Даниил Хармс

Елизавета Бам

Елизавета Бам

ЕЛИЗАВЕТА БАМ. Сейчас, того и гляди, откроется дверь и они войдут... Они обязательно войдут, чтобы поймать меня и стереть с лица земли. Что я наделала? Если бы я только знала... Бежать? Но куда бежать? Эта дверь ведет на лестницу, а на лестнице я встречу их. В окно? (Смотрит в окно.) Ууу, высоко! мне не прыгнуть! Ну что же мне делать?.. Э! чьи-то шаги! Это они. Запру дверь и не открою. Пусть стучат, сколько хотят.
СТУК В ДВЕРЬ, ПОТОМ ГОЛОС. Елизавета Бам, откройте! Елизавета Бам, откройте!
ГОЛОС ИЗДАЛЕКА. Ну что она там, двери не открывает?
ГОЛОС ЗА ДВЕРЬЮ. Откройте, Елизавета Бам, откройте.
ГОЛОСА ЗА ДВЕРЬЮ.
ПЕРВЫЙ: Елизавета Бам, я Вам приказываю немедленно же открыть!
ВТОРОЙ: Вы скажите ей, что иначе мы сломаем дверь. Дайте-ка я попробую.
ПЕРВЫЙ: Мы сами сломаем дверь, если Вы сейчас не откроете.
ВТОРОЙ: Может, ее здесь нету?
ПЕРВЫЙ (тихо): Здесь. Где же ей быть? Она взбежала по лестнице наверх. Здесь только одна дверь. (Громко): Елизавета Бам, говорю Вам в последний раз, откройте дверь. (Пауза.) Ломай.
ВТОРОЙ: У Вас ножа нету?
ПЕРВЫЙ: Нет, Вы плечом.
ВТОРОЙ: Не поддается. Постой-ка, я еще так попробую.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Я Вам дверь не открою, пока Вы не скажите, что Вы хотите со мной сделать.
ПЕРВЫЙ: Вы сами знаете, что Вам предстоит.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Нет, не знаю. Вы меня хотите убить?
ПЕРВЫЙ: Вы подлежите крупному наказанию!
ВТОРОЙ: Вы все равно от нас не уйдете!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Вы, может быть, скажете мне, в чем я провинилась?
ПЕРВЫЙ: Вы сами знаете.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Нет, не знаю.
ПЕРВЫЙ: Разрешите Вам не поверить.
ВТОРОЙ: Вы преступница.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха! А если Вы убьете меня, Вы думаете, Ваша совесть будет чиста?
ПЕРВЫЙ: Мы сделаем это, сообразуясь с нашей совестью.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: В таком случае, увы, но у Вас нет совести.
ВТОРОЙ: Как нет совести? Петр Николаевич, она говорит, что у нас нет совести.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: У Вас-то, Иван Иванович, нет никакой совести. Вы просто мошенник.
ВТОРОЙ: Кто мошенник? Это я? Это я? Это я мошенник?!
ПЕРВЫЙ: Ну подожди, Иван Иванович! Елизавета Бам, прика...
ВТОРОЙ: Нет, постойте, Петр Николаевич, Вы мне скажите, это я мошенник?
ПЕРВЫЙ: Да отстаньте же Вы!
ВТОРОЙ: Это что же, я, по-Вашему, мошенник?
ПЕРВЫЙ: Да, мошенник!!!
ВТОРОЙ: Ах так, значит по-Вашему я мошенник! Так Вы сказали?
ПЕРВЫЙ: Убирайтесь вон! Балда какая! Я еще пошел на ответственное дело. Вам слово сказали, а Вы уж и на стену лезете. Кто же Вы после этого? Просто идиот!
ВТОРОЙ: А Вы шарлатан!
ПЕРВЫЙ: Убирайтесь вон!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Иван Иванович мошенник!
ВТОРОЙ: Я Вам этого не прощу!
ПЕРВЫЙ: Я Вас сейчас спущу с лестницы!
Елизавета Бам открывает двери.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Попробуйте скиньте!
