NEW WRITING / НОВАЯ ПЬЕСА - А.Архипов

А. Архипов
"Дембельский поезд"

Действующие лица:
Женя- Алиса, 20 лет
Тихон, 26 лет
Ваня, 18 лет

Станция отправления

Больничная палата. На одной из тумбочек стоит икона. Перед ней - зажженная свеча.
Спят в палате. Не спит молодой парень в инвалидной коляске.
Зовут паренька Тихоном. На коляске он подъезжает к иконке, стоящей на тумбочке,
крестится, берет икону в руки, целует. Осторожно ставит на место.

ТИХОН. Меня, вообще то, не Тихон зовут, а Тимофей. Я бы услышал на
гражданке это — «Тихон», так, наверное, сразу бы в рыло треснул. Не люблю,
когда буквы коверкают. Но здесь все так прозвали. Наверное, потому, что я
молчаливый. Ну и ладно. У нас у многих клички тут. Вот, Ване не придумали
пока (показывает пальцем), хотя давно здесь лежит. Рассказывал, как сюда попал
— животы чуть не лопнули. Ваня, его призвали полгода назад, ну молодой, дело
понятное, напрягать стали сразу. И вот, Ваня, потащил с гарсунки компотика
для старослужащих. А ему старлей, навстречу, выпивший. Слово за слово,
мордой по столу: куда ты с компотом? Да, к деду вестимо. Старлей был
правильный, не потерплю, говорит, неустава во вверенном мне Родиной
подразделении, поэтому, шмальнул Ване прямо в пузо из «макарова». Сейчас,
зато парню полный кайф и радость: старлей ему фрукты носит, овощи всякие,
до суда просит не доводить. А какой Ване суд? Через месяц — до дому, и все
дела. На войну, как в отпуск съездил.

Я тоже домой скоро. Называется, подкалымить съездил. Во — весь калым
(стучит деревяшками протезов о подножку инвалидной коляски). Я когда у себя в
Кемерово новости смотрел, там, говорят, война закончилась, даже выборы
какие-то провели. А у нас в Кемерове какая работа? Вот и рванул по контракту.
Шофером (Пауза). Выборы и на самом деле провели.

А вон там — Селезнев Женя. Он у нас новенький. Все его называют - «Алиса».
Это очень уважительно, а не дразнят. У него осколок в спине и контузия.
Двадцать лет всего, но уже совсем без башни. (пауза). Мне последние дни
совсем не спиться. Потому что все закончится.

И если, эту программу случайно включит моя мама, мама, я приеду скоро.
Ничего не надо, у меня все есть. Узнай только про документы насчет пенсии.
Это уже сейчас надо делать, потому что этих, там, в администрации, пока
раскачаешь. Справку о ранении и инвалидности я копию тебе вышлю завтра.

Еще хочу выразить слова благодарности. Позавчера к нам приходили
женщины из фонда Сорос и подарили мне эту коляску. К сожалению, я не умею
по-английски, так как жил в Кемерове. Поэтому, скажу господину Соросу
Джорджу, не знаю, кто он по отчеству, большое спасибо. (Тихон гасит свечу).

Первый вагон

Утро. Женя-Алиса сидит на койке. Он в тельнике, длинных черных трусах —
«труханах», в руке держит лист бумаги. Множество смятых листков валяется вокруг
кровати.
ЖЕНЯ. Вот. (Читает). Командиру роты мотострелков капитану Денисову. От
младшего сержанта Евгения Селезнева. Товарищ командир! Довожу до вашего
сведения, что за время нахождения в госпитале № 123 я уже за… Нет, не так
(берет ручку, что-то исправляет на бумаге).

Я уже залечил ранение грудной клетки и готов прибыть для дальнейшего
прохождения службы. Но главный врач госпиталя майор медицинской службы
Уваров считает по-иначе. Очень прошу повлиять на товарища майора, чтобы он
выписал мне воинские проездные документы, сухой паек на два дня пути и
командировочное удостоверение. Точка. А еще, товарищ майор, к тому же
склоняет меня к нарушению воинской присяги и предлагает комиссовать
домой, к месту прописки. Прошу привлечь его к дисциплинарной
ответственности. И расстрелять. (мнет листок бумаги, кидает на пол). Тихон!
ТИХОН молчит
ЖЕНЯ. Тихон!!!
ТИХОН. Ну.
ЖЕНЯ. Колеса гну. Дай руля, ну, дай покататься.
ТИХОН медлит. Неуклюже перебирается из инвалидной коляски на койку.
ЖЕНЯ запрыгивает к коляску, начинает выписывать на ней пируэты по полу. Берет
один из стоящих в углу палаты костылей, целится из него в окно.
ЖЕНЯ. Пух. Пуух. Да, мальчики мои, война это вам не на диване тетю гладить.
(целится костылем в дверь, бросает). Прикольно. (начинает писать в воздухе
воображаемое письмо).

Дорогая мама! Извини, что долго не писал. Ну, сама понимаешь, здесь не
главпочтамт. Мы тут как Робинзоны Крузо. Вертушка раз в две недели
прилетает, а письма через нее передаем. Кормят нас хорошо. И пацаны
классные. Ротный — тот ваще стоящий мужик. Он говорит: сержант Селезнев,
это он мне так, прикинь, вы, говорит, служите замечательно. Оставайтесь на
контракт. Я вот и думаю сейчас. Но, наверное, к вам поеду. Часто представляю
себе, как открываю родимую дверь. Ну, разумеется, человек я гражданский
теперь. Думаю, ну, вот теперь буду пить и гулять, буду девок ласкать, службу,
конечно, буду потом вспоминать, то, се… Да нет, ты не подумай ничего, это я
так, в шутку. Я, конечно, про Ленку так — во множественном числе.

