Юнгианский подход к Танцевально-Двигательной Терапии" Амели Ноак

Введение.

Когда меня попросили написать статью для этой книги, реакция моя была двойственной. С одной стороны я была взволнована и рада написать о своей работе. С другой - было интересно понять, существует ли юнгианский взгляд на ТДТ. Такие люди, как Мари Старк Уайтхаус (1979), Пенни Льюис (1984), Каролин Грант Фэй (McNeely 1987) и Джоан Чодороу (1984, 1986, 1991), применяющие танцевальную терапию вместе с юнгианскими принципами, работают в США, и я ни разу не встречалась с ними. В Британии Одри Вэзеред (Audrey Wethered) написала о своем подходе уже в 1973.
Тем не менее, я провела множество воркшопов и работала индивидуально, применяя, где это уместно, сочетание ТДТ и идей Юнга. Это сформировалось из моего собственного опыта - совокупная смесь танца, анализа, телесной и двигательной терапий. Идеи Юнга и его последователей дали концепцию коллективного бессознательного и архетипов, что я воспринимаю как чрезвычайно ценную основу и систему взглядов, подходящую для понимания паттернов, лежащих в основе движения. У самого Юнга были пациенты, которые использовали танец в качестве одной из техник в аналитической работе. Так случилось, что он не конкретизировал это направление, хотя и отмечал, что относится к танцу как к одной из форм активного воображения - технике, которая будет описана ниже.
Существует литература, например, Чодороу (1986), описывающая танец и движение как часть индивидуального аналитического процесса. В своей статье "Тело как Символ: Движение в анализе" она приводит основные положения о стадиях развития, распознаваемых в движении. Ее модель строится, в основном, на работе Стюарта и Стюарта (1981), возвращаясь к Юнгу, Нойману (1959, 1970, 1974, 1988) и Пиаже (1962). Все, что мы может сказать - существует рад отдельных попыток сформулировать связь между юнгианской мыслью и танцем-движением, но до сих пор нет логически последовательного юнгианского подхода, применимого к сфере ТДТ. Я вижу мою статью как еще одну попытку формулировки такого подхода.
Для начала я приведу основные принципы теории Юнга. Объясню базовое понимание психического и его компонентов. Также я кратко затрону то, что Юнг назвал индивидуацией, процессом развития психики во второй половине жизни.
Вслед за теорией я опишу мифологическую основу танца. Роль музы Терпсихоры, "той, что любит танцевать", в историческом контексте развития сознания. Однако танец значительно старше, чем классическая Греция, поэтому я попытаюсь отследить его происхождение от рассвета истории.
На общепринятом уровне у всех нас имеется представление о ритуале и его значении в царстве животных, со структурированными движениями и последующей важностью для продолжения конкретных видов.
Равным образом современная квантовая наука показала, что даже в мельчайших частицах существуют самые замысловатые танец и движение, являющиеся неотъемлемой частью их текущего существования, как пишет Гари Жуков (1979) в книге "Танцующие мастера Ву Ли". Пока я не чувствую готовности глубоко исследовать квантовую теорию, а всего лишь хочу продемонстрировать универсальное качество гармоничных взаимосвязей, вовлеченных в творческий процесс.
Во времена, когда человеческая природа возникала в первых проблесках сознания, я обнаруживаю возможность соотнесения физических движений и психики. Таким образом, я понимаю архетипы как символы внутреннего функционирования психики в соответствии с физической активностью и функционированием. В этом контексте я объясняю центральную идею концепции Юнга - центроверсию. Я также размышляю о практической применимости концепции и привожу примеры из своей практики.

Теоретическая основа.
Кажется довольно трудной задачей - кратко представить здесь настолько обширную теорию Юнга. Я решила выбрать только те аспекты, которые считаю значимыми для работы с танцем и движением. Очень надеюсь, что мой выбор может послужить началом понимания аналитической психологии читателем. И также надеюсь, это будет способствовать более глубокому пониманию психологических процессов, сопровождающих или вызываемых посредством движения, поскольку в этой сфере открытия Юнга доказали свою чрезвычайную полезность.
Одной из главных забот Юнга было побудить людей осознать реальность психического. Мир психического - другой, но настолько же реальный, как и физический, со своими законами и структурой. Психика - это вся совокупность психических процессов, находящаяся в постоянном движении. Психика, как целое, состоит из двух неконгруэнтных частей, сознания и бессознательного, дополняющих и уравновешивающих друг друга. Посредник, являющийся связующим звеном между двумя этими областями, называется Эго. Эго внутри себя содержит множество тех аспектов, которые мы осознаем в повседневной жизни. Юнг определяет Эго как комплекс в центре поля сознательного, сложной составной природы, относящийся ко всем разнообразным процессам функционирования психики: эмоциональная, когнитивная, поведенческая и образная деятельности и их содержание (Юнг, 1977).
Бессознательное Юнг определяет как смесь персональных и трансперсональных аспектов (Якоби, 1974). Поверхностный слой бессознательного - личное бессознательное. Оно содержит подавленные аспекты жизни личности, например болезненные или беспокоящие воспоминания и забытые аспекты, которые могут стать сознательными в случае необходимости. Более глубокий слой бессознательного Юнг определяет как коллективное бессознательное, которое описывает как "неизвестную матрицу, из которой появляется сознание" (Fordham, 1953), "здесь мы обнаруживаем… безличные, универсальные и основополагающие характеристики человеческой природы" (Юнг, 1977), коллективного происхождения, общие для всего человечества.