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Скину, скину, скину, скину!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Руки коротки!
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Это у меня-то руки коротки?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ну да!
ИВАН ИВАНОВИЧ: У Вас! У Вас! Скажите, ведь у него?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: У него!
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Елизавета Бам, Вы не смеете так говорить.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Почему?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Потому что Вы лишены всякого голоса. Вы совершили гнусное преступление. Не Вам говорить мне дерзости. Вы - преступница!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Почему?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Что почему?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Почему я преступница?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Потому что Вы лишены всякого голоса.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Лишены всякого голоса.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А я не лишена. Вы можете проверить по часам.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: До этого дело не дойдет. Я у дверей расставил стражу, и при малейшем толчке Иван Иванович икнет в сторону.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Покажите. Пожалуйста, покажите.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ну, смотрите. Предлагаю отвернуться. Раз, два, три. (Толкает тумбу.)
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Еще раз, пожалуйста! Как это вы делаете?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Очень просто. Иван Иванович, покажите.
ИВАН ИВАНОВИЧ: С удовольствием.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Да ведь это же прелесть как хорошо (Кричит.) Мама! Пойди сюда! фокусники приехали. Сейчас придет моя мама... Познакомьтесь, Петр Николаевич, Иван Иванович. - Вы что-нибудь нам покажете?
ИВАН ИВАНОВИЧ: С удовольствием.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Халэ оп! Сразу, сразу.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Тут негде упереться.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Хотите, может быть, полотенце?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Зачем?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Просто так. Хи-хи-хи-хи.
ИВАН ИВАНОВИЧ: У вас чрезвычайно приятная внешность.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ну да? Почему?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Ы-ы-ы-ы-ы потому что вы незабудка. (Громко икает.)
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Я незабудка? Правда? А вы тюльпан.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Как?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Тюльпан.
ИВАН ИВАНОВИЧ (в недоумении): Очень приятно-с.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: (в нос): Разрешите вас сорвать.
ОТЕЦ (басом): Елизавета, не дури.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (отцу): Я, папочка, сейчас перестану. (Иван Ивановичу, в нос): Встаньте на четверинки.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Если позволите, Елизавета Таракановна, я пойду лучше домой. Меня ждет жена дома. У ней много ребят, Елизавета Таракановна. Простите, что я так надоел Вам. Не забывайте меня. Такой уж я человек, что все меня гоняют. За что, спрашивается? Украл я, что ли? Ведь нет! Елизавета Эдуардовна, я честный человек. У меня дома жена. У жены ребят много. Ребята хорошие. Каждый в зубах по спичечной коробке держит. Вы уж простите меня. Я, Елизавета Михайловна, домой пойду.
МАМАША ПОЕТ ПОД МУЗЫКУ: Вот вспыхнуло утро, румянятся воды, над озером быстрая чайка летит и т.д.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ну вот и приехали!
ПАПАША: Слава Тебе, Господи!
Уходят.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А ты, мама, не пойдешь разве гулять?
МАМАША: А тебе хочется?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Страшно.
МАМАША: Нет, не пойду.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ:Пойдем, ну-у-у-у.
МАМАША: Ну пойдем, пойдем. (Уходят.)
(Сцена пуста)
ИВАН ИВАНОВИЧ И ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ, ВБЕГАЯ:
Где, где, где
Елизавета Бам,
Елизавета Бам,
Елизавета Бам.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Тут, тут, тут.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Там, там, там.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Где мы оказались, Иван Иванович?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Петр Николаевич, мы с вами взаперти.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Что за безобразие! Прошу меня не тычь!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Вот Вам фунт, баста пять без пяти.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Где Елизавета Бам?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Зачем ее надо Вам?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Чтобы убить!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Хм, Елизавета Бам сидит на скамейке там.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Бежим тогда во всю прыть.
ОБА БЕГУТ НА ОДНОМ МЕСТЕ. НА АВАНСЦЕНУ ВЫНОСЯТ ПОЛЕНО, И ПОКА П.Н. И И.И. БЕГУТ, РАСПИЛИВАЮТ ЭТО ПОЛЕНО.
