---------------------------------------------------------------
     "Five Plays" by Lord Dunsany, 1914
     ╘ Александр Сорочан (bvelvet@rambler.ru), перевод, 2004-2006
     Любое  коммерческое  использование  данного  перевода,  воспроизведение
текста  или  его  частей  без  разрешения   переводчика   запрещено.
---------------------------------------------------------------

     Лорд Дансени
     Забытый цилиндр

     Действующие лица

     Визитер
     Рабочий
     Клерк
     Поэт
     Полицейский

     Место действия: фешенебельная Лондонская улица.

     (Визитер стоит  на пороге, безупречно одетый,  но без головного  убора.
Сначала он всеми средствами выражает отчаяние, затем новая мысль завладевает
им. Входит Рабочий.)

     Визитер. Извините  меня, можно вас на минутку. Извините меня... но... я
был бы очень обязан вам, если... если б вы могли... в самом деле, вы сделали
бы мне превеликое одолжение, если б...
     Рабочий. Буду рад сделать, что смогу, сэр.
     Визитер.  Ну,  все,  что  я  у  вас  попрошу сделать,  очень  просто  -
всего-навсего  позвонить  вон  в  тот звонок, подняться и сказать...  эээ...
сказать,  что  вы пришли, чтобы позаботиться о  трубах  или чем-то подобном,
знаете ли, и захватить для меня мою шляпу.
     Рабочий. Захватить вашу шляпу!
     Визитер.  Да. Видите  ли,  я  оставил  там свою  шляпу,  к  превеликому
сожалению. Она находится в гостиной (указывает на окно), в  той комнате, под
длинным  диваном,  в  дальнем  конце комнаты. И если бы  Вы смогли  войти  и
заполучить ее,  я был бы... (выражение лица Рабочего меняется)Ну, и в чем же
дело?
     Рабочий. (твердо) Мне не нравится эта работенка.
     Визитер. Не нравится работенка! Но, мой дорогой друг, не глупите, какой
может быть вред...?
     Рабочий. Ахххх... Этого я не знаю.
     Визитер.  Но какой  вред  может принести  такая простая  просьба? Какой
вред?
     Рабочий. О, все, кажется, в порядке.
     Визитер. И что же тогда?
     Рабочий. Все эти делишки со взломом поначалу кажутся очень хорошими.
     Визитер. Но я ведь не прошу, чтобы вы грабили дом.
     Рабочий. Как будто не  просите,  конечно,  но мне все это  не нравится;
что,  если там окажутся  вещи, которые я не смогу не взять,  когда проберусь
внутрь?
     Визитер. Я только хочу получить свою шляпу... Эй, я  говорю, пожалуйста
не уходите - вот соверен, это займет всего только минуту.
     Рабочий. Вот я хочу знать...
     Визитер. Да?
     Рабочий. ...Что внутри этой шляпы?
     Визитер. Что внутри шляпы?
     Рабочий. Да; именно это я хочу узнать.
     Визитер. Что внутри шляпы?
     Рабочий. Да, так вы собирались дать мне соверен...?
     Визитер. Я дам вам два соверена.
     Рабочий. Вы давали мне соверен, а теперь хотите дать целых два соверена
за пустую шляпу?
     Визитер.  Но я  должен забрать шляпу. Я не могу  появиться  на улице  в
таком виде. Внутри шляпы ничего нет. С чего вы взяли, что там что-то есть?
     Рабочий.  Эге,  я  не  особо умен, но кажется, что  в  этой  шляпе есть
какие-то бумаги.
     Визитер. Бумаги?
     Рабочий. Да,  бумаги, которые докажут, если вы  их получите, что  вы  -
наследник  этого  огромного  дома,  и  какие-то  бедные невинные люди  будут
обмануты.
     Визитер. Послушайте, шляпа абсолютно пустая. Я должен взять свою шляпу.
Если в ней что-нибудь найдете, можете забрать это себе,  как эти два  фунта,
только принесите мою шляпу.
     Рабочий. Хорошо, похоже, все нормально.
     Визитер. Чудесно, тогда вы подниметесь и заберете ее?
     Рабочий.  Все  складывается  неплохо  для  меня и неплохо  для  вас. Но
полиция - вот о чем мы с вами должны подумать. Как это покажется им?
     Визитер. О, ради бога...
     Рабочий. Ага!
     Визитер. Какой же вы безнадежный идиот.
     Рабочий. Ага!
     Визитер. Смотрите сюда.
     Рабочий. Ага, я задел вас за живое, мистер.
