕК: Ты это Майку скажи. Скажи это моему брату Майку, который отломил себе большущий ломоть кукурузной лепешки и подавился, пока скакал без седла по подвесному мосту.

БЕСС: Я этого не знала. Я не знала, как он умер. Клянусь, не знала.

ДЖЕК: Может, и не знала. Возможно, тебе этого никогда не говорили. Но я готов спорить, что ты догадалась. Тебе это приснилось. Сперва Майк, потом собачка, теперь я. Ты хочешь, чтобы мы все сдохли, не так ли? Тебе нравится, когда все мертвое. Ты все себя хочешь. Ну так вот тебе. Забирай. Швыряет горсть кукурузной муки ей в лицо.

БЕСС: Нет...

ДЖЕК (продолжает кидать в нее мукой): Вот. Вот тебе.

БЕСС: Перестань.

ДЖЕК: Все забирай!

БЕСС: Я хотела как лучше.

ДЖЕК: Забирай.

БЕСС: Я хотела быть тебе верной женой.

Сцена 8

Та же ночь. Хижина Уилла. Мэйкон с Уиллом пьют что-то крепкое. Рождество.

МЭЙКОН: Я так не думаю, мистер Кертис. Я так нисколечки не считаю. Мы тут не договоримся, ни за что.

УИЛЛ: Полагаться на один урожай слишком рискованно. Я больше ничего не скажу.

МЭЙКОН: Говорю тебе, пшеница обещает самый крупный оборот средств, и с нею ничто не сравнится.

УИЛЛ: К тому же, не забывай о других опасениях. Нам не нужно расширяться слишком быстро. Не следует самих себя обгонять.

МЭЙКОН: А мы никак себя обогнать и не сможем. Тем более, когда придет бригада "Юнион Пасифик" рельсы прокладывать. Мы должны в будущее смотреть. Разве я тебе неправильно присоветовала цены на свинину? Нет, правильно. Мы на прибыль от солонины купили восточное поле Дэна Рэймонда. Подумай об этом своей головой хоть минутку.

УИЛЛ: Слушай сюда...

МЭЙКОН: Шшш! Шш. Ты подумай. Помозгуй. Помучайся. Ну вот, давай я нам еще по стаканчику налью. В конце концов Рождество на дворе. (Разливает.)

УИЛЛ: Ты так славно напиток наливаешь. Очень нежно выглядит.

МЭЙКОН: Это у него цвет симпатичный. У напитка.

УИЛЛ: Мэйкон?

МЭЙКОН: А?

УИЛЛ: Тут... тут кое-что для тебя. Святой Николай оставил, наверное. (Протягивает ей подарок вместе с открыткой. Она принимается разворачивать.)

МЭЙКОН: Подарок для меня.

УИЛЛ: Погоди, погоди. Там открытка. Прочти открытку.

МЭЙКОН: Ах, да. "Веселого Рождества, миссис Кертис. Вы сладкая, как мед. От Буренки." От Буренки?

УИЛЛ (смеется): Ага.

МЭЙКОН: От Буренки, коровы?

УИЛЛ: Она ведь у тебя любимица, разве нет?

МЭЙКОН: Да нет, на самом деле. Мне больше Белянка нравится.

УИЛЛ: О, о, тогда пусть будет от Белянки. Это должно было быть от Белянки. Ну ладно, теперь разворачивай. Но сначала скажи мне, как ты думаешь, что там будет?

МЭЙКОН: Да не знаю. Надеюсь, что-нибудь.

УИЛЛ: У меня такое чувство, что там как раз то, на что ты надеешься. (Она разворачивает подарок.) Ну как?

МЭЙКОН: Что это?

УИЛЛ: Это глаз. Стеклянный глаз. Карий, видишь?

МЭЙКОН: О, ну да.

УИЛЛ: Я обещал тебе, что достану, и сдержал слово. Хочешь, вставлю?

МЭЙКОН: Давай.

УИЛЛ: Мне нужно зеркало. (Идет вставлять глаз.) Я его уже примерял сразу, как прислали. Уже полтора месяца его держу. С ним не очень... (стонет) ...удобно, но он меняет мне внещность. Я думаю, ты это оценишь. (Поворачивается к ней со вставленным глазом.) Привет.

МЭЙКОН: Здорово.

УИЛЛ: Ну, что скажешь? Выглядит совсем как настоящий, а?

МЭЙКОН: Угу.

УИЛЛ: Если б не шрам, никто бы и не догадался, какой из них всамделишний, а какой стеклянный.

МЭЙКОН: А тебе там внутри не больно?

УИЛЛ: Больно, конечно, но это ничего. Привыкну. Налей-ка мне еще. Это поможет. (Мэйкон наливает ему еще стакан.) Мне нравится смотреть, как льется. Твои руки. Нежные. (Она подносит ему стакан и отворачивается, чтобы уйти. Он мягко удерживает ее за руку.) Останься. (Отпивает.) Мэйкон, я знаю, что тебе по большей части не очень хочется быть со мной милой. Но я думал, что сегодня, коль скоро у меня есть мой новый глаз, может, ты захочешь.

МЭЙКОН (после паузы): Хорошо. (Расстегивает блузу и снимает ее.) Мистер Кертис?

УИЛЛ: Да?

МЭЙКОН: А ты больше не думал о том, чтоб засеять пшеницей восточное поле?

УИЛЛ: Не особенно.

МЭЙКОН: Хорошая мысль была бы.

УИЛЛ: Ну ладно, если ты так считаешь. Так и сделаем.

Раздается громкий отчаянный стук в дверь.

БЕСС (из-за сцены): Мэйкон! Мэйкон, впусти. Пожалуйста. Впусти меня. Пожалуйста, ну прошу тебя.

Мэйкон бросается к двери. Входит Бесс. На ней тонкое пальтишко. Она вся в снегу, пшенице и кукурузной муке. На лбу запеклась кровь.

МЭЙКОН: Бесс, Бесс, заходи. Входи же. Посмотри на себя. Ты ранена.

БЕСС: Ты должна мне помочь. Мой муж Джек - он просто обезумел.

МЭЙКОН: Она замерзла. Принеси одеяло. Боже мой. Боже мой.

БЕСС: Он схватил головешку и поджег нашу хижину. Она горит жарко, жарко под снегом.

МЭЙКОН: Уилл, мы должны пойти к Джеку Флэну.

УИЛЛ: Я с ним сам разберусь. Сам схожу. Вы обе здесь оставайтесь. Посмотрим, что у него там за расстройство. (Уходит.)

МЭЙКОН: Вот, снимай скорее эти мокрые сапоги. Как же ты сюда дошла? Как же ты через ущелье в такую пургу перебралась и до смерти не замерзла?

БЕСС: Замерзнуть до смерти. Замерзнуть до смерти. Мне нравится, как звучит такое предсказание. Я истомилась по трепету ангельских крыльев. (Ее начинает трясти.)

МЭЙКОН: Успокойся. Ты просто бредишь. Давай я тебе лицо умою.

БЕСС: Все разворачивается. Пружины у меня в уме. У меня в теле. Они все теперь свободны и выскакивают. Ржавые и гнутые.

МЭЙКОН: Мне надо было прийти к тебе. Надо было преодолеть буран. Я вам все рождественское угощение уже сложила, я просто ждала, пока погода успоится.

БЕСС: Хорошо, если б ты пришла. Мне было так одиноко. Я выходила наружу и обнимала обледенелые деревья, прижималась к ним, будто они живые и могли бы меня поддержать. Иногда мне так пусто внутри, что я ем теплую грязь, чтобы заглушить это стремление. (Ее бьет сильная дрожь.)

МЭЙКОН: Ну тише, тише. Ты теперь со мной. Давай, я тебе волосы расчешу. У тебя в волосах солома и ветки.

БЕСС: Я только хочу скаватъ... я только хочу сказать...

МЭЙКОН: Что?

БЕСС: Ранние разочарования отравили мне жизнь.

МЭЙКОН: Я согрею тебя ванну с травами. На тебя сон упадет. Он твой покой восстановит.

БЕСС: Мэйкон?

МЭЙКОН: А?

БЕСС: Пойдем на запад.

МЭЙКОН: На запад?

БЕСС: Давай начнем все заново. Давай начнем с нуля. Видишь, я все старалась и старалась, но теперь я начинаю верить... Джек... его просто не было в моих звездах.

МЭЙКОН: Я должна сказать... Надо вспомнить... Да, я всегда считала, что из меня что-то лучшее получится, нежели вот это. Мой муж подарил мне на Рождество открытку от нашей коровы. И все же мне нужно все обдумать. Мы многого не знаем. Практическое знание, реальностъ и факты.

БЕСС: Но мы ведь пойдем?

МЭЙКОН: О да, мы пойдем. Уже скоро.

БЕСС: Я теперь понимаю... сейчас вот, когда ты расчесываешь мне волосы, что я люблю тебя гораздо больше; больше, чем кого-нибудь другого.

Мэйкон тихо насвистывает, Бесс тоже откликается свистом.

Сцена 9

Прошло больше двух лет. Весна. У хижины Уилла. Яркое солнце освещает Джека, сидящего на заборе и жующего большой кусок фунтового пирога. На нем парадные брюки, но он босиком и без рубашки. Волосы гладко зачесаны назад. Входит Уилл, тоже босиком и без рубашки. Несет две только что отглаженные парадные рубашки.

УИЛЛ: Вот рубашки.

ДЖЕК: Спасибо.

УИЛЛ: Вот это праздничек будет у нас; ужо отметим. (Уилл надевает рубашку. Джек ест пирог.) Поверишь ли - уже четыре года пролетело, как мировой проехал здесь и соединил всех нас святыми узами брака?

ДЖЕК: Счастливый юбилей.

УИЛЛ: Да не знаю я. Время проходит.

ДЖЕК: А что еще оно может делать?

УИЛЛ: Да-а... А ты записался на эти новые участки, что сейчас выделяют поселенцам?

ДЖЕК: Я слыхал, что ничего хорошего в них все равно нет.

УИЛЛ: А-а. Ну, а на своем старом месте ты больше не думал отстроиться?

ДЖЕК: Там сгорело все.

УИЛЛ: Что же ты собираешься делать?

ДЖЕК: По поводу чего?

УИЛЛ: Да уж срок как бы подошел. Наша годовщина. Мы по рукам ударили, помнишь? Ты и твоя жена могут здесь остаться до вот этой годовщины, а потом всё - время истекло.

ДЖЕК: Прекрасно. Наше время истекло. Прекрасно. Мы уйдем.

