© Copyright Гончаров Олег Васильевич (kesha@argelis.com)



   Олег Гончаров Память нужна не мертвым.
   Память нужна живым...

С молитвой о прощении

Действующие лица:

  
   Мандельштам Осип Эмильевич
  
   Кузнецов - врач
   Господин Время
  
   Госпожа Любовь
  
   Госпожа Ложь
  
   Госпожа Истина
   Господин Свет
   Господин Мрак
   Господин Страх
   Санитары
  
   Затемненная сцена. Сквозь тишину начинает медленно просачиваться голос далекого органа. Стремительно прирастая в силе, мелодия внезапно смолкает, оставив после себя унылое и тревожное послезвучие - вой ветра, неистовый брех собак и резкие крики людей. Прожектор высвечивает на левой половине сцены часть барачной стены и двухъярусные нары. На верхних нарах, прикрытый грязной простыней, неподвижно лежит человек. Хлопает входная дверь. Два санитара в рваных телогрейках, надетых поверх грязных халатов, вносят щуплого, седого человека и кладут его на нижние нары. Следом за санитарами в барак входит врач Кузнецов.
  
   Санитар. - Гражданин Кузнецов... По-моему, зря мы его сюда из барака тащили... Не жилец он... Совсем плох...
  
   Кузнецов. - (Зло.) Не вам решать, гражданин Рыков, что зря, а что нет! Накройте его... А этого... (Показывает на верхние нары.) отнесите под навес... Он уже отмучился... (Накрыв больного одеялом, санитары, посапывая, опускают с верхних нар покойника и выносят его прочь.) Как мухи мрут... (Садится на табурет и достает из кармана халата тетрадь. Найдя нужную фамилию, пишет.) Заключенный Фомин Иван Арсеньевич... Скончался... Тиф... Тридцатое октября одна тысяча девятьсот тридцать восьмой год... (Достает из кармана листок бумаги.) ... Так, теперь тебя запишем, браток... Мандельштам... Осип... Эмильевич... Поступил также тридцатого октября... (Смотрит на больного.) А ведь зима на носу... Я так понимаю, заключенных в лагере Вторая речка до весны останется немного... А, впрочем, такое ощущение, что там, наверху, довели государственный план по врагам народа... Господи, за что караешь нас... Неужто вот этот человечек враг? Или тот же Фомин, потомственный крестьянин? ... Или я? (К больному.) Держись, брат... (Быстро выходит.) .
   С новой силой налетает ветер, лает собака. Слышен окрик: Стой! Стрелять буду!! Затем два выстрела, захлебнувшийся крик. Человек на нарах, как бы очнувшись, медленно приподнимает голову и осматривается, но силы покидают его и голова падает на подушку. Сцена опять погружается в темноту. Какое-то время порывы ветра и лай собаки перемежаются с еле слышным органом, обрывками речей вождя и строками стихотворений. Разом все стихает, нары и часть барака, освещенные красным, медленно выплывают из темноты. В барак с озабоченным видом быстро входит врач Кузнецов, санитар поит больного из алюминиевой кружки, придерживая на весу его голову.
   Кузнецов. - Пьет? (Подходит к нарам вплотную.)
   Санитар. - Всего несколько глотков... Совсем кровью изошел, бедняга...
   Кузнецов. - Плохо.... Сегодня у нас четверг?
   Санитар. - Да, третье ноября.... До праздника, видать, не дотянет....
   Кузнецов. - До праздника? (Медленно закипает.) До какого праздника, мать вашу?! Вы что, заключенный Рыков, до сих пор так ничего и не поняли? Вот он ваш социализм! В этом вшивом бараке для пеллагрозников, в этих вонючих нарах, принявших тысячи предсмертных вздохов, в этом раздавленном режимом маленьком большом человеке! (Хватается за сердце.) Я.... (Санитар опускает голову больного на подушку и, испуганно согнувшись впоперек, отходит в сторону дверей.)
   Санитар. - Что это с ним? Я.... Я ничего не слышал.... Я.... (Выбегает вон.)