Структурные элементы коллективного бессознательного Юнг назвал архетипами. Архетипы - "априорно определяющие факторы…представляющие собой особый, психологический пример биологических моделей поведения (Юнг, 1984). Юнг представляет архетипы как врожденную тенденцию к формированию сознательных образов и как психическое соответствие инстинктов на психологическом уровне. Архетип как таковой не представим, однако "он обладает влиянием, которое позволяет визуализировать его, а именно - в форме архетипических образов" (Юнг, 1977). Например, архетип Великой Матери, как данность, мы воспринять не можем. Но мы можем пережить это на собственном опыте в позитивном аспекте, к примеру, как хорошую мать, или в негативном аспекте - как ведьму. "Сейчас" нашего опыта имеет архетипическую основу, но то, что мы переживаем, т.е. сознательный образ соответствующего архетипа, уникален, личностен и индивидуален; это персональный гештальт трансперсонального, обретший форму для этого конкретного индивидуума и, таким образом, ставший сознательным. Архетипы, согласно Юнгу, это трансперсональные факторы, направляющие историю развития человечества.
В развитии личности именно ее взаимодействие с окружающим миром ведет к дифференциации сознания от бессознательного и консолидации Эго как центра и субъекта сознания. При помощи анализа наше Эго-сознание интроецирует содержание внешнего мира и, в результате, синтезирует объективный внутренний образ мира.
Юнг выделял существование различных стадий жизни, выполняющих разные функции. Детство и пуберантный период - как "утро жизни", когда происходит развитие Эго. Взросление - в течение этого времени Эго приобретает относительную независимость и чувство собственной уникальности и особенности, стадия, которую Юнг сравнивал с "полуднем". Однако основное его внимание было направленно на вторую половину жизни, "послеполуденную", как он обозначил - на процесс индивидуации.
Индивидуация означает становление единого, однородного существа, и, поскольку "личность" включает наше самое сокровенное, окончательную и несравнимую уникальность, она также подразумевает становление собственного Я. Таким образом мы можем перевести индивидуацию как "движение к собственному Я" или "само-реализацию" (Юнг, 1976).
Все развитие, однако, происходит по модели, называемой центроверсия, которая будет представлена во взаимосвязи с движением далее по тексту. Здесь достаточно будет упомянуть, что это описывается как цикличные движения вокруг центра. В начале онтологического развития движение концентрируется на Эго как на центре: его консолидация и дифференциация из бессознательного являются задачами первой половины жизни. Это процессы инициации во внешнюю реальность и рождения в мир.
Процесс индивидуации во второй половине жизни происходит в обратном направлении. Согласно Юнгу это инициация во внутреннюю реальность психического и рождение из мира. Здесь зрелое Эго выполняет движение центроверсии вокруг нового центра Самости. Это процесс сознательной рефлексии над пока бессознательными аспектами личности с целью развития Самости и интеграции системы психики. "Это процесс ассимилирования бессознательного…в котором центр всей личности более не совпадает с Эго, а больше с точкой посередине между сознанием и бессознательным" (Юнг, 1977). Юнг назвал этот новый центр Самостью. Он сравнивает Самость с солнцем в нашей солнечной системе, а Эго с Землей, центрированной относительно солнца (Юнг, 1977). Самость способна воссоединить и примирить такие противоположные тенденции психики, как сознание и бессознательное, хорошее и плохое, мужское и женское. Ощущение Самости может быть пережито как нахождение один-на-один с собой, и соотносится с китайской концепцией Дао. Еще одним символом Самости могут быть Инь-Ян, отражающие взаимосвязь тьмы и света.
Процесс индивидуации проходит несколько стадий, которые соотносятся с архетипическими моделями и образами. Юнг определяет их как персону, тень, аниму, анимуса и самость.

Персона как роль, которую мы играем в жизни.
"Персона" по латыни - "маска", и слово "личность" происходит от него. Она отражает нашу социальную роль, ту видимость и способ презентации нас другим и остальному миру, которые нам нравятся. Традиционное отношение, используемое нами долгое время, ощущается хорошо знакомым и дарит безопасность. Любое занятие обеспечивает человека определенной ролью или образом для идентификации, равно как социальный класс, титул или даже нация. Все они предлагают правила, помогающие людям действовать в соответствии с ожиданиями, но с другой стороны создают почву для возникновения множества предрассудков, поскольку Персона может стать маской или фасадом, за которыми мы прячемся. В той же степени, в которой традиционное ролевое поведение обеспечивает безопасность, оно может стать жесткой, ограничивающей структурой, мешающей личности выражать свою сущность.
С одной стороны все мы нуждаемся в развитии Персоны, соответствующей нашим личным потребностям, позволяющей свободно выражать себя выбранным способом, обеспечивающей безопасность и принятие окружающим миром. Однако, поскольку Персона является коллективным феноменом, т.е. заявленная ей роль может быть представлена кем-то другим, нам следует научиться дифференцировать себя от персоны. Когда это случается, Персона может быть использована как в качестве связующего с миром и обществом аспекта личности, так и защитного барьера от них, в зависимости от обстоятельств.
В случае, когда Персона может функционировать как связующее звено с внешним миром, Тень становится ведущей связью с нашим собственным субъективным внутренним миром. Для психологического роста нам необходимо противостояние с Тенью, с "другой стороной" нас самих, нашими "теневыми" братом или сестрой. Тень, как правило, выступает фигурой одного с нами пола. Но ее свойства и отношения мы не любим, не хотим о них знать или принимать. Тень соответствует Эго в качестве "альтер-Эго" и представляет собой неразвитую или некультурную сторону личности. Она соответствует архетипу антагониста , противостоящего сознательной позиции личности.