Хоп, хоп,
ногами
закат за
горами
облаками розовыми
пух, пух
паровозами
хук, хук
филина бревно! -
- распилено.
Отодвигается кулиса и за кулисами сидит Е.Б.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Вы меня ищете?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Вас! Ванька, она тут!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Где,где, где?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Здесь под фарлушкой.
На сцену выходит нищий.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Тащи ее наружу!
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Не вытаскивается!
НИЩИЙ (Елизавете Бам): Товарищ, помоготе.
ИВАН ИВАНОВИЧ (заикаясь): Вот следующий раз у меня больше опыта будет. Я как все подметил.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (нищему): У меня ничего нет.
НИЩИЙ: Копеечку бы.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Спроси того вон дяденьку. (Указывает на Петра Николаевича.)
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (Ивану Ивановичу, заикаясь): Ты гляди, что ты делаешь!
ИВАН ИВАНОВИЧ (заикаясь): Я корни выкапываю.
НИЩИЙ: Помогите, товарищи.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (нищему): Давай. Залезай туда.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Руками обопрись о камушки.
Нищий улезает под кулису.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ничего, он это умеет.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Садитесь и вы. Чего смотреть?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Благодарю.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Сядем.
(Садятся.)
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Что-то муж мой не идет. Куда он пропал?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Придет. (Вскакивает и бежит по сцене.) Чур-чура!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Ха-ха-ха. (Бежит за Петром Николаевичем.) Где же дом?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Тут вот, за этой черточкой.
На сцену выходит Папаша с пером в руке.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (хлопает Ивана Ивановича): Ты пятнашка!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Иван Иванович, бегите сюда!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Ха-ха-ха, у меня ног нет!
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: А ты так, на четверенках!
ПАПАША: Про которую написано было.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Кто пятнашка?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Я, ха-ха-ха, в штанах!
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ И ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха!..
ПАПАША: Коперник был велишайшим ученым.
ИВАН ИВАНОВИЧ (валится на пол): У меня на голове волосы.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ И ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Я весь лежу на полу!
На сцену выходит Мамаша.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ И ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ха-ха-ха-ха-ха!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ой, ой, не могу!
ПАПАША: Покупая птицу, смотри, нет ли у нее зубов. Если есть зубы, то э то не птица. (Выходит.)
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ (поднимая руку): Прошу как следует вслушаться в мои слова. Я хочу доказать Вам, что всякое несчастие наступает неожиданно. Когда я был еще совсем молодым человеком, я жил в небольшом домике со скрипучей дверью. Я жил один в этом домике. Кроме меня были лишь одни мыши и тараканы. Тараканы всюду бывают; когда наступала ночь, я запирал дверь и тушил лампу. Я спал, не боясь ничего.
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ: Н и ч е г о!
МАМАША: Ничего!
ДУДОЧКА ЗА СЦЕНОЙ: ! - !
ИВАН ИВАНОВИЧ: Ничего!
РОЯЛЬ: ! - !
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ничего. (Пауза.) Мне нечего было бояться. И действительно. Грабители могли бы прийти и обыскать весь домик. Что бы они нашли? Ничего.
ДУДОЧКА ЗА СЦЕНОЙ: ! - ! (пауза.)
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: А кто бы еще мог забраться ко мне ночью? Больше некому ведь? Правда?
ГОЛОС ЗА СЦЕНОЙ: Ведь некому же больше?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Правда? Но однажды я просыпаюсь..
ИВАН ИВАНОВИЧ: ... и вижу, дверь открыта, а в дверях стоит какая-то женщина. Я смотрю на нее прямо в упор. Она стоит. Было достаточно светло. Должно быть, дело близилось к утру. Во всяком случае, я видел хорошо ее лицо. Это была вот кто. (Показывает на Елизавету Бам.) Тогда она была похожа...