УИЛЛ: Вы здесь живете уже больше двух лет. Я знаю, некоторое время ты болел, но мы были более чем щедры. Эта хижина чертовски мала.

ДЖЕК: Я же сказал, мы уйдем.

УИЛЛ: Куда вы собираетесь идти?

ДЖЕК: А тебе какая разница?

УИЛЛ: Что ж, хоть сегодня не уходите. Погодите немного. Сегодня вечером праздник все-таки. Мэйкон к нему готовилась всю неделю. Нам его лучше не портить.

ДЖЕК: Делай, как знаешь. (Дожевывает кусок пирога.)

УИЛЛ: Это был тот пирог, что Мэйкон вынесла нам попробовать?

ДЖЕК: Ага. Чертовски хороший пирог. Теплый и сочный, прямиком из духовки.

Уилл ищет еще один кусок пирога.

УИЛЛ: А где мой кусок?

ДЖЕК: Уже нет.

УИЛЛ: Она сказала, что мне кусочек оставила. Она сказала, что вынесла два куска.

ДЖЕК: О, ну это... я их оба съел.

УИЛЛ: Оба. Ты съел оба. Но один из них был для меня. Один был мой кусок.

ДЖЕК: Извини, я проголодался.

УИЛЛ: Ну, проклятье, так я ведь тоже проголодался! Я тоже есть хочу!

ДЖЕК: Слушай, ты ведь не хочешь себе перед ужином аппетит испортить. У нас будет праздничный ужин. Жалко будет его портить.

УИЛЛ: Так ты сам ведь не прочь испортить себе аппетит. Тебя-то это не беспокоило. Черт, как пирога хочется.

ДЖЕК: А вот нету. Пропал. Я его сожрал. Ну что ты тут поделаешь?

УИЛЛ: Ничего. Ничего и все. Ничегошеньки, черт возьми.

ДЖЕК: Вот, крошек немного. Чутка крошек осталось.

УИЛЛ: Да ладно. Не хочу я ничего. Ну их. (Собирает пальцами крошки и засовывает в рот.)

Сцена 10

Тот же день. Внутри хижины Уилла. На Бесс накидка. Она ходит по комнате, насвистывая и помахивая в воздухе списком. Мэйкон сидит за столом, надевая на голову пышный шиньон.

БЕСС: Список составлен. Окончательно составлен. День настал. Время пришло. У нас все собрано: жир, рис, чай, строганина, ведерко с топленым салом, бочонок воды, один чайник, одна сковородка, порох, свинец, дробь... Проверяй. Сама смотри. Список полный.

МЭЙКОН: А канат у нас есть?

БЕСС: Да, есть, вот он лежит.

МЭЙКОН: А ведерко с дегтем?

БЕСС: Ведерко с дегтем, ведерко с дегтем. Вот оно. (Пауза.) Надо выходить сегодня вечером.

МЭЙКОН: В годовщину наших свадеб?

БЕСС: А чего откладывать?

МЭЙКОН: Для наших мужей это будет жестокий удар, если мы бросим их в такой праздник.

БЕСС: Привыкнут. Им друг друга хватит.

МЭЙКОН: Думаю, нам следует немного подождать.

БЕСС: Мы и так уже слишком долго ждем.

МЭЙКОН: Я хочу посмотреть, что за тыква на бахче уродится. Подозреваю, урожай будет небывалый.

БЕСС: А мне на тыкву плевать.

МЭЙКОН: И еще я заказала себе разноцветную юбку. Не могу же я уехать, не дождавшись. А в следующем месяце мня быть судьей в состязании пекарих. В прошлом году я первый приз завоевала. Мне надо остаться тут и судить. Это обязанность, если первый приз выигрываешь.

БЕСС: У меня такое чувство, что ты от меня отмазываешься. Ты поклялась в последний раз, что как только я дополню список новыми вещами, то сразу и пойдем. Прощу тебя, я не могу больше здесь оставаться.

МЭЙКОН: У тебя все не так уж плохо сейчас складывается, когда вы с Джеком переехали к нам. Большую часть времени ты, кажется, довольна.

БЕСС: Я пытаюсь не выказать боли. Прячу ее по всему дому. Хороню банки ее в погребе; сбрасываю ведра ее в колодец; утюг вглаживаат ее в накрахмаленную одежду, и я развешиваю ее в шкафу. Только я больше не могу ее прятать. Нам надо идти. Ты обещала. Ты поклялась.

МЭЙКОН: Не подталкивай меня. У меня здесь дела. А там - я не знаю, что.

Входит Джек в чистой рубашке. Он по-прежнему босиком.

ДЖЕК (Мэйкон): Привет.

МЭЙКОН: Привет.

ДЖЕК: Хороший пирог.

МЭЙКОН: Спасибо.

ДЖЕК: Уилл там расстроился. Говорит, что я съел его кусок.

МЭЙКОН: Я же сказала тебе, что один для него.

ДЖЕК: Я есть хотел.

МЭЙКОН: Как не стыдно, Джек Флэн? Схожу отнесу ему миску. Пусть хоть болтушку вылижет. (Уходит. Ужасное мгновение тишины. Бесс берет сапоги Джека и подносит их ему.)

БЕСС: Я почистила тебе сапоги, Джек.

Джек берет сапоги, осматривает их, проверяя, хорошо ли они начищены. Бесс стоит рядом, глядя в пол.

ДЖЕК: Я не вижу себя в носке.

Бесс молча берет сапог и медленно начинает драить его. Джек бросает на нее взгляд, полный холодного презрения.

Сцена 11

Та же ночь. Хижина Уилла после праздничного ужина. Уилл, Мэйкон, Джек и Бесс собрались вместе.

ДЖЕК: Послушайте меня. Я вас спрашиваю. Это очень важно. Почему мы должны ходить голодными? Почему нас должны донимать жара или холод? Почему от нас должно вонять? Если бы кто-то смог найти средство, мазь, эликсир хотя бы от чего-то одного, а может быть, и от всего сразу, этот человек смог бы загрести огромные деньги. Вообразите убийство. Вообразите, как деньги горят. Факты просты. Никому не хочется вонять. Конечно, не хочется. Если они над этим задумаются. А то пришли бы ко мне: я б дал им мазь - они бы мне ручку посеребрили; спасибо большое, следующий.

МЭЙКОН: Звучит очень заманчиво.

ДЖЕК: У меня мозги так работают.

УИЛЛ: Что ж, в одном он прав: вонять никому не хочется.

БЕСС: Мне-то уж точно. Я раньше ванилью за ушами посыпала, да Джек скаэал, что от меня едой пахнет.

ДЖЕК: Вот бы еще хоть кусочек этого восхитительного пирога. Он у меня во рту, как масло, тает.

Мэйкон берет последний кусок пирога и сталкивает его на тарелку Джеку.

МЭЙКОН: Что ж, я очень рада, что ничего выбрасывать не придется.

УИЛЛ: Это был последний.

МЭЙКОН (кивает): Угу.

ДЖЕК (вгрызаясь в пирог): Ммм, ммм. Ты готовишь лучше всех, кого я знал.

МЭЙКОН: Спасибо, Джек, но Бесс мне тоже очень помогла.

БЕСС: Да не очень, в самом деле.

ДЖЕК: Она хорошо посуду моет, а пироги все получаются у нее плоскими, как монеты.

МЭЙКОН: Да что ты, Джек Флэн, это ведь неправда. Ведь тот двухслойный пирог с земляникой, что она мне сделала на день рождения, был потрясающим.

БЕСС: Ох нет, Мэйкон, ты забыла. Тебе я испекла пятислойный пирог с морковкой, да и тот поднялся только на полдюйма. Мы все над ним тогда так смеялись.

МЭЙКОН: О, правильно. Теперь я вспомнила.

УИЛЛ: С твоей женой славно посмеяться можно - я вот что скажу. Помнишь, как она у меня спросила, как это я глаз себе обратно отрастил? (Все смеются.) Она подумала, что этот стеклянный глаз и есть настоящий, что он просто снова вырос в глазнице, как редиска.

ДЖЕК: Да, это она может.

БЕСС (бодро): Наверное, я просто всю жизнь была ужасной дурочкой.

МЭЙКОН: Не слушай их. Им просто весело. Это все глупости. А что, никто даже не заметил банта у Бесс в волосах? Повернись, пожалуйста. Ну не славно ли смотрится?

ДЖЕК: Славно. У нее хорошие волосы. Это глаза слишком близко сидят, а волосы у нее хорошие. (Мэйкон.) А ты-то? У тебя прическа сегодня другая. Что это с нею стало?

МЭЙКОН: Шиньон с кудрями. Я заказала его из Бостона. Это последний крик моды.

ДЖЕК: Вот это вещь.

УИЛЛ: Нежный.

ДЖЕК: Мило, мило, мило.

БЕСС: А лента моего любимого цвета. Синяя. Мне ее Мэйкон дала поносить. У нее это тоже любимый цвет. Мы похожи с нею. (Показывает на ведерко с маргаритками.) И обе любим маргаритки. Это наш любимый цветок.

МЭЙКОН: Ох, маргаритки у меня не любимые цветы. Мои любимые цветы тюльпаны.

БЕСС: Тюльпаны?

МЭЙКОН: Они растут в такой маленькой стране, Голландия называется. Это самые красивые цветы на свете, маргаритки ни в какое сравнение не идут. Да что там - маргаритки, на самом деле, ведь не что иное, как просто сорняки.

БЕСС: Ну что ж, я уверена, если мне когда и доведется увидеть тюльпаны, они тоже моими любимыми цветами станут.

МЭЙКОН: Может, как-нибудь мы все поедем в Голландию и будем собирать там тюльпаны - рядок за рядком. Даґа, потом нам будет что вспомнить. Наполнять себе подолы золотыми тюльпанами и подбрасывать их к небу! Хо! Я сейчас буянить начну, давайте веселиться! Танцевать хочу!

ДЖЕК: Отлично!

УИЛЛ: Валяй!

БЕСС (перекрикивая): Я тоже! Я тоже. Я люблю танцевать!

МЭЙКОН: Я одну фигуру знаю. Из кадрили. Это последняя мода в танцах.

ДЖЕК: Давай-ка поглядим!

МЭЙКОН: Все должны хлопать! (Мэйкон, Бесс и Уилл начинают хлопать.) Давайте, ритм держите! Хорошо! Так и дальше! Джек Флэн, а ты почему не хлопаешь?