Теневые стороны нашей личности мы часто встречаем в проекциях на других, что является нашими не принимаемыми желаниями, эмоциями или действиями. Но проекции также могут представлять позитивные личностные аспекты, которые не могут быть приняты. В терапевтической работе бессознательные проекции можно сделать сознательными и, в конечном итоге, использовать. Когда это происходит, расщепленные части нашей личности воссоединяются, что часто переживается как получение и увеличение количества физической и психической энергии. Юнг отмечает, "что мы не можем быть целым без этой отрицательной стороны. У нас есть некая структура, включающая, как и все другие, Тень, и, если мы отрицаем такую структуру, мы перестаем быть трехмерными и становимся плоскими, безсодержательными (Юнг, 1977)".
Следующие понятия, важные для понимания процесса индивидуации - Анимус и Анима. Разъяснение их, любой степени детальности, было бы выходом за пределы данной статьи. Достаточно будет упомянуть, что Анимус и Анима - это функции, связывающие сознательную и бессознательную части личности. В соответствии с гендерно обусловленным процессом социализации, которому мы все подчинены, первоначальное положение психической бисексуальности находится в расщепленном виде. Сознательные аспекты мужчины преимущественно мужского рода, в то время как женские аспекты переведены в бессознательное. Для женщины - все наоборот, ее сознание отражает развитие женственности, а мужские аспекты остаются бессознательными. Однако, развитие и утверждение Эго, столкновение с Персоной, Тенью и, соответственно, с Анимой и Анимусом, являются стадиями на пути к Самости, к самореализации.
Важно не упускать из виду тот факт, что описанные стадии имеют как положительную, так и отрицательную стороны. Они могут задерживать или стимулировать психологический рост. Задачей терапии, как я ее вижу, является перевод архетипических образов в область сознания и обучение контакту с ними. Это означает способность дифференциации их друг от друга и между этими двумя неотъемлемыми сторонами каждой личности. Это также означает способность дифференцировать их от Эго, т.е. сознательной части личности. Последнее чрезвычайно важно для избежания идентификации с архетипическими образами. Состояние отождествления с архетипическими образами называется "архетипической инфляцией ", потому что сознание, отождествляясь с архетипом, "раздувается" выше всяких человеческих пропорций. Самость покидает сферу личного и буквально "затопляется" бессознательным. Это можно замечательным образом пронаблюдать на очень возбужденных людях, верующих, что они королева или Иисус. В данном случае Самость фиксируется на отождествлении с архетипами правителя или искупителя соответственно.
Хотя в случае, если личности удается избежать опасностей и ловушек процесса, как, например, описанные выше идентификации, или она способна работать через них, т.е. разотождествиться с содержанием и включить их в сознание, может произойти трансформация. Такое изменение, как я описала ранее, есть движение к новому центру всей личности, к Самости. Это коперниковская поворотная точка индивидуации. Даже в этом случае следует помнить, что Самость не может быть полностью охвачена сознанием, потому что "она трансцендентирует наши способности к воображению и формированию ясной картинки того, что представляет собой Я, поскольку в этой операции часть должна была бы постичь целое" (Юнг, 1977). Юнг описывает Самость как центр психики и в то же время как всю психику в целом. Переживание Самости и последующий процесс самореализации являются целью индивидуации.
Я понимаю, что это, очевидно, очень краткое и ограниченное знакомство с теорией Юнга. Заинтересованный читатель найдет дальнейшее изобилие информации в собственных трудах Юнга его собрания сочинений и многочисленных работах современных юнгианцев.

Мифологическая основа танца.
В аналитической психологии мы смотрим на мифологию с целью исследования архетипической основы того, что находится рядом и на поверхности. В греческой мифологии музе Терпсихоре приписывается область танца. По словам Гесиода, она вместе с восемью своими сестрами приходится дочерью Зевсу и Мнемозине (Kerenyi, 1958; Larousse, 1968).
Истории происхождения муз разнятся: некоторые утверждают, что их было три, другие - девять, но общепринятой является вышеупомянутая версия Гесиода. После победы Олимпийцев над Титанами боги попросили Зевса сотворить божеств для празднования этого события. В течение девяти ночей он делил ложе с Титанией Мнемозиной, которая через год даровала жизнь девятерым дочерям, единственным интересом которых было пение. Они были музами, богинями, первоначально имеющими связь, как и нимфы, с прелестными водами источников и девственностью, изящно танцуя и раскрывая гармонию своих голосов пением. Они были богинями, покровительствующими творческому вдохновению, поэзии и музыке. Уже позднее было проведено различие по темам и областям искусств и соответствующим функциям муз.
Теперь Терпсихора стала музой танца и, как говорят некоторые, обучает молодых. В происхождении муз интересен тот факт, что они были созданы для прославления и возвеличивания победы Олимпийцев над первой божественной расой - Титанами. Эту победы часто связывают с ниспровержением старого критского порядка в Эгейском море и установлением классического греческого патриархата, вытеснившего предыдущую матриархальную структуру.
Эта перемена нашла свое отражение и в новом модусе сознания. Психологически, это стало началом современного патриархального сознания (Нойман, 1970) с его делением на сознание и бессознательное, развитием и дифференциацией Эго, что является основой нашей западной культуры.
