© Copyright Гончаров Олег Васильевич
(kesha@argelis.com)
Олег Гончаров
Людвиг Лангшнейдер - майор в отставке
Беата Гесс -журналистка
Ульрих Мейер - провидец
Ангелика Шурер - актриса
Генрих Квентель - отставной комиссар полиции
Зельма Дуранд - врач
Фрида Брант - домохозяйка
Генриэтта Бебель - писательница
Ильза Глариан - балерина
Йоган Кольбургер - управляющий
Эпизодические: садовник, медсестра
Австрия, Баден, пансионат "Куэлле", южное крыло здания, полдень. В холле не слишком людно. В дальнем углу, у камина, удобно устроившись в кресле и обложившись газетами, дремлет майор Лангшнейдер. Напротив открытого окна герр Квентель и фрау Бебель увлеченно играют в карты, фрау Брант, ритмично покачиваясь в кресле-качалке и чуть слышно напевая, как всегда, вяжет свои бесконечные носки. Входит разгоряченная фрау Беата Гесс.
Гесс. - (На высоких тонах.) Я, конечно, понимаю, что совпадения бывают, но чтобы так?! Господа, прошу внимания! (Проходит на средину холла.) Господа, только что у господина Блюменталя случился удар!
Брант. - (Поправив сползшие на нос очки.) Прискорбно... Однако вчера он выглядел не самым лучшим образом... а в его возрасте...
Лангшнейдер. - (Проснувшись.) Что-то случилось?
Квентель. - У господина Блюменталя случился удар! Майор, как вы можете спать перед самым обедом?!
Лангшнейдер. - Вы же видите как: сидя! (К фрау Гесс.) И насколько это серьезно?
Гесс. - (Пожимая плечами.) Я полагаю, удар - это всегда серьезно. Впрочем, меня совсем другое интересует. (Осматривается.) А где господин Мейер? Мне бы хотелось задать ему несколько вопросов...
Бебель. - Беата, вам пора забыть о своем журналистском прошлом... И что такого вчера сказал господин Мейер? Что у господина Блюменталя будут проблемы? Кто знает, что он имел в виду на самом деле? Тем более они, как мне показалось, о чем-то спорили...
Лангшнейдер. - Прошу прощения, фрау Беата, но я также не усмотрел ничего сакраментального во вчерашней фразе господина Мейера...
Гесс. - Я не согласна. На прошлой неделе господин Мейер произнес ту же фразу в разговоре с фрау Ориген и на следующее утро она, потеряв на прогулке сознание, попала под капельницу!
Брант. - (Отложив вязание.) Прошу меня простить, я, конечно, многого не понимаю в жизни. Стоя у плиты, не слишком часто заглядываешь в книги, но, что вы, фрау Беата, хотите сказать? Мне показалось, вы испуганы...
Гесс. - Испугана? Нет, конечно... Меня закалила моя профессия, однако, должна признаться, с тех пор, как господин Мейер поселился в нашем пансионате, во мне, в свою очередь, поселилась неуверенность в завтрашнем дне. Есть в нем что-то такое... как бы это помягче выразиться... демоническое...
Квентель. - Женщинам всегда нравились демонические личности! Опять же, как бывший полицейский, авторитетно заявляю: господин Мейер, хоть и страшный, но все же совершенно не опасный человек.
Гесс. - Но он разговаривает сам с собой!
Бебель. - (Смеясь.) В таком случае, дорогая Беата, остерегайтесь и меня! В те далекие времена, когда меня еще посещала Муза, я, представьте себе, тоже, совершенно непроизвольно, начитывала сама себе целые главы новых книг... И это происходило со мной в совершенно неподходящих для публичного чтения местах: в магазине, на улице, в кинотеатре. Когда от меня уходил последний муж, я провожала его только что рожденной фразой из романа "Кровавый круг". Знаете, что он мне сказал? Он сказал мне следующее: придет день, когда ты, проводив в жизнь последний персонаж, оглянешься... Генрих был умным малым. Пришел день и я, дописав последний свой роман, оглянулась... Вы не поверите, но в тот день, десятого марта одна тысяча девятьсот восьмидесятого года, из моего дома ушло даже время! Разом остановились все часы...
Квентель. - Вы, писатели, странные люди... Вы ропщете на мир, на мир простых смертных, живя всю жизнь в своем, придуманном мире. Жить в согласии с обоими мирами задача довольно сложная, а точнее - невыполнимая. И немудрено, что все ваши часы остановились. Они остановились в том, придуманном вами мире, а в этом мире вам пришлось заводить уже совсем другие часы и жить по другому времени.
Гесс. - (С удивлением глядя на Квентеля.) Вы случайно не грешили написанием фантастических рассказов, в промежутках между облавами на наркоманов и автомобильных воров? У вас хороший слог...