   Кузнецов. - (Резко садясь на табурет.) Вот черт! Этот негодяй сейчас же побежит к начальнику лагеря! За своими тридцатью серебряниками! За дополнительной пайкой... Если твоей волей управляет корка хлеба - это конец! И это неправильно! Я... (Смотрит на свои трясущиеся руки.) Что... Что со мной? Неужели я боюсь? Я, до тошноты насмотревшийся на смерть, боюсь? Боюсь.... Нет, я не смерти боюсь... Умереть от пули не больно... Больно жить в стране, где твое существование, физическое существование, может напрямую зависеть от человека, который хочет есть... Общество каннибалов плодит себе подобных. В мастерстве поедания друг друга мы превзошли аборигенов Полинезии. Те поедали своих врагов. Мы же, верноподданнически поджав хвост, можем сожрать даже самого близкого нам человека! (Тяжело вздохнув, медленно выходит прочь.)
   И снова из тишины выносится лавина различных звуков, заполняя собой все пространство. И, словно разбуженный этой какофонией, больной вдруг открывает глаза и резко садится на нарах.
   Осип Мандельштам. - (Осматриваясь.) ... Я уже умер или еще нет? (Ощупывает себя, одеяло, нары.) . Нет, я определенно жив... У Бога нет ни нар, ни грязных бараков... потому что он - Бог, а не недоучившийся семинарист... И эта боль... во всем теле... эта чудовищная боль... Я хочу есть... Я хочу есть! Я хочу есть! ... Я хочу есть!!! (Сжимает голову руками.) Нет, я не должен... Я не должен ничего есть... (Замечает у изголовья оставленную санитаром кружку.) Что это? (Осторожно берет кружку, нюхает содержимое.) ... Это не яд... Цианид пахнет миндалем... Это, верно, просто вода...
   Я хочу пить... Я хочу... Нет! Нужно терпеть... Нужно подождать... Жажда проходит, если долго ждать... Если долго ждать, проходит все... И жажда любви, и жажда свободы... Нельзя только избавиться от жажды жить и жажды творить, поскольку и первое, и второе находятся не в компетенции тела, а в компетенции души...
   Эта боль.... Эта адская боль... (Трогает ладонью грудь, живот.) Во мне не осталось тела... Есть только боль... (Медленно ложится.) Только боль... Но я не могу умереть! (Снова резко садится, скорчившись от боли.) Мои стихи! Мои дети! Их разопнут в этой стране!!! И некому будет защитить их... (Падает на подушку.) ... Что это?! Я слышу звуки органа... и... боль прошла... И шестеро владык над картой судеб... И бой часов, как символ бытия... (Роняет на пол кружку.)
   Прожектор, освещающий левую часть сцены, почти затухает. Одновременно с этим медленно загорается прожектор над правой частью сцены и где-то начинают бить часы. Прожектор выхватывает из темноты огромной овальной формы стол, застланный разделенной на два цвета: черный и белый бархатной скатертью. По обе стороны стола - шесть резных стульев с высокими спинками соответствующего стороне цвета. Спинка стула, стоящего во главе стола, так же как и скатерть, разделена на два цвета. Из глубины сцены к столу не спеша подходит господин Время. На нем строгий черно-белый костюм, в правой руке огромные песочные часы. С последним одиннадцатым ударом господин Время решительно опрокидывает песочные часы и ставит их посреди стола.
   Господин Время. - (Встав у своего места возле стола.)
   Пора за стол садиться, господа!
   (Из глубины сцены выходят шесть фигур: три в черных и три в белых одеждах. Подойдя к столу, молча занимают свои места. Господин Время садится последним, кивает в сторону песочных часов.)
   Последний час... Ваш спор достиг зенита...
   На картах судеб только шесть ходов.
   Посмотрим, чья же карта будет бита
   В последний день семнадцати веков!
   Господин Мрак. -
   Последний час... Последний на сегодня!
   И мы имеем некий перевес.
   На всех на них дохнуло преисподней,
   В предчувствии конца ликует Бес!
   А завтра, в день седьмой, отсчет страданьям
   Часы положат, полночь разорвав
   Печальным звоном. Эра наказанья
   Для них начнется, бег времен прервав!
   Господин Свет. -
   Умерь-ка, Мрак, свой пыл... Не все так гладко.
   Тьма хороша, но только для любви...
   Которая, увы, для всех загадка...
   Госпожа Любовь. -
   Все, что угодно, только не Увы.
   В умах людей, до наслажденья падких,
   А также для томящихся в тиши,
   Я оставаться предпочту загадкой-
   Счастливым откровением души!