Отец муз - глава новой группы олимпийских богов - Зевс, разящий молнией и громом. Мать - Титания Мнемозина, чье имя означает "память". Соответственно, музы унаследовали качества обоих родителей. Они были рождены от Зевса и, таким образом, символизируют свет нового творческого сознания, дарующего ясность, силу и вдохновение, но, в то же время, способного разрушать. Их выносила и родила Мнемозина, одна из старейших богинь, поэтому музы могут помнить и удерживать прошлое. Психологически это означает, что у них есть доступ к прошлому и бессознательному, и они могут выражать его. Однако богини способны также дарить "забвение" человечеству, забвение обид и прекращение страданий, поскольку река Лета (Lesmosyne или Lethe) находится рядом с рекой Мнемозиной.
Музы приводят "в восторг", выводят энтузиазм на поверхность. Первоначальное значение греческого слова "заряжать энтузиазмом" (enthuse) - "быть вдохновленным богом". Музы награждают дарами и передают свои умения тем, кто открыт для них. И в этом - празднование нового мироустройства с его никогда не оканчивающейся возможностью творческого сознания, унаследованного дочерьми Зевса. Вдохновение, даруемое музами, может быть правдивым или ложным (Kerenyi 1958; Larousse 1968). Поскольку они связаны родством еще и с богом Аполлоном, в его качестве бога музыки, они являются хранителями дельфийского оракула. В этом контексте они обладают даром провидения: им открыто то, что есть, что грядет, и что минуло.
Терпсихора - муза, которая любит танцевать. Ее имя представляет собой комбинацию греческих слов "terpsis", что значит развлечение и удовольствие, и "kore" - служанка или дочь. Она - молодая женщина, приносящая радость и удовольствие. Те, кого она любит, преисполнены желания танцевать.
Греческая мифология показывает нам божество, музу Терпсихору, покровительствующую танцу. Это позволяет прийти к выводу и акцентировать понимание того, что танец относится к божественной энергии. Энергия эта может быть получена человеком, открытым и избранным этим божественным. Мы также осознаем, тем не менее, что танец значительно старше, чем классическая культура Греции.

Теоретические выводы.
Некоторые истоки танца.
Танец как символическое действо так же стар, как и само человечество, и с давних пор используется для священных целей и ритуалов (Wosien 1974). Первоначально танец служил естественному выражению подчинения трансцендентальной силе и движения ею. Чодороу (1984) отмечает, что в начале танец был священным языком общения и связи с безграничным и неведомым. Я хочу пойти дальше и сказать, что на ранних этапах развития человечества танец, движение и жест, вероятно, были языком, на котором мы общались не только с неизвестным, но и друг с другом.
Задолго до формирования устойчивых ритуальных последовательностей танец был спонтанным выражением личного переживания. Весь спектр человеческих чувств может быть выражен в движении. Еще до развития и дифференциации языка, сделавшего возможным более тонкое и сложное вербальное общение, я вижу движение, звук и жест в качестве выражения и передачи другим людям чувств и переживаний буквально: физическим, телесным образом. У нас по-прежнему есть эта способность, что можно наблюдать в любом танцевальном перфомансе или общении людей, не говорящих на вербальных языках друг друга. Общаясь на телесном уровне, устанавливая контакт, передавая и принимая, мы легко можем понять, что происходит.
На заре человечества тело и психика не воспринимались как разные части, какими они стали для нас сейчас. Внутренний и внешний миры были тесно связаны. Все происходящее во внешнем мире было непосредственным образом связано с личным, вызывая глубокий эмоциональный отклик. По-прежнему дремлющее сознание переживало любой опыт как весьма мощное воздействие, будь то шторм или чередование времен года. Они были способны ошеломить или подвергнуть жизнь опасности, поскольку способность к размышлениям и умозаключениям была на тот момент развита относительно слабо.
Ощущать влияние бури, быть способным позволить проникнуть этому к самым глубинам души, взволновав все внутри движением снаружи - это, на первый взгляд чисто физически ощущаемое отражение - всего лишь внешнее событие, прочувствованное и отображенное телом. Подражание внешним событиям, которые сами по себе переживались как мощные и трансперсональные, с целью отождествиться, и таким способом постигнуть их - вот, что в таком случае может быть названо истоком танца. Активное подражание грозе в танце замещает непреднамеренные и спонтанные импульсы известными действиями, создавая пространство для сознательного отображения, формирования внутренних образов и представлений. Таким образом тело становится инструментом для выражения трансперсональной силы, будучи движимым чем-то еще, превосходящим само тело. Человек в танце может вступить в контакт с индивидуальной жизненной силой, с конкретным архетипом или богом. В терминах греческой мифологии это означает передачу Терпсихорой энергии отцовских грома и молнии.
Отождествление и подражание, говоря психологическим языком, означают ранние механизмы развития сознания индивида. Поэтому эволюцию танца можно рассматривать как весьма ранний инструмент воспроизведения человечеством событий внешнего мира в форме ритмичного действа. Создание внутренних образов - это филогенетическая попытка, развивающая сознательное внутреннего мира психики. С другой стороны принятие и проецирование внутреннего опыта через движение и танец во внешний мир позволяет классифицировать и исследовать внутренние образы и представления и их ценность в условиях внешней реальности.
