Вы вновь со мной, туманные виденья , Мне в юности мелькнувшие давно... Вас удержу ль во власти вдохновенья? Былым ли снам явиться вновь дано? Из сумрака, из тьмы полузабвенья Восстали вы... О, будь, что суждено! Как в юности, ваш вид мне грудь волнует, И дух мой снова чары ваши чует. Вы принесли с собой воспоминанье Вес╦лых дней и милых теней рой; Воскресло вновь забытое сказанье Любви и дружбы первой предо мной; Вс╦ вспомнилось: и прежнее страданье, И жизни бег запутанной чредой, И образы друзей, из жизни юной Исторгнутых, обманутых фортуной. Кому я пел когда-то, вдохновенный, Тем песнь моя - увы! - уж не слышна... Кружок друзей рассеян по вселенной, Их отклик смолк, прошли те времена. Я чужд толпе со скорбью, мне священной, Мне самая хвала е╦ страшна, А те, кому моя звучала лира, Кто жив ещ╦, - рассеяны средь мира. И вот воскресло давнее стремленье Туда, в мир духов, строгий и немой, И робкое родится песнопенье, Стеня, дрожа эоловой струной; В суровом сердце трепет и смиренье, В очах слеза сменяется слезой; Вс╦, чем владею, вдаль куда-то скрылось; Вс╦, что прошло, - восстало, оживилось!..

Не говори мне о толпе безумной - Она иной раз вдохновение спугн╦т; Избавь меня от этой давки шумной, Влекущей мощно в свой водоворот; Нет, тишины ищу я, многодумный, - Лишь там поэту радость расцвет╦т; Там, только там божественною властью Любовь и дружба нас приводит к счастью. Что в глубине сердечной грудь лелеет, Что просится на робкие уста - Удачно ль, нет ли, - выйти чуть посмеет На свет - его погубит суета! Нет, лучше пусть годами дума зреет, Чтоб совершенной стала красота! Мишурный блеск - созданье вероломства, Прекрасное родится для потомства!

Потомство! Вот о ч╦м мне речи надоели! Что, если б для него - потомства - в самом деле И я бы перестал смешить честной народ? Кто ж публику тогда, скажите, развлеч╦т Вес╦лой шуткою, ей нужной, без сомненья?.. Нет, как хотите, а держусь я мненья, Что весельчак заслужит свой поч╦т И что забавник не лиш╦н значенья. Кто интересен публике, мой друг, Тот говорить с толпою может смело; Увлечь е╦ - ему пустое дело. Успех тем легче, чем обширней круг! Итак, смелей впер╦д! Вы можете заставить Фантазию, любовь, рассудок, чувство, страсть На сцену выступить; но не забудьте часть И шаловливого дурачества прибавить.

А главное, мой друг, введите приключенья! Глазеть на них - толпе нет выше наслажденья; Ну, и пускай толпа, разиня рот, глядит... Причудливую ткань раскиньте перед нею - И вы упрочили за пьесою своею Успех, и к вам толпа уже благоволит.

И вы не видите, как гнусно и постыдно Такое ремесло? Иль не художник я? Дряных писак пустая пачкотня У вас вошла уж в правило, как видно.

Не может нас упр╦к подобный оскорбить; Ведь всякий человек,рассудок свой имея, Бер╦т оружие, какое бь╦т вернее.

Иди других ищи себе рабов: Мне высшие права природа уделила. Предам ли на позор высокий дар богов? Продажна ли певца святая сила? Чем трогает сердца восторженный поэт? Какая сила в н╦м стихиями владеет? Не та ль гармония, что в сердце он лелеет, Которою, творя, объемлет он весь свет? Когда природа-мать движеньем равнодушным Нить вечную влеч╦т веретеном послушным, Когда вс╦ сущее, сменяясь каждый час, В нестройный, резкий хор сливается вкруг нас, - Кто звуки мерные в порядке размещает, Чьей речи верный ритм живителен и тв╦рд? Кто единичное искусно обобщает, Объединяя вс╦ в торжественный аккорд? Кто бурю выразит в борьбе страстей кипучей, В теченье строгих дум - зари вечерней свет? Весны роскошный, лучший цвет К ногам возлюбленной бросает кто, могучий? Кто цену прида╦т незначащим листам, В прославленный венок вплетая листья эти? Кто стереж╦т Олимп, кто друг и связь богам? Мощь человечества, живущая в поэте!

И долг ваш - эту мощь на деле применить! Итак, ловите же минуты вдохновенья, Как ловит ловелас предлог для похожденья! Угодно ль, например, любовь изобразить? Случайно сходятся - взаимное сближенье, Затем - свидания, надежды, опасенья; То счастье близко к ним, то вновь уходит вдаль, То ревность, то боязнь, то радость, то печаль, - Глядишь - готов роман. И так-то вс╦ на свете. Смелей лишь черпайте из жизни всех людей - И для задуманной комедии своей Не будете нуждаться вы в предмете. Всяк испытал, конечно, чувства эти, Но редкий знает, сколько в них чудес. Где ни копните - тут и интерес! Картина попестрей, поменьше освещенья Да искра истины средь мрака заблужденья, И смотришь - славное сварили вы пить╦, По вкусу каждому: в н╦м всяк найд╦т сво╦. Цвет юности ид╦т сюда, мечтая, Что откровенье в пьесе он найд╦т, И нежных душ чувствительная стая Меланхоличной пищи сердцу жд╦т. В одном одну мечту, в другом другую будит Рассказ искусный ваш, и каждый зритель будет, ручаюсь, вашей пьесой восхищ╦н: Что в сердце у него, то в пьесе видит он! Они ещ╦ не прочь и плакать и смеяться, Возвышенное чтить и блеском восхищаться; Кто пожил, на того не угодишь ничем, А тот, кто не созрел, доволен будет всем!

Опять, о господи, явился ты меж нас За справкой о земле, - что делается с нею! Ты благосклонностью встречал меня не раз - И вот являюсь я меж челядью твоею. Прости, не мастер я по части громких слов; но если б пышный слог я в ход пустить решился, Сам рассмеялся б ты - ручаться я готов, - Когда б от смеха ты давно не отучился. Мне нечего сказать о солнцах и мирах: Я вижу лишь одни мученья человека. Смешной божок земли, всегда, во всех веках Чудак такой же он, как был в начале века! Ему немножко лучше бы жилось, Когда б ему владеть не довелось Тем отблеском божественного света, Что разумом зов╦т он: свойство это Он на одно лишь смог употребить - Чтоб из скотов скотиной быть! Позвольте мне - хоть этикет здесь строгий - Сравненьем речь украсить: он на вид - Ни дать ни взять кузнечик долгоногий, Который по траве то скачет, то взлетит И вечно песенку старинную твердит. И пусть ещщ╦ в траве сидел бы оно уютно, - Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно.

Ты кончил? С жалобой одною Являешься ты вечно предо мною! Иль на земле добра совсем уж нет?

Нет, что ни говори, а плох наш белый свет! Бедняга человек! Он жалок так в страданье, Что мучить бедняка и я не в состоянье.

Ты знаешь Фауста?

Но не такой, как все; он служит по-иному; Ни пить, ни есть не хочет по-земному; Как сумасшедший, он рассудком слаб, Что чувствует и сам среди сомнений; Всегда в свои мечтанья погруж╦н, То с неба лучших зв╦зд желает он, То на земле - всех высших наслаждений, И в н╦м ничто - ни близкое, ни даль - Не может утолить грызущую печаль.

Пока ещ╦ умом во мраке он блуждает, Но истины луч╦м он будет озар╦н; Сажая деревцо, садовник уже знает, Какой цветок и плод с него получит он.

Бьюсь об заклад: он будет мой! Прошу я только позволенья, - Пойд╦т немедля он за мной.

Пока жив╦т он на груди земной, Тебе на то не будет запрещенья: Блуждает человек, пока в н╦м есть стремленья.

Благодарю: не надо м╦ртвых мне! От трупов я держуся в стороне. Нет, дайте мне здорового вполне: Таких я мертвецам предпочитаю, - Как кошка с мышью, с ними я играю.

Сознаньем слабым и минутным! Игра мне эта не страшна, Не проиграю я заклада; Но только знайте: если мне Поддастся он, пусть будет мой вполне: Триумф победы - вот моя награда! Пусть вь╦тся он в пыли, как т╦тушка моя, Достопочтенная змея!

Тогда явись ко мне без колебанья! К таким, как ты, вражды не ведал я... Хитрец, среди всех духов отрицанья Ты меньше всех был в тягость для меня. Слаб человек; покорствуя уделу, Он рад искать покоя, - потому Дам беспокойного я спутника ему: Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу! А вы, сыны небес и рая, - Пусть вечно радует вас красота святая, И ко всему, что есть и бедет вновь, Пусть проникает вас священная любовь, И вс╦, что временно, изменчиво, туманно, Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна.

Охотно старика я вижу иногда, Хоть и держу язык; приятно убедиться, Что даже важные такие господа Умеют вежливо и с ч╦ртом обходиться!

Старинная комната c высокими готическими сводами. Фауст, исполненный тревоги, сидит у своего стола в высоком кресле.

Я философию постиг, Я стал юристом, стал врачом... Увы! с усердьем и трудом И в богословье я проник, ≈ И не умней я стал в конце концов, Чем прежде был... Глупец я из глупцов! Магистр и доктор я ≈ и вот Тому пош╦л десятый год; Учеников туда, сюда Я за нос провожу всегда. И вижу вс╦ ж, что не дано нам знанья. Изныла грудь от жгучего страданья! Пусть я разумней всех глупцов - Писак, попов, магистров, докторов, ≈ Пусть не страдаю от пустых сомнений, Пусть не боюсь чертей и привидений, Пусть в самый ад спуститься я готов, ≈ Зато я радостей не знаю, Напрасно истину ищу, Зато, когда людей учу, Их научить, исправить ≈ не мечтаю! Притом я нищ: не ведаю, бедняк, Ни почестей людских, ни разных благ... Так п╦с не стал бы жить! Погибли годы! Вот почему я магии решил Предаться: жду от духа слов и сил, Чтоб мне открылись таинства природы, Чтоб не болтать, трудясь по пустякам, О том, чего не ведаю я сам, Чтоб я постиг все действия, все тайны, Всю мира внутреннюю связь; Из уст моих чтоб истина лилась, А не набор речей случайный.

(Раскрывает книгу и видит знак Макрокосма.)

Что за блаженство вновь в груди моей Зажглось при этом виде, сердцу милом! Как будто счастье жизни юных дней Вновь заструилось пламенно по жилам! Начертан этот знак не бога ли рукой? Он душу бурную смиряет, Он сердце бедное весельем озаряет, Он таинства природы раскрывает Пред изумленною душой! Не бог ли я? Светло и благодатно Вс╦ вкруг меня! Здесь с дивной глубиной Вс╦ творчество природы предо мной! Теперь мне слово мудреца понятно:

Как в целом части все, послушною толпою Сливаясь здесь, творят, живут одна другою! Как силы вышние в сосудах золотых Разносят всюду жизнь божественной рукою И чудным взмахом крыл лазоревых своих Витают над землей и в высоте небесной ≈ И стройно вс╦ звучит в гармонии чудесной! О, этот вид! Но только вид ≈ увы! Мне не обнять природы необъятной! И где же вы, сосцы природы, ≈ вы, Дарующие жизнь стру╦ю благодатной, Которыми жив╦т и небо и земля, К которым рв╦тся так больная грудь моя? Вы всех питаете ≈ что ж тщетно жажду я?

(Нетерпеливо перелистывая книгу, видит знак

Вот знак другой. Он чувства мне иные Внушает. Дух Земли, ты ближе мне, родней! Теперь себя я чувствую сильней ≈ Снесу и горе я и радости земные. Как будто бы вином живительным согрет, Отважно ринусь я в обширный божий свет; Мне хочется борьбы, готов я с бурей биться ≈ И в час крушенья мне ли устрашиться?

(Закрывает книгу и таинственно произносит заклинание.

Я вызван мощным голосом твоим: К моей ты сфере льнул, е╦ ты порожденье,≈ И вот...

Не ты ли сам желал с тоской упорной Увидеть лик, услышать голос мой? Склонился я на зов отважный твой ≈ И вот я здесь! Но что за страх позорный, Сверхчеловек, тобою овладел? Где мощный зов души, где тот титан могучий, Кто мир весь обнимал, кто мыслию кипучей Сравняться с нами, духами, хотел? Ты Фауст ли, кто звать меня посмел Всей силою души неосторожной? И что ж? Моим дыханьем обожж╦н, Дрожит, в пыли дорожной корчась, он, Как червь презренный и ничтожный!

Во прах перед тобой я не склонюсь челом. Знай: равен я тебе, дух пламенный, во вс╦м!

Ты целый мир обширный обнимаешь: О деятельный дух, как близок я тебе!

Ты близок лишь тому, кого ты постигаешь -

Стучатся. Знаю я: помощник это мой!

Отворяется дверь. Входит Вагнер в спальном колпаке и халате, держа лампу в руке. Фауст с неудовольствием отворачивается.

Простите! Что-то вслух читали вы сейчас ≈ Из греческой трагедии, конечно? Вот в этом преуспеть желал бы я сердечно: Ведь декламация в большой цене у нас! Случалось слышать мне, что может в деле этом К комедианту поп явиться за советом.

Да, коль священник ваш актер и сам, Как мы нередко видим здесь и там.

Что ж делать! Мы живем всегда в уединенье; Едва по праздникам покинешь свой музей, И то, как в телескоп, свет видишь в отдаленье. Так где ж найти слова, чтоб нам учить людей?

Когда в вас чувства нет, вс╦ это труд бесцельный; Нет, из души должна стремиться речь, Чтоб прелестью правдивой, неподдельной Сердца людские тронуть и увлечь! А вы? Сидите, сочиняйте, С чужих пиров объедки подбирайте ≈ И будет п╦стрый винегрет Поддельным пламенем согрет. Когда таков ваш вкус ≈ пожалуй, этим Вы угодите дуракам и детям; Но сердце к сердцу речь не привлеч╦т, Коль не из сердца ваша речь теч╦т.

Нет, в красноречье ≈ истинный успех! Но в этом, признаюсь, я поотстал от всех.

Ищи заслуги честной и бесспорной! К чему тебе колпак шута позорный? Когда есть ум и толк в словах у нас, Речь хороша и без прикрас. И если то, что говорится, дельно,≈ Играть словами разве не бесцельно? Да, ваши речи, с праздным блеском их, В обман лишь вводят вычурой бесплодной. Не так ли ветер осени холодной Шумит меж листьев мертвых и сухих?

Ах, боже мой, наука так пространна, А наша жизнь так коротка! Мо╦ стремленье к знанью неустанно, И вс╦-таки порой грыз╦т меня тоска. Как много надо сил душевных; чтоб добраться До средств лишь, чтоб одни источники найти; А тут, того гляди, ещ╦ на полпути Прид╦тся бедняку и с жизнию расстаться.

В пергаменте ль найд╦м источник мы живой? Ему ли утолить высокие стремленья?

Простите: разве мы не радостно следим За духом времени? За много лет пред нами Как размышлял мудрец и как в сравненье с ним Неизмеримо вдаль подвинулись мы сами?

О да, до самых зв╦зд! Ужасно далеко! Мой друг, прошедшее постичь не так легко: Его и смысл - и дух, насколько не забыты,≈ Как в книге за семью печатями сокрыты. То, что для нас на первый, беглый взгляд Дух времени ≈ увы! ≈ не что иное, Как отраженье века временное В лице писателя: его лишь дух и склад! От этого в отчаянье порою Приходишь: хоть беги куда глаза глядят! Вс╦ пыльный хлам да мусор пред тобою, И рад ещ╦, когда прид╦тся прочитать О важной пьесе с пышным представленьем И наставительным в конце нравоученьем, Как раз для кукольной комедии под стать!

А мир? А дух людей, их сердце? Без сомненья, Всяк хочет что-нибудь узнать на этот счет.

Да; но что значит ≈ знать? Вот в чем все затрудненья! Кто верным именем младенца нареч╦т? Где те немногие, кто век свой познавали, Ни чувств своих, ни мыслей не скрывали, С безумной смелостью к толпе навстречу шли? Их распинали, били, жгли... Однако поздно: нам пора расстаться; Оставим этот разговор.

А я хоть навсегда готов бы здесь остаться, Чтоб только продолжать такой ученый спор! Ну что ж: хоть завтра, в пасху, в воскресенье, Позвольте вам ещ╦ вопрос-другой задать. Ужасное во мне кипит к наукам рвенье: Хоть много знаю я, но вс╦ хотел бы знать.

Он вс╦ надеется! Без скуки безотрадной Копается в вещах скучнейших и пустых; Сокровищ ищет он рукою жадной ≈ И рад, когда червей находит дождевых!.. И как слова его раздаться здесь могли, Где духи реяли, всего меня волнуя! Увы! Ничтожнейший из всех сынов земли, На этот раз тебя благодарю я! Ты разлучил меня с отчаяньем моим; А без тебя я впал бы в исступленье: Так грозно-велико восстало то виденье, Что карликом себя я чувствовал пред ним! К зерцалу истины, сияющей и вечной, Я, образ божества, приблизиться мечтал, Казалось ≈ я быть смертным перестал В сиянии небес и в славе бесконечной; Превыше ангелов я был в своих мечтах, Весь мир хотел обнять и, полный упоенья, Как бог, хотел вкусить святого наслажденья ≈ И вот возмездие за дерзкие стремленья: Я словом громовым повержен был во прах! О нет, не равен я с тобою, Тебя я вызвать мог тоскующей душою, Но удержать тебя я силы не имел: Так мал я, так велик казался, ≈ но жестоко Ты оттолкнул меня; одно мгновенье ока ≈ И вновь я человек, ≈ безвестен мой у дел!

Кто ж скажет мне, расстаться ли с мечтами?

Ах, лучше бы весь скарб я промотал скорей, Чем вечно здесь потеть под гн╦том мелочей! Что дал тебе отец в наследное владенье, Приобрети, чтоб им владеть вполне; В чем пользы нет, то тягостно вдвойне, А польза только в том, что даст тебе мгновенье.

Но что там за сосуд? Он мощно, как магнит, Влеч╦т меня к себе, блестящий, милый взору! Так сладко нам, когда нам заблестит В лесу луна в ночную пору.

Привет тебе, единственный фиал, Который я беру с благоговеньем! В тебе готов почтить я с умиленьем Весь ум людей, искусства идеал! Вместилище снов тихих, непробудных, Источник сил губительных и чудных,≈ Служи владельцу своему вполне! Взгляну ли на тебя ≈ смягчается страданье; Возьму ли я тебя ≈ смиряется желанье. И буря улеглась в душевной глубине. Готов я в дальний путь! Вот океан кристальный Блестит у ног моих поверхностью зеркальной, И светит новый день в безвестной стороне! Вот колесница в пламени сиянья Ко мне слетает! Предо мной эфир И новый путь в пространствах мирозданья. Туда готов лететь я ≈ в новый мир. О наслажденье жизнью неземною! Ты стоишь ли его, ты, жалкий червь земли? Да, решено: оборотись спиною К земному солнцу, что блестит вдали, И грозные врата, которых избегает Со страхом смертный, смело нам открой И докажи, пожертвовав собой, Что человек богам не уступает. Пусть перед тем порогом роковым Фантазия в испуге замирает; Пусть целый ад с огнем своим Вокруг него сверкает и зияет, ≈ Мужайся, соверши с весельем смелый шаг, Хотя б грозил тебе уничтоженья мрак!

Приди ж ко мне, кристальный мой фиал, Покинь футляр, под слоем пыли скрытый! Как долго ты лежал, презренный и забытый! На дедовских пирах когда-то ты сверкал, Гостей суровых веселя беседу, Когда тебя сосед передавал соседу. Краса резьбы причудливой твоей, Обычай толковать в стихах ее значенье И залпом осушать всю чашу в заключенье ≈ Напоминают мне попойки юных дней. Не пировать уж мне, тебя опорожняя, Не изощрять мой ум, узор твой объясняя! Хмел╦н напиток мой, и т╦мен зелья цвет: Его сготовил я своей рукою, Его избрал всем сердцем, всей душою. В последний раз я пью и с чашей роковою Приветствую тебя, неведомый рассвет!

О звук божественный! Знакомый сердцу звон Мне не дает испить напиток истребленья. Его я узнаю: нам возвещает он Божественную весть святого воскресенья. В ту ночь, когда с земл╦й сроднились небеса, Не так ли ангелов звучали голоса Святым залогом искупленья?

О звуки сладкие! Зов╦те мощно вы Меня из праха вновь в иные сферы! Зовите тех, чьи души не черствы, А я ≈ я слышу весть, но не имею веры! Меня ли воскресить? Могу ли верить я? А чудо ≈ веры есть любимое дитя! Стремиться в мир небес, откуда весть нисходит, Не смею я; туда пути мне нет... И вс╦ же милый звон, знакомый с юных лет, Меня, как прежде, к жизни вновь приводит. В субботу тихую касалася меня Небесная любовь святым своим лобзаньем, И звон колоколов пленял очарованьем, И вся молитвою пылала грудь моя. Влекомый силою какой-то непонятной, Я уходил в леса, бродил в тиши полей, И за слезой слеза катилась благодатно, И новый мир вставал в душе моей. Вс╦, вс╦ мне вспомнилось ≈ и юности отвага, И счастье вольное, краса моей весны... О нет! Не сделаю я рокового шага: Воспоминанием все муки смягчены! О звуки дивные, плывите надо мною! Я слезы лью, мирюсь я с жизнию земною!

Эй, вы! Куда вы, господа?

На мельницу!

А ты?

В Бургдорф наведаться советую я вам. Какие девушки, какое пиво там! А драка ≈ первый сорт! Пойд╦мте-ка, ребята!

Знать, чешется спина: вс╦ драки подавай, Вот погоди, намнут тебе бока-то! Ступай-ка сам ≈ меня не зазывай.

Нет, нет! Вернуться надо мне скорее.

Куда? Он, верно, там, у тополей, в аллее.

Да мне-то что за радость в н╦м? Он вечно ходит за тобою, Болтает, пляшет не со мною: Что мне в веселии тво╦м?

Да мы пойдем не с ним одним: Кудрявый тоже будет с ним.

Эх, девки, ч╦рт возьми! Смотри, бегут как живо! А что, коллега, надо их догнать! Забористый табак, да пенистое пиво, Да девушка-краса ≈ чего еще желать!

Вот так молодчики! Как им не удивляться! Ведь это просто стыд и срам! Могли бы в обществе отличном прогуляться ≈ Нет, за служанками помчались по пятам!

Эх, братец, брось! Стесняться неохота. Скорей впер╦д: дичь может ускакать! Чья ручка пол мет╦т, когда прид╦т суббота, Та в праздник лучше всех сумеет приласкать.

Нет, новый бургомистр ни к ч╦рту не годится. Что день, то больше он гордится. А много ль город видит пользы в н╦м? Что день, то хуже, без сомненья: Вс╦ только больше подчиненья Да платим мы вс╦ больше с каждым днем.

Люблю послушать я, как в праздник соберутся Потолковать о битвах, о войне, Как где-то в Турции, в дал╦кой стороне, Народы режутся и бьются. Стаканчик свой держа, стою перед окном, И барки по реке проходят предо мною; А после, к вечеру, иду себе в свой дом, Благословляя мир спокойною душою.

Так, так, сосед! Мы смирно здесь жив╦м, А там, кто хочет, пусть себе дер╦тся! Перевернись весь свет вверх дном ≈ Лишь здесь по-старому пускай вс╦ оста╦тся!

Вишь, как разряжены, ≈ что розан молодой! Ах вы, красавицы! Ну как в вас не влюбиться? Что гордо смотрите? Не брезгайте вы мной: Старушка может пригодиться.

Сюда, Агата! От старухи прочь! Нам с ведьмой говорить при людях не пристало. Хотя, поверь, в андреевскую ночь Она мне суженого ловко показала.

У ней я тоже видела его: Мне в зеркале колдунья показала. Военный ≈ как хорош! Уж я его искала, Да встретить не могу, не знаю отчего.

Умчалися в море разбитые льдины; Живою улыбкой сияет весна; Весенней красою блистают долины; Седая зима ослабела: в теснины, В высокие горы уходит она. Туда она прячется в злобе бесплодной И сыплет порою метелью холодной На свежую, нежную зелень весны, ≈ Но солнце не хочет терпеть белизны; Повсюду живое стремленье родится, Вс╦ вырасти хочет, спешит расцветиться, И если поляна ещ╦ не цвет╦т, То вместо цветов нарядился народ.

Взгляни, обернись: из-под арки старинной Выходит толпа вереницею длинной; Из душного города в поле, на свет Теснится народ, оживл╦н, разодет; Погреться на солнце ≈ для всех наслажденье, Они торжествуют Христа воскресенье И сами как будто воскресли они: Прошли бесконечные зимние дни, Из комнаты душной, с работы тяж╦лой, Из лавок, из тесной своей мастерской, Из тьмы чердаков, из-под крыши резной Народ устремился гурьбою вес╦лой, И после молитвы во мраке церквей Так сладостен воздух зеленых полей. Смотри же, смотри: и поля и дорога Покрыты вес╦лой и п╦строй толпой; А там, на реке, и возня, и тревога, И лодок мелькает бесчисленный рой.

И вот уж последний челнок нагруж╦нный С усильем отчалил, до края в воде; И даже вверху, на горе отдал╦нной, Виднеются п╦стрые платья везде.

Чу! Слышится говор толпы на поляне; Тут истинный рай им! Ликуют селяне, И старый и малый, в вес╦лом кругу. Здесь вновь человек я, здесь быть им могу!

Люблю прогулку, доктор, с вами, В ней честь и выгода моя; Но враг я грубого ≈ и не решился б я Один здесь оставаться с мужиками. Их кегли, скрипки, крик и хоровод Я наблюдаю с сильным отвращеньем: Как бесом одержим, кривляется народ,≈ И это он зовет весельем, пляской, пеньем!

Что должен был ты, муж великий, ощутить, Услышав эту речь и эти восклицанья! О, счастлив, кто дары свои и знанья С такою пользой мог употребить! Приход твой мигом изменил картину: Отец тебя показывает сыну, Бегут, спешат, теснятся все вокруг; Замолк скрипач, затихла пляска вдруг; Проходишь ты ≈ они стоят рядами, И шапки вверх летят все тут! Еще момент ≈ и ниц они падут, Как пред священными дарами.

Пойд╦м туда: на камне том Присядем мы и отдохн╦м немного. Не раз я здесь сидел, томя себя постом, Молясь и призывая бога.

Ну стоит ли об этом вам тужить! Довольно, если правильно и честно Сумели вы все к делу приложить, Что от других вам сделалось известно. Как юноша, трудам отца почет Воздали вы, ≈ он был доволен вами; Потом науку двинули вы сами, А сын ваш снова далее пойдет!