     Визитер. Слушайте, ради всего святого, убирайтесь.
     Рабочий. Ага! (Уходит)
     (Входит Клерк)
     Визитер.  Извините меня, сэр. Извините,  что  я  вас  беспокою, но, как
видите, я без шляпы. Я был бы вам необычайно признателен, если б вы были так
добры,  чтобы  забрать ее для меня.  Притворитесь,  что вы  пришли почистить
часы,  знаете ли.  Я оставил цилиндр  в гостиной  этого  дома,  под  длинным
диваном, в дальнем конце комнаты.
     Клерк. О, эээ... хорошо, только...
     Визитер. Большое спасибо,  я вам очень  обязан.  Просто скажите, что вы
пришли почистить часы, знаете ли.
     Клерк. Я... эээ... не думаю, что я так уж много понимаю в чистке часов,
знаете.
     Визитер. О, все в порядке, просто встаньте перед часами и повозитесь  с
ними.  Вот и все,  что  они делают.  Я  должен предупредить  вас, что  в той
комнате леди.
     Клерк. О!
     Визитер. Но тут все в порядке, будьте уверены. Просто пройдите к часам.
     Клерк. Но я думаю, если вы не возражаете, раз там кто-то есть...
     Визитер. О, но она очень молода и очень, очень красива и...
     Клерк. Так почему вы не сходите туда сами?
     Визитер. Это невозможно.
     Клерк. Невозможно?
     Визитер. Да, я растянул лодыжку.
     Клерк. О! И вам очень плохо?
     Визитер. Да, по-настоящему плохо.
     Клерк. Я не прочь поддержать вас.
     Визитер. Нет, будет еще хуже. Моя нога должна касаться земли.
     Клерк. Но как вы доберетесь домой?
     Визитер. Я смогу дойти до квартиры.
     Клерк. Боюсь, мне нужно идти. Уже гораздо позже, чем я думал.
     Визитер.  Но,  ради  всего  святого, не  бросайте  меня. Вы  не  можете
покинуть меня здесь в таком виде без шляпы.
     Клерк. Боюсь, что мне придется это сделать; уже очень поздно.
     (Уходит. Входит Поэт)
     Визитер. Извините меня, сэр. Извините, что задерживаю вас.  Но я был бы
очень  обязан  вам,  если  б  вы  сделали  мне  превеликое  одолжение.  Я, к
сожалению, позабыл  свой цилиндр, когда  наносил визит в этот  дом. Он лежит
под  длинным  диваном,   в  дальнем  конце  гостиной.   Если  б   вы  смогли
притвориться, может быть,  что вы пришли настроить фортепьяно, и принесли бы
мне мой головной убор, я был бы чрезвычайно вам признателен.
     Поэт. Но почему вы не можете забрать ее сами?
     Визитер. Я не могу.
     Поэт. Если вы объясните мне причину, возможно, я смогу вам помочь.
     Визитер. Я не могу. Я никогда больше не смогу войти в этот дом.
     Поэт. Если вы  совершили убийство, лучше  скажите сразу. Я не  особенно
интересуюсь этическими вопросами и не стану вас за это вешать.
     Визитер. Я похож на убийцу?
     Поэт. Нет, конечно, нет. Я  только говорю,  что вы можете полностью мне
довериться, поскольку свод законов и его кары меня сильно  утомляют, а  само
убийство всегда меня зачаровывало. Я  пишу легкие и утонченные стихи, но все
же, как ни странно, я читал обо всех судебных процессах  над убийцами, и мои
симпатии - всегда на стороне осужденных.
     Визитер. Говорю же вам, я - не убийца.
     Поэт. В таком случае что же вы сделали?
     Визитер. Я поссорился с леди  в  этом доме и поклялся  присоединиться к
боснийцам и умереть в Африке.
     Поэт. Но это прекрасно!
     Визитер. К сожалению, я забыл свой цилиндр.
     Поэт. Вы отправляетесь умирать в далекую страну ради безнадежной любви;
так поступали трубадуры.
     Визитер. Но заберете вы для меня шляпу?
     Поэт.  Это  я  с  удовольствием для  вас  сделаю. Но  мы  должны  найти
подходящий предлог, чтобы войти в дом.
     Визитер. Вы скажете, что хотите настроить фортепьяно.
     Поэт.  Это,  к   сожалению,  невозможно.  Звук  неумело  настраиваемого
фортепьяно для меня - все равно что непрерывное падение капель холодной воды
в  одну и ту же точку головы. Эта интересная пытка практикуется в  некоторых
странах. Есть...
     Визитер. Но что же нам делать?
     Поэт. Есть  один дом, где добрые  мои друзья предоставили мне крышу над