Применительно к танцу оба рассмотренных подхода соответствуют, на коллективном уровне, психотипам интроверсии и экстраверсии, которые описаны Юнгом в его типологии (Юнг 1976). Экстраверсия означает направленный вовне, к внешнему объекту, поток энергии с целью адаптации к этому миру. Интроверсия - это поток энергии, направленный вовнутрь, на субъект, имеющий целью адаптацию ко внутреннему миру психики и архетипам. Экстравертное движение воздействует и изменяет внешний мир, интровертное - поднимает внутренние ценности и мудрость до сознательного уровня. Как я опишу позднее, главной целью моей работы стало исследование двух этих типов и обмена между внутренним образом и движением.
В дополнение к двум линейным моделям движения, направленным наружу и вовнутрь, мы обнаруживаем еще одну - вращательное, круговое движение. Это старейшая форма танца, включенная в исторический контекст ритуала. Первоначально, ритуал и танцевальный ритуал - это всегда круговые танцы, явленные в круговом паттерне, ограждающем пространство священного. В юнгианских терминах священное пространство есть "теменос", защищаемая территория, где и может произойти трансформация. Саму трансформацию определяют как изменение на весьма глубинном уровне, что как раз и является целью любого ритуала.
Реальное физическое цикличное движение вокруг центра соответствует алхимическому "circumambulatio " (Юнг 1980). Психологически хождение по кругу есть намного более позднее развитие изначально физического процесса. Как процесс внешних физических действий в ритуале, так и внутренний процесс размышлений являются круговыми движениями по окружностям или спиралям. Движение, вращаясь вокруг центра, направляет на него энергию, фактически очерчивая этот центр. Это - священный процесс, который помогает усилить чувство контроля и безопасности.
Нойман (1970) описал психологическую значимость циклического или спирального паттерна. Он направлен на развитие личности с целью индивидуации. В дополнение к направленной наружу экстраверсии и вовнутрь интроверсии появляется и третье измерение - центроверсия. По Нойману центроверсия отвечает за развитие и объединение Эго и стабилизацию сознательного. Эго как центр сознательного помогает личность определиться, придает ей чувство целостности.
У нас имеется психологическое объяснение чрезвычайной важности кругового ритуального танца на ранних этапах развития человеческого общества. Эго-сознание все еще развито слабо и нуждается в повторяющихся внешних отображениях подсознательных процессов концентрации, т.е. движениям по кругу и по направлению к центру. В случае, если не восстановлено непрерывное видение центра, зарождающееся сознание находится под угрозой опасности исчезновения, идущей как от бессознательного изнутри, так и от мира снаружи. Представление центра становится жизненно необходимым: "центроверсия отражает естественную базовую тенденцию человеческой психики, существенно значимую с самого начала, формирующую основу не только для самосохранения, но также и для формирования Самости" (Нойман 1970).
Группы людей, исполняющие ритуал кругового танца, будь то каменный век или наши дни, африканская культура или город западной цивилизации - все они выражают процесс центроверсии. Для раннего человечества установление чувства устойчивой и прочной групповой идентичности через процесс кругового танца вполне могло быть вопросом выживания, т.е. сохранения вида. Уже в доисторический период Шаман, Маг или Врачеватель племени следовали модели самосохранения и формирования себя, вращаясь в состоянии транса вокруг собственной оси.
Я считаю, что всю важность и психологическое понимание кругового паттерна движения применительно к танцевально-двигательной терапии невозможно переоценить. Нойман(1959) приравнивает вращательное движение к процессам зарождения, роста и развития. Это творческое, дарующее жизнь движение и процесс, результатом которого является рождение. На ранних стадиях психологического развития процесс центроверсии направляет формирование сознательного и работает на рождение Эго. Если Эго развито уже достаточно - цель процесса претерпевает изменения: теперь берется курс на расширение горизонта сознательного и рождение самости. Этот более поздний процесс становится процессом формирования Я, т.е. самореализацией. В поиске смысла именно концентрация на нем очерчивает и рождает сам смысл.
Нойман (1959) описывает различные стадии этого процесса как стадии матриархального сознания: начинается с зачатия, затем - оплодотворение, что психологически можно рассматривать в качестве акта осознавания, либо откровения. Далее следует продолжительный по времени и в пространстве процесс ожидания, во время которого оплодотворенная яйцеклетка дифференцируется и развивается. Этот период зарождения соотносится на психологическом уровне с умственной деятельностью по уподоблению: мы носим с собой и внутри нас зерно осознавания, чтобы оно могло вырасти и развиться в понимание. Таким образом, психологический процесс напоминает беременность - итогом является рождение, результатом - воплощение смысла.
Процессы, понимаемые таким образом - это трансформационные процессы, направляемые самостью. Эго в данном случае не активно, а только наблюдает, поддерживает и сопровождает процесс, чувствуя его. В то время как первоначальный процесс развития Эго отражает движение из бессознательного, данный процесс направлен на интеграцию сознания и бессознательного. Эго уже не является активным центром - теперь новый центр личности - Самость. Поэтому при работе с круговым паттерном движения должно быть очевидно, что следует различать три аспекта: теменос, структуру Эго и структуру Самости. Очень важно различать эти три категории для эффективного их использования.
В контексте процесса развития каждый из них представляет свой аспект кругового движения. Теменос выступает вместилищем, лоном и имеет пренатальный характер. Эго является фокусом психологического развития после рождения и работает с личностным содержимым человеческого тела и границей на уровне кожи. Самость может возникнуть только после сознательного развития Эго и психологического содержимого. В данном случае психологическое содержимое - это психика в целом. Оно невидимо для внешнего наблюдателя и может быть изображено как пузырь, содержащий тело и сознательную часть личности.