О, счастлив тот, кому дана отрада ≈ Надежда выбраться из непроглядной тьмы! Что нужно нам, того не знаем мы, Что ж знаем мы, того для нас не надо. Но перестань: не будем отравлять Прекрасный этот час печальными речами, Взгляни: уж солнце стало озарять Сады и хижины прощальными лучами. Оно заходит там, скрываяся вдали, И пробуждает жизнь иного края... О, дайте крылья мне, чтоб улететь с земли И мчаться вслед за ним, в пути не уставая! И я увидел бы в сиянии лучей У ног моих весь мир: и спящие долины, И блеском золотым горящие вершины, И реку в золоте, и в серебре ручей. Ущелья диких гор с высокими хребтами Стеснить бы не могли стремления души: Предстали бы моря, заснувшие в тиши, Пред изумл╦нными очами. Вот солнце скрылось, но в душе больной Растет опять могучее желанье Лететь за ним и пить его сиянье, Ночь видеть позади и день передо мной, И небо в вышине, и волны под ногами. Прекрасная мечта! Но день уже погас. Увы, лишь дух парит, от тела отрешась, ≈ Нельзя нам воспарить телесными крылами! Но подавить нельзя подчас В душе врожденное стремленье ≈ Стремленье ввысь, когда до нас Вдруг долетает жаворонка пенье Из необъятной синевы небес, Когда, внизу оставя дол и лес, Ор╦л парит свободно над горами Иль высоко под облаками К дал╦кой родине своей Нес╦тся стая журавлей.

Хандрил и я частенько, без сомненья, Но не испытывал подобного стремленья. Ведь скоро надоест в лесах, в полях блуждать... Нет, что мне крылья и зачем быть птицей! Ах, то ли дело поглощать За томом том, страницу за страницей! И ночи зимние так весело летят, И сердце так приятно бь╦тся! А если редкий мне пергамент попадется, Я просто в небесах и бесконечно рад.

Тебе знакомо лишь одно стремленье, Другое знать ≈ несчастье для людей. Ах, две души живут в больной груди моей, Друг другу чуждые, ≈ и жаждут разделенья!

Не призывай знакомый этот рой, Разлитый в воздухе, носящийся над нами; От века он душе людской Грозит со всех концов и горем и бедами. То мчатся с севера, и острый зуб их лют, И языком они язвят нас, как стрелою; То от востока к нам они бездождье шлют И сушат нашу грудь чахоткой злою; То, если из пустынь пошл╦т их жаркий юг, Они палящий зной над головой нам копят; То с запада они примчат прохладу вдруг, А после нас самих, луга и нивы топят. Они спешат на зов, готовя гибель нам: Они покорствуют, в обман увлечь желая, Уподобляются небес святым послам, И пенью ангелов подобна ложь их злая... Однако нам домой пора давно: Туман ложится, холодно, темно... Да, только вечером мы ценим дом укромный! Но что ж ты стал? И чем в долине темной Твое вниманье так привлечено? Чего твой взор во мгле туманной ищет?

Ты видишь ≈ ч╦рный п╦с по ниве рыщет?

Ну да; но что ж особенного в том?

Всмотрись получше: что ты видишь в нем?

Да просто пудель перед нами: Хозяина он ищет по следам.

Ты видишь ли: спиральными кругами Нес╦тся он вс╦ ближе, ближе к нам. Мне кажется, что огненным потоком Стремятся искры по следам его.

Ты в зрительный обман впадаешь ненароком; Там просто ч╦рный п╦с ≈ и больше ничего.

Мне кажется, что нас он завлекает В магическую сеть среди кругов своих.

Искал хозяина ≈ и видит двух чужих! Взгляни, как к нам он робко подбегает.

Круги тесней, тесней... Вот он уж близок к нам.

Конечно, п╦с как п╦с ≈ не призрак: видишь сам! То ляжет, то, ворча, помчится без оглядки, То хвостиком вильн╦т: собачьи все ухватки!

Иди сюда! Ступай за нами вслед!

Да, с этим псом конца забавам нет; Стоишь спокойно ≈ жд╦т он терпеливо; Окликнешь ≈ он к тебе ид╦т; Обронишь вещь ≈ он мигом принес╦т; Брось палку в воду ≈ он достанет живо.

Ты прав, я ошибался. Да: Вс╦ дрессировка тут, а духа ни следа.

Да, вот к такой собаке прируч╦нной Привяжется порой и муж уч╦ный. Воспитанник студентов удалых, П╦с этот стоит милостей твоих.

(Открывает книгу и собирается переводить.)

Написано: ╚В начале было Слово╩ ≈ И вот уже одно препятствие готово: Я слово не могу так высоко ценить. Да, в переводе текст я должен изменить, Когда мне верно чувство подсказало. Я напишу, что Мысль ≈ всему начало. Стой, не спеши, чтоб первая строка От истины была недалека! Ведь Мысль творить и действовать не может! Не Сила ли ≈ начало всех начал? Пишу ≈ и вновь я колебаться стал, И вновь сомненье душу мне тревожит. Но свет блеснул ≈ и выход вижу смело, Могу писать: ╚В начале было Дело╩!

Пудель, не смей же визжать и метаться, Если желаешь со мною остаться! Слишком докучен товарищ такой: Мне заниматься мешает твой вой. Я или ты; хоть и против охоты, Гостя прогнать принужд╦н я за дверь. Ну, выходи же скорее теперь: Путь на свободу найд╦шь тут легко ты.

Для покоренья зверя злого Скажу сперва четыре слова:

Туман рассеивается, из-за печи появляется Мефистофель в

К чему шуметь? Я здесь к услугам вашим.

Так вот кто в пуделе сидел: Схоласт, в собаке сокровенный! Смешно!

Привет мой вам, науки жрец почтенный! По вашей милости изрядно я вспотел.

Как звать тебя?

Вопрос довольно мелочной В устах того, кто слово презирает И, чуждый внешности пустой, Лишь в суть вещей глубокий взор вперяет.

Чтоб узнать о вашем брате суть, На имя следует взглянуть. По специальности прозванье вам да╦тся: Дух злобы, демон лжи, коварства ≈ как прид╦тся. Так кто же ты?

Часть вечной силы я, Всегда желавший зла, творившей лишь благое.

Кудряво сказано; а проще ≈ что такое?

Я отрицаю вс╦ - и в этом суть моя. Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться, Годна вся эта дрянь, что на земле жив╦т. Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться! Короче, вс╦, что злом ваш брат зов╦т, ≈ Стремленье разрушать, дела и мысли злые, Вот это вс╦ ≈ моя стихия.

Я скромно высказал лишь правду, без сомненья. Ведь это только вы мирок нелепый свой Считаете за вс╦, за центр всего творенья! А я ≈ лишь части часть, которая была В начале вс╦ той тьмы, что свет произвела, Надменный свет, что спорить стал с рожденья С могучей ночью, матерью творенья. Но вс╦ ж ему не дорасти до нас! Что б он ни породил, вс╦ это каждый раз Неразделимо связано с телами, Произошло от тел, прекрасно лишь в телах, В границах тел должно всегда остаться, И ≈ право, кажется, недолго дожидаться ≈ Он сам развалится с телами в тлен и прах.

Так вот тво╦ высокое значенье! Великое разрушить ты не мог, Тогда по мелочам ты начал разрушенье!

Что делать! Да и тут старался я не впрок.

О том подумать сами мы хотим... Но после мы с тобой ещ╦ поговорим. Теперь могу ль я удалиться?

Нет, трудновато выйти мне теперь. Тут ко╦-что мешает мне немного: Волшебный знак у вашего порога.

Так пентаграмма этому виной? Но как же, бес, пробрался ты за мной? Каким путем впросак попался?

Изволили е╦ вы плохо начертить, И промежуток в уголку остался, Там, у дверей, ≈ и я свободно мог вскочить.

Да, случай над тобой удачно посмеялся. Так ты мой пленник, стало быть? Вот удалось негаданно-нежданно!

Не видел пудель этой штуки странной; Вскочил ≈ и вмиг переменился вид, И выход был лукавому закрыт.

Ступай в окно, не будет затруднений.

Увы! таков закон чертей и привидений: Каким путем вош╦л, таким и выходить. Во входе волен я, а выходить обязан Там, где вош╦л.

Что обещаем мы, ты можешь получить Сполна, ≈ ни в ч╦м тебя мы не надуем. Да, но об этом долго рассуждать. Другой раз мы подробней потолкуем. Теперь же я прошу нижайше позволенья Уйти. Нельзя ль вам пентаграмму снять?

Куда? Чего спешить? Останься на мгновенье. Не можешь ли мне сказку рассказать?

Теперь пусти! Ведь я приду опять; Тогда расспрашивай ≈ на вс╦ я дам решенье.

Тебя не звал я, сам ты это знаешь; Ты сам попался в сеть, не правда ли, скажи? Кто ч╦рта держит, тот его держи: Не скоро ведь опять его поймаешь.

Ну, если так уж хочешь, я готов С тобой остаться несколько часов; Но попрошу мне волю предоставить Тебя моим искусством позабавить.

Что хочешь делай; лишь сумей Меня занять повеселей.

Ты в краткий час среди видений Получишь больше наслаждений, Чем в целый год обычных дней. Ни песни духов бестелесных, Ни дивный ряд картин чудесных Не будут сном волшебных чар; Ты будешь тешить обонянье, И вкус, и даже осязанье ≈ Вс╦, вс╦ тебе доставлю в дар! Приготовлений ждать не нужно: Мы в сборе все. Начните дружно!

Он убаюкан, спит. Воздушные творенья, Спасибо вам мое за ваши песнопенья: В долгу у вас я за концерт такой. Нет, Фауст, не тебе повелевать бесами! Пусть грезит он, объят воздушными мечтами, Весь погружен в обманчивый покой. Но надо снять с порога заклинанье:

Кто там? Войдите! Вечно помешают!

Я здесь.

Что ни надень, вс╦ мучусь я хандрою, И уз земных не в силах я забыть. Я слишком стар, чтоб тешиться игрою, И слишком юн, чтоб без желаний быть. Свет ничего не даст мне, я уверен.

Ну, смерть, однако, гость не очень-то приятный.

О, как завиден жребий благодатный, Того, кто, лавры заслужив в бою, С победою встречает смерть свою, Того, кто после пляски знойной Находит смерть в объятьях девы стройной! Зачем, зачем с восторженной душой Не пал я мертвым в миг тот роковой, Когда мне дух явился величавый!

А вс╦-таки в ту ночь один знакомый мой Не осушил бокал, наполненный отравой.

Шпионство, видно, страсть твоя?

Я знаю многое, хоть не всеведущ я.

Довольно же играть своей тоскою, Что рв╦т, как коршун, грудь твою! Взгляни: Ты окруж╦н беспечною толпою, Ты человек такой же, как они.

А чем я заплачу за эти попеченья?

О, нам с тобой ещ╦ не близко до того!

Нет, нет! Ч╦рт ≈ эгоист, нельзя ждать от него, Чтоб даром стал он делать одолженья. Ясней условимся, мой друг: Таких держать опасно слуг.

Я буду верным здесь тебе слугою, Твоим веленьям подчин╦н вполне; Когда же там мы встретимся с тобою, Ты отплатить обязан тем же мне.

Что будет там, о том мне нет заботы; Когда разрушишь этот свет легко ты, ≈ Пускай себе иной возникнет свет! Здесь, на земле, живут мои стремленья, Под солнцем, здесь, мои мученья; Когда ж придет последнее мгновенье ≈ Мне до того, что будет, дела нет. Зачем мне знать о тех, кто там, в эфире, ≈ Бывает ли любовь и ненависть у них, И есть ли там, в мирах чужих, И низ и верх, как в этом мире!

Что ж, если так, ≈ условься же смелей, И я тебя немедля позабавлю Своим искусством! Я тебе доставлю Чего ещ╦ никто не ведал из людей!

Что, дашь ты, жалкий бес, какие наслажденья? Дух человеческий и гордые стремленья Таким, как ты, возможно ли понять? Ты пищу дашь, не дав мне насыщенья; Дашь золото, которое опять, Как ртуть, из рук проворно убегает; Игру, где выигрыш вовеки не бывает; Дашь женщину, чтоб на груди моей Она к другому взоры обращала; Дашь славу, чтоб чрез десять дней, Как метеор, она пропала, ≈ Плоды, гниющие в тот миг, когда их рвут, И дерево в цвету на несколько минут!

Ну, это для меня пустое! Легко б я надавать таких сокровищ мог; Но, может быть, захочешь ты, дружок, Со временем вкусить и что-нибудь другое.

Когда на ложе сна, в довольстве и покое, Я упаду, тогда настал мой срок! Когда ты льстить мне лживо станешь И буду я собой доволен сам, Восторгом чувственным когда меня обманешь, Тогда ≈ конец! Довольно спорить нам! Вот мой заклад!

Я буду помнить вс╦; рискуешь ты, не скрою. Подумай же.

Итак, пируйте ж, доктор, на досуге, А я сегодня же исполню роль прислуги! Ещ╦ одно: неверен жизни срок; Могу ль у вас просить я пару строк?

Расписку? Вот педант! Тебе ли видеть ново, Что значит человек и данное им слово? То, что сказал я, власть тебе да╦т Над всей земною жизнию моею; Весь мир меняется, нес╦тся вс╦ впер╦д, А я нарушить клятву не посмею? Что делать: рождены мы с глупостью такой! Кто от не╦ избавиться сумеет? Блажен, кто верен, чист душой: Он жертвовать ничем не пожалеет. Но лист пергамента с печатями на н╦м ≈ Вот призрак, всех пугающий, к несчастью. Мы слову смолкнуть на пере да╦м, А воск и кожу одаряем властью! Итак, чего ж ты хочешь, бес? Ответь! Пергамент ли, бумагу, мрамор, медь ≈ Решай же, выбирай свободно! Перо ли взять, резец иль грифель? Что ещ╦?

Как ты словами сыплешь горячо! Без них уладим дело превосходно. Любой листок лишь взять решись И каплей крови подпишись.

Изволь, уж если так тебе угодно. Итак, обряд нелепый, совершись!

Кровь ≈ сок совсем особенного свойства.

Но только чтоб ни тени беспокойства За мой залог; я сам стремлюсь, поверь, Всей силою к тому, что обещал теперь! Собой напрасно слишком я кичился: Мо╦ достоинство лишь твоему равно. Великий дух презреть меня решился, И тайн природы знать мне не дано. Теперь конец всему: порвалась нить мышленья; К науке я давно исполнен отвращенья, Тушить страстей своих пожар В восторгах чувственных я буду, И под густой завесой чар Готов ко всякому я чуду! Я кинусь в шумный времени поток, В игру случайностей, куда забросит рок, И пусть страданье и отрада, И пусть удача и досада Причудливой промчатся чередой; Кто хочет действовать≈ тот позабудь покой!

Не будет вам ни в ч╦м ни меры, ни преграды; Чем ни захочется полакомиться вам ≈ Вс╦ смело на лету хватайте здесь и там, Что послужить вам может для отрады! Не надо лишь робеть и выбор свой стеснять.

Не радостей я жду, - прошу тебя понять! Я брошусь в вихрь мучительной отрады, Влюбл╦нной злобы, сладостной досады; Мой дух, от жажды знанья исцел╦н, Откроется всем горестям отныне: Что человечеству дано в его судьбине, Вс╦ испытать, изведать должен он! Я обниму в сво╦м духовном взоре Всю высоту его, всю глубину; Вс╦ счастье человечества, вс╦ горе - Вс╦ соберу я в грудь свою одну, До широты его свой кругозор раздвину И с ним в конце концов я разобьюсь и сгину!

Старался разжевать я смысл борьбы земной Немало тысяч лет. Поверь ты мне, мой милый, Никто ещ╦ с пел╦нок до могилы, Не переваривал закваски вековой.

Но я хочу!

Что ж значу я, коль не достигну цели, Венца, к которому стремиться род людско, К которому и сам стремлюсь я всей душой?

Ты значишь то, чтО ты на самом деле. Надень парик с мильонами кудрей, Стань на ходули, но в душе своей Ты будешь вс╦ таким, каков ты в самом деле.

Да, вижу, что напрасно я собрал Сокровища познания людского; Не нахожу в себе я силы снова, Когда свести я сч╦ты пожелал; Ни на волос не выше я, не ниже И к бесконечному не ближе.

Привык смотреть на вещи ты, мой друг, Как все на них вы смотрите; а надо Умней, толковей тратить свой досуг, Пока доступна жизни вся отрада. Тьфу, пропасть! Руки, ноги, голова И зад - твои ведь, без сомненья? А чем же меньше все мои права На то, что служит мне предметом наслажденья? Когда куплю я шесть коней лихих, То все их силы - не мои ли? Я мчусь, как будто б ног таких Две дюжины даны мне были! Итак, смелей! Раздумье вс╦ долой, И прямо в шумный мир за мной Спеши, нажедой окрыл╦нный! Кто философствует, тот выбрал путь плохой, Как скот голодный, что в степи сухой Кружит себе, злым духом обойд╦нный, А вкруг цвет╦т роскошный луг зел╦ный!

С чего ж начать?

я не могу его принять.

Нельзя же так его прогнать: Бедняжка долго ждал, он будет в страшном горе. Твой плащ да шапочку на время я возьму; Как раз к лицу мне быть в таком уборе!

Ты остроумию доверься моему - Всего лишь четверть часика мне нужно, - А сам иди да в путь сготовься дружно.

Лишь презирай свой ум да знанья светлый луч - Вс╦ высшее, чем человек могуч; Пусть с чародейскою забавой Тебя освоит дух лукавый, - Тогда ты мой, без дальних слов! Ему душа дана судьбою, Стремящаяся вдаль, не вынося оков; В сво╦м стремленье пылкою душою Земные радости он презирать готов. Он должен в шумный мир отныне погрузиться; Его ничтожеством томим, Он будет рваться, жаждать, биться, И призрак пищи перед ним Над ненасытною главою будет виться; Напрасно он покоя будет ждать. И даже не успей оно душу мне продать, Сам по себе он должен провалиться.

Я только что приехал по делам, И вот, исполнен преданности к вам, Я утруждать решаюсь посещеньем Того, о ком все говорят с почтеньем.

Учтивость ваша делает вам честь: Таких, как я, немало, впрочем, есть. Вам приходилось где-нибудь учиться?

Я прямо к вам намерен обратитьяс! От всей души стараться я готов; И деньги есть и телом я здоров. Меня пускать мать долго не хотела, Да слишком мной охота овладела Узнать побольше дельного у вас.

О, если так - на месте вы как раз.

Признаться, я б уехал хоть сейчас Назад: все эти стены, коридоры Мучительно мои стесняют взоры; Так неприветлив, тесен этот дом: Ни зелени, ни деревца кругом! А в залах, на скамьях - в одно мгновенье Теряешь сразу ум, и слух, и зренье.

На вс╦ привычка есть, мой юный друг: Дитя - и то у матери не вдруг Бер╦т сосец, чтоб присосаться плотно, Впоследствии ж питается охотно. А мудрости божественная грудь Что день, то больше даст вам наслажденья.

Всем сердцем я желаю к ней прильнуть. Но как мои осуществить стремленья?

Сначала дайте мне ответ: Какой милей вам факультет?

Хочу я быть уч╦ным чрезвычайным, Приблизиться ко всем земли и неба тайнам - обнять желаю, словом, полный круг Природы всей и всех наук.

Вы верный путь себе избрали, Лишь развлекаться не должны.

И телом и душой, от сердца глубины, Отдамся я ученью; но нельзя ли И отдохнуть - гулять по временам, Хотя бы летом, по воскресным дням?

Цените время: дни уходят бевозвратно! Но наш порядок даст привычку вам Распределять занятья аккуратно. А потому, мой друг, на первый раз, По мне, полезен был бы тут для вас Курс логики: хоть опыт и рискован, Начнут дрессировать ваш ум, Как бы в сапог испанский зашнурован, Чтоб тихо он, без лишних дум И без пустого нетерпенья, Вползал по лестнице мышленья, Чтоб вкривь и вкось, по всем путям, Он не метался там и сям. Затем внушат вам ради той же цели, Что в нашей жизни всюду, даже в том, Для всех понятном и простом, Что прежде сразу делать вы умели - Как, например, пить╦, еда, - Нужна команда ╚раз, два, три╩ всегда. Так фабрикуют мысли. С этим можно Сравнить хоть ткацкий, например, станок. В н╦м управленье нитью сложно: То вниз, то вверх сну╦т челнок, Незримо нити в ткань сольются; Один толчок - сто петель вьются. Подобно этому, дружок, И вас философ поучает: ╚Вот это - так и это - так, А потому и это так, И если первая причина исчезает, То и второму не бывать никак╩. Ученики пред ним благоговеют, Но ткань соткать из нитей не сумеют. Иль вот: живой предмет желая изучить, Чтоб ясное о н╦м познанье получить, Уч╦ный прежде душу изгоняет, Затем предмет на части расчленяет И видит их, да жаль: духовная их связь Тем временем исчезла, унеслась! Encheiresin naturae именует Вс╦ это химия; сама того не чует, Что над собой сме╦тся.

Вс╦ дико мне! В мозгу мо╦м Вс╦ завертелось колесом.

Затем, первей всего, займитесь неизбежно Вы метафизикой: учитесь ей прилежно; Глубокомысленно трудясь, Вместить старайтесь то, что отродясь В мозг человеческий не входит; Вместите ль, нет ли - не беда: Словечко громкое всегда Из затрудненья вас выводит! Но в первые полгода, милый друг, Порядок вам нужнее всех наук; Вам в день занятий пять часов нормально: С утра к звонку являйтесь пунктуально! Старайтесь раньше дома протвердить Параграф, чтобы в классе проследить, Что вам твердит учитель, слово в слово, Лишь то, что в книге, - ничего другого, И так старательно пишите вс╦ в журнал, Как будто б дух святой вам диктовал.

Об этом мне напоминать не надо! Сам знаю я, какая в том отрада. Спокойно мы домой тетрадь нес╦м: Топор не вырубит, что писано пером.

Так изберите ж факультет.

К юриспруденции не чувствую влеченья.

Что ж, не во вред вам это отвращенье: По правде, в ней большого проку нет. Законы и права, наследное именье, Как старую болезнь, с собой Нес╦т одно другому поколенье, Одна страна - стране другой. Безумством мудрость станет, злом - благое: Терпи за то, что ты не дед! А право новое, родное - О н╦м - увы! - и речи нет!

К ней утвердили вы мо╦ презренье. Блажен, кому вы можете помочь! Я богословие избрать теперь не прочь.

Не стану вас вводить в заблужденье, Мой юный друг. В науке сей Легко с дороги сбиться: вс╦ в ней ложно; Так яду скрытого разлито много в ней, Что с пользой различить его едва ли можно. И здесь учителя вы слушать одного Должны и клясться за слова его. И вообще: держитесь слова Во вс╦м покрепче, каждый раз! тогда дорога верная для вас В храм несомненности готова.

Но ведь понятия в словах должны же быть?

Прекрасно, но о том не надо так крушиться: Коль скоро недоч╦т в понятиях случится, Их можно словом заменить. Словами диспуты ведутся, Из слов системы создаются; Словам должны вы доверять: В словах нельзя ни йоты изменять.

Простите, вам наскучил я; но снова Решусь я вас вопросом утруждать:

Ну, речь педантская порядком мне приелась: Мне сатаной опять явиться захотелось.

Вот это лучше, видно - как и где.

Суха, мой друг, теория везде, А древо жизни пышно зеленеет!

Клянусь, теперь брожу я как во сне! Ещ╦ разок прийти нельзя ли мне7 Никто учить так мудро не умеет!

Чем я могу, служить всегда готов.

Нельзя ж мне так уйти от вас! Позвольте Просить вас написать в альбом мне пару слов В знак вашей благосклонности!

Eritis sicut Deus, scientes bonum et malum.

Следуй лишь этим словам да змее, моей т╦тке, покорно: Божье подобье сво╦ растеряешь ты, друг мой, бесспорно!

Куда ж теперь?

Ну нет; я с этой длинной бородой, Дал╦к от жизни л╦гкой, молодой. Не верю я в попытку эту; Притом всегда я чужд был свету. Я ниже всех себе кажусь, Всегда стесняюсь и стыжусь.

Уменье жить прид╦т само собою. Лишь верь в себя, так жизнь возьм╦шь ты с бою!

Но как же нам пуститься в путь? Где экипаж, где кони, слуги?

Мне стоит плащ мой развернуть - И взовь╦мся легче вьюги. Но на пол╦т отважный свой Ты не бери узлов с собой. Вот я дыханьем огненным повею - И мы поднимемся с поверхности земной: Чем легче, тем скорей помчишься ты со мной. Ну-с, с новой жизнью вас поздравить честь имею!

Никто не пьет! И смеха нет ни в ком! Эх, проучить бы вас за эти рожи! Сегодня вы ≈ что мокрые рогожи. А ведь могли б быть парни с огоньком!

Ты виноват ≈ кого ж винить другого? Ни глупостей, ни свинства никакого!

(выливая ему на голову стакан вина)

Так получи сполна!

Ты сам просил ≈ исполнил я.

Кто ссорится, тех вон! Их нам не нужно. Знай пойте, пейте да ревите дружно: ╚Гоп, голла, го!╩

Когда трясутся своды, лишь тогда Вся сила баса чувствуется ясно!

Ид╦т! А кто перечит, тех ≈ за дверь! Га, тра-ла-ла-ла-ла!

Ну, глотки все настроены теперь!

Дрянная песня, тьфу, политикой звучит! Создателя благодарите смело, Что римский трон блюсти ≈ не ваше дело! Конечно, уж судьба ко мне благоволит, Что быть мне канцлером иль князем не велит. Но старшину иметь не худо и меж нами:

Взвейся, подымися к небу, соловей, Сто раз поклонися милой ты моей!

Поклона милой нет ≈ и чтоб о том ни слова!

Поклон и поцелуй ≈ стою на этом снова!

Ну, ладно, величай да песни в честь ей пой! Тебя же осмеют, а никого другого: Как провела меня, так провед╦т любого. Пускай с ней встретится влюбл╦нный домовой, На перекр╦стке пусть ей отвед╦т он очи! Пусть в полночь с Блоксберга несущийся домой Проблеет ей коз╦л спокойной ночи!

Молчать! Молчать! Послушайте меня! Я, как известно, жить умею! Ведь здесь влюбленных целая семья ≈ И всем доставить по порядку я Им кое-что приятное имею.

Раз крыса в погребе жила,

Ужель она влюбилась?

Бежит назад, бежит впер╦д,

Ужель она влюбилась?

Средь бела дня она в пылу

Ужель она влюбилась?