ДЖЕК: Я ничего под музыку не делаю. Я под нее не танцую. Я под нее не хлопаю. Смотреть мне нравится, а участвовать я не буду.

МЭЙКОН: Такой же смешной, как и обычно - и даже больше, точно. Вот, подержи пока мои гребешки. Держи, глупый. Держи гребешки. (Отдает свои гребни Джеку. Тот держит их, пока она танцует.) (Уиллу и Бесс.) Хлопайте мне! Погромче, пожалуйста! Громче! (Исполняет какие-то причудливые танцевальные па под хлопки.)

БЕСС: Браво, браво!

ДЖЕК: Поглядите-ка на нее!

УИЛЛ: Она нежная! Смотрите, какая нежная!

БЕСС: Ох, мне тоже хочется!

МЭЙКОН: Давай, Бесс! Твоя очередь! (Бесс начинает неистово плясать.) Вот так! Поддай-ка! У-ух! Как пляшет!

УИЛЛ: Берегись! Берегись! О, пусть несется. Да, сэр, да, пускай несется.

Бесс высоко подкидывает ноги и падает на попку.

БЕСС: Оп-ля!

МЭЙКОН: Ох, что же, это было здорово! Здорово! Давайте ей похлопаем!

БЕСС: Я упала. У меня ничего правильно не выходит. Наверное, я неуклюжая.

УИЛЛ: Растянулась ты здорово. Прямо в воздух подпрыгнула и шлепнулась.

ДЖЕК: Попробуй вести себя, как даме подобает. У тебя там под низом всем все видно было.

МЭЙКОН: Давай, еще покружимся.

БЕСС: Мне больше не хочется танцевать.

МЭЙКОН: Кончай. У тебя получается.

БЕСС: Нет, пожалуйста, оставь меня.

МЭЙКОН: Ну, тогда я знаю, что: почему б тебе нам не спеть?

БЕСС: Я не пою. Ты ведь знаешь, что я не пою.

ДЖЕК: Правильно. Она мне сказала, когда мы поженились, что никогда в жизни не пела. Разве ты не говорила про это в самый первый день, когда мы встретились?

БЕСС: Это так. Одно время я пела, но больше не пою.

МЭЙКОН: Ну, если ты пела когда-то, то сможешь спеть снова. Да, я ведь даже, кажется, слышала, как ты поешь, когда белье стираешь.

БЕСС: Да разве ж это пение, это больше мычанье.

МЭЙКОН: Ну, раз ты можешь мычать, так и спеть сможешь. Прошу тебя, спой нам песню. Мне хочется послушать.

БЕСС: Можно, Джек?

ДЖЕК: Почем я знаю, можешь ты или нет?

БЕСС: Что ж, я в самом деле вот эту песенку помню.

МЭЙКОН: Хорошо, давай послушаем. Вот ты на сцене. Вся сцена приготовлена для тебя. Поднимается занавес. Попросим Бесс Флэн с ее песней! (Аплодирует.)

БЕСС (поет): Где-то в долине

В дальней дали

Ветры подули

С края земли

С края земли, милый

С края земли

Ангелов в Небе

Люблю я одних...

МЭЙКОН: Это было чудесно.

БЕСС: Я... я, наверное, забыла эту песню. Немного. Как там поется.

УИЛЛ: Я знаю эту песню. Я ее раньше слыхал. Ты неправильно спела.

МЭЙКОН: А другую знаешь?

ДЖЕК: Она и этой-то не энала.

МЭЙКОН: Она вспомнила ее почти полностью, к тому же, у нее такой славный голос.

ДЖЕК: Не знаю я ничего про пение, но мне кажется, что раз уж взялся петь песню, так хоть слова знать нужно.

БЕСС: Я раньше много песен знала. И все наизусть. Просто я не пела с тех пор, как сюда приехала. Смешно так, когда горло распахиваешь, чтоб спеть. Как будто кто-то другой поет. Кто-то другой, а вовсе не я. Я, наверное, наружу выйду, там луна светит, нарву ночного жасмина у пруда. Меня его аромат притягивает. Его запах и лунный свет. (Уходит.)

ДЖЕК: Ни с того ни с сего, кажется, в уме повредилась.

МЭЙКОН: Мне кажется, ты ее обидел.

ДЖЕК: Что? Да ничего подобного. Я ж не сказал ничего против ее пения - кроме того, что слова подучить надо.

МЭЙКОН: Может, тебе стоит сходить посмотреть, как она там.

ДЖЕК: Она не хочет, чтобы я к ней ходил.

МЭЙКОН: Почему же?

ДЖЕК: Злится на меня из-за своего проклятого пения.

УИЛЛ: А пирога больше нет, наверное.

МЭЙКОН: Нет.

УИЛЛ: Глаз болит. Уже можно вынимать его на вечер. (Мэйкон идет к двери.) Куда ты?

МЭЙКОН: Проверю, как она там. (Уходит. Из-за сцены.) Бесс... Бесс...

УИЛЛ: (после паузы): Как ты думаешь, с ними ничего в темноте не случится?

ДЖЕК: Не знаю.

УИЛЛ: Там дикие звери бродят в такое время. Койоты уж точно есть. Медведи и волки.

ДЖЕК: Может, и индейцы.

УИЛЛ: Мэйкон! Мэйкон! (Уходит.)

МЭЙКОН (из-за сцены): Что? Чего?

УИЛЛ (за сценой): Мэйкон, вернись сюда. Я сам приведу Бесс.

Джек встает, подходит к столу и наливает себе в стакан. Входит Мэйкон. Джек смотрит на нее, затем опорожняет стакан.

ДЖЕК: Виски?

МЭЙКОН: Нет.

ДЖЕК (наливая себе еще): Ты уверена... Мэри Кей?

МЭЙКОН: Не называй меня так. Никогда.

ДЖЕК: Ладно. Вот тебе твои гребни. Я их держал, ты просила. Хорошенькие. И счастливые. Счастливые, что гладят тебя по волосам.

МЭЙКОН: Не разговаривай со мной. Сиди, где сидишь, и не говори со мной.

ДЖЕК: (после паузы): Мэри Кей, Мэри Кей, Мэри Кей.

МЭЙКОН: Закрой рот.

ДЖЕК: Ты не выходишь у меня из головы. Во всей голове крутишься. Ты для меня более явна, чем любая другая мысль. Я не могу тебя оттуда вытащить. Выбить не могу; выпить не могу; выкричать не могу. Никогда, никогда. Ты вечно там.

МЭЙКОН: Прекрати. Не надо. Перестань.

ДЖЕК: Неужели ты не видишь, что я не могу справиться со своими чувствами к тебе?

МЭЙКОН: Слушай, я не хочу никаких дел с тобой. У меня есть муж, Уилл. У тебя есть жена, Бесс, мой самый дорогой друг. Я бы никогда даже помыслить не могла о том, чтобы предать ее чувства. Никогда, никогда, даже если б мне было до тебя дело, а его нет и никогда не будет, и никогда не может быть. Потому что, если говорить по всей правде, в тебе нет абсолютно ничего, что я бы могла вытерпеть. Ты гадок и себялюбив, ты лжец и змея. Я плюю на твою могилу, и жалко, что ее нельзя выкопать так быстро и так глубоко, чтобы мне понравилось.

ДЖЕК (после паузы): Что ж, я только одно спросить хочу. Ты мне одно скажи. Зачем ты попросила меня подержать тебе гребни? Ты выбрала меня, чтобы я их тебе держал. Ты вложила их мне в руку. Зачем ты это сделала? А?

МЭЙКОН: Потому что я... Ты стоял ко мне ближе всех, и я поняла, как я боюсь, что когда начну танцевать, гребни вылетят у меня из волос и потеряются где-нибудь в далеком, дальнем углу комнаты. Ты должен знать - то есть, это всем известно, - что можно попросить кого-нибудь подержать тебе гребни и, однако, верить всем своим сердцем и существом, что ненавидишь его, и что он хуже некуда, но тебе просто нужно, чтобы он подержал тебе гребни, а случилось так, что он - вот, стоит руку протянуть...

ДЖЕК: Ты в самом деле много говоришь. Заговариваешься. С чего бы?

МЭЙКОН: Я... я не знаю. Просто говорю. Просто мне хочется поговорить. У меня такое ощущение, оно мне подсказывает, что молчать - не безопасно.

ДЖЕК: Ну, тише.

МЭЙКОН: Нет, не могу я позволить молчание, потому что тогда что-то действительно ужасное случится. Мир может перестать вращаться, и от этого земля затрясется, и все просто провалится в тартарары, в кошмарные дыры...

ДЖЕК: Да замолчи ж ты хоть ни минутку.

МЭЙКОН: Нет, не буду, не могу, мир тогда расколется; океаны исчезнут; неба не будет; не стану; не могу; не буду...

ДЖЕК: Тише, или я рот тебе кляпом заткну.

МЭЙКОН: Не поможет. Я все равно буду мычатъ и стонать под кляпом.

ДЖЕК: Может быть, тогда мне придется просто свернуть тебе шею. Ну же. Сиди спокойно. (Мэйкон замирает.) Слышишь? Мир не разваливается. Слышишь? (Она кивает.) Можно справиться, правда?

МЭЙКОН: Да.

ДЖЕК (убирая нож): С этим прекрасно можно справиться. (Кладет руку ей на грудь.) Скажи, как ты можешь с этим справиться.

МЭЙКОН: Могу.

ДЖЕК: Прекрасно.

МЭЙКОН: Да.

Они обнимаются с неистовой страстностью, вгрызаясь друг в друга, как звери. Наконец, Мэйкон вырывается. Слезы ярости струятся по ее лицу.

МЭЙКОН: Прочь от меня. Гадюка. Змея ползучая.

Джек беспомощно смотрят на нее, подходит к столу и наливает себе. Мэйкон оправляет платье и прическу, затем садится, сложив руки. Входит Уилл. Его лицо бело. Он несет накидку Бесс.

МЭЙКОН: Уилл?

УИЛЛ: У пруда ее нет. Она пропала.

МЭЙКОН: Это ее накидка.

УИЛЛ: Я нашел ее на земле. И еще вот это. Я нашел это. (Достает из-под накидки индейскую стрелу.)

МЭЙКОН: Ох, Боже мой. Где же она? Что произошло?

ДЖЕК: Чья она?

УИЛЛ: Похоже, что оглалов.

ДЖЕК: Ты думаешь, ее схватили индейцы?

Мэйкон подбегает к двери и выкрикивает в ночь.

МЭЙКОН: Ох, Господи! Бесс? Бесс!

УИЛЛ: Мэйкон!