ВСЕ: На меня!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Говорю, чтобы быть.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Что Вы говорите?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Говорю, чтобы быть. Потом, думаю, уже поздно. Она слушает меня. (Все, кроме Елизаветы Бам и Ивана Ивановича уходят.) Я спросил ее, чем она это сделала. Она говорит, что подралась с ним на эспадронах. Дрались честно, но она не виновата, что убила его. Слушай, зачем ты убила Петра Николаевича?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ура, я никого не убивала!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Взять и зарезать человека! Сколь много в этом коварства! Ура! ты это сделала, а зачем!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (уходит в сторону и оттуда): Уууууууууу-у-у-у-у.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Волчица.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ууууу-у-у-у-у-у-у-у.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Во-о-о-о-о-лчица.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (дрожит): У-у-у-у-у - черносливы.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Пр-р-р-рабабушка.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ликование!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Погублена навеки!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Вороной конь, а на коне солдат!
ИВАН ИВАНОВИЧ (зажигает спичку): Голубушка Елизавета!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Мои плечи, как восходящее солнце!
(Влезает на стул.)
ИВАН ИВАНОВИЧ (садясь на корточки): Мои ноги, как огурцы!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (влезая выше): Ура! Я ничего не говорила!
ИВАН ИВАНОВИЧ (ложась на пол): Нет, нет, ничего, ничего. Г.г. пш. пш.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (поднимая руки): Ку-ни-ма-га-ни-ли-ва-ни-баууу!
ИВАН ИВАНОВИЧ (лежа на полу, поет):
Мурка кошечка
молочко приговаривала
на подушку прыгала
и на печку прыгала
прыг, прыг.
Скок, скок.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ [КРИЧИТ]: Дзы калитка! Рубашка! веревка!
ИВАН ИВАНОВИЧ (приподнимаясь): Прибежали два плотника и спрашивают: в чем дело?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Котлеты! Варвара Семенна!
ИВАН ИВАНОВИЧ (кричит, стиснув зубы): Плясунья на проволо-о-о!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (спрыгивая со стула): Я вся блестящая!
ИВАН ИВАНОВИЧ (бежит вглубь комнаты):Кубатура этой комнаты нами не изведана.
Кулисы подают Папашу и Мамашу.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (бежит на другой конец сцены): Свои люди, сочтемся!
ИВАН ИВАНОВИЧ (прыгая на стул): Благополучие Пенсильванского пастуха и пасту-у-у-у!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (прыгая на другой стул): Иван Ива-а-а-а!
ПАПАША (показывая коробочку): Коробочка из дере-е-е-е!
ИВАН ИВАНОВИЧ (со стула): Пока-а-а!
ПАПАША: Возьми посмо-о-о!
МАМАША: Ау-у-у-у-у!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Нашла подберезови-и-и-и!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Пойдемте на озеро!
ПАПАША: Ау-у-у-у-у!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ау-у-у-у-у!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Я вчера Кольку встретил!
МАМАША: Да что Вы-ы-ы?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Да, да. Встретил, встретил. Смотрю, Колька идет и яблоко несет. Что, говорю, купил? Да, говорит, купил. Потом взял и дальше пошел.
ПАПАША: Скажите пожалуйста-а-а-а-а!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Нда. Я его спросил: ты что, яблоки покупал или крал? А он говорит: зачем крал? Покупал. И пошел себе дальше.
МАМАША: Куда же это он пошел?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Не знаю. Не крал, не покупал. Пошел себе.
ПАПАША: С этим не совсем любезным приветствием сестра привела его к более открытому месту, где были составлены в кучу золотые столы и кресла, и штук пятнадцать молодых девиц весело болтали между собой, сидя на чем Бог послал. Все эти девицы сильно нуждались в горячем утюге и все отличались странной манерой вертеть глазами, ни на минуту не переставая болтать.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Друзья, мы все тут собрались. Ура!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ура!
МАМАША И ПАПАША: Ура!
ИВАН ИВАНОВИЧ (дрожа и зажигая спичку): Я хочу сказать вам, что с тех пор, как я родился, прошло 38 лет.