Вишь, умники! Нашли себе отраду! Как будто нет и подвига славней, Чем дать бедняжке крысе яду!

Давно ли крысы в милости твоей?

Тебя ввожу я с первого же шага В вес╦лый круг. Вот буйная ватага: Взгляни, как жить возможно без забот! Для них ≈ что день, то праздник наста╦т. С плохим умом, с большим весельем, в мире Ребята скачут в танце круговом,

Душа моя приезжих сразу чует: В них по манерам я чужих узнал сейчас; Они и двух часов не пробыли у нас.

Ты прав! Ни перед кем наш Лейпциг не спасует: Как маленький Париж, он свой народ шлифует.

Ты их откуда же считаешь, из каких?

Уж предоставьте мне! Я только им поставлю Бутылочку винца, так без труда я их Всю подноготную поведать нам заставлю. Они, должно быть, не простые, брат: Недаром зло и гордо так глядят.

Знать, шарлатаны, ч╦рт их подери!

Должно быть, так.

Народец! Ч╦рт меж них, а им не догадаться: Хоть прямо их за шиворот бери.

Поклон вам, господа!

(Взглянув искоса на Мефистофеля, в сторону.)

Но отчего прихрамывает он?

Присесть к столу прошу я позволенья. Хорошего вина здесь получить нельзя, Так мы найдем в беседе наслажденье.

Вы избалованы порядком, вижу я.

Вы в Риппахе вчера, должно быть, ночевали? Поужинали вы у Ганса-дурачка?

Нет, нынче мы пришли издалека, Но прошлый раз мы долго с ним болтали, Нам говорил он много о родне: Ей снесть поклон приказывал он мне.

Что, съел?

Да, это парень не простой.

Ещ╦ его поддену я, постой!

Входя сюда, мы слышали сейчас, Как стройно вы здесь хором песни пели. Здесь голоса должны звучать: как раз Хорош высокий свод для этой цели.

Вы, верно, сами музыкант?

Охота есть, да невелик талант.

Что ж, спойте песню нам.

С условием одним: что новую дадите.

О да! В Испании мы были, а она ≈ Известно ≈ родина и песни и вина!

Вы слышите ≈ блоху! Понятно ли для вас? Блоха ≈ вот славный гость у нас!

Да вы бы подтвердить портному не забыли, Чтобы с бедняжки снял он мерку поверней И чтоб, коль дорожит он головой своей, Без складок и морщин штанишки сшиты были!

Bis, bravo, bis! Что за припев лихой!

Да будет так со всякою блохой!

На ноготь лишь е╦ ≈ и нет блохе исхода.

Да здравствует вино! Да здравствует свобода!

Я в честь свободы рад бы выпить сам, Когда бы вин получше дали нам.

Опять! Не нравится нам речь такого рода!

Хозяина боюсь обидеть я, А то бы мы гостям почтенным удружили: Свой погреб мы бы вам охотно предложили.

Сюда его, сюда! Беру вс╦ на себя!

Что ж, выпить мы не прочь. Смотрите только, чтобы Не слишком мелки были ваши пробы: Мне, чтоб о винах правильно судить, Немало надо в глотку пропустить.

А! Гости с Рейна перед нами!

Достаньте мне бурав.

Вон ящик на столе: бурав найд╦тся там.

Какого же вина отведать вам угодно?

Что за вопрос! Иль много их у вас?

Чего желает кто, всяк выбирай свободно.

А ты уж губы стал облизывать сейчас!

Что ж, если так, рейнвейну наливайте: Я предпочту всему отечества дары.

Нельзя ли воску для дыры?

Ах, это фокусы! Вы нас не надувайте!

А вам?

Мефистофель буравит; один из гостей сделал тем временем

Я не боюсь чужого дара, И вдалеке добро бывает рождено; Хоть немцу кровному француз совсем не пара, Но с радостью мы пь╦м французское вино.

(видя, что Мефистофель приближается к нему)

Я кислых вин, признаться, не любитель. Чего-нибудь послаще не дадите ль?

Токайского предложим вам тогда.

Нет, нет! Взгляните-ка в глаза мне, господа: Я вижу, вы сме╦тесь лишь над нами.

Ай-ай, как смеем мы! С такими господами Опасно было бы шутить. Ну, поскорей решайте сами, Каким вином могу служить?

Любым, чтоб слов не тратить с вами.

Все отверстия пров╦рнуты и заткнуты восковыми пробками.

(вынимают пробки; требуемое вино ль╦тся в стаканы)

О чудный ключ! Какое диво!

Но берегись, ни капли не пролей!

Народ свободен стал: любуйтесь на него!

Мне кажется, что нам пора бы удалиться.

Постой, должно ещ╦ вс╦ их скотство Во всей красе пред нами проявиться.

Зибель пь╦т неосторожно, вино льется на землю и вспыхивает.

Огонь! Спасите! Ад! Мы все сгорим сейчас!

Смирись мне, верная стихия!

Огонь чистилища был тих на этот раз.

Что это? Берегись! За шуточки такие Ответить можешь ты! Не знаешь, видно, нас!

Посмей-ка повторить дурачество такое!

Пусть убирается, оставив нас в покое.

Нет, как вы смели? Как вам в ум взбрело Творить здесь фокусы? Что это за игрушки?

Цыц, бочка!

Сам ты помело! Ты хочешь, чтоб до кулаков дошло?

Смотри! Дожд╦мся колотушек!

Альтмайер вынимает пробку из стола; ему в лицо бь╦т огонь.

Пожар! Горю!

Вынимают ножи и бросаются на Мефистофеля.

Все останавливаются, в изумлении глядя друг на друга.

Где я и что со мной? Ах, что за сад прелестный!

Что вижу я? Лоза!

Взгляните, что за куст густой! И что за гроздья! Боже мой!

Брандер хватает Зибеля за нос. Другие делают то же и поднимают ножи.

Спади с очей, повязка заблужденья! И помните, как дьявол пошутил!

Что?

А я за твой схватился? Наважденье!

Каков удар! Всего меня потряс! Подайте стул ≈ я упаду сейчас.

Но что же было тут, я спрашиваю вас?

Где этот молодец? Ну, встреться в одиночку Мне где-нибудь, так жив не будет он!

Я видел сам, как он вскочил на бочку И вмиг на ней верхом умчался вон. В ногах свинец: со мной недоброе творится.

Я думаю, вино могло б ещ╦ политься?

Все было тут обман, предательство и ложь.

А тем не менее мне кажется, что вс╦ ж Я пил вино.

Пусть говорят теперь, что нет чудес на свете!

На низком очаге, на огне, стоит большой кот╦л. В паре, поднимающемся кверху, виднеются различные образы. Мартышка-самка сидит у котла, снимает пену и смотрит, чтобы варево не выкипало. Мартышка-самец с дет╦нышами сидит подле и греется. Стены и потолок увешены причудливой утварью ведьмы.

К бессмысленным их чарам отвращенье Питаю я: найд╦тся ль исцеленье Здесь, в этой тьме безумства, для меня? Я не хочу советов старой бабы! Но, может быть, дряная пачкотня Лет тридцать с плеч моих долой сняла бы? Нет, мир надежды для меня потух: Беда, коль не найдешь другого мне леченья. Ужель природа и могучий дух Нам не дадут бальзама возрожденья?

Мой друг, ты говоришь умно: Природное есть средство стать моложе; Жаль, не про нас лишь писано оно, Да и довольно странно тоже.

Я знать хочу его скорей!

Изволь; вот средство возрожденья Без чар, без денег, без леченья: Уединись в глуши полей, Руби, копай, потей за плугом И ограничить тесным кругом Себя и ум свой не жалей; Питайся просто в скромной доле, Живи, как скот, среди скотов И там, где жил ты, будь готов Сам удобрять навозом поле. Поверь мне: в этом весь секрет Помолодеть хоть в восемьдесят лет.

Но не привык я к плугу и лопате, За них мне взяться было бы некстати; Нет, узкая мне жизнь не суждена!

Так ведьма, стало быть, нужна.

К чему тут баба ≈ непонятно! Свари напиток сам, без лишних слов.

Да! Вот бы время я провел приятно! Уж лучше выстрою я тысячу мостов. Здесь мало знанья и уменья ≈ Здесь ты не обойд╦шься без терпенья. Корпеть пришлось бы тут немало лет: Ведь раньше времени броженью ходу нет. Чего-чего тут нет в бродилах, И надо знать уловок тьму! Хоть ч╦рт и учит их всему, А сам вс╦ сделать он не в силах.

А что, хозяйка улетела?

А долго ли она там реет?

Пока огонь нам лапы греет.

Как ты находишь ≈ хороши?

Нет слов сказать, насколько гадки.

А мне так нравятся их речи и повадки; Беседу их люблю я от души.

Ну, куклы ч╦ртовы, скажите, Что тут за варево? Над чем вы ворожите?

Для нищих жидкий суп кипит!

(подползая и ласкаясь к Мефистофелю)

Тварь эта с радости совсем бы очумела, Когда б она в лото играть умела.

Детеныши, играя большим шаром, катят его.

(Бежит к самке и да╦т ей взглянуть в решето.)

А что за польза вам от этого горшка?

(который тем временем глядел в зеркало,

Что вижу я! Чудесное виденье В волшебном зеркале мелькает вс╦ ясней! О дай, любовь, мне крылья и в мгновенье Снеси меня туда, поближе к ней! О, если б был не в комнате я тесной, О, если б мог лететь к богине той! Но нет, она полузакрыта мглой... О, дивный образ красоты телесной! Возможна ли подобная краса? Возможно ли, чтоб в прелести чудесной. Вмещалися все неба чудеса? Найдется ль чудо на земле такое?

Понятно: шесть ведь дней трудился наш творец И ╚браво╩ сам себе промолвил наконец, ≈ Так, верно, что-нибудь да вышло же благое: Теперь любуйся тем, что видишь пред собой; А там найду тебе подобное созданье, И счастлив тот, кому дано судьбой Сокровищем подобным обладанье.

Фауст все смотрит в зеркало. Мефистофель, потягиваясь и играя веником, продолжает говорить.

Сижу, как царь, на возвышенье трона, Со скипетром в руках; нужна ещ╦ корона.

(делавшие разные странные движения, с громкими криками приносят

(Они неловко обращаются с короной, ломают е╦ пополам и

Ах, я с ума сойду!

Я весь горю, нет больше сил моих! Нельзя ли нам отсюда удалиться?

По крайней мере, надо согласиться, Что задушевная поэзия у них.

Кот╦л, оставленный самкой без присмотра, начинает выкипать; возникает большое пламя, бьющее в трубу. Ведьма прилетает в

Ай-ай-ай-ай! Вот всех вас я! Проклятый зверь, свинь╦й свинья! Проспал кот╦л! Обж╦г меня! Вот всех вас я!

(Черпает ложкой из котла и брызжет на всех огн╦м.)

(перевернув веник, бь╦т посуду)

Ведьма отступает в ярости и ужасе.

Ну что, костлявая? Теперь узнала ты? Узнала, пугало, царя и господина? Махну рукой ≈ и все твои скоты И ты сама ≈ вс╦ прахом, образина! Не уважаешь красный мой камзол? Петушьего пера узнать не можешь? Иль я, закрыв лицо, сюда пришел? Что ж, самому назваться мне предложишь?

Простите, сударь, мне за грубый мой привет! Но конского при вас копыта нет, И вороны куда, скажите мне, девались?

На этот раз уж пусть тебе сошло! С тех пор воды немало утекло, Как мы с тобой в последний раз видались. Цивилизация велит идти впер╦д; Теперь прогресс с собой и ч╦рта двинул. Про духа северного позабыл народ, И, видишь, я рога, и хвост, и когти кинул. Хоть ногу конскую иметь я должен вс╦ ж, Но с нею в публике являться не желаю И вот в фальшивых играх щеголяю, Как франтовская молодежь.

Ах, голова пошла от радости кругом! Голубчик сатана, вы снова здесь со мною!

Тсс! Не зови меня, старуха, сатаною!

Как? Почему же? Что дурного в том?

Давно попало в басни это слово! Что толку, впрочем, от таких затей?

Ха-ха-ха-ха! Да, это в вашем роде! Вы вс╦ шалун такой же продувной!

Учись, мой друг, и поспевай за мной: Вот что приятно ведьмам в обиходе.

Чем, господа, служить могу вам я?

Подай стакан известного питья; Но только, знаешь, постарее! Оно что год, то действует сильнее.

Охотно. У меня имеется флакон: Я лакомлюсь порой сама, когда прид╦тся. Притом нисколько не воняет он. Для вас стакан-другой всегда найд╦тся.

Но если чарами ваш друг не защищ╦н, Ему и часу жить не оста╦тся.

Не бойся: без вреда приятель выпьет мой

Ведьма причудливыми жестами выводит круг и ставит в него разные предметы. Стаканы и горшки начинают звенеть, и звуки переходят в музыку. Наконец она приносит большую книгу и ставит мартышек в круг. Одна из них держит на спине книгу, другие стоят с факелами. Затем ведьма кивает Фаусту, чтоб он подошел.

К чему, скажи мне, эти представленья? Чушь глупая, безумные движенья, Обман и ложь пошлейшие кругом. Мне этот вздор давно знаком.

Старуха в лихорадке бредить стала.

О, это, друг, пока ещ╦ начало, А далее вся книга так гласит! Понять е╦ стараться ≈ труд напрасный: Глупец и умный с толку будет сбит Противоречий массою ужасной. Все это и старо и ново! Посмотри В историю и вспомни: не всегда ли, Три за одно, одно за три Считая, люди вздор за правду выдавали? Так учат зря болтать с начала всех веков ≈ С глупцами заводить никто не хочет спора. Да людям редко что и нужно, кроме слов: Что в них есть мысли, верят без разбора!

Какая чушь! Я убежать готов: Пожалуй, лопнет голова от вздора. Я точно слышу песню хора Ста тысяч круглых дураков!

Ну, будет, будет, мудрая Сивилла! Ты лучше бы стаканчик предложила, Налив его полнее, до кра╦в. Приятелю он не прид╦тся солон: Недаром ведь все степени прошел он И много разных делывал глотков.

Ведьма с разными церемониями наливает пить╦ в бокал; когда Фауст подносит его к губам, вылетает л╦гкое пламя.

Живее пей до дна бокал ≈ И ты мгновенно ободришься. На ╚ты╩ давно ты с ч╦ртом стал, А вс╦ ещ╦ огня боишься.

Теперь стоять не надо, живо в путь!

Пусть вам глоточек принес╦т отраду!

При случае получишь ты награду; В Вальпургиеву ночь мне можешь намекнуть.

Вот песенка: чтоб дать всю силу соку, По временам е╦ должны вы петь.

Скорей! Иди, а то не будет проку: Ты непременно должен пропотеть, Чтоб весь насквозь ты пропитался зельем. Ты прогуляешься спокойно, без забот ≈ И вдруг почувствуешь с отрадой и весельем, Как сладко Купидон играть в тебе начн╦т.

Дай в зеркало мне бросить взор прощальный: Так был прекрасен образ идеальный!

Не стоит: наяву увидишь ты Образчик лучший женской красоты.

Да, этим зельем я тебя поддену. Любую бабу примешь за Елену!

Прекрасной барышне привет! Я провожу вас... если смею.

Прекрасной барышни здесь нет! Домой одна дойти сумею.

Как хороша! Я клятву б дал, Что в жизни лучших не видал! Так добродетельна, скромна ≈ И не без колкости она. А взор потупленных очей Запечатл╦н в душе моей. Румяных губ и щ╦чек цвет... Ах, позабыть его нет сил! А как суров и краток был Е╦ находчивый ответ! Восторг ≈ и слов тут больше нет!

Ты должен мне добыть девчонку непременно.

Какую?

Как, эту? У попа она сейчас была И от грехов свободна совершенно:

Не меньше ж ей четырнадцати лет?

Ты говоришь, как сердцеед порочный. Подай ему сейчас любой цветок! Он мнит, что нет любви, нет чести прочной, Которой он похитить бы не мог! Но не всегда бывает это впрок!

Почтеннейший магистр-педант, нельзя ли Меня теперь избавить от морали? Без лишних слов, скажу тебе одно: Знай: если эту ночь я в неге страстной Не проведу с малюткою прекрасной, То в полночь нам с тобой расстаться суждено!

Подумай, друг: не вс╦ же мне подвластно! Мне надобно не меньше двух недель, Чтоб достижимой сделать эту цель: Сыскать предлог, найти заручку...

Будь семь часов спокоен я ≈ Не надо ч╦рта мне в друзья, Чтоб соблазнить такую штучку!

Ты судишь, как француз, слегка. Прошу тебя, однако, не сердиться. К чему так сразу ≈ взять и насладиться? Утеха, право, тут не велика. Не лучше ли пойти пут╦м интрижки; Увлечь е╦, водить и так и сяк, Как учат нас иные книжки?

Достань же мне вещицу от бесценной, Сведи меня в покой е╦ священный, Достань платочек мне с е╦ груди, Подвязку хоть на память мне найди!

Ну, если так влюбился ты в девицу,≈ Смотри, как верно я тебе служу И каждою минутой дорожу: Сегодня ж к ней сведу тебя в светлицу.

Маленькая опрятная комната. Маргарита заплетает косу.

О милый сумрак, о приют святой, Привет мой вам! Владей, любви томленье, Душой моей; питай свое стремленье Надежды милой сладкою росой! Как дышит здесь повсюду дух покоя, Порядком все проникнуто кругом! Средь бедности довольство здесь какое! Святой приют! Благословенный дом!

(Бросается в кожаное кресло у постели.)

Прими ж меня, семейный старый трон! Отцов и дедов нежил ты покоем В дни радости и горя, окружен Детей беспечным шумным роем! Быть может, милая моя в кругу детей, Горя румянцем щ╦чек, ликовала И, благодарная за ╦лку, всех нежней Сухую руку деда целовала. Твой дух, о дева, надо мной парит, Дух тихого довольства и порядка; Устами матери тебе он говорит, Чтоб чистой скатертью твой стол был устлан гладко, И учит посыпать, узоры выводя, Песком весь чистый пол каморки тесной. О милая рука! Божественность твоя Из хижины создать способна рай небесный! А здесь!..

Скорей беги! Она сюда ид╦т!

Прочь! Навсегда! Е╦ мне видеть больно!

А я принес и ларчик; вот ≈ Увесист, кажется, довольно! Ей в шкаф поставим мы его: Она с ума сойдет, ручаюсь! Такой вещицей хоть кого Для вас сманить я обещаюсь: Игра ≈ всегда игра; дитя ≈ всегда дитя!

Осмелюсь ли?

(Ставит ларчик в шкаф и запирает его.)

Ну, прочь! Скорей теперь за мной! Пусть соблазняется: ей надо быть одной! А вы стоите с видом скуки, Как будто вам приходится идти На лекцию и вот уж на пути И метафизика и физика пред вами Как бы стоят с постылыми словами!

Как душно! Тяжесть в воздухе какая!

А ночь совсем не так тепла. Скорей бы маменька пришла! Чего-то вс╦ боюсь одна я, И страх и дрожь меня берут: Еще трусихой назовут!

(Отпирает шкаф, чтобы убрать платье, и видит ларчик.)

Как этот ларчик тут явиться мог? Шкаф, кажется, был заперт на замок. Вот странно! Что за вещи тут ≈ не знаю! Но, впрочем, понимать теперь я начинаю: Не взят ли, может быть, он маменькой в залог? А! ключик здесь, привязанный тесьмою. Что, если я его возьму да и открою?

Что это! Боже мой! Чудеснейший убор! Мне видеть не пришлось такого до сих пор! Его б и дама знатная надела И на гулянье в н╦м отправилась бы смело. Цепочку бы надеть: какой приму я вид? Чья ж эта роскошь вся? Кому принадлежит?

(Наряжается и смотрит в зеркало.)

Хоть серьги мне иметь хотелось бы ужасно! Наденешь их ≈ и вот совсем уже не то! К чему красивой быть? Совсем, совсем напрасно! Не худо это ≈ я, конечно, в том согласна; Да люди красоту нам ставят ни во что И хвалят только нас из жалости. Вот слава:

Фауст прогуливается в раздумье. Подходит Мефистофель.

Клянусь отвергнутой любовью, бездной ада! Клялся бы хуже я, да нечем, вот досада!

Я не видал еще подобных морд! Что там могло с тобою приключиться?

Я рад бы к ч╦рту провалиться, Когда бы сам я не был ч╦рт!

Да ты не спятил ли, приятель? К лицу ль тебе беситься, кстати ль?

Да, вс╦ бер╦т она сегодня, как вчера! Король и ростовщик ≈ такие ж мастера.

Потом браслеты, кольца, брошки Загр╦б он, как грибы в лукошке, Прибрал ≈ спасибо не сказал, Как будто горсть орехов взял, И посулил за то награды В раю, а те стоят ≈ и рады!

А Гретхен?

Бедняжка! Как е╦ мне жаль! Другой достать для ней нельзя ль? Да не такие безделушки.

Для вас, конечно, вс╦ игрушки!

Я так хочу ≈ хоть разорвись! Да ты к соседке подберись: Будь бес как бес, не размазня! Чтоб был подарок у меня!

Так точно, сударь: рад служить на славу!

Влюбившийся дурак на глупости горазд: И солнце, и луну, и зв╦зды он отдаст На фейерверк ≈ красотке на забаву!

Господь с тобой, мой муж! Скажу правдиво: Ты поступил со мной несправедливо! Пропал куда-то с буйной головой, И жить теперь мне суждено одной! А чем его я в жизни оскорбила? Свидетель бог, как я его любила!

Давно уж он и умер, может быть! О смерти б хоть свидетельство добыть.

Ах Марта!

Колена гнутся подо мною: В шкафу я вновь ларец такой Нашла, с чудесною резьбой; А вещи ≈ просто загляденье И лучше прежних без сравненья.

Ты матери о том не говори, А то опять снес╦т на покаянье!

Ах, погляди! Ах, посмотри!

Ах ты, счастливое созданье!

Что толку в том! Ведь в них не смею я Ни погулять, ни в церкви показаться...

А ты бывай почаще у, меня: Тихонько здесь ты можешь наряжаться. Пред зеркальцем повертишься часок: Вот нам и радость будет, мой дружок! А там, при случае ≈ ну, в праздник, что ли, ≈ станем Мы вещь за вещью в люди надевать: Цепочку, серьги там... Твоя старуха-мать И не заметит их; а то ведь и обманем!

Но кто два ящика поставил мне? Тут дело чисто не вполне.

Ах, боже мой, не мать ли уж за мною?

(смотрит в дверное окошечко, отд╦рнув занавеску)

Какой-то господин; сейчас ему открою.

Пожалуйте.

(Почтительно отступает перед Маргаритой.)

Я к Марте Швердтлейн.

Благодарю: теперь я знаю вас; Но барышня в гостях у вас сейчас... Итак, прошу прощенья за помеху. Я к вам зайду попозже: мне не к спеху.

Вы, сударь, приняли за барышню е╦? Подумай, что за честь тебе, дитя мое!

Ах, вовсе нет! Я девушка простая... Вы чересчур добры... Цепочка золотая И эта брошка ≈ не моя.

Сударыня, судил не по цепочке я! Осанка, взгляд ваш ≈ как у дамы знатной. Так я могу остаться? Как приятно!

Ну что ж, какую вы приносите мне весть?

О, как желал бы я вам лучшую принесть! Да, тяжело слова мне выговорить эти: Ваш добрый муж велел вам долго жить на свете.

Он умер? Мой Дружок, супруг мой дорогой! Ах, я не вынесу! За что беда такая!

Ах, Марта, не тужи, утешься, дорогая!

Угодно ль выслушать рассказ печальный мой?

Нет, лучше жить, любви совсем не зная: Я б умерла от горести такой!

Нет худа без добра, и нет добра без худа!

Лежит он в Падуе, там, далеко отсюда, Его святой Антоний приютил. Он спит теперь сном вечным и отрадным В священном месте, тихом и прохладном.

Что ж поручил он вам?

Как? Ни одной монетки? Ни одной Вещицы? Да любой мастеровой В своей котомке что-нибудь приносит На память в дом и делится с женой; Скорей не ест, не пь╦т и милостыню просит!

Мадам, мне очень жаль; а впрочем, ваш супруг Не расточитель был. Он вынес много мук, Когда в грехах своих он каялся душевно И жаловался всем, как жизнь его плачевна.

О, как несчастны люди! За него Я помолюсь от сердца моего.

Вы замуж выйти хоть сейчас достойны: Такое вы премилое дитя!

Ах нет, мне рано!..

Обычай скромный наш на это не похож.

Обычай или нет ≈ бывает это вс╦ ж!

Ну, продолжайте же!

Мой добрый муж, давно я вс╦ тебе простила!

╚Но, видит бог, она ещ╦ грешней, чем я!╩

Он лж╦т! Бездельник! Лгать у гробового края!..

О да! Поверьте мне, подумал сам тогда я, Что это бредил зря в предсмертных муках он. Он говорил: ╚Я жил не праздно, не зевая, В трудах больших детей и хлеб свои добывая, Ел только ч╦рствый хлеб, измучен, истощен, Но и того не мог ни разу съесть в покое╩.

А всю мою любовь, денное и ночное Страданье он забыл? Вся верность ≈ нипочем?

О нет, он свято помнил обо всем! Он говорил: ╚Из Мальты уезжая, Молился я о детях, о жене ≈ И милость небо ниспослало мне: Нам в море барка встретилась большая Турецкая, которая везла Несметные сокровища султана. Напали мы, и храбрость верх взяла, И мне уделена частичка тут была При дележе богатства басурмана╩.

Ах! Где ж он деньги дел? Быть может, их зарыл?

Ну, денег тех искать ≈ что ветра в поле! Когда потом в Неаполе он был И здесь, как гость, покучивал на воле, Им крепко занялась красавица одна; И вот участье приняла она Столь близкое в его печальной доле, Что он е╦ любовь и верность оценил И знаки нежности до гроба сохранил.

Подлец! Мерзавец! Вор! Враг своего семейства! Ни горе, ни нужда, ни смертный час ≈ ничто Не сокрушило в н╦м бесстыдства и злодейства!

Ну, вот и умер он зато! На вашем месте я, даю вам слово, Всего лишь год бы траур поносил, А там бы мужа стал искать другого.

Увы, каков мой первый был, Навряд ли я найду второго! Такой он был милейший дурачок! Любил он только жен чужих, к несчастью, Вино чужое пил где только мог, Да был бродягою, да был ещ╦ порок: Игре проклятой предан был со страстью.

И только? Что ж, когда и вам Он позволял, что делал сам, Так жить с ним было превосходно! С таким условьем с вами нам Ударить можно по рукам.

Насмешник! Вам шутить угодно.

Удрать теперь: у ней такая прыть, Что даже ч╦рта рада подцепить.