МЭЙКОН: Пожалуйста. Господи! Бесс!

Затемнение.

Конец первого действия

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена 1

Пять лет спустя. Хижина Уилла. Весенний вечер. Мэйкон пьет виски. Уилл и Джек едят по огромному куску пирога. Джек отпустил усы.

ДЖЕК: Мне нравится этот пирог.

УИЛЛ: У него нежный привкус.

МЭЙКОН: Я знаю, он у вас у обоих любимый. Со счастливой годовщиной вас.

УИЛЛ: Со счастливой годовщиной.

ДЖЕК: Со счастливой годовщиной.

МЭЙКОН: Поверите ли, как быстро время бежит? Уже девять лет живу эдесь на этой равнине. Молодость - не все, что проносится, как говорится. В смысле, оно ведь кажется прочным, как будто в самом деле было, - то время, что провел молодым. Прочее же здесь просто пролетает мимо, как и все остальное, оно закончится - и вздохнуть не успеешь.

ДЖЕК: Не хочу я о времени разговаривать. Это не моя любимая тема, не желаю я о нем ничего слышать.

МЭЙКОН: Извини, Джек. Я знаю, что эти годовщины тебе трудно переносить. Вот, давайте лучше подарки вручать.

УИЛЛ: Ну и подарки у нас в этом гору. Замечательные сюрпризы.

Мэйкон вручает два подарка, завернутых одинаково.

МЭЙКОН: Вот, возьмите. Я заказала их по каталогу. Надеюсь, вам понравится.

ДЖЕК: Спасибо.

УИЛЛ: Спасибо, Мэйкон. (Развернув подарок.) Ну-у, это мило. Чудная чашка.

МЭЙКОН: Это чашка для усов. Чтоб усы не замочил, когда пьешь.

ДЖЕК: Что ж, хитрая мысль. Она в самом деле должна пригодиться.

УИЛЛ: Так у меня ведь нет усов никаких.

МЭЙКОН: Ну, может, еще отрастишь. У Джека усы очень мило смотрятся. Я думаю, они как раз в моду входят.

ДЖЕК: Давай, налей-ка мне. Хочу свою испробовать.

МЭЙКОН: Ладно, давай поглядим.

УИЛЛ: Я все равно могу ею пользоваться. Просто буду пить с другой стороны.

Мэйкон наливает Джеку. Тот успешно пьет из своей чашки для усов.

МЭЙКОН: Ох, вы только гляньте.

ДЖЕК: Весьма полезно. Весьма полезно.

УИЛЛ: Мэйкон, я знаю - сейчас боятся, что железную дорогу будут тянуть по другому маршруту, но я все равно решил кутнуть. Я тебе вот что достал. Я знаю - это то, чего ты хотела. (Дарит Мэйкон две красные подушки.) Алые плюшевые диванные подушки. Две штуки.

МЭЙКОН: Ох, спасибо тебе, Уилл! Спасибо! Такие славные - просто загляденье!

УИЛЛ: Они всю комнату оживят.

МЭЙКОН: Оживят. Ох, как я тебе благодарна, спасибо. Теперь если б я только могла построить себе новую комнату, я была бы довольна. А может быть, и нет. Мне, кажется, вечно чего-то хочется.

УИЛЛ: Ну, тебе хоть подушки-то нравятся?

МЭЙКОН: Ага.

ДЖЕК: У меня есть подарок для тебя, Мэри Кей.

МЭЙКОН: Правда? Ну, спасибо, Джек.

УИЛЛ (о подарке): Да мелковат что-то.

Мэйкон разворачивает подарок.

МЭЙКОН: Кольцо. Это кольцо. Я очень дорожу кольцами.

ДЖЕК: С синим сапфиром. Цвет, который тебе больше всего нравится.

МЭЙКОН (примеряя кольцо): Смотри, как подходит.

ДЖЕК: В самый раз.

УИЛЛ: Мне не нравится, что он тебе кольцо дарит. Я - твой муж. Ты должна носить мое кольцо.

МЭЙКОН: Уилл, я носила ту полоску из олова, что ты мне дал, пока она не слетела с пальца.

УИЛЛ: Я всегда собирался тебе ещеодно достать. А теперь этот приходит со своим кольцом с сапфиром, и ведь знает, что синий - твой любимый цвет, будто ты ему жена или что-то в этом роде. (Джеку.) Так неправильно. Ты поджигаещь собственный дом, пусть себе пылает, спаливаешь его дотла и потом въезжаешь сюда к нам. Просто приходишь, остаешься и никуда не собираешься уезжать; потом кольца раздавать начинаешь. Кольца своей жене дарить нужно, а она - не твоя жена. Она моя жена. Не хочет она она этого кольца. Оставь его своей чертовой жене.

МЭЙКОН: Уилл, да что это с тобою такое? Ты ведь знаешь - нету у него никакой жены.

УИЛЛ: Я не был бы в этом так сильно уверен.

МЭЙКОН: Но я не хочу быть в этом уверена. Точно не хочу. Мы ведь везде охотились за нею столько лет.

ДЖЕК: Поисковые партии высылали.

МЭЙКОН: Афиши печатали; и посылали запросы офицерам армии Соединенных Штатов.

ДЖЕК: Я никогда не хотел оставлять надежды, но когда тот охотник с фактории принес нам скальп...

МЭЙКОН: У нее были такие чудесные волосы.

ДЖЕК: Это все, что у меня от нее осталось. Дорогая моя Бесс. Как мне сейчас не хватает ее щечек кровь-с-молоком - когда их больше нет.

УИЛЛ: Люди не всегда умирают после того, как с них скальп снимут. Ты ведь это знаешь, правда?

ДЖЕК: Да-а.

УИЛЛ: Иногда берут нож и срезают лишь малюсенький клочок на самой макушке. Люди поправляются. Так часто бывает. Счастливой годовщины, Джек. (Протягивает ему официального вида письмо.)

ДЖЕК: Что это?

УИЛЛ: Письмо из американской армии. Твоя жена у них. Они доставят ее тебе армейской санитарной каретой. (Джек выхватывает из его рук письмо, потом осознает, что прочесть его не может. Мэйкон отнимает у него письмо.) Мексиканец-меховщик дал наводку капитану Хэтчу в форте Салли. Капитан пишет, что вождю - Оттове - пришлось пригрозить массовой бойней, прежде чем тот согласился продать ее обратно. Ее смогли выкупить за двух лошадей, три одеяла, коробку пуль и мешок стеклянных бус.

МЭЙКОН: Не могу поверить. Она жива.

ДЖЕК: Интересно, как она выглядит. Как выглядят люди, с которых сняли скальп?

МЭЙКОН Здесь говорится, у нее остались татуировки на руках и подбородке.

ДЖЕК: Татуировки?

МЭЙКОН: Не имеет значения. Она не могла слишком сильно измениться. Она жива. Они везут ее к нам, и она еще жива.

Сцена 2

Несколько дней спустя. Хижина Уилла. Бесс недвижно стоит в центре комнаты. Она босиком. Ее кожа потемнела и обожжена; волосы поредели и выгорели от солнца; на подбородке татуировка. Она одета в огромное платье, которое ей одолжили в форте. Вокруг стоят Мэйкон и Уилл. Джек стоит отдельно, в углу комнаты, не отрывая от нее взгляда.

МЭЙКОН: Бесс. Бесс. Добро пожаловать обратно. Ну вот ты и дома. Мы скучали по тебе. Мы молились, чтобы ты вернулась, - и вот ты возвратилась из долины смерти. Только-только из ада кромешного.

УИЛЛ: Мне кажется, ей не нравится внутри. Готов спорить, - ты не привыкла к крыше над головой. Она не дает тебе покоя, правда?

ДЖЕК: Нет смысла давить на нее. Она не хочет разговаривать.

МЭЙКОН: Что ж, я уверена, для тебя все это было ужасно, но теперь все кончилось. Сейчас тебе, наверное, лучше всего принять ванну. Уилл, сходи принеси мне пару ведер воды из колодца. А ты, Джек, принеси ванну.

ДЖЕК: Ладно, но спорить готов - она забыла, что такое ванна.

Уилл и Джек уходят.

МЭЙКОН: Все будет прекрасно. Просто прекрасно, Просто распрекрасно. У нас будет на обед большой сочный кусок ветчины в честь твоего возвращения домой.

БЕСС: Фу.

МЭЙКОН: В чем дело?

БЕСС: Подумать о пожирателях кабанов - меня тошнит.

МЭЙКОН: А что кабан? Это же просто свинья. Просто свинина.

БЕСС (яростно): Животное грязи и воды. Плохо.

МЭЙКОН: Ну ладно, можно и что-нибудь другое. Овощи. Много овощей и пирог с тыквой на десерт. Помнишь нашу бахчу? Ну, как бы там ни было, она очень хороший урожай приносит. Люди заходят на День Всех Святых и сами выбирают себе тыквы на фонарики. Мы на этом даже немного зарабатываем. Очень полезно выходит. Не то, чтобы времена сейчас здесь очень щедрыми были: цены на пшеницу упали, а железную дорогу по другому маршруту прокладывают. Мы в долги влезли, поскольку купили три поля, а работать на них некому. Но, как говорят, беда никогда не приходит одна. Надеюсь, когда-нибудь все изменится, и у нас наступит изобилие. Ты разве меня совсем не помнишь? Я твой друг. Я научила тебя свистеть. (Насвистывает.) Не помнишь? (Насвистывает снова, останавливается. Бесс смотрит на нее. Мэйкон свистит с отчаянной настойчивостью. Бесс тоже отвечает ей свистом, очень тихо.) Ну и ладно. Не знаю, но ты как-то это пережила.

БЕСС: Ты мне виделась.

МЭЙКОН: Что? Я тебе виделась?

БЕСС: Охотиться на слона.

МЭЙКОН: На слона?

БЕСС: Бах, бах, бах.

МЭЙКОН: Бесс.

БЕСС: Друг.

МЭЙКОН: Правильно. Да. Все будет хорошо. Все будет так, как было прежде. Кислым молоком высветлим тебе кожу, купим новое платье. Синее.

БЕСС: Синее.

МЭЙКОН: Да, такое, чтоб как раз по тебе было. Господи, да эта капитанша, должно быть, побольше мула была. Настоящее животное грязи и воды, эта капитанша.

БЕСС: О, большая. (Смеются.)

МЭЙКОН: Хмм. Мне кажется, тебе не помешают накладные локоны. И может быть, немного кукурузным крахмалом подбородок припудрить. Или вуаль. Славную маленькую вуаль сеточкой.