ПАПАША И МАМАША: Ура!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Товарищи. У меня дом есть. Дома жена сидит. У ней много ребят. Я их сосчитал - 10 штук.
МАМАША (топчась на месте): Дарья, Марья, Федор, Пелагея, Нина, Александр и четверо других.
ПАПАША: Это все мальчики?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (бежит вокруг сцены):
Оторвалась отовсюду!
Оторвалась и побежала!
Оторвалась и ну бегать!
МАМАША (бежит за Елизаветой Бам): Хлеб есшь?
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Суп есшь?
ПАПАША: Мясо есшь? (Бежит.)
МАМАША: Муку есшь?
ИВАН ИВАНОВИЧ: Брюкву есшь? (Бежит.)
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Баранину есшь?
ПАПАША: Котлеты есшь?
МАМАША: Ой, ноги устали!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Ой, руки устали!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ой, ножницы устали!
ПАПАША: Ой, пружины устали!
МАМАША: На балкон дверь открыта!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Хотел бы я подпрыгнуть до четвертого этажа.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Оторвалась и побежала! Оторвалась и ну бежать!
ПАПАША: Караул, моя правая рука и нос такие же штуки, как левая рука и ухо!
ХОР (под музыку на мотив увертюры):
До свидания, до свидания.
!! - !
Наверху говорит сосна,
а кругом говорит темно.
На сосне говорит кровать,
а в кровати лежит супруг.
До свидания, до свидания.
!! - !
!! - !
Как-то раз прибежали мы
! - ! в бесконечный дом.
А в окно наверху глядит
сквозь очки молодой старик.
До свидания, до свидания.
!! - !
!! - !
Растворились ворота,
показались ! - !
(Увертюра)
ИВАН ИВАНОВИЧ:
Сам ты сломан
стул твой сломан.
СКРИПКА: па па пи па
па па пи па
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ:
Встань Берлином
надень пелерину.
СКРИПКА: па па пи па
па па пи па
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Восемь минут
пробегут незаметно.
СКРИПКА: па па пи па па
па па пи
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Вам счет отдан
будите трудыны
взвод или роту
вести пулемет.
БАРАБАН: ! - - ! -
! - - ! -
! - - ! - - ! - !
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Клочья летели неделю за неделей.
СИРЕНА И БАРАБАН: виа-а бум, бум виа-а-а бум.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Капитанного шума первого не заметила сикурая невеста.
СИРЕНА: виа, виа, виа, виа.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Помогите сейчас, помогите, надо мною салат и водица.
СКРИПКА: па па пи па
па па пи па
ИВАН ИВАНОВИЧ: Скажите, Петр Николаевич, Вы были там на той горе.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Я только что оттуда, там прекрасно.
Цветы растут. Деревья шелестят.
Стоит избушка - деревянный домик,
в избушке светит огонек,
на огонек слетаются черницы,
стучат в окно ночные комары.
Порой шмыгнет и выпорхнет под
крышей разбойник старый козодой,
собака цепью колыхает воздух
и лает в пустоту перед собой,
а ей в ответ невидные стрекозы
бормочут заговор на все лады.
ИВАН ИВАНОВИЧ: А в этом домике,который деревянный,
который называется избушка,
в котором огонек блестит и шевелится,
кто в этом домике живет?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Никто в нем не живет
и дверь не растворяет,
в нем только мыши трут ладонями муку,
в нем только лампа светит розмарином
да целый день пустынником сидит
на печке таракан.
ИВАН ИВАНОВИЧ: А кто же лампу зажигает?
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Никто, она горит сама.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Но этого же не бывает!
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Пустые, глупые слова!
Есть бесконечное движенье,
дыханье легких элементов,
планетный бег, земли вращенье,
шальная смена дня и ночи,
глухой природы сочетанье,
зверей дремучих гнев и сила
и покоренье человеком
законов света и волны.
ИВАН ИВАНОВИЧ (зажигая спичку): Теперь я понял,
понял, понял,
благодарю и приседаю,
и как всегда, интересуюсь -
который час? скажите мне.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Четыре. Ой, пора обедать!