А ваше сердце вс╦ ещ╦ свободно?

Что вы сказать хотите?

Прощайте.

Сударыня, повсюду, в целом свете Свидетелей достаточно двоих, Чтоб истину упрочить. Вот, пожалуй, Есть у меня приятель, славный малый; Он подтвердит правдивость слов моих. Я приведу его сюда.

А барышня прид╦т?

Боюсь, придется мне краснеть пред господином!

Краснеть? ≈ Ни пред одним на свете властелином!

Она добыть от нас свидетельство б хотела О том, что бренное е╦ супруга тело В могиле, в Падуе, почило вечным сном.

Умно! Так съездить мы туда должны сначала?

Sancta simplicitas! Ещ╦ недоставало! Свидетельство и так, без справок, подмахн╦м.

Когда нет лучшего, то, значит, вс╦ пропало.

О муж святой, ужель вы всех других честней Хотите быть? Ужель ни разу не давали Свидетельств ложных в жизни вы своей? О боге, о земле, о том, что скрыто в ней, О том, что в голове и в сердце у людей Таится, вы давно ль преважно толковали С душою дерзкою, с бессовестным челом? А если мы вникать поглубже начинаем, Сейчас же видим мы, что знали вы о том Не более, чем мы о муже Марты знаем.

Софист и лжец ты был и будешь!

И от души!

Оставь! Когда я чувством нежным Томлюсь, назвать его хочу, Порывам бурным и мятежным Напрасно имени ищу, И мыслью мир весь облетаю, И высшие слова хватаю, Какие лишь найти могу, И называю пыл сердечный Любовью вечной, бесконечной,≈ Ужель тогда, как бес, я лгу?

А все-таки я прав!

Я чувствую, что вы жалеете меня, Ко мне снисходите; мне перед вами стыдно. Вы путешественник: привыкли вы, как видно, Всегда любезным быть. Ведь понимаю я, Что вас, кто столько видел, столько знает, Мой бедный разговор совсем не занимает.

Одно словечко, взор один лишь твой Мне занимательней всей мудрости земной.

Ах, как решились вы! Ну что вам за охота Взгляните, как жестка, груба моя рука; На мне лежит и ч╦рная работа: У маменьки любовь к порядку велика.

И что же? Так должны вы ездить вечно?

Что делать: ремесло и долг нам так велят! В иных местах остаться был бы рад, А надо ехать, хоть скорбишь сердечно.

Пока кто молод, почему По свету вольной птицей не кружиться! А вот как в старости придется одному К могиле, сирому, холостяком, тащиться ≈ Едва ли это нравится кому.

Увы, со страхом я предвижу это!

Ну что же, вовремя послушайте совета!

Да, с глаз долой ≈ из сердца вон! Лишь по привычке вы учтивы. Других друзей всегда б найти могли вы, Кто вправду сведущ и ум╦н.

О друг мой, верь, что мудрость вся людская ≈ Нередко спесь лишь пошлая, пустая!

Как?

Когда б вы обо мне подумали хоть раз, О вас бы думала с тех пор всегда, всегда я.

И часто ты одна?

О, если на тебя малютка походила, Она, конечно, ангелом была!

Да. Я е╦ вскормила, воспитала... И как меня любить малютка стала! Отца уж не было в живых, когда на свет Она явилась; матушка ж, бедняжка, Слегла в постель и захворала тяжко; Мы думали, что уж надежды нет, И времени прошло у нас немало, Пока она поправилась и встала. Где ж было ей самой кормить дитя? И вот его взялась лелеять я, Кормила крошку молоком с водою, ≈ Она совсем, совсем моя была И на руках моих, по целым дням со мною, Барахталась, ласкалась и росла.

Чистейшим счастьем ты в то время обладала!

И горя тоже много я видала. Со мною по ночам стояла колыбель Рядком; дитя чуть двинется ≈ я встану. Беру из люльки и к себе в постель Кладу иль молоком кормить, бывало, стану; А не молчит ≈ должна опять вставать, Чтоб проходить всю ночь да песни распевать. А по утрам ≈ бель╦ чуть свет встаю и мою; Там время на базар, на кухню там пора ≈ И так-то целый день, сегодня, как вчера! Да, сударь: иногда измучишься заботой! Зато и сладко спишь, зато и ешь с охотой.

Холостяки, всегда вы таковы: Чрезмерно к бедным женщинам суровы!

О, мы всегда исправиться готовы, Найдя такую женщину, как вы!

Признайтесь: есть у вас кто на примете? Привязанность есть где-нибудь на свете?

Пословица гласит: жена своя и кров Дороже всех на свете нам даров.

Но до любви у вас не доходило дело?

Я всюду и всегда любезно принят был.

Не то! Серь╦зен ли был ваш сердечный пыл?

Ну с дамами шутить ≈ чрезмерно было б смело!

Ах, вы не поняли!

Так ты меня сейчас, мой ангелок, узнала, Когда перед тобой в саду явился я?

Вы видели, что я потупилась сначала.

И ты меня простишь, прекрасная моя, Что я себе тогда позволил слишком много, Когда к тебе я подошел дорогой?

Смутилась я: мне это в первый раз. Насчет меня нигде не говорят дурного. Уж не нашел ли он ≈ я думала о вас ≈ Во мне бесстыдного чего-нибудь такого, Что прямо так решился подойти, Игру с такой девчонкой завести. Но вс╦ ж во мне, признаться, что-то было, Что в вашу пользу сильно говорило. И как же на себя сердита я была, Что я на вас сердиться не могла!

Мой друг!

Нет, пустяки ≈ игра.

Что шепчешь ты?

О ангел, как тобой не восхищаться!

Он любит ≈ нет; он любит ≈ нет!

(Вырывая последний лепесток, радостно.)

Он любит! Да!

Я вся дрожу!

О, не страшись, мой друг! Пусть взор мой, пусть пожатье рук Тебе расскажут просто и не ложно, Что выразить словами невозможно! Отдайся вся блаженству в этот час И верь, что счастье наше бесконечно: Его конец ≈ отчаянье для нас! Нет, нет конца! Блаженство вечно, вечно!

Маргарита жм╦т ему руку, вырывается и убегает. Фауст стоит несколько минут в задумчивости, потом следует за нею.

Смеркается.

Да, нам пора домой.

Я вас подольше б удержать хотела, Но, знаете, уж город наш такой: Как будто здесь у всех другого нет и дела, Заботы будто нет у них другой, Как только за соседями день целый Подсматривать; и что ты тут ни делай ≈ Глядишь, пошла уж сплетня меж людей. А наша парочка?

Она в него влюбилась.

А он в не╦. Таков уж ход вещей!

Маргарита вбегает, становится за дверью, прикладывает палец к губам и смотрит сквозь щель.

Ид╦т!

Меня ты дразнишь? Ах, плутовка! Постой же: я тебя поймаю ловко.

(обнимая его и возвращая поцелуй)

Люблю тебя всем сердцем, милый мой!

Кто там?

Да, сударь, поздно уж.

Очень жаль, что должен я Уйти так скоро, против ожиданья. Прощайте же!

Ах, боже мой, как он уч╦н! Чего не передумал он!

Могучий дух, ты вс╦ мне, вс╦ доставил, О ч╦м просил я. Не напрасно мне Свой лик явил ты в пламенном сиянье. Ты дал мне в царство чудную природу, Познать е╦, вкусить мне силы дал; Я в ней не гость, с холодным изумленьем Дивящийся е╦ великолепью, ≈ Нет, мне дано в е╦ святую грудь, Как в сердце друга, бросить взгляд глубокий. Ты показал мне ряд живых созданий, Ты научил меня увидеть братьев В волнах, и в воздухе, и в тихой роще. Когда в лесу бушует ураган И повергает ближние деревья, Ломаясь с треском, богатырь-сосна, И холм е╦ паденью глухо вторит, ≈ В уединенье ты меня вед╦шь, И сам себя тогда я созерцаю И вижу тайны духа моего. Когда же ясный месяц заблестит, Меня сияньем кротким озаряя, Ко мне слетают легкою толпою С седой вершины влажного ут╦са Серебряные тени старины, И созерцанья строгий дух смягчают. Для человека, вижу я теперь, Нет совершенного. Среди блаженства, Которым я возвышен был, как бог, Ты спутника мне дал; теперь он мне Необходим; и дерзкий и холодный, Меня он унижает, и в ничто Дары твои, смеясь, он обращает. В груди моей безумную любовь К прекраснейшему образу он будит; Я, наслаждаясь, страсть свою тушу И наслажденьем снова страсть питаю.

Чем жизнь такая радостна для вас? Не надоест вам вс╦ в глуши слоняться? Я понимаю ≈ сделать это раз, А там опять за новое приняться.

Другое дело мог бы ты найти, Чем в добрый час смущать меня бесплодно.

Ну, ну! Не злись: ведь я могу уйти. Уйду совсем, когда тебе угодно. С тобою, грубым и безумным, жить ≈ Неважный дар послала мне судьбина. Весь день изволь трудиться и служить, И так и сяк старайся удружить ≈ Не угодишь ничем на господина.

Ну вот, теперь упреки мне пошли! Ты надоел, а я ≈ хвали за это.

А чем бы жил ты, жалкий сын земли, Без помощи моей, не видя света? Не я ль тебя надолго исцелил От тягостной хандры воображенья? Не будь меня, давно бы, без сомненья, Здесь, на земле, ты дней своих не длил. К чему же ты сюда, в леса и горы, Как мрачный филин, обращаешь взоры? Во влажном мху, под кровом темноты Себе, как жаба, жизни ищешь ты. Прекрасная манера веселиться! Нет, все ещ╦ педант в тебе гнездится.

Пойм╦шь ли ты, что я в пустыне здесь Чудесной силой оживаю весь? Да, если б мог понять ты, то, конечно, Как ч╦рт, ты мне б завидовал сердечно.

Еще бы! Неземная благодать! Всю ночь на мокром камне пролежать, К земле и небу простирать блаженно Объятья, раздувать себя надменно До божества и в самый мозг земли Впиваться мыслью, - полною стремленья; Вс╦ ощущать, что в мир внесли Все шесть великих дней творенья; Внезапно гордой силой воспылав, Не знаю, чем-то пылко упиваться И, всю вселенную объяв, В любви блаженной расплываться, О смертности своей забыв совсем, И созерцанье гордое затем Вдруг заключить... а чем≈сказать мне стыдно!

Тьфу на тебя!

Пожалуй, лишь поймать тебя сумел бы я!

Уйди, уйди отсюда! Сгинь, проклятый! Не называй красавицу мне вновь И не буди к ней плотскую любовь В душе моей, безумием объятой!

Что ж, ей ведь кажется, что от не╦ уйти Решил ты навсегда; да так и есть почти.

Где б ни был я, мне всюду оста╦тся Она близка; везде она моя! Завидую Христову телу я, Когда она к нему устами прикосн╦тся.

Так, милый мой! Не раз завидно было мне При виде парочки на, розах, в сладком сне.

Прочь, сводник!

В е╦ объятьях рай небесный! Пусть отдохну я на груди прелестной! Е╦ страданья чую я душой! Беглец я жалкий, мне чужда отрада, Пристанище мне чуждо и покой. Бежал я по камням, как пена водопада, Стремился жадно к бездне роковой; А в стороне, меж тихими полями, Под кровлей хижины, дитя, жила она, Со всеми детскими мечтами В свой тесный мир заключена.

Опять кипит! Опять пылает! Ступай, утешь е╦, глупец! Чудак, всему уж и конец Он видит, чуть лишь нить теряет. Кто вечно смел, хвалю того; Ты ж, с ч╦ртом столько дней проведший, - Ты что? Нет хуже ничего, Как ч╦рт, в отчаянье пришедший!

Так обещай же, Генрих, мне!

Оставь, дитя! Мою узнала ты любовь; За близких сердцу рад свою пролить я кровь; Не против веры я, кому в ней есть отрада.

Нет, мало этого: нам твердо верить надо.

Не веришь ты?

Как это хорошо, мой друг! Священник так же это объясняет, Немножко лишь в других словах.

Везде, мой друг, во всех местах Сиянье неба восхваляет Весь мир на разных языках,≈ И мой не хуже их нимало.

Да, как послушаешь, сначала Все будто так, но грех один: В душе ты не христианин.

С кем это?

Его присутствие во мне волнует кровь. Ко всем и ко всему питаю я любовь; Но как тебя я жду и видеть жажду, Так перед ним я тайным страхом стражду; Притом мне кажется, что плут он и хитрец, И если клевещу ≈ прости меня, творец!

И чудакам, как он, ведь жить на свете нужно!

Нет, жить с таким я не могла бы дружно! Он всякий раз, как явится сюда, Глядит вокруг насмешливо всегда, В глазах его таится что-то злое, Как будто в мире все ему чужое; : Лежит печать на злом его челе, Что никого-то он не любит на земле!

И столько он мне ужаса внушил, ! Что если к нам войти ему случится, И ты как будто мне уже не мил. При нем никак я не могу молиться; И так тогда мне больно, милый мой! И, верно, Генрих, то же и с тобой.

Враждебна ты к нему!

Мой друг, когда же будет мне отрада Часочек хоть с тобою отдохнуть, Душа с душой и с грудью грудь?

Ах, я дверей бы запирать не стала, Когда бы только я спала одна; Но маменька... так чутко спит она. И если б нас она застала, Я с места, кажется, не встала бы живой!

Я для тебя на все согласна! Конечно, здесь ведь яду нет?

Могу ль я дать тебе такой совет?

Ты приковал какой-то чудной силой Меня к себе: на все готова я; И больше сделать, кажется, нельзя, Чем для тебя я сделала, мой милый!

Мартышка! Где она?

Да, кое-что я мог понять. Вас, доктор, катехизису учили: Надеюсь, вы урок на пользу получили. Для девушек так интересно знать, Кто чтит религию. Кто верит непритворно, Тот и за нами, мол, пойдет покорно.

Чудовище! Не видишь, что она В душе любовь лишь чистую лелеет: Своею верою полна, Той верою, которая одна Спасенье ей,≈ она жалеет, Как душу близкую, погибшего меня.

Эх, ты! В тебе ведь только похоть бродит! Тебя девчонка за нос водит!

Прочь, порожденье грязи и огня!

А в рожах ловко суть она находит! При мне минутки не сидится ей: Ум замечая в рожице моей, Она томится и скорбит безмерно, Что если я не черт, то гений уж наверно. Гм! Эта ночь!..

И я, мой друг, порадуюсь сполна.

Ты о Варваре не слыхала?

Нет. Я ведь дома все сижу одна.

Мы знаем кое-что! Сивилла мне сказала. Попалась наконец она! Вперед не важничай!

Ах!

Бедняжка!

Ее он замуж взять, наверно, не откажет.

Держи карман! Нет, парень не дурак: Получше может заключить он брак. Да он уж и удрал.

Да хоть женись ≈ не очень будет лестно. Ей наши парни разорвут венок, А мы насыплем сечки на порог!

И я, бывало, храбро осуждала, Как девушка, бедняжка, в грех впадала! Проступки я бранила строже всех; Чтоб их клеймить, не находила слова: Каким мне черным ни казался грех, Я все его чернить была готова! Сама, бывало, так горда, важна: А вот теперь и я грешна! Но, боже, что меня смутило, Так было сладостно, так мило!

Сидишь, бывало, за столом С друзьями; шум идет кругом; Лишь о красотках и речей ≈ И каждый хвалится своей Да пьет, красой ее кичась; А я, спокойно подбочась, При этой шумной похвальбе Сижу да слушаю себе; И вдруг, смеясь, крутя свой ус И полный вверх стакан подняв, Скажу: ╚У всякого свой вкус, Не угодишь на каждый нрав; Но мне назвать прошу я вас Одну хоть девушку у нас, Чтоб Гретхен стоила моей, В подметки чтоб годилась ей!╩ Тут шум пойдет, и звон, и гром. ╚Он прав, он прав! ≈ толпа кричит.≈ Нет краше девушки кругом!╩ Любой хвастун тут замолчит. Теперь ≈ рви волосы да злись, Лезь на стену, хоть разорвись От гнева: стали все кругом Кивать, подмигивать глазком. Язвить любой бездельник рад; А я, как будто виноват, Сижу, молчу. Чуть кто сболтнет, Меня бросает в жар и пот. Хоть разнесешь их всех, а все ж Не скажешь им, что это ложь! Кто там? Какой там ч╦рт полз╦т? Не двое ль их? Пришли за нею! Постой же: пусть я околею, Когда он с места жив уйдет!

Вон в ризнице церковной под окном Блестит огонь лампады: то затихнет, Слабей, слабей, то снова ярко вспыхнет, То вновь замрет ≈ и мрак густой кругом, В душе ж моей давно огонь не блещет.

Что до меня, то грудь моя трепещет, Как у кота, когда влезает он На крышу, юной кошкою прельщен. И мысли вс╦ хорошие такие: То похоть, то проказы воровские. Все существо мое с восторгом ждет Чудеснейшей Вальпургиевой ночи. Вот послезавтра к нам она придет; В ту ночь недаром сна не знают очи.

А этот клад, что видится вдали: Поднимется ль он вверх из-под земли?

Порадуйся, недолго ждать: оттуда Ты котелок достанешь без труда. Недавно я заглядывал туда: Там талеров порядочная груда.

Найдутся там и вещи поценней: Жемчужное я видел ожерелье!

Вот это хорошо! Мне больно к ней идти И ничего с собой в подарок не нести.

По мне, так чем же было б неприятно Себя порой потешить и бесплатно? Как ярки звезды! В блеске их лучей Теперь я шутку выкину на диво: Спою я песню нравственную ей, Чтоб тем верней сманить красотку живо.

(Поет, аккомпанируя на гитаре.)

Черт побери! Кого ты там Смущаешь, крысолов проклятый?

Гитара сломана: ее не нужно нам!

Теперь и череп пополам!

Ну, доктор, я вас приглашаю! Вперед, смелее! Не робей, Валяй шпажонкою своей, Коли смелей ≈ я отражаю.

Так отражай же!

Еще!

Могу!

Коли же!

Здесь драка, спор! Здесь шум, возня!

Убит один, гляди!

Кто здесь?

Всевышний, пощади!

Я умираю. Так легко сказать, А умереть легко вдвойне. Эй, бабы! Больше не к чему кричать ≈ Приблизьтесь и внимайте мне!

О боже! Брат мой, что такое?

Оставь хоть бога ты в покое! Что было, нам не воротить; Уж, видно, так тому и быть. Ты начала теперь с одним, Потом другой придет за ним. А как до дюжины дойдет, К тебе весь город побредет.

Когда впервые грех родится, Себя таит он в первый миг: Под кровом ночи рад он скрыться И закрывает грозный лик; Тогда убить его не поздно. Но скоро, скоро грех растет, Средь бела дня открыт идет; Лицо его не меньше грозно, Но ч╦м лицо его страшней, Тем яркий свет ему нужней. Я знаю, срок настанет твой ≈ И честный гражданин любой, Как перед язвой моровою, Распутница, перед тобою Отпрянет. От стыда горя, В глаза открыто ты не взглянешь; В цепочке ты франтить настанешь И убежишь от алтаря! Не будешь в танце красоваться Ты в кружевном воротничке: Меж нищих и калек скрываться Ты будешь в темном уголке! И если бог простит твой грех, Ты на земле презренней всех!

Предайся лучше покаянью, Чем удручать себя вам бранью!

Когда б сломать я ребра мог Тебе, бесстыжей сводне скверной, Я знаю, что простил бы бог Тогда грехи мои наверно!

О, муки ада! Брат мой, брат!

Напрасны слезы, говорят! Сестра, ты честь свою забыла, Меня ты в сердце поразила,≈ На божий суд идет твой брат Без страха, честно, как солдат.

Не так ты, Гретхен, прежде, С душой невинной, Ходила к алтарю. Молясь по книжке старой, Ты лепетала, Наполовину детским играм, Наполовину богу Душою предана! О Гретхен! Где голова твоя? И на душе твоей Какой тяжелый грех? Ты молишься ль за мать свою? Она Тобой для долгих-долгих мук усыплена! Чья кровь у дома твоего? Что у тебя под сердцем скрыто? Не шевелится ль что-то там И не тревожит ли тебя Присутствием своим?

Увы, увы! Как дум мне этих избежать, Которые теснятся отовсюду Ко мне и в душу проникают?

Dies irae, dies illa Solvet saeclum in fayilla

Гнев неба над тобою! Труба звучит; Заколебались гробы; Душа твоя Из бездны праха Для мук ужасных Огня и ада, Дрожа, встает!

О, если б мне уйти отсюда! Мне грозный гром органа - Дышать мешает, Меня терзает это пенье До глубины сердечной!

Judex ergo cum sedebit, Quidquid latet, adparebit Nil inultum remanebit.

Как душно мне! Как эти арки, эти своды Теснят меня! Воздуха, воздуха больше!

Беги! Но грех и стыд Не будет скрыт. Что? Воздуха? Света? Горе тебе!

Quid sum miser tunc dicturus? Quem patronum rogaturus, Quum vix Justus sit securus?

Свой лик пресветлый отвращают Святые от тебя, И руку протянуть тебе Им, чистым, страшно! Увы!

Quid sum miser tune dicturus?

Соседка, ваш флакон!..

Не чувствуешь нужды ты в помеле? Теперь на дюжем рад бы я козле Погарцевать, уставши от дороги.

Меня еще покамест носят ноги: Дубинкой путь стараюсь облегчать. К чему дорогу сокращать? То странствовать в извилистой долине, То лезть с утеса на утес к вершине, Откуда вниз ручей стремится в дол,≈ Мне весело, и путь мой не тяжел. Везде весна: береза зеленеет, Позеленела даже и сосна; Ужель на нас весною не повеет?

Признаться, мне чужда весна! Во мне зима царит: мне надо, Чтоб снег, мороз был на пути моем. В ущербе месяц; тусклою лампадой Едва мерцает красным он лучом; Неважный свет! Здесь каждый шаг нам может Опасен быть: наткнешься прямо лбом На камень или ствол. Постой-ка, нам поможет Блудящий огонек, мелькающий кругом! Эй, ты, поди сюда и посвети, любезный! К чему иначе свет твой бесполезный? Веди-ка нас вперед средь этой тьмы.

Мне изменить придется, вам в угоду, Мой легкий нрав и всю мою природу. И вкривь и вкось блуждать привыкли мы.

Эге! ты ≈ человека подражатель? Во имя черта, марш вперед, приятель, Не то тебя задую я сейчас!

Я вижу, вы хозяин здесь; для вас Все сделать я готов, чтоб не сойти с дороги. Но помните: гора от чар с ума сойдет, И если вас огонь блуждающий ведет, То вы к нему не будьте слишком строги!

Фауст, Мефистофель и Блуждающий огонек поют попеременно.

Как странно мутный свет мерцает Внизу румяною зарей! В глубокой бездне он сверкает И льется слабою стру╦й; Здесь встал туман, там ≈ пар безбрежный; Сквозь дымку жар горит лучом; Здесь свет струится нитью нежной, Там брызжет огненным ключом; То, охватив всю глубь долины, Он в сотнях жил струится там, То, заключен среди теснины, Он одиноко блещет нам; Там сыплет искры, их взметая, Как золотой песок со дна, А здесь ≈ смотри ≈ горит седая Утеса старого стена!

Ужель на праздник досточтимый Маммон дворца б не осветил? Ты, к счастью, всю картину охватил: Уж мчится хор гостей неукротимый.

Как грозен вихрь! В порыве бурных сил Он в спину бьет могучими толчками.

За ребра скал обеими руками Держись: не то ты свалишься в обрыв. Лес потемнел; в туман весь погруженный, Шумит он. Вот, глаза раскрыв, Взлетает филин пробужденный,

Откуда ты?

О, чтоб тебя нелегкая взяла! Кой ч╦рт тебя так скоро тащит?

В давке одна из ведьм ранит другую и убивает младенца в е╦ утробе.

Противоречий дух, не сам ли ты старался Меня увлечь сюда? Уж слишком ты умен! В Вальпургиеву ночь пришел на Брокен он, И что же? ≈ под кусты запрятаться собрался.

Одни не будем мы и там; Смотри: огни, пестрея, загорелись! Веселым клубом гости там расселись.

Все ж наверху бы лучше было нам. На злое дело вся толпа стремится; Взгляни: уж дым столбом пошел у них. Немало здесь загадок разрешится.

Как мы войдем? Намерен притвориться Ты колдуном иль чертом к ним явиться?

Инкогнито я мог бы предпочесть, Но всяк свой орден в праздник надевает. Меня ╚подвязка╩ хоть не украшает, Зато копыту здесь большая честь. Смотри: ползет улитка; протянула Она рога свои навстречу нам. Пронюхала, кто я такой, смекнула! Не скрыться здесь, хоть и хотел бы сам. Мы от огня к огню пойдем повсюду; Ты будешь женихом, я ≈ сватом буду.

(Подходит к нескольким сидящим у тлеющих углей.)

Что, господа, сидите в стороне?

Кто может верить нациям беспечно?

Народ теперь о правде позабыл,

Кто книгу с мыслью умной и благой Теперь у нас читает, в самом деле? Нет, молодежь до дерзости такой Дошла теперь, как никогда доселе!

Народ созрел, и близок страшный суд; В последний раз на Брокен я взбираюсь...

Эх, тетенька, ты плохо постигаешь Дух времени: что было, то прошло. Ты новостей зачем не предлагаешь? Нас новое скорей бы привлекло.

Однако здесь совсем остолбенеешь: Вот так базар! Тут оторопь берет.

Стремится кверху весь водоворот: Ты думаешь, что сам толкать умеешь, Глядишь ≈ тебя ж толкают все вперед.

Вон там старуха с молодой присела. Умаялись ≈ им пляска надоела.

Ну нет, сегодня отдых здесь плохой. Вот пляшут вновь: пойдем и мы с тобой!

Прекрасный сон я раз видал: Я перед яблоней стоял; Вверху два яблочка на ней; Я влез на яблоню скорей.

Всегда вам яблочки нужны: В раю вы ими прельщены. Я рада, что в моем саду Я тоже яблочки найду!

Встревожен был я диким сном: Я видел дерево с дуплом, В дупле и сыро и темно, Но мне понравилось оно.

Копыта рыцарь, я для вас Готова всем служить сейчас: Дупло охотно я отдам, Когда оно не страшно вам.

Народ проклятый! Как вы это смели? Не ясно ль вам доказано давно, Что духам ног телесных не дано? А вы плясать, как люди, захотели!

А он зачем пришел на бал?

Э, где он только не бывал! Другие пляшут ≈ он их осуждает; Когда ж на каждый шаг рацей он не найдет, То этот шаг он просто отрицает. Всего больней ему, что мы идем вперед; Вот если б вы на месте все кружились, Как он на старой мельнице своей, Возликовал бы он душою всей, Особенно, когда б ему вы поклонились.