Бесс щупает подбородок.

БЕСС: Оттова.

МЭЙКОН: Что?

БЕСС: Стать его невестой. Они меня отметили.

МЭЙКОН: Ты была его невестой?

БЕСС: Два... два детей. Чанте. Хунке-она.

МЭЙКОН: Боже.

БЕСС: Оттова. Я думала, он верный. Черную лошадь подарил.

МЭЙКОН: Нет, нет, он плохой. Он индеец. Плохо.

БЕСС: Да, плохо. Продал меня. Дешево продал. Две лошади, одеяла, бусы, пули. Дешево.

МЭЙКОН: Бесс, ты не можешь... никогда не говори об этом Джеку.

БЕСС: Нет.

МЭЙКОН: И никому не говори. Никому больше не рассказывай. (Входит Джек с ванной.) Джек. Джек, она заговорила. Ей не нравится свинина, но она разговаривает.

БЕСС: Джек.

ДЖЕК: Поглядите на нее. Она мерзкая.

МЭЙКОН: Джек, не надо...

ДЖЕК (продолжая): От нее воняет протухшим сыром.

МЭЙКОН: Прекрати!

ДЖЕК (не слушая): Лучше б ее никогда не нашли.

МЭЙКОН: Замолчи! Цыц!

Джек страстно загребает Мэйкон в свои объятья, обнюхивая и лаская ее. Запускает пальцы ей в волосы, выдирая гребни.

ДЖЕК: Я хочу тебя. Не ее. Только тебя. Понятно?

МЭЙКОН (перебивая): Отпусти меня. Пусти. Прочь от меня. (Отталкивает его.)

ДЖЕК: Может, она и вернулась. Да только ничего не изменилось.

Уходит. Мэйкон поворачивается к Бесс, которая смотрит на нее полными муки глазами.

МЭЙКОН: Бесс, прошу тебя, он... Прости. Я никогда... (Бесс медленно опускается на корточки и начинает раскачиваться взад и вперед.) Ты должна мне поверить. Я думала, ты умерла. Нам принесли твой скальп. Тебя так долго не было. Так много лет.

БЕСС: Нет. Ты. Я видела. (Показывает на гребни Мэйкон.) Твои гребни. Ты их дала. Он их держал. Я видела. (Отталкивает от себя гребни Мэйкон.)

МЭЙКОН: Теперь все будет кончено. Обещаю. Я сделаю, как ты хочешь. Я все исправлю, клянусь. Все будет как прежде.

Сцена 3

Неделю спустя. Жаркий летний вечер. Уилл сидит около амбара, сбивая цепь. Теперь и он отпустил усы. Входит Мэйкон.

МЭЙКОН: Ты закончил?

УИЛЛ: Нет еще.

МЭЙКОН: Вечная жара. Лето почти кончилось, а дождя так ни разу и не было. Никакого облегчения.

УИЛЛ: Мне кажется, ты слишком гоняешь быка. Ему больше отдыхать нужно. Больше пить.

МЭЙКОН: Нам поля распахивать надо.

УИЛЛ: Если бык заболеет, мы уже ничего не сможем делать.

МЭЙКОН: Чего ты хочешь? Нам банк прямо в затылок дышит. Когда ты ее закончишь?

УИЛЛ: Не знаю.

МЭЙКОН: Мне она нужна к утру. Я не могу за нею гоняться, да еще и в поле работать. Да еще по такой жаре.

УИЛЛ: Мне это не нравится.

МЭЙКОН: А я не знаю, как еще удержать ее, чтобы не убегала. Она перекусывает веревки.

УИЛЛ: А почему ее просто не отпустить?

МЭЙКОН: Она мой друг, я должна ее спасти. Надо быть терпеливыми. Надо отучить ее от этих дикарских привычек. Она придет в себя со временем. Боже, ты выглядишь...

УИЛЛ: Как?

МЭЙКОН: Не знаю, старым, наверное.

УИЛЛ: Может, это из-за усов.

МЭЙКОН: А-а, да. У тебя... Ты отрастил усы. Я пойду в дом.

Уходит. Уилл продолжает сбивать цепь.

Сцена 4

Месяц спустя. Жаркий осенний день. У хижины Уилла. Джек целится из своего шестизарядника во чтоґто за сценой. Стреляет. Промахивается.

ДЖЕК: Черт. (Стреляет еще два раза. Промахивается по-прежнему. Это приводит его в ярость.) Черт, проклятье, черт возьми.

Со стороны амбара появляется Мэйкон.

МЭЙКОН: Куда это ты стреляешь?

ДЖЕК: В карты. Я, бывало, пробивал их с тридцати шагов.

МЭЙКОН: Хватит порох переводить. Дай сюда пистолет. (Джек оборачивается и целится в нее. Мэйкон подходит и отбирает у него оружие.) Ты меня больше не испугаешь.

ДЖЕК: А я при виде тебя больше не улыбнусь.

МЭЙКОН: У тебя тут для этого жена есть.

ДЖЕК: Угу.

МЭЙКОН (тихо, настойчиво): Между нами все кончено.

ДЖЕК: Вчера ночью в амбаре ничего еще не было кончено.

МЭЙКОН: Ну, а теперь - всё.

ДЖЕК: Ты мне это давно уже говоришь. Я начинаю сомневаться в твоих словах.

МЭЙКОН: Иди вычисти курятник. Отрабатывай хлеб.

ДЖЕК: Я по-прежнему чую твой запах. (Обнимает ее. Та отвечает на объятие.)

МЭЙКОН (с презрением): Я хочу от тебя избавиться. Почему я не могу избавиться от тебя? (Появляется Бесс. На ней синее платье, она босиком. Она прикована цепью к столбу за сценой. Мэйкон и Джек отрываются друг от друга. Бросают на нее короткий взгляд, прежде чем Джек уходит к амбару.) Где твоя обувь? Нужно носить обувь. Мы все тут обутыми ходим, и нужно вуаль носить, чтобы лица не было видно. Эта татуировка неприлична. Люди на нее косятся. (Входит Уилл. Он очень угрюм.) Уилл! Уилл, ты вернулся. Как все прошло? Нехорошо? Не очень хорошо? Как? А? Скажи! Да скажешь ты, наконец?!

УИЛЛ: Они не хотят продлевать вексель. Они забирают плуг со стальным лемехом и колючую проволоку. Хотят отобрать лошадей, кабанчиков, мулов, даже быка нашего. Все, что мы оставили как залог.

МЭЙКОН: А на что же мы жить будем? Последних два года засуха была.

УИЛЛ: Не хотят они ничего про засуху слышать.

МЭЙКОН: Я поеду в город. Сама со всем разберусь. У тебя никогда ничего не получается. Ты неспособный. Надену шляпку и перчатки. Я все улажу. (Уходит в хижину.)

УИЛЛ (Бесс): Я понимаю, почему ты хочешь сбежать. Я бы тебя сам отпустил, да ключ у нее. Что же до меня, так я сам не уверен, почему остаюсь. Не знаю, чего я жду. Она иногда бывала со мною милой, очень недолго. Теперь уже нет. Я теперь и не знаю, на что надеюсь. В смысле, на будущее.

Из хижины выходит Мэйкон в шляпе и перчатках. Несет башмаки и вуаль Бесс.

МЭЙКОН: Заложил повозку?

УИЛЛ: Нет еще.

МЭЙКОН: Так заложи. (Уилл уходит в сторону амбара. В течение всего монолога Мэйкон надевает на Бесс башмаки и вуаль.) Уилл Кертис очень банальный человек. В самом деле, любой, кто станет тратить деньги на стеклянный глаз, мне смешон. Вот увидишь, я зайду в этот банк, а выйду с кредитом под ветряную мельницу, двухкорпусный плуг и двадцать мотков колючей проволоки. Великое изобретение - колючая проволока. Держит то, что хочешь, внутри, а все остальное - снаружи. Ну вот, так-то лучше. Хорошо смотрится это синее платье. Ты в нем мило выглядищь. Я многим пожертвовала, только чтоб его тебе купить. Я хочу, чтоб ты была счастлива. Я бы сняла и эту цепь, если б ты только осталась. Ты останешься? Бесс. Бесс. (Пауза.) Ну поговори со мной. Я же знаю, что ты можешь. (Пауза.) Не хочешь. Ну ладно. Я принесу тебе маргариток, если встречу у дороги.

Уходит. Бесс яростно дергает цепь, свирепо сражается с нею, колотит по ней. Стонет от невыносимого отчаянья и, в конце концов, изможденная, опускается на землю. Со стороны дороги за амбаром входят Джек и профессор Элмор Кроум, внушительный на вид молодой человек. Джек в руке держит деньги.

ДЖЕК (показывая на Бесс): Вот она, Это она и есть. Валяйте. Смотрите. (Снимает с нее шляпку с вуалью.)

ЭЛМОР: Почему она посажена на цепь?

ДЖЕК: Нам приходится удерживать ее, чтобы она не вернулась к дикарям.

ЭЛМОР: Понимаю. Миссис Флэн?

ДЖЕК: Я не сказал, что с нею можно разговаривать. (Элмор вручает Джеку еще одну купюру.) Ладно. Но она не отвечает.

ЭЛМОР: Здравствуйте, миссис Флэн. Я профессор Элмор Кроум. Для меня большая честь с вами познакомиться. Я читал в афише о том, как жестоко вас похитили. Что за поразительный подвиг - пережить такое испытание. Вы замечательная женщина. Я преклоняюсь перед вашей силой и мужеством.

ДЖЕК: Она не понимает ничего, что вы говорите.

ЭЛМОР (протягивая еще деньги): Еще одно слово.

ДЖЕК (принимая деньги): Валяйте.

ЭЛМОР: Я только... я только очень хочу услышать о пережитом из ваших собственных уст. Я надеюсь, что мы вместе сможем написать книгу. Книгу, которая поможет другим избежать подобных ужасов.

ДЖЕК: Написать книгу. Она же ни слова не произнесла с тех пор, как ее привезли обратно. (Сочувственно.) Она лишь жалкий образец.

ЭЛМОР: Я знаю, что люди захотят о вас прочесть. Люди во всем мире. Я уверен, вам есть о чем рассказать. Сколькими приключениями можно поделиться. Должно быть, вы столько всего знаете об индейских обычаях. Об их жизни; об их коварстве.

ДЖЕК: Ну все, хватит. (Бесс смотрит прямо в глаза Элмору. Тот отвечает на ее взгляд.) Я сказал, пора идти.