Ты ей передавай, чтобы писала почаще, а то давно от нее писем нет. А еще мне
скоро медаль дадут. Я тут полевого командира подстрелил. Он меня, гад,
поранить успел, но легко. И теперь за мою голову награду назначили в десять
тысяч долларов. Ребята даже шутили, давай, Алиса, голову продадим твою, а
деньги поделим.

(Резко тормозит колеса коляски. Молчит.).

Меня на время в госпиталь отправили, на днях выписать должны. Пиши. Если
можешь, пришли конвертов и чего хочешь. Тут с этим напряженка.

Высылаю свою фотографию. Я снят рядом с танком 72-Б. Это мой боевой,
можно сказать, товарищ. Весит он 42 тонны. Больше ничего о нем сказать не
могу, потому что это военная тайна. Любящий тебя, младший сержант Селезнев
Евгений. (Высверливает в воздухе воображаемую точку).

В палату входит медсестра и полный лысоватый мужчина в медицинском халате. Он
спотыкается о лежащий у двери костыль, ставит его в угол.

МУЖЧИНА. Ну, здравствуйте, дорогие мои. У нас что сегодня? Стрельба
нанайских мальчиков из лука? Селезнев, вам как будто ноги мешают? Это мы
можем быстро поправить, спросите у Рябцева.
(ЖЕНЯ резво соскакивает с коляски).
Как мы сегодня себя чувствуем?
ЖЕНЯ. Фильдеперсово чувствуем, товарищ майор медицинской службы. Добро
обратиться, товарищ?
УВАРОВ. Обращайтесь, младший сержант.
ЖЕНЯ (подходит к майору, кричит) Я служить хочу!
УВАРОВ (резко). Ну-ка, сядьте!
ЖЕНЯ послушно присаживается на койку.
УВАРОВ. Вам это что, игрушки? Долечитесь и отправляйтесь хоть на все
четыре стороны. Кстати, это я вам не только как доктор говорю, как старший по
званию приказываю. Распустились совсем, юноша, субординацию нарушаете.
Сестра, шприц!

ЖЕНЯ делает вид, что прячется за кровать.
ВРАЧ. Селезнев! Попрыгунчик! Попу к смотру.
Медсестра приносит резиновый жгут и наполненный шприц. Уваров ловко
перетягивает Жене плечо жгутом и всаживает иглу.
ЖЕНЯ (спокойно). Игорь Сергеевич, а что за лекарство такое? Мне после него
всегда спать хочется.
УВАРОВ (сухо). Нормальное лекарство. Спите.
Медики выходят из палаты. Женя ворочается на койке, что-то говорит вяло и
бессвязно.

Второй вагон

Дверь в палату резко открывается и в нее быстро входит седой человек со строгим
лицом. Медицинский халат небрежно накинут поверх генеральского мундира. За ним,
еле поспевая, семенит свита. «А я вам говорю, нельзя такого парня на таблетках
держать — генерал багровеет, - распустились, коновалы, лепилы, гиппократы
хреновы!»

ЖЕНЯ пулей летит с койки, делает три четких шага вперед.
ЖЕНЯ. Товарищ генерал! Дневальный по палате младший сержант Селезнев.
За время несения службы черезвычайных происшествий не случилось.
ГЕНЕРАЛ (кричит). Вольно, сынок, вольно!

Подходит к нему, по-отечески обнимает.

ГЕНЕРАЛ. Вот, товарищи офицеры, это вам не в штабу задницы просиживать.
(Жене) Эх, таких бы пацанов, да побольше, побольше! Я б с тобой пошел в
разведку. Жаль, только, возраст не тот.
ЖЕНЯ (торжественно). Я б с вами тоже, товарищ генерал! В разведку.
ГЕНЕРАЛ. Ну, что, Селезнев, придется похлопотать мне, чтобы тебя выписали
поскорее. Пока эти задницы медицинские не залечили тебя.

Смеется. Офицеры из свиты тоже угодливо смеются.

ГЕНЕРАЛ (грозно)Что рты раззявили, крысы штабные? На пол - упасть.
Офицеры падают на пол.
ГЕНЕРАЛ (великодушно). Скомандуй, Жень.
ЖЕНЯ (начинает расхаживать по палате). Отделение, слушай сюда мою команду.
На счет «ряз» тело отрывается от пола, на счет «два» тело падает на пол, на
счет «полтора» замирает в воздухе. Движения тел должны быть единообразны.
Понятно, да?!