Вы здесь ещ╦? Нет, вынести нет сил! Исчезните! Ведь я же разъяснил. Но эти черти к поученьям глухи. Мы так умны,≈ а в Тегеле есть духи! Как долго я ни просвещал людей, А толку нет! Неслыханно, ей-ей!

Когда же он надоедать нам бросит?

Вам всем в лицо свой приговор я шлю! Я деспотизма духов не терплю: Мой дух его не переносит,

Сегодня мне ничто не удается,

Постой, вот он сейчас увязнет в луже той, Где успокоиться от всех трудов он может; А как пиявка там крестец ему погложет, Забудет духов он и дух испустит свой.

(Фаусту, который прекращает танец.)

А где ж, скажи, красавица твоя? Она, танцуя, так приятно пела.

Во время пенья вдруг увидел я, Как с губ у ней мышь красная слетела.

И только? Строго ж ты, мой друг, на все глядишь! Благодари судьбу ≈ не серая хоть мышь. Ведь в час любви до этого нет дела.

Еще я вижу...

Оставь е╦: бездушна дева эта, Всего лишь тень, бегущая рассвета. С ней встреча ≈ смерть, не счастье, не любовь, При встрече с ней вмиг стынет в жилах кровь И человек, как камень, замирает. Миф о Медузе,≈ кто его не знает?

Глаза ее недвижно вдаль глядят, Как у усопшего, когда их не закрыла Рука родная. Это Гретхен взгляд. Да, это тело, что меня прельстило!

Ведь это колдовство! Обман тебя влеч╦т: Красавицу свою в ней каждый узнает.

Какою негою, мучением каким Сияет этот взор! Расстаться трудно с ним! Как странно под ее головкою прекрасной На шее полоса змеится нитью красной, Не шире, чем бывает острый нож!

Давно вс╦ это знаю я: ну что ж? Под мышку голову бер╦т она порою, С тех пор как ей срубил е╦ Персей. Ты все, как прежде, носишься с мечтою. Впер╦д, на холм, за мною поскорей! Он весь покрыт вес╦лою толпою: Как в Пратере кипит веселье тут!

На Блоксберге такие представленья Как раз у места, без сомненья.

В настоящем издании исключена интермедия к ╚Вальпургиевой ночи╩ ≈ ╚Золотая свадьба Оберона и Титании╩ (Сцена 22), которая составлена из эпиграмм, сначала предназначавшихся для журнала, издававшегося Фр. Шиллером. С основным содержанием трагедии эта интермедия не связана.

Вся скорбь людей скопилась надо мною: Давно мне чуждым страхом я объят; Вот здесь е╦, за влажною стеною, Невинную, оковы тяготят.

Не чувствует она, что милый здесь стоит! Лишь цепь на ней гремит, солома шелестит.

Идут! Настал час смертный мой!

Молчи, молчи: свободна будешь!

Кто б ни был, сжалься надо мной!

Потише: стражу ты разбудишь!

Палач, твоя теперь я, вся твоя! Свою бы дочь я только накормила: Всю ночь е╦ в слезах ласкала я... Е╦ украли, чтобы я тужила, А говорят, что я е╦ убила. Я никогда не буду весела: Ведь про меня и песня ходит злая... Такая в сказке, правда, мать была, Но разве я такая?

Возлюбленный у ног твоих лежит; Он от цепей тебя освободит.

Гретхен! Гретхен!

Я здесь!

Ты здесь, ты здесь? Где вся моя печаль, Где страх тюрьмы? Ты цепи разбиваешь! Ты здесь: пришел и из тюрьмы спасаешь! Я спасена! А вот и улица опять, Где в первый раз тебя пришлось мне повстречать. А вот и сад я увидала, Где с Мартою тебя я поджидала.

Ид╦м, ид╦м!

Так любо мне с тобой!

Иль целовать ты больше не умеешь? Ты лишь на миг со мной в разлуке был И целовать меня уж позабыл! О, отчего теперь перед тобой дрожу я, Когда ещ╦ вчера в тебе, в твоих словах Я находила рай, как в ясных небесах, И ты душил меня в объятиях, целуя?

За мной, за мной! Опомнись, дорогая: Я твой всегда от сердца полноты! Иди ≈ молю лишь об одном тебя я!

Так это ты? Наверно это ты?

Я, я! Идем!

Коль любишь ты меня, за мною ты пойд╦шь!

Куда?

Ты можешь, если б только захотела!

Нет, мне нельзя! Надежда улетела! Зачем бежать? Меня там стража жд╦т... Жить в нищете так тягостно и больно! А совесть? Как не вспомнить вс╦ невольно! Так горько мне идти в чужой народ... Да и поймают скоро нас, я знаю!

Я остаюсь!

Нам только бы гору скорей миновать: На голом там камне сидит моя мать,≈

Ни словом, ни просьбой увлечь не могу я ≈ Так силой с собою тебя увлеку я!

К чему насилье? О, оставь, молю! Не жми так крепко руку ты мою ≈ И без того покорною была я.

Уж скоро день! Опомнись, дорогая!

День? Скоро день? То день последний мой, А мог бы стать дн╦м свадьбы нам с тобой! Смотри, мой друг, чтоб люди не узнали, Что был ты у меня. Венок мой разорвали,≈ Увы, беда стряслася надо мной! Постой, ещ╦ мы встретимся с тобой,≈ Не в хороводе только, нет, едва ли! Безмолвно дыханье сво╦ затая, Теснится толпа; их так много: Вся площадь полна, вся дорога... Чу, колокол слышится... Вот уж судья Сломал свою палочку... Разом схватили, Связали, на плаху меня потащили! И каждому страшно: пугается он, Как будто топор и над ним занесен... Вокруг тишина, как под крышкою гроба!

О, если б не был я рожден!

За мной, иль вы погибли оба! Скорей, восток уж озар╦н! Оставьте ваши вздохи, ахи! Дрожат уж кони, жмутся в страхе.

Кто из земли там вырос? Он! То он! Нельзя дышать при нем! Зачем на месте он святом? За мной?

Ты жить должна! Скорее!

Суд божий, предаюсь тебе я!

За мной, иль с ней тебя покину я!

Спаси меня, господь! О боже, я твоя! Вы, ангелы, с небес ко мне слетите, Меня крылами осените! Ты, Генрих, страшен мне!

За мной скорее!

****************************************************

В настоящем издании из второй части ╚Фауста╩ исключен ряд сцен.

Фауст лежит, утомленный, на цветущем лугу, в беспокойном сне, Сумерки. Над Фаустом парит хор прелестных малюток-духов.

Сильный шум возвещает восход солнца.

Опять ты, жизнь, живой стру╦ю ль╦шься, Приветствуешь вновь утро золотое! Земля, ты вечно дивной оста╦шься: И в эту ночь ты в сладостном покое Дышала, мне готовя наслажденье, Внушая мне желанье неземное И к жизни высшей бодрое стремленье. Проснулся мир ≈ ив роще воспевает Хор стоголосый жизни пробужденье. Туман долины фл╦ром одевает, Но озаряет небо предо мною И глубь долин. Вот ветка выступает, Не скрытая таинственною мглою; За цветом цвет является, ликуя, И блещет лист трепещущей росою. О чудный вид! Здесь, как в раю, сижу я!

А там, вверху, зажглися гор вершины, Зарделись, час веселый торжествуя. Вы прежде всех узрели, исполины, Тот свет, который нам теперь сияет! Но вот холмы и тихие долины Веселый луч повсюду озаряет, И ниже все светлеют очертанья. Вот солнца диск! Увы, он ослепляет! Я отвернусь: не вынести сиянья.

Не так ли в нас высокие стремленья - Лелеют часто гордые желанья И раскрывают двери исполненья,≈ Но сразу мы в испуге отступаем, Огнем объяты и полны смущенья: Мы светоч жизни лишь зажечь желаем, А нас объемлет огненное море. Любовь тут? Гнев ли? Душно; мы страдаем; Нам любо, больно в огненном просторе; Но ищем мы земли ≈ и пред собою Завесу снова опускаем в горе.

К тебе я, солнце, обращусь спиною: На водопад сверкающий, могучий Теперь смотрю я с радостью живою; Стремится он, дробящийся, гремучий, На тысячи потоков разливаясь, Бросая к небу брызги светлой тучей. И между брызг как дивно, изгибаясь, Блистает пышной радуга дугою, То вся видна, то вновь во мгле теряясь, И всюду брызжет свежею росою! Всю нашу жизнь она воспроизводит: Всмотрись в нее ≈ и ты поймешь душою, Что жизнь на отблеск радужный походит.

Тронный зал. Государственный совет. Трубы. Входит император с блестящей свитой и садится на трон. Справа от него становится астролог.

Привет вам, други! Весь вполне Вокруг меня мой двор собрался. Мудрец со мной; куда ж девался Дурак, мой шут, скажите мне?

За вашим шлейфом он влачился, Упал при входе и разбился. Толстяк был поднят, унес╦н: Не знаю ≈ пьян иль умер он.

За ним другой ≈ откуда взялся, Не знаю ≈ быстро протолкался. Одет был очень пышно он, Но безобразен и смешон. Уж он пробрался до чертога, Но алебарды у порога Пред ним скрестила стража тут. Да вот и он, наш смелый шут!

Что ненавистно ≈ и отрадно? Что всяк и звать и гнать готов? Что все ругают беспощадно, Чтоб защищать в конце концов? Кого ты звать не должен смело? Чье имя всех к себе влекло? Что к трону путь найти сумело? Что гнать само себя могло?

Довольно, шут, слова плести лукаво; Твои загадки здесь некстати, право; Загадки любы этим господам: Им разгадай их; это будет нам Приятней. Старый шут покинул сцену; Пожалуй, стань сюда, ему на смену.

Мефистофель становится по левую сторону трона.

Вот шут другой ≈ к другой беде! Откуда он? Как он вошел? Приелся прежний. Прежний где? Тот бочка был, а этот ≈ кол.

Итак, о други дорогие, Привет! Сошлись передо мной. Вы под счастливою звездой: Сулит нам небо радости большие. Хотели мы взглянуть на божий свет Повеселей, от дел освободиться И маскарадом пышным насладиться. Помех, казалось, для веселья нет,≈ К чему ж сошлись на скучный мы совет? Сказали вы: ╚Так надо!╩ Покоряюсь ≈ И вот пред вами я теперь являюсь.

Как лик святых сияньем окруж╦н, Так добродетель высшая венчает Чело владыки: ею обладает Лишь он один, и всем он одар╦н; Все, что народу нужно, любо, мило, Нам божество в лице его явило. Увы! К чему рассудка полнота, Десницы щедрость, сердца доброта, Когда кругом все стонет и страдает, Одна беда другую порождает? Из этой залы, где стоит твой трон, Взгляни на царство: будто тяжкий сон Увидишь. Зло за злом распространилось, И беззаконье тяжкое в закон В империи повсюду превратилось.

Наглец присваивает ж╦н, Стада, светильник, крест церковный; Хвалясь добычею греховной, Живет без наказанья он. Истцы стоят в судебном зале, Судья в высоком кресле жд╦т; Но вот преступники восстали ≈ И наглый заговор растет. За тех, кто истинно греховен, Стоит сообщников семья ≈ И вот невинному ╚виновен╩ Твердит обманутый судья. И так готово все разбиться: Все государство гибель жд╦т. Где ж чувству чистому развиться, Что к справедливости вед╦т? Перед льстецом и лиходеем Готов и честный ниц упасть: Судья, свою утратив власть, Примкнет в конце концов к злодеям. Рассказ мой мрачен, но, поверь, Еще мрачнее жизнь теперь.

И нам нельзя откладывать решенья! Средь этой бездны зла и разрушенья И даже сан небезопасен твой.

Все нынче буйны, удержу не знают, Теснят друг друга, грабят, убивают, Не слушают команды никакой. Упрямый бюргер за стенами И рыцарь в каменном гнезде Сидят себе, смеясь над нами, И нас не слушают нигде. На╦мные роптать солдаты стали: Упорно платы требуют у нас, И если б мы им так не задолжали, Они бы нас покинули сейчас. Чего б себе они ни запросили ≈ Не дать попробуй: будешь сам не рад. Мы защищать им царство поручили ≈ Они ж страну разграбить норовят. Полцарства гибнет; если их оставят Так буйствовать≈ пропала вся страна! Хоть короли кой-где ещ╦ и правят, Но никому опасность не ясна.

К союзникам толкнуться ≈ мало прока; Обещанных субсидий нет притока: Казна у нас ≈ пустой водопровод! В твоих обширных, государь, владеньях, Какие нынче господа в именьях? Куда ни глянь, везде живет не тот, Кто прежде жил; всяк нынче независим; Мы смотрим, чтоб по вкусу мы пришлись им, А подчинить ни в чем не можем их. Мы столько прав гражданских надавали, Что не осталось прав для нас самих; От разных партий, как бы их ни звали, Поддержки тоже нет на этот раз. Хвала и брань бесплодны обе стали, Бессильна их любовь и злость для нас. Ни гибеллинов нет, ни гвельфов нет и следу: Все спрятались ≈ потребен отдых им. Кто нынче станет помогать соседу? Все делом заняты своим; У золота все двери на запоре, - Всяк для себя лишь копит: вот в ч╦м горе! А наш сундук ≈ увы, нет денег в н╦м!

Беда и у меня: огромны Издержки наши; как ни экономны, А тратим мы вс╦ больше с каждым дн╦м. Для поваров, как прежде, нет стеснений: Бараны, зайцы, кабаны, олени У них еще в порядке, как всегда; Индейки, гуси, утки и цыплята ≈ Доход наш верный: шлют их торовато. Все это есть; в вине одном нужда: Где прежде горы полных бочек были И лучших сборов лучший цвет хранили ≈ Все до последней капли истребили Попойки вечные сиятельных господ. Для них открыл и магистрат подвалы: И вот звенят их чаши и бокалы; Все под столом лежат, и пьянство вс╦ раст╦т. Я сч╦т веду: платить за вс╦ ведь надо; И ростовщик нам не да╦т пощады. По векселям он вечно забер╦т Изрядный куш на много лет впер╦д. Давно у нас уж свиньи не жирели, Заложен каждый пуховик с постели, И в долг мы каждый пода╦м обед.

(после некоторого размышления, Мефистофелю)

Ты тоже, шут, немало знаешь бед?

Я? Никогда! Я вижу блеск чудесный, Тебя и пышный двор. Сомненья неуместны, Где нерушимо сам монарх царит, Врагов своих могуществом разит, Где светлый ум, и доброй воли сила, И мощный труд царят на благо нам,≈ Как может зло и мрак явиться там, Где блещут эти чудные светила?

Везде своя нужда: таков уж белый свет! Здесь ≈ то, другое ≈ там. У нас вот денег нет; Здесь, на полу, кто находить их будет, Но мудрость их из-под земли добудет. Войдите в тьму пещер глубоких: там В кусках, в монетах золото сверкает; А кто его из бездны извлекает? Дух выспренний, природой данный нам,

Природа, дух ≈ таких речей не знают У христиан; за это ведь сжигают Безбожников: такая речь вредна! Природа≈грех, а дух есть сатана: Они лелеют в нас сомненье, Любимое сил адских порожденье. Нет, здесь не то! Два рода лишь людей Имеет государь в империи своей: То божьих алтарей служители святые И рыцари. Они хранят нас в бури злые; Лишь в них себе опору трон найдет. За то им земли государь дает. Пустой толпы безумные затеи Противостать пытаются порой, Еретики и злые чародеи Мутят страну и потрясают строй. Шуту они любезны свыше меры: Душе преступной всех они милей. И смеешь дерзкой шуткою своей Ты омрачать возвышенные сферы!

О, как ученый муж заметен в вас сейчас! Что осязать нельзя≈то далеко для вас; Что в руки взять нельзя ≈ того для вас и нет, С чем не согласны вы ≈ то ложь одна и бред, Что вы не взвесили ≈ за вздор считать должны, Что не чеканили ≈ в том будто нет цены.

К чему ты эту проповедь читаешь? Мне надоело это: перестань! Здесь денег нет,≈ скорей же их достань; Словами ж ты беды не уменьшаешь.

Достану больше я, чем кажется вам всем; Вс╦ это хоть легко, но трудно вместе с тем. Клад не далек, но чтобы докопаться, Искусство нужно и уменье взяться. В тот давний век, как массы дикарей Губили жадно царства и людей, Напора орд их человек пугался И укрывать сокровища старался. То было в мощный Рима век, давно; Но и теперь немало так зарыто, И все, что там лежит, в земле сокрыто, Правительству принадлежать должно.

Да, хоть дурак, а рассудил он здраво! Конечно, это государя право!

Вам ставит дьявол золотой капкан: В преступный вас желает ввесть обман.

Чтоб провиант был у меня в запасе, Я на обман даю сво╦ согласье.

Дурак ум╦н: всем благ наобещал! Солдат не спросит, где он деньги взял.

Иль я вам лгу? Что ж сомневаться много? Вот вам мудрец: спросите астролога; Как дважды два, он знает день и час. Скажи, что видно в небесах для нас?

Плуты! Союз уж заключ╦н: Шут и авгур взошли на трон. Вся песня та ж ≈ сюжет избит. Глупец велит ≈ мудрец гласит.

Как золото, нам Солнце свет свой ль╦т; Меркурий, вестник радостный, нес╦т Любовь и милость; благосклонный нам Бросает взор Венера по утрам И вечерам; Луны капризен вид; Марс хоть бессилен, гибелью грозит; Юпитер всех ясней всегда сиял; Сатурн велик, а кажется нам мал. Хоть, как металл, он низко оцен╦н, Но ≈ если взвесить ≈ полновесен он. Да, коль сойдутся Солнца лик с Луной, Сребро со златом,≈ это знак благой! Все явится, что б пожелать ты мог: Дворцы, сады, балы, румянец щ╦к; Уч╦ный муж доставит это вам, Исполнив то, что невозможно нам.

Всю речь вдвойне как будто слышу я, Однако трудно убедить меня.

Находке верить ли, не знает Никто из них; дивятся все: Один альравнов вспоминает, Другой о ч╦рном бредит псе. Тот трусит, тот смеяться хочет; Но образумьтесь, верьте мне: Когда в подошве защекочет У вас иль зазнобит в спине, То знайте, что на вас влияет Природа силою своей: Струя живая возникает Из глубочайших областей. Когда мороз знобит вам тело И не сидится что-то вам, Вы в землю вкапывайтесь смело И тотчас клад найдете там.

Ну, к делу ж! Так ты не уйд╦шь отсюда! Правдивость слов своих нам докажи И нам места сокровищ укажи. Свой меч и скипетр я сложу покуда И к делу сам немедля приступлю. Когда не лж╦шь, осуществлю я чудо, А если лж╦шь, тебя я в ад сошлю.

Туда-то я дорогу тв╦рдо знаю. Конечно, я всего не сосчитаю. Что там лежит, на свет не выходя. Пример: крестьянин, землю бороздя, Златой сосуд порой зацепит плугом; Порой селитры ищет он простой ≈ И видит слитки золота. С испугом И радостью он бедною рукой Старинные нам открывает своды. Туда-то, в эти галереи, ходы, В подземный мир, с киркой проникнуть рад Искусный муж, преследуя свой клад. В тех погребах сокровищ чудных груда: Тарелки, чаши, золотые блюда Везде рядами пышными стоят; Что ни бокал ≈ рубинами сверкает; А из него испить кто пожелает, Найдет в бочонке старое вино; А обручи на бочке той старинной ≈ Поверите ль? ≈ скрепляет камень винный. А дерево истлело уж давно. И чем та область мрака не богата! Да, не одних каменьев там и злата Довольно ≈ есть и вин большой запас. Но лишь мудрец их вынесет оттуда; При свете видеть это вс╦ не чудо. А мрак вс╦ тайной делает для нас.

К чему нам мрак, к чему нам тайны эти? Что драгоценно ≈ покажи при свете: Кто плутовство во мраке уличит? ╚Все кошки ночью серы╩,≈ говорит Пословица. Даю приказ тебе я Доставить те сокровища скорее!

Так сам возьми лопату, бур и лом, И возвеличен будешь ты трудом, Причем душою снова ты воспрянешь. Златой телец предстанет вновь тогда ≈ И всех, себя и близких, без труда Вновь украшать алмазами ты станешь, А камни те, играя и горя, И красоту возвысят и царя.

Смелей за труд! Скорей за исполненье!

Умерь, монарх, могучее стремленье: Сперва окончить праздник свой решись! За много дел ты сразу не берись: Ведь заслужить сперва должны мы сами Дары земли достойными делами. Добра кто хочет, должен добрым быть; Кто жаждет благ, тот должен дух смирить; Кто алчет вин, тот у тисков трудися; Кто ждет чудес, тот верой утвердися.

Прекрасно! Пустим празднества мы в ход, А там ≈ пускай суровый пост прид╦т. Итак, повеселей во что бы то ни стало Отпразднуем теперь мы время карнавала!

Глупцы! Судьба своих даров, Заслуг не видя, не истратит! Имей вы камень мудрецов ≈ Для камня мудреца не хватит.

Здесь чего-то опущено к вящему моему сожалению.

Мой старый долг исполнить ≈ представленье Вам возвестить на предстоящий час ≈ Препятствует мне смутное волненье ≈ Влиянье духов; тщетно в этот раз Чудесному, что ожидает вас, Старался бы найти я объясненье. Готовы кресла, стулья всем даны; Сидит сам император у стены, Роскошными картинами покрытой Великих битв эпохи знаменитой; А позади стоят ряды скамей; Влюбленная воссела, с томным взглядом, На милое местечко с милым рядом; Уселись все как следует и ждут. Готово вс╦: пусть духи к нам идут!

Начнись же, драма, как монарх велит; Стена, раздвинься: дай на сцену вид! Препятствий нет: здесь вс╦ послушно чарам! И вот ковер, как скрученный пожаром, Взвивается; раздвинулась стена, И сцена нам глубокая открылась; Волшебным светом зала озарилась ≈ На авансцену я всхожу.

Ты постигаешь зв╦зды и луну,≈ Так вс╦ пойм╦шь, что я тебе шепну.

Вот силою чудесной перед нами Явился древний храм. Он, как Атлант ≈ Державший небо на плечах гигант,≈ Велик, массивен; длинными рядами Стоят колонны крепкие: на них, Пожалуй, можно возложить хоть гору. Большому зданью прочную опору Могла бы пара дать колонн таких.

Вот в ч╦м античность! Это мне не любо: По мне, вс╦ это тяжело и грубо. Что дико, то за благородство чтут, Великим ≈ неуклюжее зовут! Столбов и арок узких сочетанья Мне более по вкусу бы пришлись: Свод стрельчатый дух устремляет ввысь. Такие нам всего приятней зданья!

Почтите данный зв╦здами нам час! Рассудок пусть нам душу не стесняет: Пусть свой пол╦т волшебный исполняет Фантазия, собой пленяя нас! Пусть видит глаз, что дух желал без меры: Вс╦ это невозможно, и как раз Поэтому оно достойно веры!

Фауст поднимается на сцену с другой стороны.

Смотрите: вот явился наконец Он, муж чудесный, в жреческое платье Одетый; на челе его венец; Он смелое исполнит предприятье! Треножник с ним из бездны восста╦т,≈ Я фимиама чувствую куренье... Благословить великое творенье Уж он готов,≈ теперь нас счастье жд╦т!

Вас, беспредельных, призываю ныне, Вас, Матери, царящие в пустыне И вс╦ ж не одинокие! Вкруг вас, Без жизни, лики жизни бесконечно Парят и реют; вс╦, что было раз, Там движется, там есть и будет вечно! Послушен вам созданий каждый шаг; Их делите вы в дивном полномочье Меж дня шатром и темным сводом ночи; Одни живут средь жизни милых благ, Других отважный вызывает маг; Уверенно и щедро мир чудесный Умеет он призвать пред взор телесный.

Ключом блестящим тронул он слегка Треножник ≈ вмиг покрыли облака Всю сцену; ходят, носятся, клубятся, Сливаются, расходятся, двоятся: То духов рой. Как их игра чудна! В движенье этом музыка слышна: Воздушных звуков смесь и переливы Мелодией звучат, легки и живы, Звучит триглиф, звучат колонны, свод, И дивный храм как будто весь поет. Туман расплылся. Мерными шагами Вот юноша в пленительной красе Выходит... Я умолкну: видят все, Что здесь Парис прекрасный перед нами!

О, блеск цветущей силы молодой!

Румян, как персик, свеж, хорош собой!

Изящный ротик, пухленькие губы!

Пастух как есть, не принц из высшей сферы! Чужды ему придворные манеры!

Да, он красив, когда он обнаж╦н; Я б посмотрел, каков-то в латах он!

Он уж лежит! Невежливый какой!

Бранить ≈ мужчин излюбленное дело!

При государе так развлечься смело!

Ведь он один, по пьесе!

Он тихо засыпает.

Так вот она! Спокоен я вполне: Хоть недурна, но вовсе не по мне.

На этот раз ≈ сказать я должен честно ≈ Мой слаб язык. О, как она прелестна! Красавицу и пламенная речь Не описала б! Много воспевали Красу ее, и перед ней едва ли Способен кто спокойствие сберечь! Блаженны те, кто ею обладали!

Своими ли глазами вижу я Тебя, источник красоты волшебный? Твоя ли жизни полная струя Влилась мне в душу, как поток целебный? Мой страшный поиск дивный плод мне дал: Весь мир мне был ничтожен, непонятен; Теперь, когда твоим жрецом я стал, Впервые он мне дорог, благодатен, Незыблем, прочен! Лучше пусть лишусь Дыханья жизни, чем теперь решусь С тобой расстаться? Образ тот туманный, Что мне в волшебном зеркале сиял,≈ Был только отблеск твой непостоянный, О красоты роскошный идеал! Тебе всю жизнь, все силы мощной воли, Мольбу и страсть безумную мою, Мою любовь и нежность отдаю!

Опомнись же, не выходи из роли!

Большого роста, дивно сложена, Лишь голова мала несоразмерно.

Зато нога: смотрите, как крупна!

Видал принцесс я много: беспримерно Она прекрасна, с головы до ног! Е╦ ни с кем сравнить бы я не мог.

Вот с хитростью лукавой тихо, мерно Идет к красавцу спящему она.

Как с ним она сравнительно дурна!

Он озар╦н сиянием богини!

Эндимион с Луной ≈ как на картине!

Вот подошла к нему богиня... вот Склоняется, его дыханье пь╦т... Чу! Поцелуй! Счастливец! Как завидно!

Пред всеми! Ах, как это ей не стыдно!

Ужасный знак любви!

Проснулся он; она отходит... стала...

Глядит назад: я так и ожидала!