Квентель. - К сожалению... А свой слог я оттачивал на составлении задержаний и отчетов начальству.
Брант. - Наверное, вы были хорошим полицейским... Вы до сих пор поправляете несуществующую кобуру под мышкой.
Гесс. - (Глядя в окно.) А я до сих пор по ночам строчу на машинке... И просыпаюсь с необъяснимым желанием мчаться в редакцию...
Бебель. - (К фрау Гесс.) Так что господин Блюменталь?
Гесс. - Очень плох. Господин Кольбургер опасается за его жизнь. Вы, конечно, вправе мне не верить, однако, совсем недавно я читала в одном английском журнале о людях-провидцах. Нет, даже не о провидцах, а о людях, способных непроизвольно, на уровне подсознания, моделировать ту или иную ситуацию. (Никто не замечает вошедшего Мейера.)
Мейер. - (Скрипучим голосом.) Если вы имеете в виду меня, то это полная, нет, полнейшая чушь! Я совершенно нормальный пенсионер! И я попрошу вас, фрау Беата, как можно реже заострять ваше профессиональное внимание на моей скромной персоне.
Бебель. - А почему вы решили, что фрау Беата говорит именно о вас? Вы подслушивали?
Мейер. - (Раздраженно.) Конечно, нет! Меня этому не учили!
Квентель. - Похвально, господин Мейер... подслушивать действительно нехорошо. Но, если вы не подслушивали, то откуда у вас такая уверенность в том, что речь шла именно о вас?
Мейер. - Мне так показалось! Вас устроит такой ответ? Впрочем, зачем я спрашиваю? Вы давно уже не полицейский, а я, к счастью, не ваш задержанный!
Лангшнейдер. - Мне кажется, господин Мейер, подобный тон в разговоре с дамой - непозволителен!
Мейер. - Вы правы, майор... (К фрау Гесс.) Прошу меня простить, фрау Беата... Меня со вчерашнего дня преследуют дурные предчувствия... С вашего позволения... (Быстро выходит вон.)
Гесс. - (Проводив Мейера взглядом.) Ну, я же говорила! (Входит фрау Шурер с букетом ярких цветов в руках.)
Шурер. - (Восхищенно.) Какой сегодня чудный день! (Подходит к Лангшнейдеру.) Майор, не хотите ли вы преподнести мне этот прекрасный букет?!
Лангшнейдер. - (Жутко смутившись.) Право... я даже не знаю... мне...
Шурер. - Вам неловко? Отчего же? Поняв бесперспективность ожидания от вас подобного знака внимания, я взяла на себя смелость и приобрела этот чудный букет. Вам осталось только преподнести мне его!
Лангшнейдер. - Вы меня обижаете, мадам!
Шурер. - Обижаю вас? Напротив! Я хочу убедить вас в том, что мы, женщины, хотя и не столь красивы, как стадвадцатимиллиметровые гаубицы и не столь изящны, как пусковые ракетные установки, имеем все же некоторые преимущества перед этими железками...
Квентель. - Ну и?
Бебель. - Нас не нужно протирать ветошью от пыли и мы легко помещаемся в любой квартире!
Шурер. - В самую точку! А еще, мы, женщины, можем отвечать взаимностью вам, мужчинам... (К майору.) Так вы дарите мне этот букет или нет?
Лангшнейдер. - О, да! Но... но я могу попросить у вас отсрочки на две минуты?!
Шурер. - (Удивленно.) Вы хотите надеть смокинг?
Лангшнейдер. - (Умоляюще.) Всего две минуты!
Шурер. - (Ничего не понимая.) Ну, хорошо... Две минуты... я дольше ждала...
Лангшнейдер. - Благодарю вас, фрау Ангелика! Я мигом! (Быстро выходит)
Брант. - Куда это он? Надеюсь, не стреляться?
Гесс. - Мне кажется, дорогая Ангелика, вы наступили майору на самое больное место... И мое журналистское чутье подсказывает: быть скандалу...
Шурер. - Вы полагаете? (Слышны крики, топот ног. В холл буквально влетает майор с огромной охапкой цветов в руках.) О, Боже!!! Какая прелесть!!! Людвиг, вы разорили целый газон! (Майор осыпает ее цветами. Шурер, чуть не плача от счастья.) Наверное, я все же нравлюсь вам больше, чем гаубица! (Целует его в щеку.)
Бебель. - Вот те раз... Майор, я тоже чертовски хочу быть осыпанной с головы до ног цветами! (Вбегает разгоряченный садовник.)
Садовник. - Майор, господин Лангшнейдер! Я... я вынужден буду доложить о вашем проступке господину управляющему! Это неслыханно!
Гесс. - (К садовнику.) Если мне не изменяет память, ваша фамилия Гейне?
Садовник. - Так точно, фрау Беата... Но, какое это имеет значение?
Гесс. - С такой фамилией, милый Гюнтер, нужно хоть немножко быть поэтом!