   А свой последний ход в раскладе судеб
   Я придержу, пожалуй, на конец...
   Поскольку Мир в конечный пункт прибудет,
   Держась за поистрепанный венец!
   Господин Время. -
   Охотно верю я... Давленье Мрака
   Действительно сильно и этот век
   Взорваться может колоссальной дракой,
   Какой еще не видел человек!
   Вы, шесть господ, владеющих умами
   И душами несведущих людей!
   Не страшно ль вам, что там, под небесами,
   Сейчас в чести не стоик, а злодей?
   Господин Страх. -
   Сентиментальным Время не бывает...
   На вас лежит сохранность бытия...
   Господин Время. -
   И все же, временами наплывает...
   Хотя, по существу, лишь время я...
   И все ж, приступим. Первый ход у Страха.
   Господин Страх. -
   Благодарю... Уважил, старый друг...
   Давненько не вселяла ужас плаха
   В людишек, что толкаются вокруг!
   Повеселимся! Люди жаждут крови,
   Проклятья сочиняя как стихи!
   С кровавым рыком день встречая новый,
   Чтоб по ночам замаливать грехи!
   Как жаль, что мы не можем ненавидеть...
   Госпожа Любовь. - Мы можем только быть или не быть...
   Господин Страх. -
   Я вовсе не хочу Творца обидеть,
   Но...
   Госпожа Ложь. -
   ...Мог бы и получше сотворить?
   Ты, Страх, наивен... Лучше - невозможно!
   И стоит ли об этом вновь и вновь?
   Используй ход и сделай все, что можно,
   Чтоб от тебя в них холодела кровь!
   На то ты Страх...
   Господин Страх. -
   ... Ну, что ж, уговорила... (Кладет ладонь
   на основание песочных часов.) .
   О! Слышу! ... Я востребован опять!
   Я - смертный грех, но никакая сила
   Не в состояньи страх их из душ изгнать!!!
   Зачем им я? И мой вселенский ужас?
   Не понимаю...
   Господин Свет. -
   Все в руках Творца...
   Но миру ты действительно не нужен,
   Тем более, в преддверии конца...
   Не будь так щедр с употребленьем власти
   И в душах тех изломанных людей,
   Вполне возможно разом, в одночасье,
   Восторжествует Стоик!
   Господин Мрак. - Нет! ...Злодей!
   За десять тысяч лет от сотворенья
   Мир сделал не один неверный шаг.
   Тысячелетья взлетов и падений!
   Каков итог? Итогом будет Мрак!
   Мир вновь и вновь рядился фанфароном,
   Жизнь начиная с чистого листа...
   И был так горд отсутствием законов,
   Когда распял невинного Христа!
   Прости, мой друг, но я преобладаю...
   Душа темна и ей не нужен Свет...
   Госпожа Любовь. -
   Друзья! ...Продолжим... я вас заклинаю...
   У них, по крайней мере, пара лет
   Для исправленья роковых ошибок
   И постиженья смысла Бытия...
   Мир не застыл. Он и текуч, и гибок...
   Разумен... Впрочем, Время им судья...
   Господин Время. -
   Я не судья! Людские заблужденья
   Проникли и сюда... Судья - Творец!
   Я только Время, механизм движенья...
   Спираль веков шестнадцати колец!
   Господин Страх. - (Убрав руку с основания песочных часов.)
   ... Я поражен! Такого не бывало!
   До дна я выпит!
   Госпожа Истина. -
   Верно... Выпит весь...
   В последний час... Печальное начало.
   Для Мира явно не благая весть!
   Ну, что ж, теперь мой ход, я полагаю?
   Надеюсь, Миру Истина нужна... (Кладет ладонь на основание песочных часов.) .
   Госпожа Любовь. - Как и Любовь...
   Госпожа Ложь. - ... Как Ложь...
   Господин Мрак. - Как тьмы стена...
   Нужны... Сие доподлинно известно,
   Но, глубже вникнув в замыслы Творца,
   Могу предположить, что слишком тесно
   На Небесах не будет в день Конца...
   Неукротимый вал людских пороков
   Мир унесет, но не на облака.
   Господин Страх. -
   Его по истеченьи высших сроков,
   Сметет в небытие Творца рука!
   Господин Свет. -
   От вас, мой друг, повеяло могилой...