Начинает счет, офицеры начинают отжиматься

ЖЕНЯ (орет). Вы - как стадо беременных бегемотов! (ускоряет счет). Ряз, два,
ряз, два, ряз, два!
ГЕНЕРАЛ (восхищенно) Тебе, Жень, полком командовать! А хочешь, я тебе
полк подарю?
ЖЕНЯ. Не, товарищ генерал. Мне бы в часть…
ГЕНЕРАЛ. Ну, смотри, если чего надо…
ЖЕНЯ. Подкиньте патронов. Патронов на всех не хватает.
ГЕНЕРАЛ. Это мы в легкую. (протягивает ЖЕНЕ автомат). Вот, держи, мой
личный. Сто зарубок на прикладе. (роется в карманах, достает лимонку, тоже
протягивает ЖЕНЕ).
ЖЕНЯ прячет оружие под матрас.
ГЕНЕРАЛ. Ты, Жень, скомандуй что-нибудь еще…
ЖЕНЯ. Окончить упражнение. (офицеры встают). Приготовиться к отработке
тренировочных элементов по РХБЗ. Напоминаю, что норматив одевания
противогаза — 7 секунд. Отделение, газы!»
Офицеры начинают лихорадочно надевать противогазы. Несколько человек из
них, не уложившись в норматив, выпучивают глаза, жадно хватают ртом
воздух, хватаются руками за горло, падают.
ГЕНЕРАЛ. Во, так и стойте, задницы с хоботами! А мы пока поговорим, Жень.
Пришел я расспросить о совершенном тобой подвиге.
ЖЕНЯ (смутившись). Да ладно, подвиг - то…(осекается под взглядом генерала).
Значит, Девятое мая как - раз было, ну, мы отметить решили немного, с
ребятами. Слышим, стрельба началась. Так кто в чем из казармы-то и
повыскакивал. У меня вилка в руке даже. Смотрю, движется что-то. Я — хвать,
борода. Ну, я как ему вилкой по горлу и саданул. Это потом узнал, что это не
просто «желтый», а командир ихний.
ГЕНЕРАЛ (восхищенно). Во, задница!
ЖЕНЯ. Но он меня успел ножом своим пырнуть, гад такой. Вот, теперь, здесь
прохлаждаюсь.
ГЕНЕРАЛ (торжественно). А ведь, Евгеша, не обычный, подвиг этот. Это не то,
что тебе из «мухи» «желтого» снять или еще что. Это, самый геройский подвиг.
Поэтому, скоро ты награду получишь. Командир этот — резидент
многочисленных иностранных разведок. Тело, конечно, спасти не удалось, а
вот голову отправили в Москву, в стеклянной банке. Со спиртом. Сейчас,
знаешь, какая техника? Космическая просто! Подключили спецы к голове
проводки голографические и всю информацию сканировали. А там, Евгеша,
оказалась схема подрыва нашего государственного устройства.
Один из офицеров протягивает генералу вещмешок. Тот открывает его.
ГЕНЕРАЛ. Вот она, голова-то…(Достает из вещмешка отрубленную голову). Ладно,
извини, пора мне на поля сражений. Отделение, становись! Кру-гом! С места, с
песней, строевым ша-агом марш! Задницы!!!

Офицеры начинают маршировать, через противогазы доносится их пение. Они
покидают палату.

Затемнение

Третий вагон

Та же палата.
ЖЕНЯ. Ну, скучно, ребзя, чес…слово. Я тут помру от тоски. Молодой, тут
нарды есть?
ВАНЯ отрицательно машет головой.
ЖЕНЯ. А карты?
ТИХОН(хмуро). Вон, географическая на стенке висит.
ЖЕНЯ. Остроумничаешь. Тогда, умный, давай, хоть в шашки сыграем или
шахматы.
ТИХОН. Тебе ж сказали, нет тут ничего.
ЖЕНЯ. Ладно. Слушайте. (достает из кармана газетную вырезку). Красная звезда,
рубрика в мире интересного: Когда служащий железнодорожного вокзала
Роберт Джеймс(штат Миссури, США) случайно попал под поезд, он решил, что
жизнь кончена. Составом Джеймсу обрезало обе ноги по колено. От Роберта
ушла жена, его уволили с работы. Однажды, Джеймс наткнулся на объявление
спортивного клуба инвалидов-колясочников. А через два года, уже известный
спортсмен, на соревнованиях между инвалидами, Роберт Джеймс выиграл
кубок штата Миссури и получил один миллион долларов условных единиц.
Что, Тихон, слабо америкашек за пояс заткнуть? Мамашу бы порадовал.
ТИХОН. Умерла она. Три года как умерла.
ЖЕНЯ. Нет, мужик, подожди. Ты же ей чуть ли не через день пишешь. А тут,
оказывается, она умерла у тебя. Так кому пишешь - то, колись. Бабе что ли?
ТИХОН (зло). Тебе чего надо? Пришел, порядочки свои устанавливаешь.
Массовик-затейник, Алиса в стране чудес. Все переделать хочешь. А нам и так
хорошо. Хоть в гавне, зато в своем. Подъем в девять, как по человечески,
кашка, после обеда — сон, тихчас. И ты нам нахрен со своими шахматами не
нужен. Понял?
ЖЕНЯ. Понял. Ладно, сволочи. Живите, как хотите, только не воняйте в мою
сторону. (достает из кармана кусок мела, рисует полоску на полу). Вот. Значит,
надумаешь, в гости заходи. Только постучать не забудь.(Подходит к ТИХОНУ,
щелкает его по голове). О дерево постучать. Так мол и так, уважаемый Евгений
Сергеевич, разрешите мне к вам, на фляжку одеколона. (ТИХОН резко хватает
ЖЕНЮ за руку, притягивает к себе, впивается зубами).
ЖЕНЯ(кричит). Да отпусти, отпусти, псих!
Отходит в сторону, смотрит на капающую из руки кровь. (Пауза)
ЖЕНЯ. Вот, черт. Даже кровь текет, а боли нету. Будто не меня, будто не со
мной.
Затемнение.