Садовник. - О, да, но мои цветы! А вдруг господину Квентелю захочется совершить такой же опустошительный набег на мои клумбы? Или всем живущим в нашем пансионате мужчинам?
Квентель. - Кстати, о мужчинах! Как вы смотрите, Гюнтер, на то, чтобы сегодня вечером приговорить к смерти завалявшуюся у меня бутылочку девятилетнего "Рейнского"?
Садовник. - (Профессионально сглотнув слюну.) Весьма положительно смотрю... герр комиссар полиции...
Квентель. - Вот и чудесно. Со своей же стороны, господин майор, я полагаю, даст вам честное и благородное слово офицера опустошать ваши прелестные клумбы исключительно с вашего разрешения. Я прав, майор?
Лангшнейдер. - Слово офицера!
Садовник. - (Благостно улыбаясь.) Ладно уж... Как ни как, впервые... (Собирается уходить.) Так я вечерком загляну? После восьми... Моя старуха ложится ровно в восемь...
Квентель. - С нетерпением буду ждать, дорогой Гюнтер... И срежьте, пожалуйста, для меня самую красивую пурпурную розу. Не то фрау Генриетта застрелит меня своим взглядом! (Оба выходят.)
Брант. - (Наблюдая как фрау Ангелика и майор собирают с пола цветы.) А я... я всегда больше всего на свете любила медовые булочки...
Лангшнейдер. - (Поднявшись с колен с охапкой цветов.) Вот как! Вы предлагаете, фрау Фрида, осыпать вас медовыми булочками?
Брант. - (Смеясь.) Хорошая идея, но для начала неплохо было бы узнать мнение моего врача... можно ли... С моей комплекцией впору заняться гиревым спортом... А еще лучше таскать штангу.
Лангшнейдер. - Вы себе льстите, фрау Фрида! Чтобы войти в общество тучных женщин, вам необходимо поднабрать самое малое килограмм двадцать...
Брант. - (Игриво грозя пальцем.) А вы шельмец, господин Людвиг! Ох, шельмец!
Лангшнейдер. - Ну, что вы, фрау Фрида! Только что вижу, то и говорю! Истинный крест! (Входит Квентель с шикарными розами в руках.)
Квентель. - (Вручив дамам по цветку.) Наш садовник святой человек... Однако, "Рейнским" запастись необходимо. Без "Рейнского", господин майор, совершать набеги на цветочные клумбы будет довольно сложно... (Входит озабоченный управляющий Кольбургер.)
Кольбургер. - (Заметив цветы, весьма удивленно.) Как! Вы уже все знаете?!
Квентель. - Простите, господин управляющий, знаем что?
Гесс. - Да...
Кольбургер. - Час назад в клинике Штрауса умерла фрау Ориген! Я подумал, что вы уже все знаете и цветы для нее...
Бебель. - (Всплеснув руками.) Матерь Божья! Час назад?!
Кольбургер. - (Кивнув головой.) Не приходя в сознание...
Гесс. - (Обращаясь ко всем присутствующим.) Вот видите, господа! Простите, господин Кольбургер, хочу попросить вас об одном одолжении. Вы, конечно, вправе отказаться, но...
Кольбургер. - Я вас слушаю, фрау Беата...
Гесс. - Я могу ознакомиться с досье господина Мейера?
Кольбургер. - Разумеется, нет! Простите...
Гесс. - Нет... ничего... Ее привезут сюда?
Кольбургер. - Фрау Ориген? Н-н-нет... Мы уже сообщили ее сыну...
Брант. - У фрау Ориген есть сын? Странно... за четыре проведенных в пансионате года она ни разу не вспомнила о нем... Хорошо, что у меня нет детей... Обидно рожать детей только для того, чтобы дать им возможность когда-то тебя похоронить... Уж лучше вообще без детей...
Шурер. - Вы, дорогая Фрида, не правы. Производя на свет ребенка, все же надеешься на большее, а похоронить могут и соседи... И я всегда хотела иметь ребенка... всегда... Проклятая профессия! Вот, думаешь: все! Еще одна роль, еще один фильм и... Выйду замуж, рожу ребенка... В конце концов, удавалось только первое - выходить замуж! Страшно подумать, но я была замужем восемь раз!
Квентель. - Это впечатляет... Вы мужественная женщина! Пережить восемь разводов - это вам не шутки...
Шурер. - 0, да! Уж какие тут шутки... Каждый из моих мужей непременно хотел получить при разводе большую часть моих денег!
Бебель. - Я встречала настоящих джентльменов только на страницах своих романов!
Лангшнейдер. - Но, мадам!
Бебель. - Вы - совсем другое дело, Людвиг... Ваше поведение безупречно... Правда, при мене вы еще не разводились!