   И размышленья, словно некролог!
   Госпожа Любовь. - Подозреваю, вы грешите силой...
   Господин Мрак. - Я просто честно выполняю долг!
   Госпожа Ложь. -
   Мне страшно слышать от Любви и Света
   Намек на совершение греха!
   Господин Мрак. - Хочу сказать, что честь моя задета...
   Господин Время. - Не надо ссор, положена рука!
   Госпожа Истина. - (Отнимает руку от часов.)
   Нет, все в порядке... Я еще в фаворе
   У толп людских. Я им еще нужна...
   Хоть Мир со справедливостью в раздоре,
   Я, в пику Страху, выпита до дна.
   Господин Страх. -
   Зачем же в пику? Нам ли состязаться?!
   Спор неуместен. Спор - удел толпы,
   И выбор там. Впустить иль отказаться,
   Когда стучимся в души я и ты...
   Господин Время. -
   Итак, два хода... Засеваем поле...
   Готов ли Мрак?
   Господин Мрак. -
   Да, Мрак всегда готов.
   Пустые души жаждут тьмы, неволи...
   Ущербным темень будоражит кровь!
   Их толпы! Жить вне правил не накладно!
   Убить? Легко! Предать? Какой пустяк!!!
   И прозябать в неправде гнусно, стадно...
   ... Зловещий знак, уж лучше бы никак!
   (Кладет ладонь на основание часов.) .
   Господин Время. -
   Я вижу, Мрак, ты явно недоволен
   Своею ролью в играх Бытия!
   Господин Мрак. -
   Да, недоволен, но, увы, не волен
   Решать что-либо. Не Создатель я...
   Я десять тысяч лет его творенья
   Ввергал во тьму, в невежество и зло.
   Скажу по правде: Удовлетворенья
   Занятие сие не принесло...
   Не счесть числа лежавшим в колыбели,
   Но вот беда - и да простит Творец -
   Лишь единицы сохранить сумели
   Святую незапятнанность сердец!
   (Убирает руку с часов.)
   А остальные... Что творится с ними?!
   Востребован опять я до конца!
   Господин Страх. -
   Остынь... Не только мы с тобой любимы...
   Любовь и Свет подчистят их сердца.
   Господин Время. -
   Да будет Свет! Ходи, мой друг печальный.
   Восстанови желанный паритет...
   Госпожа Любовь. -
   А я в конце добавлю звон венчальный,
   Избавив многих от тоски и бед...
   Господин Свет. -
   Да, я пойду. Вот только звон венчальный
   Пробьется ли сквозь звон и лязг мечей?
   (Кладет ладонь на часы.)
   Госпожа Ложь. -
   ... И свадебный огонь, как поминальный...
   И саван, как фата, падет с плечей...
   Господин Время. -
   Меня не покидает ощущенье,
   Что вместе с Миром изменились вы,
   Все эти изреченья... Размышленья...
   Ворчанье на судьбу, синдром вины...
   По замыслу Творца вы - только чувства.
   Не Бытие, а средство Бытия...
   А, стало быть, как это и не грустно,
   Блюсти Закон вас призываю я.
   Никто не вправе нарушать порядок,
   Заведенный единожды Творцом...
   Госпожа Любовь. - Запретный плод всегда для всех был сладок...
   Господин Время. -
   Запретный плод?! Но стоит ли о том,
   Чему лишь люди предаваться вправе,
   Ум, алчущий познаний, применив?
   Не трогай то, что не твое по праву,
   Нельзя украсть, себе не навредив!
   У чувств не должно быть иных желаний,
   Чем те, что дополняют чувства суть,
   Страх не готов для храбрых начинаний,
   На роль Любви не может посягнуть
   Владыка Ложь, Мрак недоступен Свету,
   Не превратится в наслажденье боль...
   Госпожа Ложь. - Довольно.... Нам известно все про это...
   Госпожа Любовь. -
   Нам всем своя дана навеки роль.
   Я о другом тебя спросить хотела...
   И мой вопрос коснется также всех:
   Ну почему в Миру благое дело
   С успехом превращается во грех?!
   А не наоборот? ... В чем смысл деяний,
   Заведомо порочных и пустых?
   Неужто, повопив о покаянье,
   Мир грешных вознесется в Мир святых?!