ЭЛМОР: Всего хорошего, миссис Флэн. Если по всей правде, то я должен сказать, у вас самый смелый взгляд, что я встречал в своей жизни. (Джек и Элмор поворачиваются, чтобы уйти.)

БЕСС: Не...

ЭЛМОР (остановившись): Что?

БЕСС: Уходи.

ЭЛМОР: Да.

БЕСС: Я знаю. Знаю коварство. Я могла бы написать книгу. Большую книгу. Об одном коварстве.

ЭЛМОР: Отлично. Отлично.

Сцена 5

Два месяца спустя. Двор перед хижиной Уилла. Уилл выбегает на сцену. Он тяжело дышит. В его глазах застыла беда. Останавливается, садится и прячет лицо в ладонях. Из хижины появляется Джек, неся кувшин холодного пунша и две оловянные кружки.

ДЖЕК: Доброе утро, Уилл. Ну, как оно все?

УИЛЛ: Пшеница вся погорела. Никак не спасти. А бык только что свалился прямо в пыль. Он жив, еще бьется, но подняться уже не может. Можно попить? Пересохло все.

ДЖЕК: Я этот напиток приготовил для профессора и Бесс. Им всегда очень пить хочется, когда они свою книгу пишут.

УИЛЛ: Да мне отхлебнуть чуть-чуть.

ДЖЕК: Извини.

Из полей появляется Мэйкон. Она тащит на себе вязанку увядшей кукурузы. Она вся охвачена безумным неистовством.

МЭЙКОН: Господи. Боже. Бык. Как он смотрит. Боже, как он страдает. Ты взял пистолет?

УИЛЛ: Нет еще.

МЭЙКОН: Так возьми же. Пристрели его! Убей его! Мозги ему выпусти! Я не могу этого выносить! Он смотрит на меня, как будто я ему что-то должна!!! (Уилл уходит в хижину за пистолетом.) Где ты был вчера вечером?

ДЖЕК: Я не пришел.

МЭЙКОН: Я тебя ждала.

ДЖЕК: Я не мог сбежать.

МЭЙКОН: Почему?

Слышно, как Бесс поет "Где-то в долине".

ДЖЕК: Из-за нее.

МЭЙКОН: Из-за нее.

ДЖЕК: Ага.

МЭЙКОН: Ты остался с ней?

ДЖЕК: А что мне было делать? Она моя жена.

Входят Бесс и Элмор. Бесс несет зонтик. На ней накидка и новые туфли. Вуали нет. Видны ее татуировки. У Элмора блокнот и карандаш. Он постоянно делает пометки.

ЭЛМОР: Что у вас за голос! Как у ангела!

БЕСС: Всякий раз, когда оглалы водружали скальпы на шест и грозились убить меня, я им пела. Они падали на колени и слушали, как я пою, завороженные, точно очарованные волки. Оттова, их главный, дарил мне бусы; другие давали желуди, семена, земляные орехи, перья. Любые сокровища, которыми владели, только бы я одарила их своим пением.

ЭЛМОР: Поразительно. Эта история наводит на размышления. О, очень хорошо, пунш! Пожалуйста, подайте миссис Флэн стакан. Я уверен, в горле у нее пересохло.

Джек обслуживает их, затем держит зонтик Бесс, чтобы на нее падала тень.

БЕСС: Ох нет, не надо. Я ведь часто месяцами ходила без единой капли воды, пока была в плену.

ЭЛМОР: Изумительно. Как же вы остались живы?

БЕСС: Я все время жевала веточки, чтобы не пересныхало, или искала дикие плоды, которые растут там в изобилии. (Тихонько насвистывает.)

ЭЛМОР: Вы поразительное создание. Как вообще человек может выдержать такие лишения?

МЭЙКОН: Ей виделась я.

ЭЛМОР: Что?

МЭЙКОН: Ей виделась я.

Из хижины выходит Уилл с пистолетом.

УИЛЛ: Мэйкон, я взял пистолет.

МЭЙКОН: Подожди.

УИЛЛ: Я... я пойду пристрелю быка. Это нужно сделать. Он мучается. (Направляется в сторону поля.) Ты со мной не пойдешь?

МЭЙКОН: Иди сам пристрели.

УИЛЛ: Нужно будет, чтобы кто-нибудь помог мне его забить. Джек, поможешь?

ДЖЕК: Профессор платит вам за наш стол и постой. Я тебе не батрак.

УИЛЛ: Я... бык... я... (Уходит.)

МЭЙКОН: Бесс, расскажи профессору, как я тебе виделась, когда ты была в плену.

БЕСС: Я о тебе думала. Я думала обо всех своих любимых дома.

ЭЛМОР: Должно быть, это было невыносимо... ваша скорбь.

БЕСС: Это правда, я страдала. Но я приехала сюда, опьяненная лихорадкой запада. Я хотела увидеть слона. Поохотиться на слона. Бах! Бах! Бах! Я наслаждаюсь беспредельностью всего этого! Привкусом дикости!

ЭЛМОР: У меня от вас аж дух перехватывает. С какой силой вы говорите своим простым, неприкрашенным языком. Когда выйдет ваша книга, обязательно надо будет отправить вас читать лекции по лицеям. Что за сенсацию вы произведете.

БЕСС: Вы мне льстите, в самом деле.

МЭЙКОН: Господи Боже мой, еще как. Только представьте себе Бесс на большой сцене, перед полным залом людей. Такую робкую малютку. Да она умрет от испуга. Вам нужен тот, у кого к таким вещам настоящие способности есть. Знаете, я как-то раз изображала .Деву Марию в живых картинах на Рождество. У меня было такое святое лицо, оно неземным сияло. Я плакала настоящими слезами, когда трактирщик сказал нам, что на его постоялом дворе для нас нет комнаты.

ЭЛМОР (после паузы): Мне кажется, солнце здесь очень яркое. Не пойти ли нам лучше в ивовую рощицу у пруда?

БЕСС: Да. Я расскажу вам об ужасных адских гончих, которых вытатуировали у меня на лице острыми палочками, макая их в сок растений и тонкий порошок, натертый из мягких синих камней.

ЭЛМОР: Чудовищные дикари. Безбожники, повинные в бессмысленной кровавой бойне. (Элмор и Бесс уходят.)

МЭЙКОН: На мне было синее платье, когда я была Девой Марией. Синее на мне смотрится хорошо. Мой лучший цвет, хоть я этого тогда и не знала.

ДЖЕК: В тебе что-то изменилось. Ты звездочки с башмаков потеряла. Раньше ты везде бегала, куда б ни пошла.

МЭЙКОН: Ну а сам-то? На себя посмотри. Пунш подаешь, зонтик таскаешь, гнешься да кланяешься.

ДЖЕК: Я делаю то, что делаю.

МЭЙКОН: Пиявкой присосался.

ДЖЕК: Отдай мне обратно то кольцо, что я тебе дал, ладно? Я хочу подарить его своей жене.

Слышится выстрел за сценой.

МЭЙКОН: Возьми. На, забирай. (Швыряет ему кольцо. Слышится второй выстрел.)

УИЛЛ (из-за сцены): Боже, он еще жив. Мэйкон! (Третий выстрел.)

ДЖЕК: Между нами все кончено.

УИЛЛ (из-за сцены): Мэйкон! Он на меня смотрит.

МЭЙКОН: Я добью его. Хорошо, все кончено. Хорошо. Я его убью. Прикончу. Я все сделаю!

Уходит. Джек смотрит ей вслед. Подбирает кольцо. Подбрасывает его в воздух и направляется за сцену. Пока он движется навстречу Бесс и профессору, слышится последний выстрел.

Сцена 6

Следующая весна. Уилл сидит один во дворе. Бесс и Элмор вместе в хижине Уилла. Элмор роется в портфеле, вынимая письма, контракты, иллюстрации и т.д. Бесс помахивает в воздухе чеком.

ЭЛМОР: Феноменально. Ваша книга феноменальна!

БЕСС: Я на золотую жилу наткнулась!

ЭЛМОР (глядя на листок с цифрами): Ошеломляюще. Никто не может поверить!

БЕСС: У меня должна быть ручная певчая птичка! Мы будем с нею петь дуэтом! Продано больше шестидесяти тысяч! О, и еще надо огромную арфу с золотыми херувимами, и ледяной дворец, чтобы ее там хранить.

ЭЛМОР: Все, что вашей душе угодно. (Бесс поет.) Теперь у меня тут есть кое-какая корреспонденция, требующая вашего внимания.

БЕСС: Да, да, продолжайте; продолжайте.

ЭЛМОР (подавая письмо): Президент по делам индейцев желает отобедать с вами в Белом доме в день вашего приезда в Вашингтон.

БЕСС: О, восхитительно. Я в восторге. Как захватывающе! Надеюсь, никакой свинины подавать не будут?

ЭЛМОР: Нет, разумеется нет. Я предупрежу их о ваших желаниях. Всю свинину исключат. Вот запрос от актера, драматурга и управляющего театром Диона Букико. Он хочет инсценировать вашу книгу.

БЕСС: Дион Букико? Кто это?

ЭЛМОР: Он очень знаменит.

БЕСС: О, тогда ладно, я согласна.

Входит Джек, неся какой-то багаж. Он сбрил усы.

ЭЛМОР (протягивая ей иллюстрацию): Вот ваш портрет, который мы хотим поместить во втором издании.

БЕСС: Ох, Господи.

ЭЛМОР: Я нахожу, что здесь вы очень чувствительны, однако ощущается какая-то затаенная внутренняя сила.

БЕСС: Хмм. У меня глаза слишком близко сидят. Волосы у меня прекрасные, а вот глаза посажены слишком близко. (Джеку.) Ты не согласен?

ДЖЕК: Нет.

БЕСС: Но ведь они ближе, чем у обычного среднего человека, что скажешь?

ДЖЕК: Не знаю. Нет.

БЕСС: Ну, а как ты думаешь, насколько близко должны сидеть глаза среднего человека?

ДЖЕК: Не знаю.

БЕСС: Тогда и не надо высказывать своего мнения о том, в чем ты совершенно глуп.

ДЖЕК: Хорошо.

БЕСС: Не поддакивай. Хватит таскать чемоданы - уложи их в экипаж. Нам не хочется опаздывать на поезд. (Джек уходит в другую комнату.) Нам в самом деле надо с ним возиться?

ЭЛМОР: Разумеется, решение зависит только от вас, но я боюсь, что страдающий, обожающий вас муж отлично будет давить на чувствительность.