головой  и  комфорт,  которые  необходимы  поэту.  Но были там гувернантка и
фортепьяно.  С тех пор прошло немало лет, и только теперь я могу видеть лица
этих друзей без внутренней дрожи.
     Визитер. Хорошо, нам нужно придумать что-то другое.
     Поэт.  Вы  возвращаете  в эти  несчастные дни  романтику  тех  веков, о
которых пишут в балладах,  тех веков, когда короли  предпочитали любой броне
платки своих прекрасных дам.
     Визитер. Да, но прежде всего я должен заполучить свой цилиндр.
     Поэт. Но почему?
     Визитер. Я не могу ходить по улицам без цилиндра.
     Поэт. Почему нет?
     Визитер. Это невозможно.
     Поэт. Но вы путаете излишества с предметами первой необходимости.
     Визитер. Не знаю, что вы называете  предметами первой необходимости, но
быть прилично одетым в Лондоне - это для меня более чем необходимо.
     Поэт. Цилиндр - явно не самая нужная вещь в жизни.
     Визитер. Не хочу показаться невежливым, но мой  цилиндр - не такой, как
ваш.
     Поэт. Давайте присядем  и  побеседуем об  истинно значительных вещах, о
вещах, о которых  вспомнят и  через  сотню лет. (Они садятся)  С этой  точки
зрения все могут постичь мелочность шляп. Но  умереть,  и умереть красиво во
имя  безнадежной любви  - вот о чем  можно написать стихотворение. Так можно
отличить   излишества  от  необходимых  вещей   -   попытайтесь   вообразить
стихотворения о них. Нельзя написать стихи о шляпе.
     Визитер. Меня не волнует, можете вы написать стихотворение о моей шляпе
или  не  можете. Но  я  точно  знаю  - я  не  собираюсь  выставлять  себя на
посмешище, блуждая  по Лондону  без головного убора. Вы  добудете  для  меня
цилиндр или нет?
     Поэт.  Заниматься  настройкой  фортепьяно  -  это  для  меня решительно
невозможно.
     Визитер. Хорошо, скажите, что вы пришли  осмотреть радиатор. У них есть
один под окном, и мне известно, что он протекает.
     Поэт. Я полагаю, он как-нибудь художественно декорирован.
     Визитер. Да, я тоже так думаю.
     Поэт. Тогда я отказываюсь смотреть на него или подходить к нему. Знаю я
эти чугунные украшения! Я один раз видел пузатого египетского божка по имени
Бес, и  он был  задуман уродливым, но даже он был не столь уродлив, как  эти
украшения,   которыми   двадцатое  столетие  прикрывает  свои  машины.   Что
водопроводчик понимает  в искусстве, как он посмел заниматься художественным
оформлением?
     Визитер. Тогда вы не поможете мне.
     Поэт.  Я  не  стану смотреть  на уродливые  вещи,  я  не  стану слушать
уродливые шумы, но если вы можете придумать какой-нибудь разумный план, я не
против вам помочь.
     Визитер.  Я  не   могу  больше  ничего  придумать.  Вы  не   похожи  на
водопроводчика или часовщика. Я не могу  больше ничего придумать.  Я пережил
ужасное испытание, и я не в состоянии думать спокойно.
     Поэт. Тогда вам придется предоставить вашу шляпу ее изменчивой судьбе.
     Визитер. Почему вы не можете придумать  план? Раз уж  вы  поэт, вымысел
как раз по вашей части.
     Поэт.  Если  бы я  мог  мысленно  сосредоточиться  на  таком  абсурдном
предмете, как шляпа,  хоть на некоторое  время, без сомнения, я бы  придумал
план, но сама тривиальность темы, кажется, мне мешает.
     Визитер. (вставая) Тогда я должен сам ее забрать.
     Поэт. Ради всего святого, не делайте этого! Подумайте, что это значит!
     Визитер. Я знаю, что  это покажется абсурдным,  но не столь  абсурдным,
как блуждание по Лондону без цилиндра.
     Поэт. Я не о том говорю.  Но вы все испортите. Вы простите  друг друга,
вы женитесь на ней и получите выводок шумных, прыщавых детей, подобных  всем
прочим,  и Романтика  умрет. Нет, не  звоните в этот звонок.  Идите и купите
штык, или что там люди покупают, и отправляйтесь к боснийцам.
     Визитер. Я же сказал вам, что не могу уйти без шляпы.