Кольбургер. - Я распорядился послать в клинику венок от заведения. Господин Квентель, я могу попросить вас на пару слов? (Обращаясь к дамам.) Прошу меня простить, дела...
Квентель. - Конечно, господин управляющий... я к вашим услугам... (Оба выходят.)
Гесс. - Бедная фрау Ориген... (Подходит к окну.) А ведь ей в мае исполнилось бы только шестьдесят семь...
Лангшнейдер. - Фрау Беата, а зачем вам досье господина Мейера? Неужели вы и в самом деле верите во всю эту бесовщину? (Пристраивает цветы на журнальном столике.) По-моему, у вас сейчас преобладает импульсивность криминального журналиста, коим вы являлись прежде, а не взвешенность и трезвая оценка простого обывателя. Лопни мои глаза, если это не обыкновенное совпадение!
Гесс. - (Выходя из холла.) Мне будет жаль, если это случится с вами...
Брант. - (Принимаясь за свою вязку.) Мне тоже кажется, что фрау Беата решила соединить два частных случая в один неоспоримый факт...
Бебель. - Интересно... И как это я не додумалась до такого шикарного сюжета? Представьте себе, господа, эдакого монстра, скрывающегося под неброской внешностью рядового бюргера, знающее будущее каждого из живущих... и активно пользующегося своим даром...
Лангшнейдер. - У вас полно свободного времени, дорогая Генриетта. Почему бы вам действительно не засесть за очередной бестселлер? А положительного героя можете писать с меня.
Шурер. - В самом деле? А как же разоренная клумба? Мне кажется, вы еще не готовы к роли положительного героя. С вами необходимо очень серьезно поработать, в плане кардинального изменения вашего имиджа. Кстати, в следующий раз не закладывайте в споре свои глаза... Вдруг они и в самом деле лопнут? В этом мире существует масса вещей, на которые не надоест смотреть никогда!
Лангшнейдер. - Вы абсолютно правы, милая Ангелика... Не стоит закладывать ничего из себя. Все это может впоследствии пригодиться.
Шурер. - Совершенно верно... Один из моих мужей, из последних, разумеется, сказал мне как-то: Чем старше становятся твои глаза, тем больше красивых женщин они начинают замечать вокруг! У вас, майор, случайно, не возникало похожих проблем со зрением?
Лангшнейдер. - (Смеясь.) У меня дела с глазами совсем плохи. Мои глаза с восхищением смотрят на любую женщину!
Брант. - Так вы, гер майор, вдобавок ко всему еще и повеса?! Армейская закалка или это у вас врожденное?
Лангшнейдер. - Скажем так: приобретенное с годами...... И хочу заметить, фрау Фрида, армия не имеет ни малейшего отношения к вопросу воспитания чувственности. Армия скорее эту чувственность приземляет...
Шурер. - (Посмотрев на часы.) Ох, как летит время! У меня же ванны! Майор, надеюсь, вы проводите меня? Цветы необходимо поставить в воду... (Выходят из холла. Некоторое время ничего не происходит. Фрида Брант, подремывая, в автоматическом режиме вяжет метровой длины носок, фрау Бебель, думая о чем-то своем, прохаживается по периметру холла. Входит господин Мейер с газетой в руке.)
Мейер. - (Усаживаясь в кресло.) Жарко... (К дамам.) Я не помешаю?
Брант. - (С трудом открыв глаза.) А... это вы, господин Мейер... Нет... вы никогда не мешаете... (Продолжает вязать.)
Мейер. - Благодарю вас, фрау Фрида... по-видимому, я не мешаю только вам, поскольку вы, вероятнее всего, не читали всей этой новомодной чепухи об НЛО, полтергейсте и прочих сомнительных чудесах...
Бебель. - Ну, зачем же вы так, господин Мейер! Меня ваше присутствие тоже нисколько не смущает! Хотя, признаюсь, иногда вы ведете себя весьма странно...
Мейер. - (Разворачивая газету.) Что вы имеете в виду? Мои прогулки по ночам при полной луне? Но для этого совершенно не обязательно быть вампиром!
Бебель. - Я не об этом, господин Мейер. Мне самой иногда очень нравится постоять на балконе в полную луну или побродить по ночному саду. Я о другом...
Мейер. - Я вас внимательно слушаю...
Бебель. - Возьмем, к примеру, вашу странную, если не сказать больше, привычку без видимой причины прерывать начатую беседу и уходить прочь. Или эти ваши бесконечные беседы с самим собой... или...
Мейер. - Довольно, фрау Генриетта, я вас понял. Действительно, не все люди разговаривают сами с собой... согласен. Но, должен вам сказать, фрау Генриетта, вы, задремав, постоянно что-то печатаете на воображаемой пишущей машинке, а господин майор частенько стреляет по прохожим из пальца, стоя на балконе. Между прочим, фрау Ориген весьма часто ходила по Бадену в мужском костюме...