Внезапно раздается автоматная очередь, еще одна, взрывы.
ЖЕНЯ. Сестра, сестра!
В палату вбегает медсестра
ЖЕНЯ. Сестра, связь!
Медсестра разматывает по полу палаты катушку полевой связи. Иван начинает
кричать в трубку.
ЖЕНЯ. Контрольная, Контрольная! Сержант Селезнев. Как слышите,
Контрольная? В районе госпиталя №123 перестрелка. Высылайте вертушку.
Лучше две-четыре. Не, час продержимся. Не, нормально все, чего уж…
В палатку на четвереньках заползает лицо явно нерусской национальности. Увидев
ЖЕНЮ лицо тут же задирает руки.
ЛИЦО. Не стреляй, братка, я свой. Армян я…
ЖЕНЯ. Тож мусульман поди?
ЛИЦО. А надо?
ЖЕНЯ. Если не мусульман, почему на тебе пояс шахида?
ЛИЦО. Слушай, иду, смотрю — шахид лежит. Смотрю, пояс на нем. Думаю,
зачем вещи такой хорошей пропадать? Пояс то вон — кожа натуральная,
выделка какая, а?
ЖЕНЯ. А сюда зачем пришел?
ЛИЦО. Поговорить, Жень, надо. Знаешь ли ты, Женя, на чем сидишь?
ЖЕНЯ. На шконяре сижу, ясно ведь.
ЛИЦО. Нет, уважаемый. Ты на деньгах сидишь. Думаешь, зачем воюют, да? За
трубу нефтяную воюют. А труба эта аккурат под твоей палатой проходит. Я
тебе верняк, брателло, предлагаю. Ты в доле, я в доле. Один не могу. Прописки
нет. А в России без прописки делать нечего.
ЖЕНЯ. Да, вам, желтым, лишь бы все расхитить. Нам ротный рассказывал. Вот,
Китай всегда русская земля, например, была. Триста лет ее желтые у нас
отобрать пытаются. А не фига. Хрен им атомный на масле. И вам
хрен.(Торжественно показывает армянину кукиш). Что ж вы все лезете к нам,
да лезете? Таджики, узбеки, чурки, чехи? Положение критическое. Вокруг нас
враги одни. Только на армию надежда. Нам замполит рассказывал
ЛИЦО. Ладна, братка, ладна. Домой - то скоро?
ЖЕНЯ. Дембель осень - девяносто восемь.
ЛИЦО. О, скоро, а «мерседес» не нужен тебе, друг?
ЖЕНЯ. Не, меня до дома братва на «бэтере» подкинет. И к вам заскочить
можем по дороге. Если надо будет.
ЛИЦО. Нет, спасиба, лучше мы к вам. Смотри, если куришь в палате, спички на
пол не кидай (собирается идти)
ЖЕНЯ. А бороду ты зачем сбрил, сволочь?
ЛИЦО (испуганно). Не было, братка, бороды. Аллахом клянусь.

ЖЕНЯ (берет со стола нож). Ничего, Абдулла, не боись, я тебя сейчас в нашу
веру покрещу. Распятие воина — это меч, которым он исповедует.
В дверях палаты появляется генерал. На вытянутых руках он держит
вещмешок.

Затемнение

Четвертый вагон

Туалет. Стройными рядами стоят унитазы, посередине помещения перегородка с
прикрепленными к ней умывальниками раковинами. По одну сторону перегородки
ЖЕНЯ, по другую ВАНЯ.
ЖЕНЯ. Самое главное, перед отбоем, ноги сполоснуть. А то грибок
подхватишь. Правильно я грю?
ВАНЯ не отвечает. Только фыркает, размазывая холодную воду по груди.
ЖЕНЯ. Что молчишь, боец? Тоже, как костыль наш психованный будешь
понты гнуть? Я тебя что, радио? Слушай дедушку.
ВАНЯ улыбается
ЖЕНЯ. Ну ладно, улыбайся. Думаешь, не вижу? Да я тебя рентгеном вижу.
Пентюх московский. Я гляжу, вы тут совсем расслабились. Там пацаны в грязи
живут, а вы тут в унитазы срете. Ты хоть знаешь, молодой, что такое унитаз?
Это вечный кайф и восторг нашей жизни. Сидишь как царь и бог на нем,
хочешь, куришь, хочешь, думаешь. Я до этого год под кустики ходил. А мне
жопу товарищ с АКМ прикрывал. А потом я его жопу прикрывал. Вот что
такое, настоящая армейская взаимовыручка.
ВАНЯ улыбается.
ЖЕНЯ. Лыбся, лыбся, Гуимплен. Да что ж вы тут, как черви отмороженные.
Жить надо, понимаешь, жить, а не под одеялом затвором передергивать. Жизнь
— есть борьба, это еще умные люди грили. Мне, мальчик мой, без борьбы этой
никуда. Уважать себя не буду. Сдохнуть за так — любой дурак сможет. А ты не
за так попробуй. Чтобы потом люди за Женю Селезнева пили с большим
уважением и удовольствием. Чтобы говорили, какой мужик был Алиса. И
такую судьбу, молодой, я не на какую другую не выменяю.
ВАНЯ улыбается. Слышится далекий гудок поезда.
ЖЕНЯ. Во, слышал, как заливается? Меня гудит. Ничего, младший сержант
Селезнев у вас даже чаю не попьет. Скучно ему на вашем кладбище. Ему еще
позарез как надо сотни две желтых парней в Могилевскую губернию отправить.
А потом лежать, в купе, как полная недвижимость, книжку читать,
дембельским поездом домой ехать. (мечтательно). Я такую форму перед домой
себе замаклачу, мама дорогая! Аксель сплету из парашютного шелка, на
брюках стрелки мылом наведу. Погоны, погоны, знаешь, какие сотворю? С
фосфорным напылением буквочки, они в темноте светится будут, как звезды.
Чтобы каждая собака видела, что идет вселенная по имени Женя Селезнев.