     Поэт.  Что  такое  шляпа?  Вы  ради  нее  жертвуете  красивой  гибелью?
Подумайте   о  ваших  костях,  брошенных  и  позабытых,  разбросанных  из-за
безнадежной любви среди бескрайних золотых  песков. "Лежат, покинуты!" - так
написал Китс. Какие  слова! Покинуты в Африке! Безразличные бедуины шествуют
мимо них днем, а ночью раздается рев льва, сумрачный голос пустыни.
     Визитер.  На самом деле, я не думаю, что вы правы, когда говорите о тех
краях  как о пустыне.  Боснийцы,  я уверен, претендуют на них только потому,
что считают те края самой плодородной землей в мире.
     Поэт.  Что  из  того?  О  вас  поведают не  география и  статистика,  а
златоголосая Романтика. И именно так Романтика видит Африку.
     Визитер. Что ж, я собираюсь взять свою шляпу.
     Поэт.  Подумайте! Подумайте! Если вы войдете в эту дверь, вы никогда не
падете смертью храбрых на передовой линии боснийцев.  Вы никогда не умрете в
далеком, пустынном краю, не сгинете в огромной пустыне Сахара. И она никогда
не будет плакать о вашей великолепной гибели и не будет  понапрасну называть
себя жестокой.
     Визитер.  Слушайте! Она играет  на  фортепьяно. Мне  кажется, она может
быть несчастной много лет. В этом нет ничего хорошего.
     Поэт. Нет. Я успокою ее.
     Визитер.  Будь  я проклят,  если  вы это  сделаете!  Взгляните! Я точно
говорю, будь я проклят, если вы это сделаете.
     Поэт. Успокойтесь. Успокойтесь. Я совсем не в том смысле...
     Визитер. Тогда о чем же, спрашивается, вы говорите?
     Поэт. Я  создам  песни  о  вашей  прекрасной  смерти, радостные песни и
печальные песни.  Они будут  радостными, потому будут возрождать благородные
традиции трубадуров, и печальными, потому что они поведают о вашей печальной
судьбе и вашей безнадежной любви.
     Я  создам  легенды  о ваших  покинутых  останках;  возможно,  там будет
говориться, как некие  обитатели  Аравии обнаружат их в  пустыне в  каком-то
оазисе, памятном со времен войны; и они задумаются, кто же любил эти  кости.
И затем, когда я  прочту  ей  все это, она, возможно, немного поплачет, и  я
прочту о славе солдата, которая превосходит нашу преходящую...
     Визитер. Слушайте, а я и не знал, что вы ей представлены.
     Поэт. Пустяки, пустяки.
     Визитер. Мне кажется, что  вы чересчур торопитесь, не дожидаясь, пока в
меня ударит  африканское копье.  Но  сначала  я  собираюсь  заполучить  свой
цилиндр.
     Поэт. Я умоляю вас! Я умоляю  вас во  имя прекрасных  сражений, высоких
дел  и  позабытых  слов;  во  имя любовных  историй,  понапрасну  поведанных
жестоким  девам.  Во  имя  разбитых  сердец, уничтоженных  подобно  чудесным
струнам арф, я умоляю вас. Я  умоляю вас древним святым именем Романтики: не
звоните в этот звонок.
     (Визитер звонит)
     Поэт. (садится, с презрением) Вы  женитесь. Вы будете  иногда вместе  с
женой путешествовать в Париж. Ну, возможно,  в Канны. Потом появится  семья;
большое  семейство, простирающееся до самого горизонта (это  гипербола).  Вы
заработаете  деньги,  и  будете  кормить  семью,  и  будете  похожи  на всех
остальных. И не будет никаких монументов в  вашу честь, не останется никакой
памяти, кроме...
     (Слуга отвечает на звонок.  Визитер  говорит что-то  неслышное. Выходит
через дверь.)
     Поэт. (встает, поднимает руку) Да будет на этом доме  медная табличка с
гравировкой: "Романтика родилась здесь снова и умерла молодой"! (Он садится)
     (Входят Рабочий и Клерк с Полицейским. Музыка прекращается.)
     Полицейский. Здесь что-нибудь не так?
     Поэт. Все не так. Они собираются убить Романтику.
     Полицейский.  (Рабочему) Этот джентльмен  в  любом  случае не совсем  в
порядке.
     Рабочий. Все они сегодня не в порядке.
     (Музыка начинается снова)
     Поэт. Мой Бог! Это дуэт.
     Полицейский. Он в любом случае кажется немного не в себе.
     Рабочий. Вы должны еще взглянуть на другого.

     (Занавес)