Брант. - Что вы говорите?! А зачем ей это нужно было?
Мейер. - Кто его знает... каждый сходит с ума по-своему... Странности есть у каждого из нас. Просто у одного их больше, у другого меньше, у одного они проявляются реже, у другого чаще. Фрау Беата сегодня предприняла попытку дискредитировать меня в ваших глазах...
Брант. - Ну что вы! Беата всего лишь сделала предположение!
Мейер. - Не вижу разницы... Так вот, хотелось бы по этому поводу сказать следующее: И фрау Ориген и господину Блюменталю я сказал только то, что почувствовал в тот момент. По правде говоря, я и прежде довольно часто узнавал о некоторых событиях задолго до их свершения...
Бебель. - Вы шутите... Не хотите ли вы сказать, что предвидели смерть фрау Ориген?!
Мейер. - (Отбросив газету.) Как?!! Фрау Ориген умерла?!!
Брант. - К сожалению...
Мейер. - Какой ужас... Она казалась такой крепкой женщиной... И... и я совсем не предполагал, что она умрет... Я этого не чувствовал...
Бебель. - Да, но фрау Беата высказала предположение, что вы способны мо...
Мейер. - Моделировать события?! Но это же полнейшая чушь! Можно предвидеть некоторые события, но чтобы моделировать?! Извините, но я не господь Бог! Я рядовой пенсионер... (Поднимает с пола газету.) Какая жалость... фрау Ориген была мне симпатична... (Входит Зельма Дуранд.)
Мейер. - (Встав.) Мое почтение, фрау Зельма...
Дуранд. - Здравствуйте, Ульрих... (К дамам.) Фрау Генриетта, фрау Фрида... (Проходит к дивану, садится. Мейер усаживается следом за ней.) ... Так жарко... и птицы попрятались... Я только что узнала о фрау Ориген... Мне искренне жаль... Она казалась такой здоровой... Даже ангиной никогда не болела...
Мейер. - (Резко поднявшись.) С вашего позволения я пойду... У меня массаж...
Дуранд. - (Проводив Мейера взглядом.) Мне показалось, или господин Мейер действительно чем-то расстроен?
Брант. - Ульрих симпатизировал фрау Ориген... (Встретившись взглядом с фрау Бебель.) по крайней мере, он так сказал...
Бебель. - Зельма, дорогая, а ... а как современная медицина относится ко всем этим новомодным влияниям как то: биоэнергетика, кодирование, зомбирование и тому подобным вещам?
Дуранд. - Вы хотите узнать мнение официальной медицины или мое, как медика?
Бебель. - А разве это не одно и тоже?
Дуранд. - Конечно, нет!
Бебель. - В таком случае, меня вполне устроит мнение частного лица...
Дуранд. - А что конкретно вас интересует? Я полагаю, не зомбирование?
Бебель. - Как раз зомбирование меня и интересует!
Дуранд. - Вы беременны новым романом?
Бебель. - О чем вы, дорогая Зельма! Мой творческий потенциал давным-давно находится в стойком климактерическом состоянии!
Дуранд. - Что так?
Бебель. - Все очень просто... Любой талант подобен океаническому лайнеру. До той поры, пока его днище не обрастет деньгами и не прогниет от достатка - талант живуч и легок в движении. Но, как только критическая масса жизненных благ достигает своего максимума, талант тут же камнем идет на дно тихого благополучия... Конечно, существуют чудаки, игроки по жизни, для которых литература не что иное, как особый вид спорта, наподобие гиревого... Чем больше поднял, тем выше слава! Такие люди пишут всегда, везде и, конечно же, до конца. Мне подобные игры не под силу... В моей голове сели батарейки фантазии... Однако, вернемся к зомби... Можно ли человека запрограммировать на совершение конкретного действия? Я, конечно, не имею в виду гипноз... Или, что уже скорее похоже на фантастику, включить в человеке механизм умирания?
Дуранд. - Хороший вопрос...
Бебель. - И я надеюсь на хороший ответ...
Дуранд. - А хорошего ответа не будет... Хороший ответ должен базироваться на фактах, которых в моем активе, к сожалению, нет... Конечно, мне приходилось по долгу службы встречаться с господами, для которых заставить вас съесть собственный ботинок - сущий пустяк. Но это, по большому счету, обычный гипноз. А вопрос зомбирования, он как бы и есть, но не здесь, не рядом, а где-то там, за таинственной гранью оккультного, переступить через которую мировой научный официоз никак не решиться... А раз так, то на официальном уровне этого вопроса как бы и не существует. Я так же не могу взять на себя смелость сделать дышащее оптимизмом заявление, хотя в душе и понимаю, что что-то где-то в этом направлении делается. И делается уже довольно давно...
Бебель. - Ну, хорошо. С зомбированием, можно сказать, все ясно... Второй вопрос... если позволите. Менее деликатного свойства...