   И прав был Мрак... Не счесть числа рожденным,
   Вошедших в Мир с единой целью - жить
   Под вечным небом, молоком вскормленных,
   Они должны жить правдой и любить!!!
   Но что мы видим? Все мои старанья
   В итоге превращаются в труху.
   И человек без тени покаянья,
   С упорством, рьяно тянется к греху!
   Да, дан им выбор... Путь их не предсказан,
   Но почему за время Бытия
   Один лишь раз Творцом наказан?!
   Вот этого не понимаю я...
   Господин Свет. -
   Довольно слов! Смотри, не все так плохо!
   На карте судеб возродился Свет! (На слове Свет прожектор над столом Владык мгновенно гаснет и тут же загорается другой - над нарами. Врач Кузнецов вынимает иглу шприца из вены больного и устало садится на стоящий рядом табурет. На какое-то мгновение вновь на барак налетают бешеные порывы ветра, но разом все стихает. Кузнецов поднимает голову и прислушивается.) .
   Кузнецов. - Странно... Все смолкло... Даже собак не слышно...
   Осип Мандельштам. - (Твердым голосом.) Вы сделали мне укол?
   Кузнецов. - (Вздрогнув от неожиданности.) Да... У меня было немного морфия...
   Осип Мандельштам. - (Совершенно безразлично.) ... Зачем? У меня ничего не болит... (Делает попытку подняться.)
   Кузнецов. - Лежите, лежите... Вам нельзя двигаться...
   Осип Мандельштам. - Я хочу сесть... Помогите мне... (Кузнецов, тяжело вздохнув, все же помогает больному сесть.) . Почему так тихо? Словно перед бурей...
   Кузнецов. - Действительно странно. Только что за стенами барака вовсю бесновался ветер...
   Осип Мандельштам. - А я только что видел сон... Нет, это был даже не сон... Это были стихи... На фоне сна... Я видел их... Как странно... Я никогда не думал об этом...
   Кузнецов. - О чем?
   Осип Мандельштам. - ... О том, что человек своими дикими выходками способен повергнуть в ужас даже собственные чувства! ... Я видел Время... Я видел Любовь... Ложь... Страх... Истину... Тьму и Свет! ... Я видел... Там целое море света и стихов... Как это может быть? Вы не знаете?
   Кузнецов. - К сожалению...
   Осип Мандельштам. - (Грустно улыбнувшись.) Нет, вы знаете... Вы все знаете... И вы дали мне укол... Но я умею терпеть боль... Я научился терпеть боль!
   Кузнецов. - Мы все научились...
   Осип Мандельштам. - И все же, вы знаете, почему я все это видел... Знаете... И сейчас вас подмывает сказать мне о том, что я выкарабкаюсь... Но я знаю, что это не так...
   Кузнецов. - Успокойтесь... Все будет хорошо...
   Осип Мандельштам. - Я не сомневаюсь... Со мной действительно все будет хорошо... Однако, я не уверен, что все хорошо будет у остающихся жить... Они говорили мне об этом... Они встревожены... (Кузнецов прикладывает ладонь к его лбу.)
   Кузнецов. - Вам необходимо лечь... У вас...
   Осип Мандельштам. - Как хорошо! У вас такая прохладная рука... Они также поочередно возлагали руки, питая собой Мир... (Берет руку врача в свои руки.) Послушайте... Вы... Вы верите в Бога?
   Кузнецов. - (Потупив взор.) Н-н-ет... Нас не научили... Нас учили другому...
   Осип Мандельштам. - А вере в бога не нужно учиться! Нужно просто настроить свое сердце на волну любви, добра и справедливости... Я раньше тоже не думал об этом... У нас у всех был другой бог... Нам его назначили... Мы пели ему аллилуйя и безответно поклонялись, а ... он вовсе не бог... он убийца! Это страшно... Страшно, когда твой бог убийца... Но сейчас я спокоен... Я... Я... видел их... И мне не страшно...
   Кузнецов. - Вам нужно лечь... Давайте я вам помогу... (Укладывает больного.) Вот... Вам необходим покой... Вы выберетесь из этой ямы...
   Осип Мандельштам. - Спасибо, доктор... Вы милый человек, но из вашего барака уходят только под навес... Я знаю... О! Снова поднялся ветер... Он непременно принесет бурю... Вы хотели мне что-то сказать? Нет? Странно... Видимо, мне показалось... Но ваши глаза...