Домой приеду, порядок наведу. Мать грит, расспустились там без меня, ну
просто все поголовно. Опять же сопливки подросли, уже есть за что
подержаться. Знаешь, какие у нас девчонки в Свердловске? Таких девушек
нигде не видел, даже в Москве вашей распрекрасной. Нет, ну просто
удивляюсь, у вас там все, что больные? Ты то, понятно, инвалид по жизни. Но
остальные! Не нравятся они мне. Даже выпить не с кем. Я знаешь, что думаю?
Как будто, вот тебе — Москва, а вот тебе — Россия. Как две страны разных.
Правильно грю, нет?
ВАНЯ молчит.
ЖЕНЯ. Достал ты меня своими улыбочками(Подходит к ВАНЕ, смотрит на его
шею). Это у тебя что?
ВАНЯ (испуганно). Где?
ЖЕНЯ На шее что. Сюда дай.
ВАНЯ.(закрывает рукой). Крест это.
ЖЕНЯ. А, ну раз крест... Скажи, молодой, тебе баба пишет?
ВАНЯ. Конечно. Раза три в неделю. Я их не читаю даже. Так, открою,
складываю просто вместе. Скучно. Ведь одно и тоже пишет. Любит, жить не
может. Дура.
АЛИСА (ловко кидает в рот папиросу, рассеяно ищет по карманам спички.) Слушай,
Вань, спички нет у тебя?
ВАНЯ убирает руки с груди, начинает хлопать себя по карманам.
ЖЕНЯ резко хватается за суконную нитку, висящую на шее у Вани.
ВАНЯ. Пусти!
ЖЕНЯ. Ты, черпан, кому про крест втираешь, а? Это что ли, крест?
Рвет нитку, на которой болтается ключ.
ВАНЯ. Отдай, ну отдай!
ЖЕНЯ. Что это такое?
ВАНЯ. Это нельзя. Мне доверили.
ЖЕНЯ. Тебе что доверить можно? Черпан. Ключ от женской бани доверить?
ВАНЯ ( неуловимо преображается). Товарищ младший сержант, отдайте.
Иначе…
ЖЕНЯ дает ему пощечину.
ВАНЯ (плачет) Мне не простят, мне не простят…
ЖЕНЯ. Ну, докладывайте, товарищ черпан, давайте, не стесняйтесь
ВАНЯ. Это ключ от Байконура. На случай ядерной войны. Ключ от самой
главной ракеты. Когда начнется самая главная война, я буду должен приехать
на Байконур и запустить ракету.
ЖЕНЯ. Ну, так сразу бы сказал. А я уж подумал, что это от бани. Тогда
конечно, держи пожалуйста.
ВАНЯ протягивает руку, ЖЕНЯ размахивается и ключ летит в унитаз.
От стен рикошетом отлетает звук звонких пощечин.
ЖЕНЯ. Это тебе, за нашу космическую гордость Байконур. А это — за наши
ракетные войска, они и без тебя справятся. А это — чтобы кукушка на место
приехала.

ВАНЯ плачет

ЖЕНЯ. Ты не переживай, боец, бывает такое. У меня по первости тоже башню
сносило. Загибало так, что мама дорогая. Пройдет это все. Ты думай головой,
кроссворды решай. Пойми, без крыши ты кому дома нужен будешь? Ты извини,
но как тебя, дурило, иначе в разум привести? Давай, побрился, подмылся и
спать.
Выходит из туалета. ВАНЯ падает на колени, беззвучно плачет.
Этой же ночью, а туалете, Ваня повесился. Его тело тихо покачивалось, как совсем
недавно ключ на его тонкой желтой шее.

Пятый вагон

ЖЕНЯ и ТИХОН стоят у койки ВАНИ, разговариваю вполголоса.
ЖЕНЯ. Вот, черт, я не знал, Тихий, что он так себе сделает…
ТИХОН. Никто не знал.
ЖЕНЯ. Я виноват, я сука, я собака, Тихий! Залез к парням со своим уставом.
Так ведь не по - пацански, собака я дикая.
ТИХОН. Все нормально. Все. Ты маладца, встряхнул тут все. Только
бесполезно это. А за Ваньку не бойся.
ЖЕНЯ. Я захожу, смотрю-висит. Минуты две, наверное, висел всего - то. Ну,
слава богу, жив-здоров (крестится).
ТИХОН удивленно смотрит на него.
ЖЕНЯ. Майору будем грить? Если надо, так я скажу. Так мол и так, довел
парня до искажения психики. Давайте, берите на губу меня, на дизель до
дисбата.
ТИХОН. Не надо ничего. Ни майору, ни кому не надо говорить.(Пауза)
ЖЕНЯ. А ты стоящий парень, нормальный. Сибиряк, наш почти, зема. Думал,
двинутый, раз, извини, маме-покойнице пишешь. Так это даже ничего, что не
забываешь. А тараканы в башке, они у каждого есть. У меня знаешь, какие
откормленные? Ползают, усами шевелят. (смеется)
ТИХОН. Ты чего?
ЖЕНЯ. Да вспомнил, как мы в школе забеги «стасикам», тараканам гонки на
скорость устраивали. Слушай, Тих, а что ты все время в тетрадке пишешь? Как
школьник прямо.(Пауза)
ТИХОН. Я… стихи я пишу.
ЖЕНЯ. Почитаешь?
ТИХОН. Они не готовы до конца, это еще варианты.
ЖЕНЯ. Ну, прочитай, а?
ТИХОН (берет тетрадку, долго, натужно кашляет). Значит, это стихотворение я
придумал по мотивам военной жизни и местного быта. Посвящаю его Людмиле
Николаевне — маме:

Окончен бой, разбит десант
Смерть забрала тебя, сержант.
Ты шел в атаку самым первым
Отчизне был солдатом верным.

Но бой окончен, ты убит.
И взвод твой полностью разбит.
Кто знал, что будет ждать засада,
Вот такова судьбы награда.

Получит мама похоронку
Начнет рыдать, присев в сторонку.
Никто ей сына не вернет,
С души не снимет тяжкий гнет.

Но не окончилась война,
Готовит вновь десант страна.
И ждут их новые награды
Парням могильные ограды.

Пауза
ЖЕНЯ. Ты это хорошо написал. Тебе писателем надо быть.
ТИХОН. Мне?
ЖЕНЯ. А кому? Ты что, мужик, раскис? Ты, вообще, молиться должен, что
тебе ноги снесло, а не руки. Такое ими умеешь. Я чуть не заплакал прямо. В
Москве институт есть, я слышал, там на писателей учат. Ты, после армейки, да
с ранением еще — там тебя с руками оторвут. На тройки сдашь зачеты всякие,
ну, стихотворение прочитаешь. И все, потом писать будешь там всякое, книги
печатать. Денег не меряно, бабы просто вешаться будут.
ТИХОН. Думаешь?
ЖЕНЯ. А то.
ТИХОН. Да ну…
Подъезжает к кровати ВАНИ, смотрит. Укрывает ВАНЮ одеялом, которое
соскользнуло на пол.
ЖЕНЯ. Знаешь, я тоже мечтал стихи писать. Даже один раз строчку придумал:
«прощай, Эллада!». Ты скажи, хорошо звучит?
ТИХОН. А ты не знаешь, какие экзамены на писателя надо знать?
ЖЕНЯ. Эллада, это такая страна была. Сейчас смешно называется, Греция, как
орехи — нам по истории рассказывали. Там жили элладцы, такие воины были!
Отморозки - отморозками. Им говорят, надо ехать, типа Трою брать, они
мигом, жен поцеловали и поехали. И знали, что призываются не на год, не на
два. На десять лет. И все равно, поцеловали жен быстро, утерли набежавшую
слезу. Шмотки на борт и поплыли. И даже знали многие, что погибнут, а все
равно поехали. Только один вернулся. Вот это мужики.

ТИХОН спит в своей каталке. АЛИСА подходит к нему, забирает листок со стихами.
Аккуратно складывает. Кладет себе под подушку. Ложится на кровать.
ЖЕНЯ. Вот, такие, значит, мужики. Да… Прощай Эллада!

Темнота. Всхлип воды, скрип лодочных уключин.

Две фигуры, мужчина и женщина, укладывают в лодку тело, завернутое в белую
ткань. Вкладывают в руки свечу, зажигают ее. К помосту подходит бродяга в
лохмотьях, в руке у него наполовину наполненная бутыль, заметно осушаемая после
каждого глотка.
БРОДЯГА. Кого вы укутали покровом ночи, странные люди?
ПЕРВАЯ ТЕНЬ. Мы хороним человека.
БРОДЯГА. А почему вы хороните его тайком? Это самоубийца или висельник,
недостойный земли?
ВТОРАЯ ТЕНЬ. Это славный воин.
БРОДЯГА. Не смешите господа нашего. Чего-чего, а этого добра я повидал
вдосталь. Такие господа всегда норовили ударить бедного бродяжку. Все
славные воины сейчас уливаются горячим грогом в объятиях жадных до их
денег женщин. И если умирают, то только от переизбытка удовольствия.
ПЕРВАЯ ТЕНЬ. Настоящий воин не может умереть на пахнущих любовью
простынях или от микстуры лекаря. Он может умереть только в бою.
БРОДЯГА. Как же умер этот достойный рыцарь? (Делает большой глоток,
крестится рукой, с зажатой в ней бутылкой).
ВТОРАЯ ТЕНЬ. Силы были неравны. Он положил полсотни, пока ему не
нанесли удар в спину. Но даже тогда он успел отомстить. Последнего врага
славный воин утопил в своей крови.
БРОДЯГА (с уважением). Какой достопочтенный господин! Но где же на его
груди усыпанное драгоценностями распятие, где золотые кубки, которые он
будет поднимать во славу Господа нашего на небесах? Их обязательно надо
дать ему в дорогу.
ПЕРВАЯ ТЕНЬ. Распятие воина — это меч, которым он исповедует. А кубок
солдату не нужен, он пьет из лопнувших жил врага.
ПЕРВАЯ ТЕНЬ. Кроме того, он прекрасно знал, к какой пристани причалит эта
лодка. Поэтому, его последний поход начинается ночью, чтобы он смог застать
врасплох силы Сатаны и дать им хорошую взбучку.
БРОДЯГА ( с еще большим уважением). Это великий воин!
ВТОРАЯ ТЕНЬ. Я дам тебе денег, выпить за окончание его похода.
БРОДЯГА. Не пачкайте мне рук своими медяками. Такой человек достоин того,
чтобы я выпил за него за свой счет.