Дуранд. - Направление тоже?
Бебель. - В общем - то да.... Как вы относитесь ко всякого рода предсказаниям?
Дуранд. - Никак.... Лично мне приходилось сталкиваться как с предсказаниями, так и с их результатами. Другой вопрос: существует ли сама возможность предсказаний?! Вот здесь я могу ответить вам совершенно осмысленно: да. Я верю в возможность человека предсказывать будущее. И тому есть масса примеров, основанных на фактах. Опять же, здесь, в данном вопросе, тоже есть одно "но". Как врач, могу сказать следующее: дар предвиденья - аномалия, а любая аномалия свидетельствует о нездоровье организма. В данном случае речь идет о нездоровье психики человека, владеющего этим даром...
Брант. - (Поправив очки.) Неужели проявление скрытых возможностей организма, в данном случае, психики, нужно обязательно классифицировать как некое заболевание? Не проще ли трактовать подобный феномен, как проявление гениальности? По крайней мере, слово гениальность гораздо лучше воспринимается на слух, чем слово шизофрения...
Дуранд. - Научно доказано, что гениальность и шизофрения мало чем отличаются друг от друга... Гениальность и шизофрения состоят друг с другом в родстве... они как бы кузины... непостижимые и непредсказуемые... А что касается скрытых возможностей, так для чего-то же они скрыты! Представьте себе, что случилось бы с человечеством, обладай мы все способностью читать чужие мысли, видеть сквозь стены, летать, проникать мыслью в будущее?!
Бебель. - Подобные знания опасны, поскольку делают человека всевластным...
Дуранд. - Совершенно верно. Человек несовершенен, потому что дарованные ему изначально знания и были надежно законсервированы в глубинах сознания...... Это как бы эволюция наоборот. Щелчок по носу господину Дарвину! (Входят фрау Гесс и господин Квентель.)
Гесс. - Здравствуйте, Зельма! У вас научные посиделки?
Дуранд. - Здравствуйте, милая Беата... Мы разбираем по косточкам феномен предвиденья...
Гесс. - Что вы говорите?! И зачем я уходила?! ( К Бебель.) Это была ваша идея, Генриетта? (Садится на диван рядом с фрау Дуранд.) Ну и что говорит наша славная медицина?
Брант. - Медицина не отрицает возможности предвидеть...
Дуранд. - Да нет же, фрау Фрида... как раз же медицина и молчит, а не отрицаю я. (Квентель усаживается за игральный столик.) Господин Квентель, вчера вы были замечены мной в супермаркете "Айзенбергер" с некой дамой... Вы предпочитаете крупные формы?
Квентель. - (Вопрос застал его явно врасплох.) Э-э-э... Ну... в общем-то... Это была моя кузина! Да! Она самая...
Дуранд. - О, конечно! Как это я раньше не догадалась?! Только с кузиной можно так сладко целоваться в примерочной верхней одежды...
Квентель. - Бог мой! Вы подсматривали?
Дуранд. - За кого вы меня принимаете? Просто вы впопыхах забыли задернуть штору.
Квентель. - Да, но Эльза действительно моя родственница... дальняя... и... и мы не виделись с нею двадцать лет... В молодости мы были с ней очень дружны... И, вообще, фрау Зельма, мне не кажется, что мое частная жизнь может быть вынесено вами на суд общественности! По-моему, это безнравственно!
Дуранд. - Возможно. Однако гораздо безнравственней общаться с дамой, побывавшей на излечении в моей клинике, по крайней мере, раз шесть!
Бебель. - Как интересно!
Квентель. - Не может быть!
Дуранд. - Ваша родственница, в миру Эльза Кляйн, в свое время была заурядной венской проституткой по кличке "Пончик". Продолжать? Мне кажется, не стоит...
Квентель. - Какой ужас... Но... но, ведь она замужем!
Дуранд. - Я рада за нее. Говорят, бывшие проститутки, покончив со своим ремеслом, впоследствии становятся неплохими женами...
Гесс. - Фрау Эльза, по-видимому, еще не угомонилась... Не сердитесь, Генрих! Все мы знаем вас уже не один год, поэтому сами понимаете...
Квентель. - Да... да... я понимаю... (К Дуранд.) Прошу меня простить за резкий тон... И спасибо за разоблачение... Нет! Ну, это же надо!? Такие манеры... ностальгия в голосе...
Гесс. - Вы, Генрих, утратили профессиональный нюх. И, вообще, посмотрите, какие женщины вас окружают! Зачем вам сомнительного свойства кузины?! (Быстрым шагом входит майор Лангшнейдер.) Вы одни? А где Ангелика?
Лангшнейдер. - Господа! Блюменталь скончался! (Немая сцена.)
Гесс. - (Поднеся к губам сжатые "лодочкой" ладони.) Вот... и вторая смерть... (К майору.) Когда это произошло?