   Кузнецов. - Вам необходимо поспать... Пока еще это возможно... У меня больше нет морфина...
   Осип Мандельштам. - Да, да... Спать... Я хочу спать... И буря вот-вот начнется... (Слышны неистовые порывы ветра, от которого сотрясается весь барак, предсмертный треск развороченного, падающего дерева.)
   Кузнецов. - (Глядя на притихшего Осипа Мандельштама.) Когда умирает поэт, природа плачет... Природа человечнее любого из нас... (Медленно выходит. Сквозь бешеные порывы ветра опять прорываются негромкие звуки органа, многоголосье далекого хора. Стремительно набрав силу, все голоса и шумы разом стихают.)
   Осип Мандельштам. - (Спокойным отстраненным голосом.) Довольно слов... Смотри, не все так плохо... На картах судеб возродился свет! (Прожектор над нарами гаснет, загорается другой, над столом Владык.)
   Госпожа Ложь. -
   Давай отложим облегченья вздохи...
   Ведь мой уход не поубавит бед...
   Все люди лгут... Не лгущих - единицы...
   А, впрочем, часто и они грешат
   Благою ложью. Призрачной десницей
   Дорогу в Ад сознательно мостят...
   Все верно, размышлять нам не пристало
   Над странными поступками людей,
   Но все ж скажите, почему так мало
   Среди людей носителей идей
   Достойной жизни? Жизни безгреховной?
   Чем сладок грех? Неверием в Творца?
   Возможностью не думать о духовном?
   Возможностью быть волком, но в агнца
   Коль нужно, превращаться? Может, властью
   Так сладок грех? Возможностью карать?
   Иль сладок он еще одной напастью -
   Возможностью невинных убивать?! (Кладет ладонь на основание песочных часов.)
   Госпожа Истина. -
   Да, ты права... Власть разъедает душу
   Все это знают, но во власть бегут,
   Сметая конкурентов. Давят, душат...
   Госпожа Ложь. - И лгут, и лгут, и лгут и снова лгут!
   Госпожа Истина. - Досадно, право, наблюдать за этим...
   Госпожа Любовь. - Я все же верю, победит любовь!
   Господин Свет. - А также разум...
   Господин Мрак. - ... Ни за что на свете!
   Поймите, наконец! Мир выбрал кровь!!!
   Не нужно слов... Прогресс, увы, не виден...
   Мы в человеке десять тысяч лет
   Ведем борьбу. И вывод очевиден:
   Мир ни на шаг не отошел от бед,
   Творимых человеком повсеместно,
   Порой без видимых на то причин...
   Могу сказать одно: Мне неизвестно,
   Что будет завтра, но у тех личин,
   Которые мелькают предо мною -
   Нет шансов потревожить небеса
   Присутствием своим. Им не откроют...
   Нельзя стать праведным за полчаса!
   Госпожа Ложь. - (Поднимает ладонь.)
   Каков пассаж... В тех играх хоть немного
   Не добирали лжи, чтоб зло стряхнуть...
   Сейчас же что ни есть убогий
   Своим считает долгом обмануть!
   Весь цвет лжецов, как правило, у тронов,
   Где деньги, власть, предательство, порок...
   Чем ниже цель в лечении патронов,
   Тем больший от леченья будет прок...
   Господин Страх. -
   Прошли столетья, но остались нравы...
   Мораль для властьимущих - звук пустой.
   Сановный муж, порочный и кровавый -
   Опора власти, взявшей на постой
   Себе подобных. Позабыв о чести,
   Сии мужи, издав служенья рык,
   Бегут пред властью упражняться в лести,
   На геморроях отточив язык...
   Господин Время. -
   Все верно... Но не будем о печальном...
   Ход делает Любовь... Последний ход,
   В объятьях счастья и под звон венчальный
   Возможно, будет сделан поворот
   К иной судьбе! Уж сколько раз бывало
   Мир, впавший в грех, вдруг возрождался вновь,
   Стряхнув всю грязь, Мир начинал сначала,
   Призвав на помощь истую Любовь!!!
   Быть может и сейчас на карте судеб
   Не будет перевеса темных сил...
   Госпожа Любовь. -
   Что ж, я хожу... Да будет то, что будет!
   Мир оттого и выжил, что любил!