Содержимое невидимо именно по причине того, что он бессознательно и непознанно. Все эти три аспекта вместе с их психологическим смыслом можно наблюдать в движении. Я бы хотела привести несколько примеров. Первый иллюстрирует позитивную сторону теменоса. Это очень точно было выражено женщиной, борющейся с чувством незащищенности со стороны матери от своего агрессивного отца. Она сказала мне: "я не желаю ничего знать о вас и вашей личной жизни; я не хочу вмешательства в эти сеансы извне; я хочу, чтобы они были полностью безопасны, как это…" и она очертила правой рукой контуры большого круга в воздухе. Движение руки позволили ей физически пережить значение символа …., находящегося вне умственного понимания, передаваемого словами. Ее рука рассказала мне то, что уже знало ее тело: движение руки описали круглое вместилище теменоса. Я понимаю это, как выражение ее телом чувства безопасного пространства сложившихся терапевтических отношений; защищенные отношения матери и дочери; это узначало, что предпосылка для последующего развития - установлена.
Второй пример характеризует круговое движение в отношении самости (как у Шамана, упомянутого выше). Классическим примером является кружение дервишей в суфийской традиции. Они вращаются вокруг собственной оси в беспрерывном движении для того, чтобы привлечь духовную энергию к себе и вовнутрь. Получая божественную энергию одной рукой и перенаправляя ее в землю другой, они сохраняют при этом совершенный баланс своего внутреннего неподвижного центра, находящегося в контакте с самостью.

Техники.
Я хочу привести описание нескольких техник, которые применяю в своей работе. Одни примеры будут взяты из практики ведения воркшопов, другие - из индивидуальной работы. Последнее время я оставляю на откуп самом пациенту вопрос о выборе техники работы с движением. При этом я обычно наблюдаю за жестами и движениями, спонтанно возникающими во время сессии, с целью расширения своего понимания, как в вышеописанном примере с теменосом. Однако сами воркшопы продуманны таким образом, что акцентируется исследование сознательных и бессознательных аспектов психики через движение и танец. Это потому, что я намеренно передаю на воркшопах понимание идей Юнга именно через практический опыт, не оставляя в стороне работу с индивидуальными процессами.
1. Вербальная коммуникация.
Поскольку двигательные процессы в основном невербальны, то они оставляют нас с проблемой поиска словесного перевода для передачи опыта переживаний другим людям. Зачастую пациенты сами предлагают словесные формулировки и объяснения, но бывает и так, что самостоятельно ничего не формулируют. Я должна полагаться на собственное восприятие, трансляции и интерпретации. Все это я могу оставить при себе, либо обсудить позже с заинтересованным пациентом, если это уместно. Очень часто предпочтительнее подождать до тех пор, пока пациент сам не обнаружит слова для выражения собственного опыта. Также бывают ситуации, когда двигательный опыт говорит сам за себя, и словесные объяснения и интерпретации излишни и даже вредны. В основном это относится, по моему мнению, к движениям, выражающим мистические, сверхчувственные аспекты. Эти качества относятся к описанной мной Самости. Относятся к чему-то священному и большему, чем личность, и часто следуют вместе с чувством благоговения и трепета. Здесь слова недостаточны и в то же время излишни, поскольку переживание касается всей персоны, и смысл выходит за пределы слов.
2. Рисование.
Помимо вербального общения существует еще одна техника, которую я считаю весьма важной при исследовании значений движения - это рисование. Если применять движение совместно с рисованием, то появляется возможность создания потока энергии, который бы связывал экстравертные и интровертные движения энергии, о которых упоминалось ранее. Между внутренним и внешним мирами возникает связь, когда внутренний образ может быть выражен в движении. В свою очередь внешнее движение может вызвать внутренний образ, который затем снова может быть выражен вовне на бумаге с помощью рисования. Созданная таким образом картинка может выявить новые импульсы к движению и так далее. Внутренний и внешний импульсы сменяют друг друга, порождают друг друга, стимулируя процесс психологического развития.
3. Активное воображение.
Взаимодействие между внутренним образом и внешним движением основано на технике, которую Юнг назвал "активным воображением". Активное воображение есть "глубокая концентрация на заднем плане сознания"(Юнг 1977). Целью является осознавание происходящего на этом плане сознания. Обычно то, что осознается, принимает форму образа, хотя возможны и любые другие формы, например музыкальная тема или последовательность движений. Что бы ни воспринималось, оно удерживается в сознании, и тогда заметны изменения. Технику активного воображения можно выполнять "…в соответствии с индивидуальными вкусами и талантами… драматично, диалектично, наглядно, акустически либо в форме танца, рисования и раскрашивания, моделирования" (Юнг 1977).

Описание случаев.
Вот несколько практических примеров. Первый иллюстрирует полезный эффект от чередования двух различных способов активного воображения. Женщина по имени Марго чувствовала себя очень истощенной и подавленной после изнурительного дня. Ее тело воспринималось как жесткое и негибкое. Пришедший на ум образ был о бесплодном голом дереве на фоне промозглого зимнего ландшафта. Этот образ удерживался в сознании и исследовался через движение. Развернулся очень медленный и постепенный процесс.