Лангшнейдер. - Примерно час назад... (Думая о чем-то своем.) Час назад... час... Господи! Они же умерли почти одновременно!
Гесс. - И, правда... почти одновременно... (Обращаясь к присутствующим.) Уж теперь-то вы не станете утверждать, что смерть фрау Ориген и господина Блюменталя случайность?!
Дуранд. - Что вы имеете в виду? Я не понимаю...
Бебель. - Видите ли, Зельма, двум этим смертям предшествовали беседы господина Мейера с покойными...
Дуранд. - Ну и что? Мы все часто и подолгу беседовали с ними...
Брант. - Все так, однако, только господин Мейер предупреждал фрау Ориген и господина Блюменталя о грозящей им опасности...
Гесс. - А, по-моему, он им элементарно угрожал!
Квентель. - Успокойтесь, Беата! В моей памяти можно отыскать достаточное количество случаев, когда эмоции ставились выше закона. Опасно, фрау Гесс, обвинять человека в совершении смертного греха, опираясь исключительно на эмоции...
Дуранд. - (К Бебель.) Выпытывая у меня информацию о прорицателях, вы имели в виду господина Мейера?
Бебель. - Собственно, я даже не выпытывала информацию, а искала подтверждения данному феномену. Господин Мейер был так любезен, что сам сознался в своих необычных способностях! Добровольно...
Гесс. - Черт побери! Вечно я ухожу на самом интересном месте!
Бебель. - Вы ушли задолго до нашего с господином Мейером душевного разговора. Между прочим, господин Мейер был весьма огорчен сообщением о смерти фрау Ориген.
Гесс. - Он притворялся!
Брант. - Ну что вы, Беата! Я же видела его глаза!
Лангшнейдер. - Простите, Генриетта, а каково содержание исповеди господина Мейера? Если, конечно, ваша беседа не носила приватно-доверительный характер?
Бебель. - Господин Мейер не требовал сохранения нашего с ним разговора в тайне...
Брант. - Господин Мейер сказал, что ему уже приходилось узнавать о некоторых событиях задолго до их свершения. Однако повторяюсь: он был весьма расстроен сообщением о смерти фрау Ориген.
Квентель. - Из этого следует, что предугадывать смерть ему еще не приходилось.
Бебель. - Видимо, да...
Гесс. - И все же, здесь не все так просто... И это ненормально, когда рядом с тобой живет человек, подглядывающий в твое будущее, словно в замочную скважину!
Лангшнейдер. - Что же вы предлагаете? Забросать господина Мейера камнями? Колесовать? Все то, о чем мы тут с вами говорим, чистейший бред! Я вас понимаю, Беата, у вас богатое воображение, вам скучно в нашем тихом пансионате, накопившаяся за четыре пенсионных года энергия требует выхода, Но, помилуйте, Мейер-то тут при чем? Притом, что вам так хочется? А по мне, так и ради Бога! Пусть предсказывает! К примеру, мне...
Брант. - Даже самое плохое?
Лангшнейдер. - Ну-у-у... Разное... Зачем же самое плохое?
Бебель. - А если у господина Мейера чутье только на смерть?
Лангшнейдер. - Так не бывает!
Дуранд. - Вы уверены?
Брант. - Скорее всего, господин Мейер не связан с демоническими силами... В противном случае, от него бы пахло серой...
Бебель. - (Смеясь.) Вот, Беата, началось! Благодаря вашей прирожденной мнительности, мы сейчас втянемся в унылую и совершенно бесполезную беседу о потусторонних силах! Однако меня увольте. Господин Квентель, как вы относитесь к прогулкам с дамой по парку?
Квентель. - (Резво вскакивая со стула.) Чрезвычайно положительно! Прошу прощения у остальных дам за бестактность... Я не...
Гесс. - Молчите, Генрих, не то окажетесь сейчас в дурацком положении... Я действительно не идеальный собеседник...
Бебель. - (К фрау Гесс.) Кстати, в библиотеке на одном из стеклянных стеллажей я когда-то видела большой хрустальный шар!
Гесс. - Я не собираюсь гадать, дорогая Генриетта! Я уже и без шара вижу, что парад несчастий начался... Точнее, я это чувствую...
Лангшнейдер. - По-видимому, у вас, Беата, начался период депрессии! И совершенно напрасно! Мероприятия, ожидающие нас в ближайшие дни, я уверен, вернут любому из нас жажду жить и уверенность в себе!
Брант. - Хорошая новость? И что это за мероприятие?
Лангшнейдер. - Наш управляющий, досточтимый господин Кольбургер, только это между нами, решил преподнести нам подарок... Догадываетесь какой? Поездка в горы! В Кримль! На одну из горных баз!
Квентель. - (Держа фрау Бебель под руку.) А вот это действительно замечательная новость! Хрустальный воздух, лыжи... Отлично! А сейчас, мы, с вашего разрешения, удалимся...