БЕСС: Да. Ну что же. Справлюсь.

ЭЛМОР: Хорошо. Отлично. Теперь, согласно вот этому расписанию, в нынешнем сезоне вы прочтете до ста пятидесяти лекций. Вам одни только лекции должны принести двадцать пять тысяч долларов.

БЕСС: Ангелы поют, дьяволы танцуют.

ЭЛМОР: Антрепренер вашего турне - мистер Уильям Саттон. Это весьма преуспевающий земельный спекулянт, глубоко преданный идеям продвижения на запад и явленной судьбы. Он бы хотел, чтобы вы подписали этот контракт о том, что согласны освещать с трибуны некоторые философские взгляды.

БЕСС: Философские взгляды? Я не уверена, что они у меня вообще имеются. А ну-ка, позвольте, я взгляну на эту бумагу.

Берет контракт и внимательно его читает. На площадку перед хижиной выходит Мэйкон. Замечает Уилла.

МЭЙКОН: Изъятие. Изъятие. В одно это слово они вцепились, как стая больных собак. Они отбирают у нас дом. Ничего нельзя сделать, пока они не получат пятьдесят долларов. Пятьдесят долларов. Я спросила у рыжебородого, примет ли он в счет частичного погашения долга картошку. А он так захохотал надо мной, как будто я свежий анекдот.

УИЛЛ: Говорил я тебе, что так и выйдет. Здесь все кончено. Нам надо идти куда-нибудь в другое место. Начинать заново.

МЭЙКОН: Да я лучше придушу себя вот тут, у всех на виду.

В хижине Джек входит с чемоданами. Направляется к двери хижины. Бесс останавливает его.

БЕСС: Джек, не забудь вон ту корзинку - я сложила туда еды нам в дорогу.

ДЖЕК: Здорово. А что там?

БЕСС: Кукурузные лепешки.

Джек кивает, берет корзину и выходит из хижины во двор. Его замечает Мэйкон.

МЭЙКОН: Джек, куда это ты?

ДЖЕК: За нами приехал профессор. Книга Бесс разлетается, как искры от пожара. Мы едем читать лекции. Мы стали важными людьми.

МЭЙКОН: Вы уезжаете прямо сейчас?

ДЖЕК: Точно.

МЭЙКОН: И надолго вы уезжаете?

ДЖЕК: Навсегда, надеюсь.

МЭЙКОН: Боже. Как же я останусь жить в этой огромной пустыне совсем одна?

ДЖЕК (показывая на Уилла): У тебя ведь еще он есть.

МЭЙКОН: Да-а. Послушай, Джек, у меня несчастье. Мне нужно пятьдесят долларов, чтобы спасти хозяйство.

ДЖЕК: Нет у меня никаких денег.

МЭЙКОН: А ты не поговорил бы с Бесс ради меня? Может, замолвишь словечко?

ДЖЕК: Сама с ней разговаривай. Она твоя подруга.

МЭЙКОН: Правильно. Ты прав. Она мой друг. Я для нее много сделала. Очень много. До свиданья, Джек.

ДЖЕК: Прощай, Мэри Кей.

МЭЙКОН: Я всегда буду помнить, что у тебя были очень красивые глаза. (Джек уходит. Уилл смотрит прямо перед собой, пытаясь понять, почему ему все равно, убьет он этих людей, или нет. Мэйкон входит в хижину. Уилл уходит.) Бесс. Мне нужно поговорить с тобой. Это касается личных обстоятельств. Добрый день, профессор.

ЭЛМОР: Да, это... добрый день, миссис Кертис. (Встает и выходит во двор.)

МЭЙКОН: Я слыхала, ты уезжаешь. Снялась с места. У тебя все, наконец, вышло по-крупному.

БЕСС: Похоже, что так.

МЭЙКОН: У меня нет к тебе зависти. Я видела - это должно было случиться. Люди падки на рассказы о зверствах. Они их все время читают в дешевых книжках. А тут приходчшь ты и рассказываешь им все по-настоящему, как было на самом деле. У тебя даже отметины остались в доказательство. Люди повылазят из своих домой и набьются в большие залы, только чтоб на эти отметины поглазеть. На татуировки эти. Люди расцветают при виде уродов.

БЕСС: Что ж, я рада, что ты мне не завидуешь.

МЭЙКОН: Нет. Чего ради?

БЕСС: Ничего. Просто я думала, что это ты хотела написать книгу, роман. Ты ведь говорила об этом. Но это, наверное, больше пустые мечты, детская фантазия. Не стоит принимать всерьез.

МЭЙКОН: Было время, я думала написать книгу. Я собиралась описать свои приключения.

БЕСС: Так у тебя их, наверное, просто никогда не было, правда?

МЭЙКОН: Были кое-какие. Со мною кое-что бывало.

БЕСС: Однако, не так уж и много.

МЭЙКОН: Ну, шрамов на лице у меня никогда не оставалось.

БЕСС: А хотелось бы?

МЭЙКОН: Чего ради?

БЕСС: Ради того, чтобы, ну, может быть, стать... замечательной. Но ничего не вышло. Ты ждешь чего-то десятками лет. Ты осела, остепенилась и больше не мечтаешь. Я вижу, как тебе не дает покоя то, что ты не можешь сравниться со мной. С Бесс Джонсон, женщиной, которая пережила пять лет приключений в плену у индейцев, которая вернулась и написала лучшую книгу столетия, и которую обожают толпы людей по всему миру.

МЭЙКОН: Ты меня не обманешь. Я знаю, как тебе все это удалось. Тебе виделась я. Ты украла у меня. Ты украла меня. Я показала тебе, как ходить, как разговаривать, как драться и мечтать. Это я должна была написать ту книгу. Люди должны были рваться, чтобы встретиться со мной; поговорить со мной. Я настоящая, а ты - просто разбавленная рохля. Эти индейцы не ту женщину украли.

БЕСС: Точно говоришь?

МЭЙКОН: Да, точно.

БЕСС: Ну, так может быть, еще не поздно. Может, у тебя еще есть шанс. На, возьми этот нож. Возьми чернила. Давай. Разрежь себе все лицо. Залей чернилами. Давай, стань мной, если считаешь, что получится. Если думаешь, что ты такая храбрая. Я позволю тебе стать мной. Можешь сделать мое турне за меня. Люди будут вскакивать на ноги и рваться к тебе. Валяй. Оглалы радуются, когда ранят себя. Они делают это, чтобы молиться. Чтобы отпразднорать скорбь. Давай, ну же - празднуй, радуйся, что же ты - все дело в одном твоем лице.

МЭЙКОН: Бесс, прошу тебя. Я всегда о тебе заботилась. Всегда.

БЕСС: Тогда сделай так. Режь. На куски; все на куски.

МЭЙКОН: Всегда заботилась.

БЕСС: Тогда сделай. Режь. Давай.

Мэйкон берет нож, затем опускает его.

МЭЙКОН: Не собираюсь я себя резать. Не хочу всю жизнь в шрамах ходить.

БЕСС (после паузы): Да. Слишком велика цена. А ты стала такой жалкой, что считаешь каждое яйцо, монету или сухарь. (Начинает надевать шляпку и перчатки.)

МЭЙКОН: Я знаю, что мы друг другу не нравимся. Раньше мы были друзьями. Но нас как-то развело. Однако, ты ведь должна признать, ты не можешь не видеть - ты мне кое-чем обязана.

БЕСС: Сколько я тебе должна?

МЭЙКОН: Ты... ну, ты должна мне... пятьдесят долларов. По меньшей мере, пятьдесят долларов. Я давала тебе башмаки, когда у тебя не было обуви, и еду, и кофе, и одежду, и крышу над головой. Я даже приносила тебе синие ленты и синее платье. Все, что твоей душе угодно было, я тебе давала.

БЕСС: Может быть, тебе это никогда не приходило в голову. Может, ты никогда не понимала, что людям не нравится быть обязанными. Они терпеть не могут вечно нуждаться и быть в долгу. И довольно скоро они начинают злиться на тех, у кого брали.

МЭЙКОН: Да. Я это знаю. Ты всегда на меня злилась.

БЕСС: Да, наверное да, и я не хочу, чтобы ты злилась на меня. Поэтому давай считать, что мы квиты.

МЭЙКОН: Но мне они непременно нужны. Пятьдесят долларов. Мне они нужны, чтобы спасти хозяйство. Меня вышвырнут из дома прямо на пыльную дорогу. Ты не можешь со мной так поступить.

БЕСС: Милая, да я бы крылышки у ангелов пообрывала, если б думала, что они помогут мне взлететь.

Выходит из хижины во двор. Мэйкон идет за ней следом.

МЭЙКОН: Ты у меня в долгу! Ты мне должна! Ты не можешь отказывать мне в том, что мое! Я кормила тебя зелеными сухарями; я расчесывала тебе волосы; я учила тебя свистеть!

ЭЛМОР: Вы готовы?

БЕСС: Да.

ЭЛМОР: Вы прочли контракт?

БЕСС: Они хотят, чтобы я потребовала немедленного уничтожения всех индейских племен.

ЭЛМОР: Верно.

БЕСС: С этим проблемы не будет. Только распорядитесь, чтобы всюду, куда бы мы ни приехали, меня бы встречала корзинка с золотыми тюльпанами. Это мои любимые цветы, тюльпаны.

Бесс и Элмор уходят, а Мэйкон кричит им вслед.

МЭЙКОН: Воровка! Грабительница... воровка! Тюльпаны - мои! Они принадлежат мне! Это я видела картинку! А не ты! (Входит Уилл с повязкой на глазу и ранцем в руках.) Господи, Уилл. Господи. Она не захотела дать мне денег. Она ничего не захотела мне дать. Она ведь в долгу у меня. Она это знает. Я была ей другом. Боже, так бы ее и убила. Башку бы ей оторвала и скормила мозги бешеным крысам. Себялюбивая, мстительная, чванливая, бессердечная индейская щлюха.

УИЛЛ: Мэйкон, я ухожу отсюда. Ухожу на запад.

МЭЙКОН: На запад? Куда на запад?

УИЛЛ: Не знаю.

МЭЙКОН: Может, нам стоит Айдахо попробовать. В Айдахо есть эта турецкая красная пшеница. У нее зерно твердое. Ее можно всю весну выращивать.

УИЛЛ: Л не хочу, чтобы ты шла со мной.

МЭЙКОН: Что?

УИЛЛ: Моя первая жена, Барбара Джейн - ну, я любил ее. И я помню, что она любила меня. А ты никогда меня не любила, и я тебя никогда не любил. Вот все, что у нас с тобою было. Я такого больще не хочу.