Иван Иванович, пойдемте,
но помните, что завтра ночью
Елизавета Бам умрет.
ПАПАША (входя): Которая Елизавета Бам,
которая мне дочь,
которую хотите вы на следующую ночь
убить и вздернуть на сосне,
которая стройна,
чтобы знали звери все вокруг
и целая страна.
А я приказываю вам
могуществом руки забыть Елизавету Бам
законам вопреки.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Попробуй только запрети,
я растопчу тебя в минуту,
потом червонными плетьми
я перебью твои суставы.
Изрежу, вздую и верхом
пущу по ветру петухом.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Ему известно все вокруг,
он повелитель мне и друг,
одним движением крыла
он двигает морями,
одним размахом топора
он рубит лес и горы -
одним дыханием своим
он всюду есть неуловим.
ПАПАША: Давай, сразимся, чародей,
ты словом, я рукой,
пройдет минута, час пройдет,
потом еще другой.
Погибнешь ты, погибну я,
все тихо будет там,
но пусть ликует дочь моя
Елизавета Бам.
СРАЖЕНЬЕ ДВУХ БОГАТЫРЕЙ
ИВАН ИВАНОВИЧ: Сраженье двух богатырей!
Текст - Иммануила Красдайтейрик.
Музыка - Велиопага, нидерландского пастуха.
Движенье - неизвестного путешественника.
Начало объявит колокол!
ГОЛОСА С РАЗНЫХ КОНЦОВ ЗАЛА:
Сраженье двух богатырей!
Текст - Иммануила Красдайтейрик.
Музыка - Велиопага, нидерландского пастуха!
Движенье - неизвестного путешественника!
Начало объявит колокол!
Сраженье двух богатырей!
и т.д.
КОЛОКОЛ: Бум, бум, бум, бум, бум.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Курыбыр дарамур
дыньдири
слакатырь пакарадагу
ды кы чири кири кири
занудила хабакула
хе-е-ель
ханчу ана куды
стум чи на лакуды
пара вы на лыйтена
хе-е-ель
чапу ачапали
чапатали мар
набалочина
хе-е-ель (поднимает руку).
ПАПАША: Пускай на солнце залетит
крылатый попугай,
пускай померкнет золотой,
широкий день, пускай.
Пускай прорвется сквозь леса
копыта звон и стук,
и с визгом сходит с колеса
фундамента сундук.
И рыцарь, сидя за столом
и трогая мечи, поднимет чашу, а потом
над чашей закричит:
Я эту чашу подношу
к восторженным губам,
я пью за лучшую из всех,
Елизавету Бам.
Чьи руки белы и свежи,
ласкали мой жилет...
Елизавета Бам, живи,
живи сто тысяч лет.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Ну-с, начинаем.
Прошу внимательно следить
за колебаньем наших сабель, -
куда которая бросает острие
и где которая приемлет направление.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Итак, считаю нападенье слева!
ПАПАША: Я режу вбок, я режу вправо,
Спасайся кто куды!
Уже шумит кругом дубрава,
растут кругом сады.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Смотри поменьше по сторонам,
а больше наблюдай движенье
железных центров и сгущенье смертельных сил.
ПАПАША: Хвала железу - карборунду!
Оно скрепляет мостовые
и, электричеством сияя,
терзает до смерти врага!
Хвала железу! Песнь битве!
Она разбойника волнует,
младенца в юноши выносит
терзает до смерти врага!
О песнь битве! Слава перьям!
Они по воздуху летают,
глаза неверным заполняют,
терзают до смерти врага!
О слава перьям! Мудрость камню.
Он под сосной лежит серьезной,
из-под него бежит водица
навстречу мертвому врагу.
Петр Николаевич падает.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Я пал на землю поражен,
прощай, Елизавета Бам,
сходи в мой домик на горе
и запрокинься там.
И будут бегать по тебе
и по твоим рукам глухие мыши,а затем
пустынник таракан.
Звонит колокол.