Бебель. - Обещаем держать все в секрете... (Уходят.)
Гесс. - Что ж, новость действительно хороша... И мне нравится носиться по горам на лыжах. Впрочем, носиться, сказано слишком громко...Это раньше, лет тридцать назад, я действительно носилась на лыжах!
Лангшнейдер. - Я помню... В шестьдесят восьмом вы были самой популярной женщиной Австрийской республики...
Гесс. - Я была второй. Самой популярной женщиной тех лет была наша дорогая Ангелика! Кстати, где вы ее оставили?
Лангшнейдер. - У нее ванны. Должна быть ровно в три. Мне сегодня обещана партия в шахматы...
Дуранд. - Вы так мило проигрывает Ангелике?
Лангшнейдер. - Я могу себе это позволить... Однако, если бы она узнала, что проигрывает международному гроссмейстеру, то, наверняка, сильно бы удивилась. Как вы полагаете?
Дуранд. - Думаю, вам несдобровать, если Ангелика узнает о вас правду! Кстати, о правде... Что вы, Беата, имели в виду, говоря о своем предчувствии? Вы знаете больше, чем говорите, или все же это только эмоции?
Гесс. - Прежде всего, я журналист, а у хорошего журналиста нюх на всякого рода скандалы. Вот и сейчас я чувствую в воздухе некое напряжение... Все вроде бы нормально, глаз ничего не улавливает, однако, где-то там, на уровне подсознания, уже что-то происходит... Знать бы только что?
Лангшнейдер. - Мнительность всегда в раздоре со здравым смыслом... Но, как говорится, чему быть, того не миновать!
Гесс. - Вы поклонник детерминизма?
Лангшнейдер. - Вы, наверное, будете удивлены, однако, я отвечу: да... Я верю в предначертанность судьбы. Не скажу, что я фанатик этого учения, но с чем-то я все же согласен на все сто.
Брант. - Именно в такие вот мгновения сожалеешь о том, что всю свою жизнь простояла у плиты...
Гесс. - Детерминизм, фрау Фрида, это учение о закономерности и причинной обусловленности всех событий и явлений... Лично я не думаю, что где-то кем-то был написан подробнейший сценарий земной жизни, который мы должны разыграть до последней запятой. Безвариантность судьбы поставила бы любого из нас вровень с обычной амебой, у которой всего лишь одна функция: размножаться делением. Майор, вы хотели бы размножаться делением?
Лангшнейдер. - Скорее всего, нет... По-моему, я уже всем в достаточной степени надоел, пребывая в единственном числе... Куда уж там размножаться делением! Меня и одного много!
Брант. - Одного вас достаточно. Много было моего покойного мужа! За свои шестьдесят семь лет, он умудрился смертельно надоесть всем! Вы не поверите, но благодаря его несносному характеру, у меня никогда не было проблем с домашними насекомыми! Как только мы меняли жилье, эти твари тут же исчезали сами по себе.
Дуранд. - У вас не нашлось для такого мужа немного мышьяка в суп?
Брант. - (Зардевшись.) Он был неотразимым мужчиной!
Дуранд. - Неужели так красив?
Брант. - Нет, конечно... Лицом он был страшен, как смертный грех! (Мечтательно.) А вот мужчина... (Тяжело вздыхает, поднимает с пола небольшую корзину с мотком ниток, кладет в нее свое вязание.) Да-а-а-а... (Медленно поднявшись, уходит.)
Гесс. - Даже так? Кто бы мог подумать... А, впрочем, каждому свое... (К майору.) Простите, Людвиг, и на какой же день назначена наша вылазка в горы?
Лангшнейдер. - Господин управляющий обещал уладить все формальности в самое ближайшее время... Возможно, он сообщит нам об этом уже завтра.
Дуранд. - Прекрасно! Лет пять назад я бывала в тех местах со своим покойным мужем. Там замечательно! Особенно в это время года. Полчаса по канатной дороге - и ты из лета попадаешь в настоящую зиму! (Медсестра Альма вкатывает в холл инвалидную коляску с улыбающейся Ильзой Глариан. У Ильзы левая нога по колено в гипсе. Немая сцена.)
Лангшнейдер. - А кое-кто в горы и не поедет... (Подходит к Глариан.) Что с вами, дорогая? Еще вчера вы были замечены мною в бассейне?
Глариан. - (К медсестре.) Спасибо, Альма... Мне здесь помогут... Ты можешь идти... (Медсестра выходит.) Вы правы, майор. Я действительно вчера плавала в бассейне. Но вы не досмотрели до конца. Поднимаясь по лестнице из бассейна, я умудрилась поскользнуться и зависнуть на левой ноге, так не к месту и не ко времени решившей застрять промеж двух перекладин! И как результат - закрытый перелом!