   Господин Мрак. -
   Блажен, кто верует, но я не верю...
   Мрак, Страх и Ложь - кумиры на земле!
   И добродетель в запертые двери
   Оглохших душ стучится... И во мгле,
   Скитаясь по обочинам рассудка,
   Не замечая грешных дел оков,
   Мир вновь с собой сыграет злую шутку,
   Сведя на нет усилия веков
   Своим упорством в постиженье Ада...
   Господин Свет. - Вам не претит подобный разговор?
   Им выбирать... А вот какой награда
   В итоге будет, не решит наш спор.
   Господин Время. -
   Любовь бледна... Я вижу, не сложилось...
   Как ни печально говорить о том...
   Госпожа Любовь. -
   Но что случилось, то уже случилось,
   Мир предпочел любви, увы, содом!
   Госпожа Истина. -
   Печально... Мрак, ты прав был, предрекая
   Финал плачевной нынешней игры.
   Песок в часах струится, увлекая
   С собой надежду в лучшие миры...
   Господин Время. -
   В которых все не так необратимо...
   (Где-то начинают бить часы. После двенадцатого удара.)
   Ну, вот и все... Мир выбор сделал свой...
   Госпожа Ложь. -
   И будущее абсолютно зримо.
   Скажу по правде: Мир - не мой герой...
   Господин Время. -
   Что ж, господа. Итоги дня Шестого
   Печальны, полагаю, для Творца...
   Куда ведут сей Мир его дороги
   Понятны нам. Бесславного конца
   Мир не боится, несмотря на опыт
   Бед предыдущих. Десять тысяч лет
   Он, к сожаленью, надвое расколот
   Ударами сомнительных побед!
   Вот и сейчас, перелистав страницы
   Людских судеб, я не могу понять:
   Зачем опять легла на эти лица
   Тень Зверя? ... А желанье убивать,
   Себе подобных, не тревожит души...
   Господин Мрак. -
   Все это за чертою роковой!
   Уверен я - Творец сей Мир разрушит,
   Когда наступит Завтра... В день Седьмой!
   Госпожа Любовь. -
   Вполне возможно... (Из темноты в круг света входит Осип Мандельштам, облаченный в длинные белые одежды. Любовь, заметившая его, встает.)
   ... Свет, встречайте гостя!
   Несчастный Мир!!! Опять ушел Поэт!
   (Все присутствующие встают и неторопливо выходят из-за стола.)
   Госпожа Истина. -
   Темно от тел на лагерном погосте...
   И это за каких-то пару лет!!!
   Господин Свет. - (Подходит к озабоченному Осипу Мандельштаму и накладывает ладонь на его чело.)
   ... Все позади, мой друг... Врата открыты!
   Пади, Поэт, в объятия Творца!
   Примкни к безвинно, как и ты, убитым
   И убери печаль свою с лица!
   Все позади... И зло не смеет боле
   Смущать твой ум, а сердце и душа
   Отныне и навеки в сладком море
   Любви купаться будет...
   Осип Мандельштам. - ... Чуть дыша
   Я внемлю вам, владыкам мирозданья...
   Мне виден Свет! Я чувствую Любовь!
   Творец!!! Прошу! Избавь от наказанья
   Всех, кто бездумно проливает кровь!!!
   (Шестеро Владык, взяв Осипа Мандельштама в кольцо, медленно удаляются. За столом остается сидеть господин Время. Прожектор над столом постепенно гаснет, но загорается другой, над нарами. Осип Мандельштам, корчась от боли и обхватив живот руками, лежит на полу. Сделав несколько отчаянных попыток подняться на ноги, он вдруг на несколько мгновений затихает, облегченно вздохнув, распрямляется во весь рост. Еще спустя мгновение, он приподнимается на локте, выбросив вверх вторую руку.)
   ... Творец... Прошу, избавь от наказанья всех, кто безумно проливает кровь...
   (Лавинообразно нарастает адский грохот и рев невообразимых звуков, ярчайший столб света вырывается из-под распростертого на земле тела и в наступившей в то же мгновение тишине спокойным и уверенным голосом.) Прости их, Господи!!!
   (Слышатся звуки далекого органа, хора... Распростертое тело под постепенно меркнущими прожекторами.)
   Занавес.
   01.04.1997г. - 20.04.1997г.
   г. Брест
   19