Ты слышишь, колокол звенит
на крыше бим и бам.
Прости меня и извини, Елизавета Бам.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Сраженье двух богатырей окончено.
Петра Николаевича выносят.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (входя):Ах,папочка,ты тут.
Я очень рада,
я только что была в кооперативе,
я только что конфеты покупала,
хотела, чтобы к чаю был бы торт.
ПАПАША (растегивая ворот): Фу, утомился как.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А что ты делал?
ПАПАША: Да... я дрова колол и страшно утомлен.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Иван Иванович, сходите в полпивную и принесите нам бутылку пива и горох.
ИВАН ИВАНОВИЧ: Ага, горох и полбутылки пива, сходить в пивную, а оттудова сюда.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Не полбутылки, а бутылку пива, и не в пивную, а в горох идти!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Сейчас, я шубу в полпивную спрячу, а сам на голову одену полгорох.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Ах, нет, не надо, торопитесь только, а мой папочка устал колоть дрова.
ПАПАША: О что за женшины, понятия в них мало,
они в понятиях имеют пустоту.
МАМАША (входя): Товарищи. Маво сына эта мержавка укокосыла.
Из-за кулис высовываются две головы.
ГОЛОВЫ: Какая? Какая?
МАМАША: Эта вот, с такими вот губами!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Мама, мама, что ты говоришь?
МАМАША: Все из-за тебя евонная жизнь окончилась вничью.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Да ты мне скажи, про кого ты говоришь?
МАМАША (с каменным лицом): Иих! иих! иих!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Она с ума сошла!
МАМАША: Я каракатица.
Кулисы поглощают Папашу и Мамашу.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Они сейчас придут, что я наделала!
МАМАША: 3 x 27 = 81.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Они обязательно придут, чтобы поймать и стереть с лица земли. Бежать. Надо бежать. Но куда бежать? Эта дверь ведет на лестницу, а на лестнице я встречу их. В окно?
(Смотрит в окно.) О-о-о-о-х. Мне не прыгнуть. Высоко очень! Но что же мне делать? Э! Чьи-то шаги. Это они. Запру дверь и не открою. Пусть стучат, сколько хотят.
Запирает дверь.
СТУК В ДВЕРЬ, ПОТОМ ГОЛОС: Елизавета Бам, именем закона, приказываю Вам открыть дверь.
Молчание.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Приказываю Вам открыть дверь!
Молчание.
ВТОРОЙ ГОЛОС (тихо): Давайте ломать дверь.
ПЕРВЫЙ ГОЛОС: Елизавета Бам, откройте, иначе мы сами взломаем!
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Что вы хотите со мной сделать?
ПЕРВЫЙ: Вы подлежите наказанию.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: За что? Почему вы не хотите сказать мне, что я сделала?
ПЕРВЫЙ: Вы обвиняетесь в убийстве Петра Николаевича Крупернак.
ВТОРОЙ: И за это Вы ответите.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Да я не убивала никого!
ПЕРВЫЙ: Это решит суд.
Елизавета Бам открывает дверь. Входят
Петр Николаевич и Иван Иванович, переодетые в пожарных.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: Я в вашей власти.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Именем закона Вы арестованы.
ИВАН ИВАНОВИЧ (зажигая спичку): Следуйте за нами.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ (кричит): Вяжите меня! Тащите за косу! Продевайте сквозь корыто! Я никого не убивала. Я не могу убивать никого!
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Елизавета Бам, спокойно!
ИВАН ИВАНОВИЧ: Смотрите в даль перед собой.
ЕЛИЗАВЕТА БАМ: А в домике, который на горе, уже горит огонек. Мыши усиками шевелят, шевелят. А на печке таракан тараканович, в рубахе с рыжим воротом и с топором в руках сидит.
ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ: Елизавета Бам! Вытянув руки и потушив свой пристальный взор, двигайтесь следом за мной, хроня суставов равновесие и сухожилий торжество. За мной.
Медленно уходят.
Занавес

Писано с 12 по 24 декабря 1927 года.M.