Мельчайшие изменения в позе, едва заметные внешнему наблюдателю, относились к сознательно ощущаемой гравитации и вели к чувству укорененности в земле и возрастающей жизненной силы "внутри ствола". Началось легкое шевеление пальцами и руками, расслабилась шея. Затем последовало покачивание всем телом так, что наблюдатель предположил образ раскачиваемого на ветру дерева, что в последствии подтвердилось. Ее руки начали движения вверх и наружу, и, по-прежнему стоя на одном месте, все ее тело выглядело раскрытым, расслабленным и ожившим, на лице появилась улыбка. Марго завершила процесс, открыв глаза и произнеся: "Весна пришла".
Я думаю, что во время процесса физическое ощущение гравитации привнесло чувство поддержки и питания, что в свою очередь позволило открыться изменениям и, в итоге, новому физическому и умственному состоянию. Рассматривая это на архетипическом уровне, можно заметить переход от негативного аспекта Великой Матери, отвергающей и голодающей (зима), к позитивному аспекту, питающему и поддерживающему, дающему возможность роста(весна).
Но движение не всегда освобождает и раскрывает - оно может сработать и в другом направлении. Что и случилось с Джоном, проходящим у меня индивидуальную терапию. Он хотел исследовать с помощью движения значение одного из своих снов. На самом деле он не мог вспоминать свой сон без чувства страха. Вначале он подвигался неуверенно, но свободно, в порядке эксперимента, ища подходящее чувство. Он поворачивался вокруг своей оси, медленно двигаясь против часовой стрелки. Его движения постепенно замедлялись и становились все меньше и меньше. Он начал сжимать себя в объятиях и завернулся еще сильнее, крепко схватившись руками вокруг грудной клетки, пристально смотря на землю перед собой. Мне казалось, он выглядел все более и более парализованным.
Наконец он прекратил любые движения и замер на долгое время. Казалось, он совершенно не способен двигаться и выражать то, что происходит внутри. Он развернул все, что происходило, внутрь себя и удерживал так, всем своим видом олицетворяя чувство потерянности. В конце концов, я решила мягко с ним поговорить и предложила нарисовать происходящее внутри. Совсем не скоро, но он начал, полностью зарисовав лист черным мелком. Когда же, наконец, последний клочок некогда белой бумаги покрылся черным цветом, Джон издал глубокий вздох, и в его глазах исчез парализованный взгляд. Он посмотрел на меня и затем поведал, что во время фаз движения и неподвижности смог добраться до чувства огромного страха. Что, в свою очередь, привело к воспоминанию инцидента, когда его, семилетнего мальчика, заперли по ошибке в сарае. Он заново пережил глубокое чувство покинутости. Сейчас он ощущал значительное облегчение, радуясь, что больше не нужно держать это ужасное чувство внутри, а, выразив, посмотреть на него со стороны вместе со мной.
В этом контексте я бы хотела упомянуть другой важный аспект, касающийся вектора движения по отношению к направленным вовнутрь, наружу либо к круговым движениям. Как выделяет Юнг, направление слева направо есть движение к сознанию. Оно относится к продвижению вперед, в то время как обратное движение справа налево является регрессией, указывающей на бессознательное. Необходимо помнить, что оба направления важны должны быть интегрированы (Юнг 1985). В противовес обыденному использованию правого и левого они не должны пониматься, либо применяться как оценка. Легкое лево-ориентированное движение Джона было поиском в бессознательном содержания, чувства или объяснения, что в результате привело к новой ясности и инсайтам.
Так же, как нам требуется экстраверсия и интроверсия для полноценного функционирования в жизни, мы нуждаемся в процессах регрессии и движения вперед. В конце концов целью является интеграция противоположностей, и движение, возникающее в этом случае, выражает, по моему опыту, вертикальный поток энергии. Он может быть направлен вверх или вниз, в зависимости от контекста и ситуации. Я исследовала принципы интеграции, отраженные в восходящем движении, на многих воркшопах, где использовала юнгианскую модель этапов жизни вместе с его разработкой символизма дерева (Юнг 1983).
Юнг рассматривает дерево как символ и модель индивидуации (см. также Миндел 1982). В случае с Марго это совпало случайно. На воркшопах я применяла символ дерева, интерпретируя движения рядом с землей, как имеющие отношение к детству. Близко к земле, где находятся наши корни, которые должны быть устойчиво посажены, перед тем, как мы сможем встать прямо. В младенчестве и детстве мы живем преимущественно рядом с землей, либо нас приподнимают взрослые. Я использовала это на воркшопе, и движения, ограниченные нижним уровнем, принесли большое количество бессознательного материала, который, буквально, был найден на полу, и относился к детству.
Соответственно, паттерны и движения, относящиеся к взрослому здесь и сейчас, выражаются и исследуются стоя. Туловище олицетворяет собой ствол дерева, Эго, дифференцируясь от бессознательного земли. Взрослый, развивший Эго до зрелого состояния имеет собственную сознательную точку зрения. Он способен сознательно воспринимать, осознавать, воздействовать и изменять вещи. Тогда движения часто представлены в горизонтальной плоскости. Третья исследованная сфера и набор паттернов относятся к областям над и позади тела - крона дерева. Это относится ко второй половиной жизни и процессу индивидуации.
Область над и позади тела связана с тем, что и как далеко мы можем достать, стоя прямиком на земле. Такое простирание вверх и наружу не является "сейчас" для фигуры родителя или взрослого партнера. Новый паттерн может полностью развиться только когда соответствующие потребности были удовлетворительно завершены. Тогда это может стать путем достижения и осмысления целей и задач нашей индивидуальной жизни. Здесь телу требуется устойчивая связь с землей и реальностью, и оно представляет собой Эго взрослого человека, стремящегося достичь и установить связь с самостью.