Лодка плывет по реке, огонек свечи тает в ночи.

Затемнение.

Шестой вагон

Все та же знакомая палата. Входит майор Уваров. Доктор весел и непринужден.
УВАРОВ. Ну что, голубчики мои! Дождались?
АЛИСА, ТИХОН И ВАНЯ поднимаются с коек.
УВАРОВ. Давайте-ка, послушаемся. Подходит к ТИХОНУ, слушает
фонендоскопом, умиротворенно мурлычит: «сердце, тебе не хочется покоя». Какое
сердечко, золото просто!(достает «сантиметр», измеряет рост ТИХОНА с головы до
колен.
ТИХОН( угрюмо). Вы до ступней меряйте.
УВАРОВ. Не, я чистый рост измеряю, зачем мне протезы мерить, они
деревянные.(подходит к ВАНЕ, повторяет те же самые действия)
ВАНЯ. Доктор, скажите, я умру?
УВАРОВ. Теперь - вряд ли. (смотрит на ЖЕНЮ). Ну, а по вам, господин
хороший, сразу видно, здоров, как бык. Значит, вот что, бойцы. Вечером,
готовимся к выписке. Всем помыться, побриться, белье чистое надеть.
ЖЕНЯ. Док, я, конечно, мало что понимаю в таблетках, но скажите, зачем нас
мариновали столько? Я вот, и вчера как бык был, а позавчера вообще как
мамонт.
УВАРОВ. Вопросики, вопросики потом задавать будете. Да и не
мне.(укоризненно) Работы, молодой человек много, очень много работы. Вы
думаете, один вы такой у меня? (присвистывает). Каждый день, пачками,
пачками, так и поступают. Сто вагонов и маленькая тележка.
УВАРОВ выходит из палаты
ЖЕНЯ(кричит)Киия! Банзай!(изображает нечто, смутно напоминающее позы из
восточных единоборств).Воля, вот она, пацаны! Нетерпится, ужас как. Я так
подумал, будет возможность домой рвануть, так за часть держаться не буду.
Поговорю с командиром, вопросы решаемы. Я свое уже отслужил. А сегодня,
пацаны, мне Ленка ночью снилась. Вся смешная такая, в косыночке. Руки ко
мне тянет, плачет. От радости, наверное, что вернулся. Не богу больше, пацаны.
Должен ведь и на мою станцию дизель до дома прийти.
ТИХОН. Ты смотри, не подскользнись, кости растеряешь.
ЖЕНЯ. Смеешься? Да этим костям ничего не страшно, чугунные. Силищу в
себе такую, ребяты, чувствую, горы своротить могу. Приеду домой, в шахту
устроюсь, на рудник. Там нормально платят. «Жигуль» куплю, пылесос, на
Ленке женюсь.
ТИХОН. Ты билет на поезд сперва купи, жених.
ЖЕНЯ. Фигня, я уже в нем. Знаете, что сначала сделаю, когда в купе войду?
Возьму у проводницы простыни, наглаженные, белые-белые, чистые. Сразу
застелю и лягу на них. Два года не спал на белых простынях. Или нет, сделаю
так: куплю чая. Представляешь, поезд едет, подстаканник звенит, соседи
улыбаются. Красота!
ЖЕНЯ сдвигает спинки коек, связывает их вафельными полотенцами, берется за
коляску, в которой сидит ТИХОН.