Я вижу вс╦; но точно ли она Елена, в том есть для меня сомненье: Ведь видимость нас вводит в заблужденье; Чтоб убедиться, книга мне нужна. ╚Она была мила всем старцам в Трое╩,≈ Сказал Гомер. Явление такое И здесь могу заметить я вполне: Я сед, а все ж она мила и мне.

Уж он не мальчик: смелою рукою Бер╦т е╦; противиться герою Она не в силах; вот он наконец Е╦ уносит...

Твоя ж ведь это глупая затея!

И так ход пьесы нам указывает весь, Что похищение Елены будет здесь.

Как похищение? Но разве, силы полный, Я возле не стою, отважен и могуч? Я разве не держу в руке волшебный ключ, Который вел меня сквозь мрак, туман и волны, Сквозь ужасы пустынь? И вот вернулся я,≈ Здесь вновь действительность и тв╦рдая земля, Здесь смело с духами мой дух бороться будет И в двух мирах себе двойную власть добудет! Прекрасная была когда-то далека, Недостижима мне ≈ теперь она близка. За дело же смелей! Мне дивный ключ поможет; Спасу е╦ ≈ тогда она моя вдвойне. Вас, Матери, зову: вы помогите мне! Кто дивную узнал, жить без не╦ не может!

Что хочешь сделать ты? Опомнись, Фауст!

Громовый взрыв. Фауст падает. Духи исчезают в тумане.

Ну, вот вам и спектакль! Эх, право, предосадно! Связаться с дураком и сатане накладно!

Лежи, несча стный! Вновь опутан ты Любовной крепкой цепью не на шутку! Кого Елена силой красоты Сразила, тот надолго чужд рассудку.

Взгляну ли вверх иль вниз, сюда ль, туда ли ≈ Осталось вс╦, как было, здесь и там; Цветные стекла лишь мутнее стали Да паутины больше по углам; В чернильнице лишь высохли чернила, Бумага цвет свой в желтый изменила, Но в общем вс╦ имеет прежний вид: На месте даже и перо лежит, Которым Фауст, душу продавая, Дал дьяволу свою расписку в том; Вот даже крови капелька на н╦м Ещ╦ видна, что выманил тогда я! Перо такое не да╦тся даром, Оно приносит радость антикварам. Вот старый плащ на вешалке старинной, В котором так напыщенно и чинно Я городил мальчишке разный вздор, Который, может быть, долбит он до сих пор. Опять не прочь я под твоей личиной, Наряд сурово-теплый, роль сыграть И, как доцент надутый, смело врать С серьезною, непогрешимой миной: Уч╦ным людям это всем дано, А ч╦рт ту роль уж не играл давно.

(Снимает меховой плащ со стены и встряхивает его,

Тварь новая! Как я ей рад сердечно! Да, только сей, так и пожн╦шь, конечно! Ещ╦ встряхну хламиду ≈ здесь и там Вновь вылетают из не╦ букашки; Летят туда, сюда, по всем углам Попрятаться спешат мои милашки! В коробки, что стоят давно в пыли, В пергамент побуревший заползли, В разбитую старинную посуду, В глазные дыры черепа ≈ повсюду! Да, где хранится этот жалкий хлам, Там как не быть сверчкам да червякам!

Ну что ж, покрой ещ╦ разок мне плечи,≈ Пусть стану я учителем опять! Но что мне в званье без поч╦тной встречи? Кто есть здесь, чтоб почтенье мне воздать?

(Тянет за звонок, который издает резкий,

(идет колеблющимися шагами

Войдите! Вас зовут ведь Nicodemus?

Да, господин, я так зовусь! Oremus!

Ну, это вздор!

Почтенный муж, прошу я извиненья, Что возразить решусь на ваши мненья. В нем, право, нет о том и помышленья: Он скромностью всегда был одар╦н. Куда исчез, где находиться может Великий муж, ума он не приложит: Вс╦ только ждет, чтоб воротился он, И молится об этом возвращенье, Как о едином светлом утешенье; И комната осталась взаперти, С тех пор как Фауст вдруг исчез нежданно, И ждет владельца прежнего; сохранно В ней вс╦ ≈ я сам едва посмел войти. Но что за час чудесной перемены Несут нам звезды? Даже сами стены Как будто в страхе: лопнули замки, Дверные расшатались косяки, А то и вы сюда бы не попали.

Но где же сам учитель ваш? Нельзя ли Пройти к нему? Быть может, он бы мог Прийти сюда?

Ужель он мне откажет, станет спорить? Его удачу я бы мог ускорить.

Едва успел усесться я ≈ и вот Уж новый гость, знакомый мне, ид╦т; Но этот ≈ молодого поколенья И будет страшно дерзок, без сомненья.

Я вас ценил и в прежнем вашем виде. Я рад, что вас мой звон сюда привл╦к. В простой личинке, в нежной хризалиде Уж будущий таится мотылек. Вы в кружевном воротничке ходили И в локонах кудрявых: как дитя, Вы в том себе забаву находили; Косы ж, насколько в силах вспомнить я, Вы не носили. Ныне же, без лоска, У вас простая шведская прич╦ска; Резолютивен ваш отважный вид, Но абсолютность вс╦ же вам вредит.

Здесь то же место, ментор мой; но знайте, Что время ныне стало уж не тем. Двусмысленных речей не расточайте: Ведь мы в других условиях совсем. Легко юнца вам было озадачить, Над мальчиком наивным свой язык Потешить: труд был очень невелик; Теперь никто не смеет нас дурачить.

Когда всю правду скажем мы юнцу, Не угодим бесп╦рому птенцу; Впоследствии ж, когда промчатся годы, На шкуре собственной узнает он невзгоды И мнит, что сам он до всего дошел, И говорит: учитель был осел.

А может быть, и плут! Вы мне скажите И хоть один пример мне укажите: Какой учитель только правду нам В лицо открыто скажет, смел и прям? Один прибавит, а другой убавит, Тот с важностью, тот в шутках вс╦ представит, А дети ≈ верь подобранным словам.

Что ж, время есть всему: не так давно вы Еще учились, ныне ≈ вижу сам ≈ Вы и других учить уже готовы. Прошло немного месяцев и лет ≈ И опытом изведали вы свет.

Ах, этот опыт! Дым, туман бесплодный; Его ведь превосходит дух свободный! Сознайтесь: то, что знали до сих пор, Не стоило и знать совсем?

Вот этому я рад: в вас ум я замечаю. Впервые старика неглупого встречаю!

Искал я клада не жалея рук, А вырыл кучу мусора простого.

И ваша плешь ≈ сознайтесь, милый друг,≈ Ничем не лучше черепа пустого?

Ты, верно, сам, дружок, не созна╦шь, Как груб ты.

Здесь, наверху, житья нет никакого: Ни воздуха, ни света не дают. Авось меж вами я найду приют?

Я нахожу весьма претенциозным, Что люди, пережив известный срок, Хотят быть чем-то, хоть ничем серь╦зным Уже не могут быть: их век ист╦к! Ведь жизнь горит в крови, а в ком кипучей, Чем в юноше, кровь свежая теч╦т? Живая кровь в н╦м силою могучей Жизнь новую из жизни созда╦т. Вс╦ движется, вс╦ в деле оживает; Кто слаб, тот гибнет, сильный ≈ успевает. Пока полмира покорили мы, А вы как жили, старые умы? Вы думали, судили, размышляли, Да грезили, да планы составляли И сочинили только планов тьмы. Да, старость ≈ просто злая лихорадка, Бессилие, болезненный озноб! Как человеку стукнет три десятка, Его клади сейчас хоть прямо в гроб. Вас убивать бы, как пора приспела!

На это ч╦рт согласен будет смело.

Тебе подставит ножку он, мой свет!

Да, вот призванье юности святое! Мир не существовал, пока он мной Не создан был; я солнце золотое Призвал восстать из зыби водяной; С тех пор как я живу, стал месяц ясный Вокруг земли свершать свой бег прекрасный; Сиянье дня мой озаряет путь, Навстречу мне цвет╦т земная грудь; На зов мой, с первой ночи мирозданья, Явились зв╦зды в блеске их сиянья! Не я ли уничтожил мысли гн╦т, Сорвал тиски филистерства, свободный, Я голос духа слушаю природный, Иду, куда свет внутренний влеч╦т, Иду, восторга полный! Предо мною Свет впереди, мрак ≈ за моей спиною!

Иди себе, гордись, оригинал, И торжествуй в сво╦м восторге шумном! Что, если бы он истину сознал: Кто и о ч╦м, нелепом или умном, Помыслить может, что ни у кого В мозгу не появлялось до него? Но это вс╦ нас в ужас не приводит: Пройдут год, два ≈ изменится оно; Как ни нелепо наше сусло бродит, В конце концов является вино.

(К молодым зрителям в партере, которые не аплодируют.)

Вы не хотите мне внимать? Не стану, дети, спорить с вами: Ч╦рт стар, и чтоб его понять, Должны состариться вы сами.

Входит Елена в сопровождении хора пленных троянок

Хвалой одних, хулой других прославлена, Являюсь я, Елена, прямо с берега, Где вышли мы на сушу, и теперь ещ╦ Морской живою зыбью опьян╦нная, Которая с равнин далекой Фригии Несла нас на хребтах высоких, пенистых В родные наши бухты Эвра силою И милостью великой Посейдоновой. А там, внизу, царь Менелай с храбрейшими Из воинов свое прибытье празднует. Прими ж меня приветливо, высокий дом! Воздвиг тебя, на родину вернувшися, Отец мой Тиндарей у склона славного Холма Паллады; здесь я детство видела. Привет вам, двери меднокованные! Когда-то вы навстречу распахнулися Гостям ≈ и вот, один из многих выбранный, В вас Менелай явился женихом моим. Откройте их! Спешу теперь исполнить я Приказ царя, как долг велит супружеский. Одна войду я! Сзади пусть останется Вс╦ то, что вкруг меня кипело бурею По воле рока. С той поры как вышла я Отсель во храм Цитеры, беззаботная, Чтоб долг священный свой свершить, и схвачена Была фригийским дерзким похитителем,≈ Да с той поры, увы, свершилось многое, О ч╦м так любят люди все рассказывать И что услышать тягостно несчастному, О ком молва, разросшись, стала сказкою.

Довольно! Царь, супруг мой, вместе плыл со мной И к городу впер╦д теперь послал меня; Но что в душе замыслил он ≈ не знаю я. Супруга ль я, царица ли по-прежнему Иль жертвою паду я гнева царского И злой судьбы, терзавшей долго эллинов? Добыча я, но пленница ль ≈ не ведаю. На корабле смотрел супруг невесело; Он на меня лишь изредка поглядывал И слова мне приветного не вымолвил, Как будто мне недоброе готовил он; Когда ж, войдя Эврота в устья тихие, Земли родной ладьи его коснулися, Промолвил он, как будто богом движимый: ╚На брег морской отсюда выйдут воины; Устроить их на время тут останусь я, А ты ступай по берегу священному, По берегу Эврота плодородного. По низменной равнине направляй коней В долину ту, горами окруженную, Где прежде было поле плодоносное, А ныне Спарта, город мой, красуется. Прибыв туда, поди в высокий царский дом И там сбери служанок, мной оставленных С хозяйкою, разумной старой ключницей. И пусть тебе покажут все сокровища, Которые отцом моим накоплены И мной в войне и мире увеличены. Конечно, ты увидишь вс╦ в дому мо╦м В порядке, ибо должен царь, придя назад, Имущество найти сво╦ нетронутым, На том же месте, где его оставил он: Не смеет раб менять того, что сделал царь╩.

И дальше так сказал мне повелитель мой: ╚Когда же там в порядке вс╦ осмотришь ты, Треножников возьми ты сколько надобно, Сосуды все священные, которые Нужны жрецу, когда обряд свершает он: Котлы и чаши, также блюдо круглое; Воды налей ты из ключа священного В высокие кувшины; приготовь ещ╦ Ты дров сухих из дерева горючего И острый нож, старательно отточенный. О прочем же сама должна подумать ты╩. Так он сказал и в путь затем послал меня. Но что хотел он в жертву принести богам Из всех земных созданий, не сказал он мне, Здесь тайна есть; но больше не забочусь я: Известно вс╦ бессмертным лишь, которые Свершают то, что в сердце их задумано... О будь, что будет! Ныне же прилично мне Немедленно войти отсюда в царский дом, Желанный, милый, мной почти потерянный И вновь мне данный, как ≈ сама не знаю я. Не так легко взойти мне на ступени те, Где в детстве я, бывало, резво прыгала.

Покиньте, с╦стры, песни путь, столь радостный, - К дверям высоким взор вы обратите свой! Что вижу я, о с╦стры! Возвращается Назад царица к нам стопами быстрыми. Что было там, царица? Что могло тебе В дому тво╦м попасться не приветное, А страшное? Я вижу ≈ что-то было там; Я вижу недовольство на челе тво╦м, И гневное я вижу изумление.

Несвойствен страх обычный Зевса дочери; Пустой испуг не тронет сердца гордого; Но ужас, мрачный ужас, Ночью древнею Рожденный искони, во многих образах, Как в бездне горной пламенное облако, Являясь нам, смущает и героя грудь. Так и сегодня жители стигийские, Ужасные, при входе мне явилися, И я с порога милого, желанного Должна была бежать, как гость непрошеный. Но нет, на свет я вышла ныне: далее Прогнать меня нельзя вам, силы мрачные, Кто б вы ни были! Дом же освящу я свой, И, чистый вновь, меня с приветом примет он.

Что было там с тобой, жена высокая, Открой рабыням ты своим почтительным.

Что было там, вы сами видеть можете, Коль ночь ещ╦ в свои пучины тайные Не поглотила вновь того чудовища. Но чтоб вы знали, все я вам поведаю: Вступая в глубь родного дома радостно, Чтоб долг свершить скорее свой супружеский, Дивилась я безмолвию глубокому. Ни звук шагов не слышался ушам моим, Ни вид работы спешной не пленял очей; Служанки не встречались мне, ни ключница, Приветливо гостей всегда встречавшие. Когда ж потом я к очагу приблизилась, На груде пепла теплого сидела там Огромная старуха, вся закутана, Не спящая, но в думы погруженная. Зову е╦ к работе повелительно, Подумавши, что ключницу я встретила, Которую оставил царь хозяйкою. Закутавшись, молчит она, недвижима! Моим угрозам наконец ответствуя, Она рукою машет, чтоб ушла я прочь. Я, в гневе отвернувшися, спешу от ней По горнице, пройти в казнохранилище; Но чудище, поднявшися стремительно, Становится, дорогу заграждая мне, Как госпожа, огромная и тощая, С кроваво-мутным взором, видом странная, Ужасная и взору и душе людской. Но нет, никак нельзя словами бедными Вам описать ужасное видение. Вот, вот она на свет выходит дерзостно! Но здесь мы господа, пока придет наш царь. Могучий Феб, бессмертный друг прекрасного, Сразит созданье мрака иль прогонит прочь.

Вы, наглые, пришли сюда из чуждых стран, Надменные и журавлям подобные, Которые несутся над главой у нас, Охриплым криком воздух наполняя весь. Смотрю на вас ≈ и кажется, что рой цикад Крикливых скачет по полю зеленому. Добро чужое жрете вы, снедаете Добытое трудом благополучие: Вы ≈ воинов добыча, меновой товар!

В присутствии хозяйки кто слугу бранит, Тот дерзостно права е╦ себе бер╦т. Одна -хозяйка может дать достойному Награду иль наказывать преступного. Довольна ими я была вс╦ время то, Пока святая сила илионская Боролася ≈ и пала и легла; потом Со мной они делили горе странствия, Когда все только о себе заботятся. Мне нужно знать не кто мой раб ≈ как служит он. Итак, молчи и больше их не смей бранить! Коль ты, хозяйки должность исправлявшая, Исправно вс╦ хранила, то хвала тебе. Пришла сама хозяйка ≈ уступи же ей, Чтоб не было взысканья вместо всех похвал.

Слуге грозить ≈ есть право несомненное, Которое супругою властителя За много лет супружества заслужено; И если вновь сюда, на место старое Царицы и хозяйки, ты пришла опять, Возьми бразды правления свободные, Владей отныне нами и богатствами; Но защити меня, старуху, ты от них, Которые пред лебедем красы твоей Крикливыми гусями только кажутся.

С красою рядом как противно мрачное!

С рассудком рядом глупость отвратительна.

Зажму твой рот, когда скажу я, кто ты есть.

Так назови себя ≈ и все разгадано.

Время дерзостного спора вы должны вознаградить: Быстро жертвенник поставьте, как супруг мой повелел.

Уж готово вс╦: треножник, чаши, кубки, острый нож, И кропленья, и куренья ≈ лишь на жертву укажи.

Царь о жертве не сказал мне.

Что за горе, мне поведай!

Я?

И эти.

Горе, горе!

Страшно! Знала я... О, ужас!

Ах, а мы? Что будет с нами?

Елена и хор, охваченные изумлением и ужасом, составляют выразительные, живописные группы.

Презренные! Как призраки застывшие, Стоите вы, дрожа за жизнь, которая Принадлежать теперь уж перестала вам! Ни человек, ни призраки, как вы теперь,≈ Все люди только призраки, подобно вам,≈ Не любят расставаться с светом солнечным; Но никому в конце концов спасенья нет: Известно это всем ≈ не всем приятно лишь! Но кончено: все вы погибли! К делу же!

В дверях появляются замаскированные карлики, быстро исполняющие все последующие приказания.

Катись сюда, чудовищ круглых т╦мный рой! Немало зла наделать тут вы можете. Пусть златорогий жертвенник восстанет здесь С секирой на краю его серебряном; Наполните кувшины, чтобы было чем Омыть алтарь, залитый кровью ч╦рною. Ков╦р роскошный пышно расстелите вы: Колена пусть преклонит жертва царственно, И пусть е╦, хоть с головой отрубленной, С почетом завернувши, похороним мы.

Царица, размышляя, в стороне стоит. И вянут девы, как цветник подкошенный. Старейшая из них, с тобой промолвить я Должна два слова ≈ с самою старейшею. Ты опытна, мудра и благосклонна к нам, Хотя безумно резвый рой бранил тебя. Скажи же нам: спасенья ты не знаешь ли?

Сказать легко: зависит от царицы лишь Спасти себя и вас с собою вместе всех; Но нужно тут решение поспешное.

О, пусть они страшатся! Страха нет во мне ≈ Лишь горе! Но когда спасенье знаешь ты,≈ Благодарю: возможно часто мудрому, Что невозможно прочим. Говори скорей!

Имеете ль терпение прослушать вы Рассказ мой долгий! Много есть в н╦м важного.

Рассказывай: мы в это время будем жить!

Кто в доме мирно береж╦т сокровища, Кто стены держит в целости высокие И крышу чинит, чтоб е╦ не портил дождь, Тот долго, долго будет жить в дому сво╦м; Но кто, святой порог ногою легкою Переступив, уходит, дом оставя свой, Тот, воротясь, найдет хоть место старое, Но вс╦ не так, как было, иль разрушено.

К чему сто раз болтать давно известное! Нельзя ль вести рассказ, не досаждая мне?

Пришлося к слову: нет тебе упр╦ка здесь. Из бухты в бухту Менелай ладьи водил, По берегам и островам он хищничал И приезжал с добычею награбленной. Под Троею провел он долгих десять лет, Назад он плыл ≈ не знаю, сколько времени. Но что же было в доме Тиндареевом? Что было с самым царством Менелаевым?

Ужели брань с тобою так сроднилася, Что чуть раскроешь рот ≈ уж осуждаешь ты?

Забыты были много лет отроги гор, Что к северу от Спарты гордо высятся Вблизи Тайгета, где ручьем сверкающим Спускается Эврот в долину тихую, Где лебеди селятся в камышах его. В ущелья те недавно молодой народ Откуда-то явился из полночных стран ≈ И крепкий замок там они построили И как хотят страною правят с гор своих.

Возможно ль это? Как они отважились?

Они имели долгих двадцать лет.

И есть начальник? Много ли разбойников?

Начальник есть, но это не разбойники. Он мне грозил, но вс╦ ж я не браню его: Он мог бы вс╦ похитить, но доволен был Немногими подарками, без подати.

Красив ли он?

Пожалуй: мне он нравится. Отважный он, с осанкой благородною, Разумный муж, каких в Элладе мало есть. И замок их, когда б его вы видели! ≈ Совсем не так построен неуклюже он, Как ваши предки, грубо громоздившие На камни камни, как циклопы дикие, Строенья воздвигали: там, напротив, вс╦ Отвесно, прямо, ровно, строго, правильно... Решай, царица, дай сво╦ согласие: Немедленно я в замок отведу тебя.

Трубы слышишь ли, царица? Блеск ты видишь ли мечей?

Здравствуй, царь и повелитель! Я готова дать отчет.

Что же мы?

Я думала, на что теперь решиться мне. Ты демон злой, наверно это знаю я: Боюсь, добра во зло не обратила б ты. Но вс╦-таки с тобой отправлюсь в замок я; А что таит царица в глубине души, Она одна лишь знает ≈ вам неведомо Останется. Веди, старуха, нас впер╦д.

Облака окружают их со всех сторон.

Хор оказывается во внутреннем дворце замка, окруж╦нном со всех сторон фантастическими постройками в средневековом вкусе.

О, где ж ты, пифонисса? Как зовешься ты, Не знаю я; но вс╦ же отзовися мне И выйди из-под сводов замка мрачного! Коль ты пошла к вождю героев славному Просить его принять меня, пришедшую,≈ Благодарю! Веди ж маня к нему скорей: Конца я жажду, лишь покоя жажду я!

Напрасно лишь, царица, ты глядишь вокруг! Исчезло это чудище: осталося, Быть может, там, в тумане, из которого Примчались дивно мы сюда, не двигаясь, Иль, может быть, блуждает нерешительно В обширном лабиринте замка дивного, Возникшею из многих, вместе слившихся, И ищет там властителя, готовя нам Прием его торжественный и царственный. Но посмотри, царица: перед окнами, И в портиках, и в ходах появилися Толпами всюду слуги суетливые. Прием радушный это предвещает нам.

Я свободней дышу! Посмотрите туда, Как торжественно вниз, замедляя свой шаг, Нежных юношей хор вереницей ид╦т, Направляяся к нам! По веленью чьему Так поспешно явился, построясь в ряды, Этих юношей чудных бесчисленный рой?

Все, что возвещает хор, постепенно исполняется. После того как юноши и оруженосцы длинною процессией спустились вниз, наверху лестницы показывается Фауст в средневековом рыцарском наряде. Медленно и с достоинством сходит он вниз.

Коль боги не нарочно, как случалося, Столь чудный образ дали мужу этому, Приятный вид, лицо, любви достойное, На время только,≈ каждого, сомненья нет, Он победит повсюду: и в борьбе мужей И в мелких войнах с ж╦нами прекрасными. Конечно, выше многих без сравненья он, Которых вс╦ ж глубоко уважала я. Но вот он шагом медленным почтительно Подходит к нам. Царица, обратись к нему!

Царица! Вместо пышного привета, Какой тебе хотел я оказать, При╦м тебе почтительный готовя, Я привожу к тебе раба в цепях. Забыв свой долг, лишил меня тем самым Возможности свершить мой долг. Склонись же, Преступный раб, пред дивною женой И повинись пред ней! Царица, он, На редкость сильным зреньем одар╦нный, На нашей башне мною был поставлен Осматривать окрестные поляны, Земную даль, широкий неба свод И все, что там явиться взору может И что в долину с этих гор ид╦т На замок наш ≈ стада ли будут то Иль воины. Стада мы защищаем, Врага ≈ встречаем грудью. В этот день ≈ Какое совершил он упущенье! Явилась ты ≈ а он не возвестил! Не удалась торжественная встреча Высокой гостьи. Он не должен жить ≈ И, без сомненья, смерти он достоин. Уж он в крови лежал бы; но суди Его сама: казни его иль милуй.

Высокий сан ты ныне мне да╦шь Царицы и судьи, хотя, быть может, Меня ты лишь желаешь испытать. Исполню первый долг судьи: спрошу я, Что скажет обвин╦нный. Говори!

Преклоняюсь, созерцая! Жизнь ли, смерть ли жребий мой ≈ Очарован навсегда я, Небом данная, тобой! Вечно солнца пред зар╦ю Я с востока ожидал, Вдруг ≈ о чудо! ≈ пред собою Солнце с юга увидал. Вместо дали поднебесной, Вместо всех полей и гор Я на лик его чудесный Устремил свой жадный взор. Зренье чудное имея, Ока рысьего быстрей, Все ж не верил, как во сне, я Дальновидности очей. Предо мною все кружилось ≈ Башни, стены, вал крутой: Туча мчится, туча скрылась ≈ И богиня предо мной! К ней и взором и душою Я стремился, восхищ╦н: Ослепительной красою Был я, бедный, ослепл╦н. Позабыв, что я на страже, Я в свой рог не затрубил... Осуди меня! Мне даже Самый гнев твой будет мил.

За вред, который мною нанес╦н, Я ль накажу? Зачем ты, рок суровый, Судил мне так смущать сердца Что не щадят себя они самих И ничего высокого! Враждуя, Сражаяся, водили за собой Меня герои, демоны и боги ≈ И с ними я блуждала по земле, Смущала мир, потом смущала вдвое, И ныне ≈ втрое, вчетверо несу Я бедствий ряд. Пускай ид╦т бедняк! Кто ослеплен богами ≈ невиновен.

Владычица, я вижу, изумл╦н, Что он твоею пораж╦н стрелою; Я вижу, как, напрягшись, дивный лук Пускает метко стрелы за стрелами Мне в грудь. И вот пернатые снуют, Свистя, под сводом замка моего. И что я сам? Ты можешь сделать мне Всех верных слуг ≈ врагами, эти стены ≈ Неверными: вс╦ царство перейд╦т К победоносной и непобедимой. И что ж осталось мне, как не предать Во власть твою себя и вс╦ именье? Дозволь тебя у ног твоих признать Владеющий отныне всеми нами ≈ Царицею, вступившею на трон!

С тобой хочу я говорить. Садись Со мною рядом. Место есть тебе, И этим мне ты место обеспечишь.

Сперва позволь, царица, принести Тебе присягу и поцеловать Позволь меня подъемлющую руку. Пускай в твоих владеньях безграничных Я буду соправителем тебе, Поклонником, защитником, слугою!

И вижу я и слышу чудеса! Изумлена, хотела б я о многом Спросить тебя. Скажи мне: почему Так странно и приятно речь раба Звучала? Звук ко звуку подходил; За словом слово, ухо мне лаская, Неслось, одно согласное с другим.

Коль самый говор нашего народа Уж мил тебе, тогда ≈ сомненья нет ≈ Ты от души полюбишь наши песни. Мы сами будем в этом упражняться: Наш говор ты, беседуя, пойм╦шь.