МЭЙКОН: Ты меня здесь бросаешь? Без ничего?

УИЛЛ: Вот твое. Лови. (Бросает ей свой стеклянный глаз. Она ловит.) Я его для тебя купил. Мне он никакого добра не принес.

Уходит. Мэйкон меряет шагами двор, перебрасывая стеклянный глаз из руки в руку.

МЭЙКОН: У меня ничего нет. Ничего. За все это время. (Пауза.) Ничего.

Сцена 7

Пятнадцатъ лет спустя. Номер гостиницы в Сент-Луисе. Бесс пьет виски из стакана. Элмор держит в руках номер "Сент-Луис Кроникл".

ЭЛМОР: Ты в самом деле хочешь это услышать?

БЕСС: Угу.

ЭЛМОР: Это не очена приятно.

БЕСС: Сейчас, кажется, все так.

ЭЛМОР: Отвратительно написано.

БЕСС: Читай, Элмор, это последняя, у меня их больше не будет.

ЭЛМОР: "Сент-Луис Кроникл" пишет: "Миссис Бесс Джонсон произнесла свою речь со страстным рвением. Тем не менее, ее история казалась полной преувеличений и устаревшей, как изношенная мелодрама, которую можно прочесть в грошовом романе. Тексту не хватало упорядоченного развития, казалось, что он уходит в сторону и бессвязно сбивается, как будто миссис Джонсон, возможно, чуть-чуть хватила лишку."

БЕСС: Чуть-чуть хватила лишку! Они что, в самом деле рассчитывают, что я буду произносить эти речи, ничего не приняв внутрь? Ах, змея подколодная. Ах, жаба червивая.

ЭЛМОР (складывая газету): Да, что ж, давай от этого откажемся.

БЕСС: Боже. Не могу тебе даже сказать, какое облегчение наступит, когда больше не нужно будет воспевать то, как я писала рыбьей кровью или была едва прикрыта юбкой из тонкой коры.

ЭЛМОР: Да, я очень хорошо понимаю, что мы себя заиграли. Людей больше не интересуют рассказы о неукротимых дикарях. Времена изменились. Сегодня индейцы - излюбленные клоуны в цирке. Вчера я прочел в афишке, что наконец арестовали твоего старого друга Оттову - у реки Пекос. За ним охотились много лет. Он последний держался. В одиночку.

БЕСС: Оттова - я и не знала, что он еще жив.

ЭЛМОР: Он и не жив. Он выпил весь керосин из лампы той же ночью, когда его схватили.

БЕСС: Ох.

ЭЛМОР (подавая ей контракты): Что ж, вот последние бумаги, распускающие наш долгий и прибыльный союз. Они все в порядке. Ты найдешь в них все, о чем мы говорили.

БЕСС: Я в этом не сомневаюсь. Просто попрошу своих адвокатов прочесть их прежде, чем подпишу.

ЭЛМОР: Я восхищаюсь твоим постоянством, Бесс. Все эти годы - и ты ни разу мне не доверяла.

БЕСС: Прости, Элмор. Я пыталась. И у меня ни разу, на самом деле, не выходило.

Входит Джек, куря большую черную сигару. Он щегольски одет.

ДЖЕК: Добрый день.

ЭЛМОР: Привет, Джек.

БЕСС: Что это за дрянь?

ДЖЕК: Сигара за десять центов. Я ее выиграл на комических скачках мулов в балагане.

ЭЛМОР: Ах да, ну и как балаган?

ДЖЕК: Убого, нуднятина, как во всех городишках. Даже уроды третьесортные: безрукий мальчик, электрическая девочка, скелет-пижон. О, кстати, ни за что не угадаете, на кого я там наткнулся. Как ее бишь? Мы еще тогда, давно, знакомы были. Ее муж еще повязку за глазу носил.

БЕСС: Мэйкон?

ДЖЕК: Да, так, кажется.

БЕСС: Мэйкон Хилл.

ДЖЕК: Ты бы ее видела. Отвратительно. У нее что-то вроде сифилиса. По всему лицу высыпало. Она сидела в будочке и торговала виски, табаком и изюмом. Я у нее изюму купил. Она меня не узнала. Я чуть не расхохотался, когда увидал, что у нее под одежду газеты понапиханы, для тепла. Помню, она вечно считала, что у нее все ладится.

БЕСС: Твоя сигара воняет. Вытащи ее. Убери вообще. (Джек вынимает изо рта сигару.) Боже, что ты за кретин. Зашел, завонял всю комнату своим мерзким дымом. У меня от тебя голова разболелась. Выйду подышу. Проветрите тут все, пока я вернусь. (Уходит.)

ДЖЕК: Господи, и почему я вообще мил с этой женщиной? Тебе повезло, что из-под нее выбираешься. А я к ней прикован на всю жизнь. Завтра уезжаем к себе в поместье на Белые Равнины. Уходим на покой до конца дней своих. Как же там у нас все будет?

ЭЛМОР: С нею иногда может быть трудно. Но я думаю, что под этим под всем она к тебе по-настоящему привязана.

ДЖЕК: Ты так думаешь?

ЭЛМОР: Такие вещи сразу видны только постороннему.

ДЖЕК: Что ж, я одно скажу - она никогда не найдет того, кто будет относиться к ней лучше, чем я. Она уже должна бы это понять. Я ей единственный верен.

Сцена 8

Несколько часов спустя. Ранний вечер. Палатка Мэйкон. Она сидит одна в тускло освещенной палатке, пьет и играет в солитер. Ее лицо покрыто язвами.

БЕСС (из-за сцены): Эй? Здесь есть кто-нибудь?

МЭЙКОН: Да.

Входит Бесс.

БЕСС: Мэйкон?

МЭЙКОН: Бесс?

БЕСС: Я услышала, что ты здесь.

МЭЙКОН: Тебе Джек сказал?

БЕСС: Да.

МЭЙКОН: Я его сегодня видела. Изюму у меня купил. Разговаривать, правда, не захотел.

БЕСС: Ну, ты ведь его знаешь.

МЭЙКОН: Да. Зачем пришла?

БЕСС: Я... не знаю. Я - вспоминала...

МЭЙКОН: Угу.

БЕСС: Так много.

МЭЙКОН: Ну.

БЕСС: Как ты жила?

МЭЙКОН: Здорово. Просто здорово. Да, некоторое время я просто в деньгах купалась, когда продавала это "Индейское Средство". Лекарство от пристрастия к опиуму, морфию, напиткам и табаку. Чертовски сильное было средство. А потом у меня эта гадость на лице появилась, и народ стал не очень охотно у меня его покупать. Но было время, когда я преуспевала. А ты?

БЕСС: Не знаю. Может, у других людей в жизни было больше смысла, чем у меня.

МЭЙКОН: Это всегда возможно.

БЕСС: Ну да. Так и есть, наверное.

МЭЙКОН: Да, возможности отрезаны и лежат позади, как хвост у ящерицы.

БЕСС: Сегодня я... Ну, сегодня я узнала, что Оттову, вождя... моего мужа, поймали. Он... э-э... отравился керосином из лампы. Не знаю, почему, но тяжело. Я всегда думала, что смогу... но сегодня уже... никогда его больше не увижу.

МЭЙКОН: Вот как все оборачивается-то. Богом клянусь, хотелось бы мне знать, как все сделать по-другому.

БЕСС: Ага. Мне тоже.

МЭЙКОН: Ты-то, по крайней мере, побывала там и на слона поглядела.

БЕСС: Да. Да, оглалы знали такие чудесные места. Я видела реки, такие чистые, что виден был каждый камешек, каждая рыбка. А вода там любого цвета, какой только представить себе можно: розовая и бирюзовая, золотая и белая, изумрудно-зеленая..

МЭЙКОН: Здорово же тебе было с оглалами.

БЕСС: Мне было прекрасно. Эй, а что слышно про Уилла Кертиса?

МЭЙКОН: Ничего. Уилл попал в молотилку, еще в 87-м. Ему ногу ножом отрезало. Истек кровью прямо в поле. Смешно, я всегда прикидывала, что его на куски должно разорвать.

БЕСС: Черт.

МЭЙКОН: Знаещь, когда я была моложе, я никогда не понимала, кто я, чего хочу, куда иду или как вообще туда попасть. Теперь я стала старше, но этого до сих пор не знаю.

БЕСС: Что ж, единственное, чего мне хотелось - я знала, что это единственное, чего мне хотелось, - ну, не знаю, наверное, это можно назвать верной любовью. И когда я получила вон те три письма от этого человека, от Майкла Флэна, который написал мне о величине неба, я подумала, что там все в порядке, все у меня в руках, и единственное, что мне нужно сделать, - это уехать на запад, и там оно все будет.

МЭЙКОН: Думала, просто вытянешься и достанешь - как звезду.

БЕСС: Да. Думала, что смогу. (Вытягивает руку, словно стараясь схватить звезду.) А-ах!

МЭЙКОН: Чувствуешь холод?

БЕСС: Немножко.

МЭЙКОН: Бесс?

БЕСС: А?

МЭЙКОН: Я, ну, у меня сегодня весь день сердце очень болело. Мне страшно, и это мне покоя не дает, но я, наверное, скоро умру.

БЕСС: ...Что я могу сделать?

МЭЙКОН: Нечего тут делать. Я просто хотела сказать кому-нибудь, вот и все. Сказать кому-нибудь.

БЕСС: Что ж, ты мне можешь сказать.

МЭЙКОН: Да и сказать-то особо нечего.

БЕСС: Может, и нет, но я рада, что ты ко мне обернулась.

МЭЙКОН: Угу. Ну да.

БЕСС: Эй, а ты по-прежнему свистишь?

МЭЙКОН: Я? Я... Боже... я... (Затем решительно.) Нет.

Долгая пауза, затем Мэйкон начинает насвистывать мелодию. Бесс откликается. Обе женщины от всей души хохочут. Свет постепенно гаснет. Затемнение.

Конец пьесы

Speaking In Tongues Лавка Языков

Бет Хенли

ИЗОБИЛИЕ

Действующие лица:

Время действия:

Место действия:

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена 1

Сцена 2

Сцена 3

Сцена 4

Сцена 5

Сцена 6

Сцена 7

Сцена 8

Сцена 9

Сцена 10

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Сцена 1

Сцена 2

Сцена 3

Сцена 4

Сцена 5

Сцена 6

Сцена 7

Сцена 8

Speaking In Tongues
Лавка Языков