ЖЕНЯ. Назначаю тебя, товарищ Тихон, машинистом дембельского
поезда.(подкатывает коляску к началу импровизированного состава из коек)
ТИХОН. На пост заступил. Граждане пассажиры, начинаем посадку в вагоны,
согласно купленным билетам.
ВАНЯ. Э, меня возьмите!
ЖЕНЯ. Вано, генацвале, пассажиром будешь. Куда ехать, барин?
ВАНЯ. Куда, куда… Москва-столица! (протягивает ЖЕНЕ бумажный квадратик,
тот торжественно надрывает его)
ЖЕНЯ. Садитесь, пожалуйста. Во время следования просьба на стенах
матерные слова писать мелким почерком, упиваться в строго установленных
местах.
ТИХОН подает голосом сигнал к отправлению.
ВАНЯ (капризно). Проводник! Чаю сделай, голубчик!
ЖЕНЯ. (подбегает к нему со стаканам). Извольте. Вот, сдача-с. О, премного
благодарны.
пауза
Всю жизнь хотел на железке работать. Не проводником, конечно. Машинистом.
Помню, все со школы сбегал. В ЦУМ. Там на витрине железная дорога стояла,
гэдеэровская. Рельсы по кругу, два состава, стрелочник махонький застыл у
станции, в руке флажок желтый держит. Это была моя дорога, понимаете?! И я
каждый год просил Деда Мороза, принеси мне ту железную дорогу, принеси,
дедушка, что стоит тебе? А он то шлем хоккейный подарит, то конфеты
шоколадные.
ТИХОН. Ну и что, с дорогой?
ЖЕНЯ. Что? Да продали ее через месяца два, может три. Прихожу — нет ее. Как
сейчас помню, стою перед витриной, шкет — метр с кепкой, самого трясет от
злости, кулаки сжал и плачу. Если бы тогда, парни, из магазина кто-нибудь с
моей дорогой вышел, честно слово, на горло бы бросился.
(Пауза)
А, ладно. Что сейчас делать? Продали мою дорогу. Машина — гудок!
ТИХОН гудит.
ВАНЯ. А скажите, когда следующая станция?
ЖЕНЯ. Вниманию пассажиров. Станции Нальчик, Армавир, Ростов-на-Дону,
Воронеж, дембельский поезд проследует без остановки. Следующая станция —
столица нашей Родины — город Москва. К сведению приезжающих и гостей
столицы…
ВАНЯ. Мне, пожалуйста, на Пушкинской остановите. Хочу прогуляться,
знаете…
ЖЕНЯ. Конечно, остановим. Слазьте, пожалуйста (ВАНЯ, слезает с койки,
обнимает ЖЕНЮ). Внимание, внимание! Объявление для поэта Тимофея
Рябцева. Следующая станция — писательский институт. Там вас ждут…
ТИХОН. Хватит.
ЖЕНЯ. Повторяю объявление…
ТИХОН. Я сказал, хватит. Поезд никуда не идет.

ЖЕНЯ. Что, бензин кончился?
ТИХОН. Время кончилось. Удивляюсь я тебе, Алиса. Парень, вроде,
башковитый, а так до сих пор, не понял. Я, правда, тоже не сразу сообразил.
Ванька раньше всех.
ВАНЯ (смеется). А я когда в подвал спустился, тоже припухнул немного. В
смысле, удивился. Смотрю, я лежу, рядом ты, Тихий, лицо все осколком...
ТИХОН. Никто нас, никто не помнит, как здесь оказался. Все помню, как шел
по улице, как очередь, как взрыв. Помню, как там, где ноги, тепло стало и все.
Открываю глаза, здесь уже. И ты, Алиса, постарайся, ты должен помнить.
(Пауза)
ЖЕНЯ. Я выскакиваю на стрельбу. Хватаю АК, два рожка. Бегу, кричу.
Матерно. Темно. Навстречу человек, лицо желтое, как труп. Улыбается лицо.
Нож. Под ребро вошел. Больно. Темно. Лежу на больничной койке. И солнце в
окно бьет. Как лицо. Желтое. ( садится на пол, закрывает глаза).

Затемнение

Седьмой вагон

ВАНЯ стоит на подоконнике, курит в форточку. АЛИСА сидит на полу в той
же позе.
ВАНЯ. Слышьте, братва! Пришли они, слышьте!
ТИХОН. Кто пришел?
ВАНЯ. За нами пришли. Генералы стоят, офицеры стоят. Курят. Три гроба
лежат, венки, оркестр музыку играет.
ТИХОН. Это за нами.
ВАНЯ. Ясен перец, за нами. Со всем почетом проводить решили. (сплевывает на
пол). Алиса! Ты хоть сделай, что- нибудь!
ЖЕНЯ молчит.
ТИХОН встает с инвалидной коляски, тяжело встает, слышно, как хрустят новенькие
протезы, принимая непривычный для них вес человеческого тела.
ТИХОН. Вставай (делает шаг по направлению к ЖЕНЕ). Вставай. (ЖЕНЯ все так же
молчит. ТИХОН падает на пол, срывает с ноги протез, стучит им по полу.

Тишина

ТИХОН. Ты нам нужен, Алиса.
ЖЕНЯ пружиной поднимается с пола, блокирует дверь в палату стулом. Подбегает к
койке, сбрасывает матрас, достает из под него «Калашников», нож, подкидывает на
ладони гранату. В дверь начинают ломиться.ТИХОН, уже севший снова в инвалидную
коляску, подъезжает к ЖЕНЕ, молча забирает «лимонку».
ВАНЯ. Ребя, дайте мне ножика, а?! (озабоченно) Сейчас в окна ломанутся.
АЛИСА.(уверенно и спокойно). Я им ломанусь. Я им так ломанусь. Сейчас бы
гранатомет сюда, да как жахнуть по ним. И по чужим. И по нашим. По всем -
разом. (передергивает затвор автомата). Значит, все-таки, прощай, Эллада!
АЛИСА, ТИХОН и ВАНЯ стоят в шеренге, как на построении.
Из темноты за их спиной появляются фигуры молодых пацанов. Кто в форме,
испачканной темными пятнами, кто в тельнике или в «хлопке» - кальсонах, майках
«хаки», почти все стоят босиком. На плечи накинуты шинели и бушлаты. Пацаны
выстраиваются во вторую шеренгу за спинами АЛИСЫ, ВАНИ и ТИХОНА. Стоят
молча. Ждут.
В воздухе повисает гудок далекого поезда. Летят самолетами, едут вагонами, спешат
мальчики домой: мертвые и живые. Тела первых надежно упакованы в цинк снаружи,
сердца вторых намертво закованы в цинк изнутри. Мчится дембельский поезд,
торопится, стучат вагоны, бегут по рельсам, размалывая колесами судьбы и жизни.

Занавес