Как мне столь дивной речи научиться?

Легко: должна лишь речь от сердца литься. Кто счастья полн, желанием томим, Тот ищет лишь...

Смотреть ни в даль, ни в прошлое не надо; Лишь в настоящем...

В н╦м наше благо, власть, залог святой; Чем утвердить его?

Я восхищ╦н: чуть дышит грудь моя. Иль это сон? Не помню я себя!

Я отжила ≈ и вновь обновлена; Я жизнь нашла в любви, тебе верна.

Средь моря, крепко защищ╦нный, Пусть процветает с этих пор Твой полуостров, прикрепл╦нный К Европе узкой цепью гор.

Нет лучше края в поднебесной: Пусть все цветут там племена! То край владычицы прелестной, Где родилась сама она,

Где в камышах она восстала Из лебединого яйца И мать и братьев побеждала Красою чудного лица.

Перед тобою в пышном цвете Земля раскинулась твоя; О, предпочти всему на свете Свой край родной, краса моя!

Хоть солнца хладный луч почти не греет Высоких гор скалистую главу, Но все ж скала местами зеленеет И козы щиплют скудную траву.

Вот бьют ключи, ручьи бегут сливаясь; Зазеленели каждый склон и скат; Дол тянется, холмами прерываясь, И кормит сотни тонкорунных стад;

Поодиночке осторожно бродит Рогатый скот над пропастью крутой, Но в сотнях гротов он себе находит Убежище, и отдых, и покой.

Их Пан хранит, ущелья населяют Там нимфы жизни в свежести кустов, И к горным сферам ветви устремляют, Теснясь, деревья сотнями стволов.

То древние леса! В стволе высоком Дуб копит силу, крепко ввысь раст╦т, А кроткий клен пропитан сладким соком, Весь груз ветвей он весело нес╦т.

Там молоко, струясь в тени жилища, И для детей и для ягнят теч╦т; Есть и плоды, долин цветущих пища, А из стволов дуплистых каплет м╦д.

Блаженство здесь наследственное длится, Уста румяны, ярок цвет ланит, Бессмертен каждый там, где он селится, Здоровы все, довольство вкруг царит.

В сиянье дня там жизнь привольно ль╦тся От детских лет до зрелости мужской; Дивясь на них, спросить лишь оста╦тся: Кто это ≈ боги или род людской?

Красивейшим из пастухов их рода Уподоблялся даже Аполлон; Где в чистой сфере царствует природа Там всех миров союз осуществлен.

Так ты и я ≈ мы счастием богаты: Забудем же былое быти╦! Сознай, что высшим богом рождена ты, И первый мир ≈ отечество тво╦!

Но жить не будем в крепости мы тесной. В соседстве Спарты нас с тобою жд╦т Аркадия; она в красе прелестной И в вечной силе юности цвет╦т.

Туда, в блаженный край, мы путь направим, Там радостно укроемся вдвоем! Мы для беседки пышный трон оставим, Аркадским вольным счастьем заживем!

Место действия совершенно меняется. К ряду горных пещер примыкают закрытые беседки. Тенистая роща простирается до окружающих е╦ крутых ут╦сов. Фауста и Елены не видно. Хор стоит группами.

Как долго девы спят здесь, неизвестно мне. Не то ли им пригрезилось, что видела Я наяву? Но лучше разбужу я их. Сомненья нет: дивиться будет юный хор...

А с ним и вы, брадатые, что, сидя там, Разгадки ждете чуда вероятного.

Вставайте же и кудри отряхните вы! Довольно спать: послушайте, что я скажу!

О, скажи, скажи, поведай, что чудесного случилось? Слушать нам всего приятней то, чему нельзя поверить, Ибо скучно эти скалы вечно видеть пред собой.

Дети, чуть глаза прот╦рли ≈ уж и скука вас бер╦т? Но внемлите: в этом гроте и в тенистой той беседке Счастье тихое досталось, как в идиллии любовной, Господину с госпожою.

Ты рассказ вед╦шь, как будто было вс╦ там, что угодно: Горы, лес, поля, озера! Нам ты сказку говоришь!

Да, неопытные дети, здесь неведомые тайны: Залы, ходы, галереи я могла б тут отыскать. Вот в пещере разда╦тся смеха резвый отголосок; Я смотрю: чудесный мальчик от жены к супругу скачет, А от мужа вновь к супруге. Шаловливые проказы, Ласки нежные и крики восхищенья и восторга

Из пещеры раздаются чарующие, мелодичные звуки струн. Все прислушиваются к ним и кажутся глубоко тронутыми. С этого времени вплоть до нижеуказанной паузы продолжается музыка.

Появляется Фауст, Елена и Эвфорион.

Эвфорион и хор, танцуя, с пением, движутся переплетающимися рядами.

(Перепрыгивает со скалы на скалу и

С серной хочешь ты сравниться? Берегись, чтоб не слететь!

Выше должен я стремиться, Дальше должен я смотреть.

(Бросается со скалы. Одежды на время поддерживают его.

Прекрасный юноша падает к ногам родителей. Лицо его напоминает знакомые черты, но вскоре телесное исчезает, ореол в виде кометы возносится к небу, а на земле остаются лира и мантия.

Не покинем, без сомненья! Ты и близок нам и мил: В час разлуки, в час паденья Все сердца ты поразил. Плач не нужен погребальный: Нам завиден жребий твой! Жил ты, светлый, но печальный, С гордой песней и душой. Ах, рожден для счастья был ты! Древний род твой славен был; Рано сам себя сгубил ты, В полном цвете юных сил. Ясно мир прозрев очами, Ты сочувствовать умел, Лучших ж╦н владел сердцами, Песни сладостные пел. Ты помчался несдержимо, Вдаль невольно увлеч╦н; Ты презрел неукротимо И обычай и закон. Светлый ум к делам чудесным Душу чистую прив╦л: Ты погнался за небесным, Но его ты не нашел. Кто найд╦т? Вопрос печальный! Рок ответа не да╦т. И молчит многострадальный, Кровью залитый народ. Лучше песни петь сначала, Чем так горестно стоять. Песни ввек земля рождала И родит их нам опять.

Продолжительная пауза. Музыка прекращается.

На мне теперь сбылося слово древнее, Что не живет с красою счастье долгое. Любви и жизни узы разрешаются: Оплакав их печально, я скажу: прости! И обниму тебя ≈ увы! ≈ в последний раз. Прими меня, о Персефона, с отроком!

(Обнимает Фауста. Телесное исчезает, а платье и покрывало остаются у него в руках.)

Держи: тебе досталось платье лишь! Не выпускай из рук, держи его! Его б хотелось демонам отнять И унести к себе: держи сильней! Богини нет: е╦ ты потерял; Но это вс╦ ж божественно. Возьми Чудесный дар: взлетишь ты к небесам, Над всем земным тебя возвысит он ≈ И там, в эфире, будешь ты парить. Вдали отсюда встречусь я с тобой.

Одежды Елены, расплывшись в облака, окружают Фауста, поднимают его ввысь и уносятся вместе с ним.

(поднимая лиру и мантию Эвфориона, направляется

Себя с находкой мы поздравить можем, Хотя святой огонь исчез, положим,≈ Но надобно ль о мире горевать? Успел довольно гений нам оставить, Чтоб титулы поэтов даровать И в ремесле их зависть развивать. Талантов им не в силах я доставить, Но платье в долг могу им раздавать.

(Садится на авансцене на обломок колонны.)

Спешите, девы! Чары нас покинули: Заклятье снято ведьмой фессалийскою, Исчез и шум сплет╦нных звуков тягостный, Смущавший нам и слух, и ум тем более. За мной в Аид! Спешите за царицею Немедленно ≈ и пусть же за спиной е╦ Служанок верных хор повсюду следует! У трона Недоступной мы найдем е╦.

Кто имени ничем не приобрел себе, Кто даже не стремится к благородному,≈ Принадлежит стихиям тот. Исчезните ж! А я пойду к царице: не заслугой лишь, А также верностью мы можем славиться.

Форкиада, став Великаном на авансцене, сходит с котурнов, снимает маску и покрывало и является Мефистофелем, чтобы, в случае надобности, объяснить пьесу в эпилоге.

Скалистая вершина. Туча подплывает к ней

У ног моих зияет бездна горная; Всхожу я на вершину с думой светлою И тучу покидаю, что несла меня В дни ясные над морем и над сушею. Не расплываясь, тихо отделяется, Меня оставив, облако, и медленно, Клубясь, оно к востоку вдаль уносится, И взор за ним стремится с восхищением. Плывет оно, волнуясь, изменяя вид, И в дивное виденье превращается; Да, это так: я различаю явственно На пышном изголовье гор сияющих Гигантский образ женщины божественной. Юнона ль это, Леда ли, Елена ли? Своим величьем взор она пленяет мой. Увы! Она вдали уж расплывается, Покоится бесформенной громадою, Подобно льдистых гор верхам сияющим, И отражает смысл великий прошлых дней! А вкруг меня тумана струйка светлая, Прохладою лаская, обвивается. Взвилась она наверх... остановилась там Прозрачной тучкой. Это ль чудный образ тот, Великое, святое благо юности? Души моей сокровища проснулися, Любовь Авроры вновь восстала в памяти И первый милый взгляд, не сразу понятый, Всего потом дороже в мире ставший мне. Как красота душевная, стремится вверх, В эфир небес, чудесное видение, Неся с собой часть лучшую души моей.

На гору ступает семимильный сапог. За ним следует другой.

Вот так поход≈рекомендую! Что за фантазия пришла Тебе забраться в глушь такую, Где на скале торчит скала? Иль непременно место выбрать надо, Когда-то прежде бывшее дном ада?

Любитель глупых сказок ты: опять Ты начинаешь ими угощать!

Когда творец, нам отомстить желая ≈ Я б мог сказать, за что,≈ низвергнул нас С высот небес в ту бездну, где, пылая, Сверкал огонь и ввек бы не угас,≈ Ужасный жар нас мучил повсеместно; Притом же там уж слишком было тесно. Тогда все черти, напрягая грудь, Чтоб из темницы выйти, стали дуть. Наполнилась вся бездна серным газом ≈ И стены ада лопнули, и разом Потрескалась земная вся кора: Здесь очутилась пропасть, там ≈ гора. Переворотов было тут немало: Вершина дном, а дно вершиной стало ≈ И люди так же точно вс╦ потом В теориях поставили вверх дном. Так выбрались мы из темницы мрачной Наверх, на воздух светлый и прозрачный. Все это было тайной для людей И стало им открыто лишь поздней.

Гора молчит в покое горделивом. Каким она на свет явилась дивом, Как знать? Природа силою святой Произвела вращеньем шар земной, Утесы, камни, горы и теснины И создала ущелья и вершины, И ряд холмов, который перешел Чрез мягкие изгибы в тихий дол; И чтоб росли, цвели природы чада, Переворотов глупых ей не надо.

Ну да, еще бы; это ясно вам! Но я, который был при этом сам, Скажу другое: в глубине, пылая, Сверкал огонь и страшный грохот был; Молоха молот, скалы разбивая, Ут╦сы на ут╦сы громоздил. Поныне тьма каменьев стопудовых Валяется. Кем брошены они? Молчит философ; что ни сочини ≈ Нет объяснений этому толковых! Скала лежит ≈ и пусть себе лежит, А объяснять тут ≈ праздный труд и стыд. Одни простые люди смотрят зрело На это все ≈ их с толку не собь╦шь; Народу здравый смысл докажет вс╦ ж, Что чудеса все эти ≈ беса дело; И вот идет он, в вере тв╦рд и прост, Смотреть на ч╦ртов камень, ч╦ртов мост.

Что ж, продолжай! Приятно, без сомненья, Знать на природу чертовы воззренья.

Что нам природа! Лестно только нам, Что действовать пришлось в ней и чертям. Великих мыслей в нас всегда обилье; Безумство, неурядица, насилье ≈ Вот наш девиз! Но бросим этот спор. Скажи ты мне, на ч╦м теперь твой взор Остановился? Ты, себе в забаву, ╚Земные царства все и всю их славу╩ Мог видеть. Все достигнуты мечты. Иль новое затеял что-то ты?

Конечно: есть великая затея.

Что?

Ну, если так, то лично для себя Построил бы роскошный замок я В красивом месте; лес, холмы и нивы В парк превратил бы пышный и красивый; Деревья там зеленою стеной Прямые бы аллеи окаймляли И для прогулок тень бы доставляли; Луга, как бархат, взор ласкали б мой; Струились бы меж скал везде каскады, Хрустальные ручьи и водопады; Фонтан высокий бил бы мощно там, И мелких струй ряды по сторонам Журчали бы; затем, для оживленья, Я б домиков настроил, поселил Там жен прекрасных, с ними бы делил Волшебные часы уединенья...

Противно, хоть и модно. Ты заврался, Сарданапал!

Довольно места для великих дел И на земле: зачем бежать отсюда? Вперед же смело! Совершу я чудо: Вновь дух во мне отвагой закипел.

А, вот что! Славы ты желаешь ныне! Недаром был ты близок к героине.

Власть, собственность нужна мне с этих пор! Мне дело ≈ вс╦, а слава ≈ вздор!

Ну что ж, тебя поэты не оставят, В потомстве даже гимнами прославят, Чтоб дурью дурь в других воспламенять!

Не в силах, вижу я, понять Ты человеческих стремлений. Тебе ли, жалкий, злобный гений, Людей потребности обнять?

Пусть так. Скажи мне вс╦-таки на милость, Что там за мысль в тебе закопошилась?

У моря я стоял. Вода росла, Прилив готовя, грозно пред очами; Остановилась ≈ и, встряхнув волнами, На плоский берег приступом пошла. Тогда меня досада обуяла: Свободный дух, ценящий все права, Противник страстный грубого начала, Не терпит дикой силы торжества. Я это сч╦л за случай; убедиться Желая, стал смотреть: вода ушла, Покинув то, что гордо так взяла; В урочный час явленье повторится.

Что ж, ничего тут нового мне нет: Я видел это много тысяч лет;

Бесплодная, бесплодье порождая, Вста╦т пучина бурная, седая, Растет ≈ и вот опять наводнена Пустынной мели скучная страна; Валы ревут, кипят ≈ и снова с мели Они уйдут, без пользы и без цели. В отчаянье и в страх меня прив╦л Слепой стихии дикий произвол. Но сам себя дух превзойти стремится: Здесь побороть, здесь торжества добиться! И можно это: дикая волна Малейший холмик огибать должна; Ей не под силу даже возвышенье Малейшее: невольно в углубленье Вливается покорная вода. И план за планом встал в уме тогда; Я с наслажденьем чувствую отвагу: От берега бушующую влагу Я оттесню, предел ей проведу, И сам в ее владенья я войду! За шагом шаг все выяснил себе я В задаче этой. Вот моя затея.

За спиною зрителей, с правой стороны, раздаются отдаленные звуки барабанов

Нетрудно это. Слышишь марш?

Мир иль война ≈ вся штука в том, что надо Уметь отвсюду пользу извлекать При случае. Здесь случай есть: так смело Лови его, чтоб сразу двинуть дело.

Нельзя ль меня избавить от речей Загадочных? В чем дело, поскорей!

В пути мо╦м сюда я видел много: Наш император вновь в беде; тревога Его гнет╦т. Ты помнишь ведь его: Когда с тобой его мы веселили И вслед богатством ложным наделили, Он возмечтал, что в мире ничего Ему нет недоступного. Он сана Высокого достиг чрезмерно рано И к заключенью ложному пришел, Что, никаких не опасаясь зол, Он может жить, как хочется, беспечно, И управлять и наслаждаться вечно.

Большое заблужденье! Находить Во власти счастье должен повелитель. Пусть высшей воли будет он хранитель, Но пусть никто не сможет проследить Его высоких мыслей. Повеленье Он только близким тайно отда╦т; Чрез них оно свершается ≈ и вот Невольно мир приходит в изумленье. Тогда всех выше чтит его народ; Так он себе всю славу оставляет! А наслажденье только опошляет.

Наш не таков! Он тешился лишь сам ≈ И вот распалось царство по частям: Большой и малый спорят меж собою, На брата брат родной идет войною, На город город восста╦т везде; Ремесленник с дворянством во вражде, Епископы ≈ с властями и с приходом: Куда ни глянь≈ вражда между народом! В церквах разбой; граб╦ж везде, всегда, Купцу и страннику в пути беда! Всяк борется и отражает смело Соперника. Так вечно шло их дело!

Шло, падало, хромало, встав опять,≈ И вот свалилось так, что уж не встать!

Сперва их это мало тяготило: Привольно жить им и свободно было; Кто слаб был, тот слабейших грабил вс╦ ж, Но лучшим это стало невтерп╦ж. Умнейшие восстали, рассуждая: Спокойствие должна давать святая Монарха власть; наш император, знать, Его не хочет иль не может дать; Так избер╦м, не мешкая напрасно, Другого императора: создаст Он царство вновь, чтоб жить нам безопасно, И всем нам мир и справедливость даст.

Попами пахнет тут.

Мне жаль его: он добр и прям был.

Они всходят на середину горы и смотрят на войско, расположенное в долине. Снизу слышен гром барабанов

Позиция теперь досталась им Хорошая. Пойд╦м и победим!

Какую же ты помощь им предложишь? Ты лишь обман волшебный дать им можешь.

Полезна ведь и хитрость на войне! Ты лишь держись своей великой цели: Ведь только б мы помочь ему сумели И утвердили трон его в стране,≈ Тогда пред ним лишь преклони колена, И даст тебе он берег в виде лена.

Немало ты свершил чудес; Так победи в сраженье, бес!

Ты победишь: я под твоим началом; Ты сам здесь будешь главным генералом!

Мне вовсе не к лицу высокий сан В таких делах, где я совсем профан!

Ты предоставь лишь штабу все заботы ≈ И, как фельдмаршал, можешь ничего ты Не делать. Я давно уже расч╦л, Что будет здесь война, что дело гадко; И у меня готова уж разгадка, Как выбраться из этих бед и зол: Я в недрах гор союзников нашел ≈ Народ могучий, древний там таится, И благо тем, с кем он соединится.

Кто это там с оружием ид╦т? Быть может, горный то восстал народ?

Взгляни на них: различных лет Мои волшебные ребята; Различно каждый разодет; Их сила помощью богата.

Известно: любят в наши дни Все дети панцири и латы; Так вам понравятся мои Аллегорические хваты.

Кого ни встречу я, тому В физиономию заеду, А труса догоню по следу И за вихор его возьму.

Вс╦ это вздорно и ничтожно! Врага поймавши, забери Сперва вс╦ то, что взять возможно; О прочем ≈ после говори.

Барыш и в этом невеликий! Все эти блага с силой дикой Умчит житейская река. Взять ≈ хорошо; сберечь ≈ важнее; Чтоб сохранилось вс╦ вернее, Поставьте стражем старика. Все спускаются в долину.

Вот она, в красе тенистой, Старых, крепких лип семья! Кончив долгий путь тернистый, Снова здесь их вижу я! Вот то место, кров счастливый Той избушки предо мной, Где я жил, когда бурливой Был я выброшен волной. Дорогих моих хозяев Обниму ль? Я шел сюда, Видеть их почти не чаяв: Стары были уж тогда. Да, чета была святая! Постучать? Заговорить? Вс╦ ль, любовь ко всем питая, Рады вы добро творить?

Тише, тише, странник милый! Тише: муж мой дремлет тут! Подкрепляет старец хилый Долгим сном короткий труд.

Ты ль, родная, видишь снова Благодарного меня? С мужем путника младого Ты ль спасла, мне жизнь храня? Ты ль, Бавкида, чьим уменьем Полум╦ртвый воскреш╦н? Муж старушки выходит. Ты ль, добро мое со рвеньем, Смело спасший, Филемон? Вот он, ваш очаг отрадный, Нежный колокола звон; Да, от гибели нещадной Я лишь вами был спасен! Дайте ж к морю удалиться, На простор его взглянуть, Преклониться, помолиться: Чувства мне стеснили грудь.

(Ид╦т впер╦д по дюне.)

В сад, жена, иди скорее: Там ты стол накроешь нам. Пусть дивится он, не смея Верить собственным глазам.

(Следует за странником.)

Там, где был ты опрокинут Необузданной волной, Сад и вширь и вдаль раздвинут, Рай раскинулся земной. Стар я стал, не мог уж, хилый, Помогать вершить дела, Но пока терял я силы, Зыбь морская вдаль ушла. Умных бар рабы лихие Рыли рвы, воздвигли мол, Воцарились над стихией, Сузив моря произвол. Горизонт лесами сужен. Села там, луга пестрят... Но пойдем, вкуси наш ужин: Близок солнечный закат. Парусов вдали так много: К ночи нужен им приют. Птицам ведома дорога К гнездам! Порт их примет тут. Да, лишь там каймою синей Моря зыбь теперь видна; Здесь же, вкруг, по всей равнине ≈ Многолюдная страна.

Что ж молчишь? Что не съедаешь Ни кусочка за столом?

Ты охотно так болтаешь: Расскажи о чуде том.

Точно, чудо приключилось: И теперь я вся дрожу. Право, это вс╦ случилось Не добром, как погляжу.

Император наш свободно Отдал берег: где ж тут грех? Ведь трубою всенародно Известил герольд нас всех. И под дюной, на равнине, Дело вмиг пошло на лад: Лагерь, хижины ≈ а ныне Там дворец и пышный сад.

Тщетно слуги дн╦м трудились, Грохотал топор и лом; По ночам огни кружились,≈ Смотришь, вал явился дн╦м. Люди сильные старались Так, что ночью стон стоял, Реки огненные мчались,≈ Утром был готов канал. Он безбожник: взять он ладит Нашу рощицу, наш дом; Там, где он соседом сядет, Преклоняйся все кругом!

Он нас только звал, не споря, Перебраться в новый край.

Ну, не слишком верь дну моря: Знай на горке поживай.

Мы в часовне, в тихой сени, Встретим солнечный заход, Зазвоним, склонив колени, Старый бог наш ≈ нам оплот!

Садится солнце; подплывая, Бегут последние суда; Вот барка в порт вошла большая И к нам в канал ид╦т сюда. На ней игриво вьются флаги И мачты крепкие стоят. И, полный счастья и отваги, Тебя восславить боцман рад.

На дюне звонят в колокол.

Проклятый звон! Как выстрел, вечно Он в сердце бь╦т! Передо мной Мо╦ владенье бесконечно, А там ≈ досада за спиной! Твердит мне звон дразнящий, мерный, Что господин я не вполне, Что кучка лип, домишко скверный, Часовня ≈ не подвластны мне! Пойду ль туда ≈ мне страшны, гадки Чужие тени на пути,≈ Бельмо в глазу, заноза в пятке! О, если б прочь отсель уйти!

С вечерним ветром мчится барка На парусах, нагружена Пестро, блистательно и ярко, Мешков и ящиков полна!

Трое сильных выходят и выгружают богатство на берег.

Мы отличились как могли,≈ Ты только труд наш похвали! Пошло немного кораблей; Теперь же в гавани твоей Их двадцать. Много было нам Хлопот: их плод ты видишь сам. В свободном море дух всегда Свободен; медлить, разбирать ≈ Не станешь: надо смело брать! То ловишь рыбу, то суда; Уж скоро три я их имел, Потом четыре; там, забрав Ещ╦ корабль, пятью владел; Имеешь силу, так и прав! Лишь был бы наш карман набит. Кто спросит, как наш груз добыт? Разбой, торговля и война ≈ Не все ль равно? Их цель одна!

Трое сильных уносят выгруженное.

С суровым взором и с тоской Ты принял жребий чудный свой! Здесь мудрый труд ты сотворил И берег с морем примирил; Твоих судов отсюда рать Готово море принимать; Здесь твой дворец стоит, отсель Ты обнимаешь круг земель; Отсюда ш╦л весь подвиг наш, Здесь первый выстроен шалаш, И первый ров был вырыт тут, Где ныне весла воду бьют. Твой гордый ум, труд верных слуг И сушу здесь и море вкруг Стяжали; здесь...

Ещ╦ бы: эта мерзость, право, Способна жизни быть отравой! Противен звон ≈ скажу и сам ≈ Благовоспитанным ушам: Висит проклятый звук ╚бим-бом╩, Как туча в небе голубом, Во вс╦ мешаясь без причины, И от купели до кончины Как будто важен только звон, А жизнь сама ≈ ненужный сон.

Упорством глупым и строптивым Испорчен плод моих побед; Измучен я, терпенья нет; Я устаю быть справедливым!

Чего ж стесняться? Ты давно Решил создать там поселенья.

Идите ж, чтоб без промедленья Убрать отсюда их в именье, Что мною им отведено.

И не успеют оглянуться ≈ На новоселье уж очнутся; Насилья след пройдет, и впрок Пойд╦т им чудный уголок.

Исполним, что велит он нам,≈ И завтра праздник морякам.

Нас старый барин принял грубо, Но нам повеселиться любо.

Рассказ не нов: отдай скорей Свой виноградник, Навуфей!

(башенный сторож, стоя на страже, по╦т)

За тучей звездный рой сокрыт; Огонь уж гаснет... чуть горит; Пахнуло воздухом ночным: Ко мне нес╦тся легкий дым. Да, слишком скор был мой приказ И слишком скоро вс╦ сейчас Свершилось... Я тому виной!.. Что там за тени предо мной?

Появляются четыре седые женщины.

Зовусь я Пороком.

Зовусь я Грехом.

Зовусь я Заботой.

Зовусь я Нуждой.

Здесь заперты двери, нельзя нам войти: К богатому, с╦стры, нам нету пути.

Там тенью я стану.

Исчезну там я.

Богач избалован ≈ отвергнет меня.

Из вас, мои сестры, никто не пройд╦т, Забота ж в замочную щель проскользн╦т.

Вы, сестры седые, идите за мной.

Везде я с тобою пойду стороной.

Везде за тобою Нужда по пятам.

Проносятся тучи по тверди широкой ≈ Смотрите, смотрите! Дал╦ко-дал╦ко Не брат ли ≈ не Смерть ли виднеется там?

Пришли четыре, только три ушли! О чем беседу здесь они вели? ╚Нужда╩ ≈ вдали печально раздалось, И слово ╚смерть╩, как эхо, донеслось. Глуха их речь, волшебна их семья... Не вырвался ещ╦ на волю я! О, если бы мне магию прогнать, Забыть все заклинанья, чар не знать, Лицом к лицу с природой стать! Тогда Быть человеком стоило б труда! И я им был, пока, во тьме бродя, Себя и мир не проклял дерзко я! Теперь весь воздух чарами кишит, И этих чар никто не избежит. Пусть светел и разумен ясный день, Но в сети снов нас ловит ночи тень; Пусть весело с прогулки я иду,≈ Вдруг ворон каркнет. Что же? На беду. Так суеверье царствует везде: То ≈ к горю, это ≈ к счастью, то ≈ к беде; И вот стоишь один, страшась всего... Дверь скрипнула... Но нет здесь никого...

Здесь кто-то есть?

Но кто же ты?

Прочь! Удались!

Не заклинай! Сдержись! Останься нем!

Пусть меня не слышит ухо ≈ Громок зов мой в недрах духа; В разных образах вста╦т Мой суровый, властный гн╦т; На морях, на суше ≈ всюду Страшным спутником я буду; Хоть не ищут никогда, Но найдут меня всегда; И клянут меня ≈ и вместе Ублажают словом лести... Ты никогда не знал заботы?

Довольно! Не поймаешь ты меня! Напрасно вздор свой ты твердишь мне злобно. Прочь! Причитаний этих болтовня Умнейшего с ума свести способна.

Злосчастные виденья! Для людей Изобрели вы тысячи терзаний, И даже ряд простых, обычных дней Вы превратили в лабиринт страданий. От демонов труднее нам всего Отделаться: крепка их цепь, конечно; Но, грозно-низкая Забота, тво╦го Могущества я не признаю вечно!

Так испытай его теперь, в тот миг, Когда тебя с проклятьем я покину! Всю жизнь вы, люди, слепы: ты, старик, Ослепнув, встреть свою кончину!

Вокруг меня весь мир покрылся тьмою, Но там, внутри, тем ярче свет горит; Спешу свершить задуманное мною: Одно владыки слово вс╦ творит! Вставайте, слуги! Все трудолюбиво Мой смелый план исполнить пусть спешат! Машин побольше, заступов, лопат! Что я наметил, пусть свершится живо! Порядок строгий, неустанный труд Себе награду славную найдут; Великое свершится ≈ лишь бы смело Рук тысячью одна душа владела!

Сюда, сюда! Смелей, дружней, Дрожащие Лемуры, Из жил и связок и костей Сплет╦нные фигуры!

Несложен будет труд на этот раз! Себя самих за меру вы примите: Пусть ляжет тот, кто всех длинней из вас, А остальные ≈ д╦рн вокруг снимите И, как отцам все делают своим, В земле квадратик выройте под ним. В дом тесный из дворца! Такою Всегда кончают люди чепухою.

Как звон лопат ласкает ухо мне! Здесь вся толпа мой замысл исполняет: Она кладет предел морской волне, С самой собою землю примиряет, Грань строгую для моря созда╦т.

Лишь нам на пользу вс╦ пойдет! Напрасны здесь и мол и дюна: Ты сам готовишь для Нептуна, Морского ч╦рта, славный пир! Как ни трудись, плоды плохие! Ведь с нами заодно стихии; Уничтоженья жд╦т весь мир.

Смотритель!

А мне доносят, что не ров, А гроб скорей тебе готов.

До гор болото, воздух заражая, Стоит, весь труд испортить угрожая; Прочь отвести гнилой воды застой ≈ Вот высший и последний подвиг мой! Я целый край создам обширный, новый, И пусть мильоны здесь людей живут, Всю жизнь, в виду опасности суровой, Надеясь лишь на свой свободный труд. Среди холмов, на плодоносном поле Стадам и людям будет здесь приволье; Рай зацвет╦т среди моих полян, А там, вдали, пусть яростно клокочет Морская хлябь, пускай плотину точит: Исправят мигом каждый в ней изъян. Я предан этой мысли! Жизни годы Прошли не даром; ясен предо мной Конечный вывод мудрости земной: Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день за них ид╦т на бой! Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной Дитя, и муж, и старец пусть вед╦т, Чтоб я увидел в блеске силы дивной Свободный край, свободный мой народ!

Фауст падает. Лемуры подхватывают его и кладут на землю.

Нигде, ни в чем он счастьем не владел, Влюблялся лишь в сво╦ воображенье; Последнее он удержать хотел, Бедняк, пустое, жалкое мгновенье! Но время≈царь; приш╦л последний миг. Боровшийся так долго, пал старик. Часы стоят!

Прошло!

Прост╦рто тело, дух бежать готов; Я покажу кровавую расписку... Но много средств есть ныне и ходов, У ч╦рта душу чтоб отнять без риску! Путь старый труден; много там тревог; На новом ≈ знать нас не хотят... Досада! На то, что я один исполнить мог, Теперь уже помощников мне надо. Да, плохо нам! Во всем мы стеснены: Обычай древний, право старины ≈ Вс╦ рушилось, утрачена опора! С последним вздохом прежде вылетал На волю дух; я ≈ цап-царап, хватал Его, как мышь, и не было тут спора. Теперь он жд╦т, не покидает он Противное жилище, труп постылый, Пока стихий враждующие силы Его с позором не погонят вон. И день и ночь гнет╦т меня тревога: Где, как, когда? Вопросов гадких много; И точно ли? Сомненье есть и в том! Смерть старая уж не разит, как гром. Глядишь на труп, но вид обманчив: снова Недвижное задвигаться готово.

(Делает фантастические заклинательные жесты,

Удвойте шаг! Спешите, господа! Рогов прямых, рогов кривых немало У нас! Вы, черти старого закала, Пасть адову несите мне сюда! У ада пастей, правда, много, много, И жрут они по рангам, по чинам; Но в будущем вс╦ это слишком строго Распределять не нужно будет нам.

Слева раскрывается страшная адская пасть.

Клыки торчат; со свода истекает, Ярясь бурливо, пламени поток, А сзади город огненный сверкает В пожаре вечном, страшен и высок. Огонь со дна бь╦т до зубов; у края, Подплыв, стремятся грешники уйти, Но вновь их зев глотает, посылая На страх и муки жаркого пути. В углах так много страшного таится; Каких страстей и ужасов там нет! Пугайте грешных: вс╦-таки им мнится, Что эти страхи ≈ только ложь и бред.

(К толстым бесам с короткими прямыми рогами.)

Вы, плуты, краснощекие пузаны, Взращенные на сере и огне, С недвижной шеей толстые чурбаны, Смотрите вниз: как фосфор, в глубине Не светится ль душа? Добудьте мне Е╦ одну, крылатую Психею! Вс╦ остальное≈только червь дрянной! Своей печатью я е╦ запечатлею И в вихре огненном помчу е╦ с собой! Вам, толстяки, теперь одна забота: От низших сфер не отводите глаз, Как знать, быть может, ей прид╦т охота Себе приюта там искать как раз! В пупке ей любо жить: так наблюдайте И чрез него ей выскользнуть не дайте.

(К худощавым бесам с длинными кривыми рогами.)

А вы, гиганты, рослые шуты, Тамбур-мажоры, в воздух, вверх смотрите! Расправьте руки, когти навострите, Не дайте ей вспорхнуть до высоты. Ей в старом доме жутко; нет сомнений, Что к небесам взлететь желает гений.

Противных звуков сверху бормотанье И ненавистный свет нисходит к нам. Мальчишек и девчонок причитанье По вкусу лишь святошам и ханжам! Вы знаете, как гибель замышляли Людскому роду мы в проклятый час: Вс╦ злейшее, что мы осуществляли, Ханжи, нашло сочувствие у вас! Предательски подкрались, простофили! Так обирали нас они не раз: Оружьем нашим нас же проводили Такие ж черти под покровом ряс! Здесь проиграть ≈ навеки стыд: у гроба Держитесь крепко и смотрите в оба.

Что жм╦тесь? Разве так в аду у нас Ведут себя? Пусть сыплют розы кучей: На место все, и слушать мой приказ! Цветочками, как будто снежной тучей, Хотят они засыпать ад кипучий; Дохните лишь ≈ засохнет вс╦ сейчас. Ну, дуйте ж, поддувалы! Будет, будет! Один ваш чад поблекнуть вс╦ принудит. Не так свирепо! Полно, будет с вас! Довольно! Эк, как пасти растянули! Вы чересчур усердно уж дохнули. Ни в ч╦м нет меры у моих ребят! Цветы не только сохнут, но горят, Летят и жгут нас силой ядовитой! Сплотитесь, станьте крепкою защитой! Слабеют черти! Весь их гнев остыл! Проник в их сердце чуждый, нежный пыл!

Проклятье, стыд! Болваны и канальи! Мои все черти вверх ногами стали, Летят мои уроды кувырком И в ад кромешный шл╦паются задом. Купайтесь же в огне вы поделом,≈ Я здесь стою, расставшись с этим стадом.

Прочь, отвяжись, блудящий огонек! Схвачу тебя, ты грязи лишь комок! Что вь╦шься вкруг? Ух, шею мне без мер Жж╦т что-то, будто жар огня и серы!

Поднимается к небу, унося бессмертную часть Фауста.

Что? Как? Куда умчались? Неужели Меня вы, дети, обманули? Ввысь, На небеса, с добычей улетели! Затем-то вы у ямы здесь толклись! Расстался я с сокровищем великим, Единственным,≈ его я отдал вмиг им! Высокий дух, бесценный мой залог ≈ Как хитрецам вдруг уступить я мог? Кто склонит слух свой к жалобе законной, Отдаст мне право, купленное мной? Как ты, старик, ты, опытом прожж╦нный, Ты провед╦н! Ты сам тому виной!

Пролог в театре:

╚Кто цену придает незначащим листам...╩ ≈ Речь идет о листьях лавра, из которых в древности сплетали венок для украшения головы прославленного человека.

ЧАСТЬ 1

Сцена 1:

По учению средневековых мистиков Макрокосм является воплощением вселенной, мироздания, а Микрокосм ≈это человек. Знак Макрокосма в книгах по магии обозначал вселенную, живые силы природы.

Сцена 2:

По немецкому народному поверью, в андреевскую ночь (под 30 ноября) девушка, помолившись святому Андрею, может увидеть своего суженого.

Чepнaя кухня ≈ рабочий кабинет алхимика. Г╦те пользуется терминологией алхимиков для изображения фантастического опыта добывания панацеи ≈ всеисцеляющего средства. Под красным львом алхимики разумели золото или серу. Лилия ≈ в алхимии название серебра или ртути. Царица юная ≈ в алхимии панацея.

Сцена 3:

╚Ключ Соломона╩ ≈ В средние века библейский царь Соломон считался могучим волшебником. ╚Ключ Соломона╩ ≈ Древнееврейская книга заклинаний.

╚Духи╩ ≈ прислужники Мефистофеля, пытающиеся спасти его от магических заклинаний Фауста.

Фауст заклинает здесь четыре стихии: огонь, воздух, воду и землю. Саламандра в этом заклятии олицетворяет стихию огня, так как, по легенде, это пресмыкающееся не горит в огне; Сильфида олицетворяет духов воздуха, Ундина ≈ духов воды и Домовой ≈ духов земли.

Incubus (лат.) ≈ название домового, домашнего духа, хранящего клады.

╚Победный знак╩ ≈ знак, изображающий начальные буквы имени Иисуса Христа.

╚Стрикраты святого огня╩ разумеется троица христианской мифологии: бог-отец, бог-сын (Иисус) и бог-дух.

╚Пентаграмма╩ ≈ магический знак в виде пятиугольной звезды, по углам которой размещены начальные буквы греческого имени Иисуса Христа. Пентаграмму изображали для того, чтобы спастись от проникновения в дом злых духов.

По народному поверью, черти являются повелителями животной нечисти: паразитов, грызунов, лягушек и т.п.

Сцена 4:

Под ╚воском╩ подразумевается восковая печать, которой скрепляли написанное на коже (пергаменте).

Ars long a, vita brevis est (лат.) ≈ искусство вечно, жизнь коротка.

Encheiresin naturae (лат.) ≈ способ действия природы (термин древней химии).

Редукция (лат.) ≈ термин логики, означающий сведение понятий к основным видам.

Классификация (лат.) ≈ термин логики, означающий распределение понятий по классам и категориям.

╚Метафизикой╩ в то время называли часть философии, которая рассматривала вопросы, не поддающиеся изучению посредством опыта (о боге, душе и пр.).

Eritis sicut Deus, scientes bonum et malum (лат.) ≈ ╚Будете, как бог, знать добро и зло╩. По библейской легенде, этими словами змий-искуситель соблазнял в раю Еву, предлагая ей отведать плодов с ╚древа познания╩.

Под ╚малым светом╩ Мефистофель подразумевает узкий мир средневекового городка, в котором происходит действие первой части ╚Фауста╩. ╚Большой свет╩ ≈ государственная и общественная деятельность Фауста, показанная во второй части.

Сцена 5:

Блоксберг ≈ гора Брокен в Германии, в Гарце, где, по народному поверью, происходил шабаш ведьм.

╚Но отчего прихрамывает он?╩ - По библейской легенде, дьявол хромает, с тех пор как был свергнут богом с небес в преисподнюю. Он иногда изображается с одной лошадиной ногой, как бы свидетельствующей о его скотской природе.

Сцена 6:

В народных легендах ч╦рту приписывается сооружение мостов в горах.

По немецкому народному поверью, подвешенное на гвозде решето начинает само вращаться, если к нему подведут вора.

Древние германцы чтили бога солнца Вотана, которого изображали с двумя воронами. Впоследствии, в христианской мифологии вороны стали спутниками ч╦рта.

Сцена 7:

Ч╦рта по народному поверью, считали владельцем кладов, зарытых в землю.

Сцена 8:

Фула ≈ сказочная страна на Крайнем Севере, упоминаемая в римских легендах. Баллада о фульском короле принадлежит Г╦те.

Сцена 9:

Падуя ≈ старинный город в Северной Италии. Там находится собор святого Антония.

Сцена 11:

Sancta simplicitas (лат.) ≈ ╚Святая простота╩. Эти слова произнес чешский реформатор Ян Гус (1369≈1415) во время сожжения его на костре, когда увидел, как одна старушка подбросила в костер вязанку хвороста, думая, что совершает этим богоугодное дело.

Сцена 13:

Адь╦ (франц. adieu) ≈ прощайте.

Сцена 14:

╚Завидую Христову телу я...╩ - Речь идет о католическом обряде причащения, когда верую-щие, по учению католической церкви, якобы вкушают частицу тела Христова.

Сцена 16:

Катехизис (греч.) ≈ краткое изложение основ христианского вероучения в вопросах и ответах.

Сцена 17:

╚В рубашке покаянной пусть расскажет!╩ - По средневековым законам, рождение детей вне брака каралось церковным покаянием и гражданским судом. Поэтому часто наблюдались случаи детоубийства.

Существовал обычай срывать во время венчания венок с го- ловы невесты, потерявшей девственность до замужества, а также посыпать сечкой или соломой порог ее дома.

Сцена 18:

Mater dolorosa (лат.) ╚скорбящая мать╩ ≈ изображение богоматери у подножия креста. Маргарита после падения кается перед статуей Mater dolorosa.

Сцена 19:

Талер ≈ старинная немецкая серебряная монета. Денница ≈ утренняя заря.

╚Крысолов проклятый╩ - Намек на легендарного крысолова из Гаммельна (Германия), который, играя на дудочке, сманивал вместо крыс детей.

В XV веке в Германии женщинам нескромного поведения запрещали пышно одеваться, носить золотые и серебряные вещи и посещать богослужение.

Сцена 20:

В этой сцене Маргарита, терзаемая угрызениями совести, оплакивает две смерти: матери, отравленной Мефистофелем, и брата Валентина, убитого Фаустом на поединке.

Церковный хор исполняет католический гимн о Страшном суде, который ждет всех грешников. Этот гимн входит в заупокойную службу (реквием):

День гнева, Этот день испепелит мир, Когда воссядет высший судия, Все сокровенное откроется, И ничто не останется без возмездия. Что скажу я тогда, несчастный? К какому покровителю припаду, Когда даже праведник вострепещет?

Сцена 21:

По народному поверью, блуждающие огоньки на болоте завлекали путников в трясину и помогали нечистой силе.

Капы ≈ болезненные наросты на деревьях.

╚Царь Маммон заблестит со всех сторон.╩ - Намек на клад и золотую руду в горе.

Уриан ≈ одно из немецких названий черта. Баубо (греч.миф.) ≈ кормилица богини земли Деметры, веселившая е╦ непристойными шуткам... Г╦те изображает Баубо как предводительницу бесстыжих ведьм.

Ильзенштейн ≈ утес в Гарце, названный по имени принцессы Ильзы, возлюбленной германского императора Генриха II. Вблизи утеса протекает речка Ильза.

╚Мазь ведьме бодрость прида╦т.╩ - Волшебная мазь, которой якобы натирались ведьмы для полета в воздухе на метлах, вилах и т. п.

Орден подвязки ≈ высший английский орден.

Генерал, а затем министр, parvenu (по-французски "выскочка") и автор ≈ сторонники отживших порядков, враждебно относящиеся ко всем новшествам.

Образ ведьмы-ветошницы ≈ сатира на историков и археологов, перерывающих разный хлам, не имеющий научного значения.

Лилит ≈ по еврейской легенде, первая жена Адама, дьяволица и соблазнительница. Имя ее часто упоминается в средневековых легендах.

Проктофантасмист - Под этим именем Г╦те высмеял немецкого издателя и литератора Ф.Николаи, которого считал тупицей и бездарностью. Николаи заявил однажды в ученом заседании Берлинской Академии наук, что избавился от мучившего его привидения при помощи пиявок, которые он поставил себе на зад. На это намекает первая часть прозвища ≈ proktos, что по-гречески означает ╚зад╩.

Рацея (лат.) ≈ поучение, наставление.

Тегель ≈ имение известного немецкого естествоиспытателя Гумбольдта, где якобы являлись привидения, что и дало повод для отмеченного выше выступления Николаи.

Медуза (греч.миф.) ≈ одна из трех дев Горгон со змеями на голове вместо волос. От взгляда Медузы люди обращались в камень.

Персей (греч.миф.)≈ легендарный герой, отрубивший голову Медузе.

Пратер ≈ обширный парк в Вене, место народных увеселений.

Sеrvibilis (лат. ╚услужливый╩) ≈ тип поверхностного знатока в литературе и искусстве.

╚Последнее, седьмое, представленье╩ - Г╦те осмеивает мистическое толкование числа ╚семь╩, встречающееся в различных религиях (семь небес, семь планет и т. д.).

Сцена 25:

╚Песня внутри╩ представляет собою вариант немецкой народной песни.

Перед казнью в знак смертного приговора судья ломал свой жезл и звонили в церковный колокол.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Действие первое

ЖИВОПИСНАЯ МЕСТНОСТЬ

╚четыре срока╩ - Здесь имеется в виду счет времени у древних римлян. Половина суток, от шести часов вечера до шести часов утра, они делили на четыре части, называемые вигилиями. В дальнейшем эти четыре срока названы Г╦те условно: Serenade (вечер), Notturno (ночь), Mattutino (рассвет), Reveil (утро).

Лета (греч.миф.) ≈ река забвения в подземном мире; от ее воды души умерших забывали о земных страданиях.

Оры (греч.миф.) - богини времени. Феб (греч.миф.) - бог солнца.

ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ

Гибеллины (итал.) ≈ политическая партия сторонников императорской власти в средневековой Италии, враждебная папской партии гвельфов, отстаивавшей светскую власть папы.

Кастелян ≈ В ведении кастеляна в средние века находились охрана замка и хозяйство.

Авгур ≈ в древнем Риме жрец, гадавший по пол╦ту птиц.

Темный смысл предсказания астролога станет понятен, если учесть, что каждая из семи известных в древности планет соответствовала определенному металлу: Солнце ≈ золоту, Меркурий ≈ ртути, Венера ≈ меди, Луна ≈ серебру, Марс ≈ железу, Юпитер ≈ олову, Сатурн ≈ свинцу.

Альравны ≈ уродливые фигурки, которые вырезывались из корня мандрагоры. Этим фигуркам приписывались волшебные свойства. По народному поверью, корень мандрагоры мог выкопать только черный п╦с; человек, добывший корень мандрагоры из земли, тотчас же падал мертвым. Альравнами в германской мифологии назывались также злые духи.

По народному поверью, у человека, проходящего по земле, где зарыт клад, щекочет в подошве.

РЫЦАРСКИЙ ЗАЛ

Атлант (греч.миф.) ≈ титан, осужд╦нный Зевсом поддерживать небесный свод.

Триглиф (греч.) ≈ орнамент в виде разных желобков, располагаемых группами по три под основою крыши в дорических храмах.

Парис ≈ герой античного мифа о Троянской войне. Похищение Парисом прекрасной Елены, жены спартанского царя Менелая, и послужило, по преданию, причиной этой войны.

Эндимион (греч.миф.) ≈ прекрасный юноша, охотник, возлюбленный Дианы (богини Луны и Охоты).

Дуэнья (исп.) ≈ пожилая дама, сопровождающая девушку и наблюдающая за е╦ поведением.

Действие второе

ПРЕЖНИЙ КАБИНЕТ ФАУСТА

Фамулус (лат). ≈ ученый служитель при профессоре или лаборатории.

Nicodemus (лат.) ≈ Никодим.

Oremus (лат.) ≈ ╚Помолимся╩. Испуганный неожиданным появлением Мефистофеля и тем, что он знает его имя, Фамулус хочет сотворить молитву.

╚Как Петр святой, ключами он владеет.╩ - Апостол П╦тр, по христианской легенде, владеет ключом от рая.

Бакалавр ≈ это тот самый ученик, которому Мефистофель в первой части ╚Фауста╩ давал коварные наставления. В грубом и самонадеянном молодом человеке нельзя узнать прежнего скромного и наивного юношу.

Хризалида ≈ куколка бабочки.

Эти слова Мефистофеля ≈ пародия на учение философа-идеалиста Фихте, который утверждал, что мир не является объективной реальностью, а только плодом субъективного сознания. На это намекает и игра слов у Г╦те: ╚Резолютивен (то есть чрезмерно решителен) ваш отважный вид, но абсолютность (то есть абсолютный субъективизм) вс╦ же вам вредит╩.

Филистерство (нем.) ≈ обывательщина, мещанство, пошлость.

Действие третье

МЕСТНОСТЬ ПЕРЕД ДВОРЦОМ МЕНЕЛАЯ В СПАРТЕ

Елена, героиня древнегреческого мифа о Троянской войне, предстает здесь как воплощение античного идеала красоты.

Фригия ≈ страна в Малой Азии. Елена, забыв об Аиде, из которого она вызвана, воображает, что она только что вернулась из Трои.

Эвр (греч.) ≈ восточный ветер.

Тиндарей ≈ легендарный спартанский царь, отец Елены; изгнанный на некоторое время своим братом из Спарты, он затем вернулся на родину и построил дворец на склоне холма, на котором стоял храм Паллады (Афины).

По одному из вариантов мифа о Елене Троянской, царевич Парис похитил е╦ из храма на острове Цитеры (у берегов Лаконии).

Жители стигийские ≈ страшные образы подземного мира Аида, где течет река Стикс. За один из таких образов Елена принимает Форкиаду.

Форкис (греч.миф.) ≈ морской старец, брат Нерея; дочерьми его были Форкиады, или Граи.

Тайгет ≈ горный хребет в Греции.

Пифонисса ≈ имя прорицательницы в Дельфах (Греция) стало нарицательным для обозначения предсказательниц.

Линцей ≈ имя одного из аргонавтов, кормчего корабля, Арго, он отличался необыкновенной зоркостью.

Пан (греч.миф.) - бог лесов, покровитель стад.

Аркадия - местность в древней Греции, насел╦нная пастухами и охотниками. В поэзии Аркадия ≈ счастливая страна.

Фавн (римск.миф.) ≈ бог лесов, полей и пасущихся стад.

Антей (греч.миф.) ≈ великан, сын Геи (богини земли), черпавший силы от прикосновения к матери-земле.

Образ Эвфориона создавался Г╦те под впечатлением деятельности английского революционного романтика Байрона, который умер в расцвете сил, приняв участие в освободительной борьбе греков против турецкого ига. Пелопс ≈ древнегреческий царь, по имени которого назван полуостров Пелопонес.

Икар (греч.миф.) ≈ сын сказочного художника, архитектора и изобретателя Дедала. Отец сделал ему крылья из перьев, скрепленных воском, на которых Икар поднялся так высоко, что приблизился к солнцу. Воск растаял, Икар упал в море и утонул.

Персефона (греч.миф.) ≈ владычица подземного царства. ╚Ведьмой фессалийскою╩ - так Панталис называет Форкиаду.

Асфодель ≈ мифическое адское растение вроде лилии.

Действие четв╦ртое

ВЫСОКИЙ ГОРНЫЙ ХРЕБЕТ

Семимильные сапоги упоминаются в немецких народных сказках.

Молох ≈ у древних финикиян бог солнца, огня и войны, которому приносились человеческие жертвы.

╚Земные царства все и всю их славу╩ - Слова из евангельского рассказа о том, как дьявол повел Христа на высокую гору и показал ему оттуда все царства земли.

Сарданапал ≈ ассирийский царь, прославившийся своей роскошью и изнеженностью.

╚Трое сильных╩ - так называются в библии герои из войска царя Давида.

Действие пятое

ДВОРЕЦ, РОСКОШНЫЙ САД

╚Я пестрых птиц назавтра жду...╩ - Мефистофель говорит о пестрых флагах иноземных кораблей.

Намек на библейский рассказ о самарийском царе Ахаве, который при помощи подлой хитрости отнял виноградник у своего соседа Навуфея.

БОЛЬШОЙ ДВОР ПЕРЕД ДВОРЦОМ

Лемуры (римск.миф.) ≈ беспокойные духи или тени умерших злых людей.

В эпоху средневековья античных богов считали дьяволами, поэтому Нептун, бог моря, называется здесь морским чертом.

ПОЛОЖЕНИЕ ВО ГРОБ

Психея (греч.миф.) ≈ прекрасная девушка, возлюбленная Амура, бога любви. Психея олицетворяла собой человеческую душу и изображалась в виде прелестной девушки с крыльями бабочки или просто в виде бабочки.

Посвящение Пролог в театре Пролог на небесах

Сцена 1. Ночь Сцена 2. У городских ворот Сцена 3. Кабинет Фауста Сцена 4. Кабинет Фауста Сцена 5. Погреб Ауэрбаха в Лейпциге Сцена 6. Кухня ведьмы Сцена 7. Улица Сцена 8. Вечер Сцена 9. Гулянье Сцена 10. Дом соседки Сцена 11. Улица Сцена 12. Сад Сцена 13. Беседка Сцена 14. Лес и пещера Сцена 15. Комната Гретхен Сцена 16. Сад Марты Сцена 17. У колодца Сцена 18. У городской стены Сцена 19. Ночь. Улица перед домом Гретхен Сцена 20. Собор Сцена 21. Вальпургиева ночь Сцена 23. Пасмурный день. Поле Сцена 24. Ночь. Открытое поле Сцена 25. Тюрьма

Действие первое

Действие второе

Действие третье

Действие четвертое

Действие пятое