Вернемся снова к примеру Джона для иллюстрации первой и второй области - корней и ствола. Джон был на ногах и стоял прямиком во время исследования. Однако его глаза были жестко фиксированы на земле, как если бы он наблюдал за сценой либо ситуацией. Он мог видеть нечто внизу на земле, в области, которую я назвала детской. Он смог поднять это нечто с пола при помощи своих глаз. Я интерпретирую это так, что Джон смог оставаться в сознательном контакте со своим Эго, исследуя и заново переживая ситуацию из детства, которую необходимо было интегрировать.
Когда удается установить связь между этими двумя областями в процессе терапии, как это случилось с Джоном, то появляется возможность сознательного контакта взрослого с ребенком внутри. Участники группы описали весьма трогательно этот процесс как приглашение маленького ребенка на руки.
Еще одни пример, иллюстрирующий и связанный с процессом развития - это случай Нины. Когда она только начала со мной работу, а теперь это уже несколько лет назад, она была очень подавленна и жила, по ее словам, в черной туче. Это имело отношение к весьма бедному родительским вниманием детству с жалкими крупицами материнской заботы. Когда она пришла на свои сессии, она практически хромала, ходьба казалась тяжким трудом, и выглядела совсем безжизненно. В начале она сидела на кушетке в довольно жесткой позе, почти не двигаясь. С течением времени она понемножку расслаблялась. Часто брала и крепко прижимала к животу подушку, как она сказала - для защиты. По прошествии восемнадцати месяцев она начала вытягивать ноги и однажды свернулась в позу эмбриона, по-прежнему сжимая подушку, которая была либо питающей плацентой, либо промежуточным объектом.
Так, по ее словам, она чувствовала себя в безопасности и возвращалась к этой позиции на протяжении нескольких месяцев. Однажды, лежа на кушетке, она рассказала мне свой сон, в котором спускалась по узкому коридору, перешедшему в темный туннель, в конце которого мерцал свет. Она сказала, что ощущала всем телом влекущее вперед движение. Чтобы продемонстрировать это, она делала плавательные движения руками вперед и вниз, еще и еще, продолжая говорить. Я обратила ее внимание эти движения и попросила прочувствовать их сознательно и последовать за любым импульсом в теле. Сидя на краю кушетки, она могла начать двигаться вперед и вниз, следуя за руками. Когда же ее голова и плечи прикоснулись к земле, руки закончили вести и улеглись позади вдоль туловища. Медленные, вращательные и круговые движения, начавшись от головы, прошли по всему телу, пока она полностью не улеглась на пол. Там она и осталась до конца сессии. На мой вопрос, хочет ли она что-либо сказать перед тем, как сеанс закончится, она ответила - нет, хочет только лежать вот так и ощущать, и продолжить точно также в следующий раз.
Так она делала несколько сессий, говоря, что чувствует себя значительно безопаснее на полу, чем когда-либо на кушетке. В течение этого времени мы обсуждали ее сон как относящийся к рождению, а так же к установлению контакта с более глубокой и темной стороной ее самой, которую я обозначила как тень. Так же было весьма ценным, что процесс движения по темному туннелю имел отношение к темному облаку, в которое она, по своим ощущениям, была укутана. Во сне и еще раз на одном из сеансов она смогла принять эту темноту, пойти в нее и сквозь нее.
Нина провела лежа на полу ровно семь сессий и потом заявила, что чувствует готовность сесть, что и сделала, оперевшись спиной о кушетку и повернувшись лицом ко мне. Я замечала, что характер движений - как она заходит вначале и покидает комнату в конце сеанса - стал немного другим после сна с туннелем. Но сам процесс, похоже, завершился только теперь, когда она села напротив меня. Когда она поднялась в конце, чтобы выйти, казалось, она стала более сбалансированной, и я почувствовала, что впервые Нина целиком опирается на землю. В этот раз как будто не она тащила свое тело от земли усилием воли, а наоборот. Ее тело стало способным использовать жесткость и сопротивление земли для того, чтобы поставить себя вверх на ноги. Так я это видела, наблюдая за ней, потом это подтвердилось, когда она пришла в следующий раз. Она поведала мне, очень возбужденно, как по-особому начала ощущать походку после той сессии - она никогда ничего подобного не чувствовала!
Сейчас я бы хотела вернуться к модели дерева и соответствующим движениям. Движения, относящиеся к третьей области кроны и процессу индивидуации, я обозначила как "движения тайцзи". Я наблюдала снова и снова как человек, успешно воплощающий в себе некоторое чувство самости, двигался очень сбалансировано и гармонично, что не происходит под сознательным управлением Эго. Движения центрированы, неспешны и текучи. В них есть спокойствие, да и само движение, кажется, воплощается в спокойствии. Иметь возможность наблюдать за этим процессом является для меня великой привилегией. Как пишет Арнольд Миндел "Человек, управляемый только временем и социальным давлением, не имеет контакта со своим телом, духом или самостью… Личностью является тот, кто осознает и проявляет внутренний танец жизни… без усилий" (Миндел 1982).
Образы, которые люди изображают на бумаге после таких непринужденных танцев и сбалансированных движений - это символы Самости: солнце, новорожденное дитя, птица, золотые яблоки, древо жизни, звезда (это только некоторые из них). Работа с детскими переживаниями, соотнесение их с Эго и последующая попытка пойти дальше по направлению к индивидуации, как это стало возможным для некоторых участников воркшопов, похоже, относится к эффекту, хотя только в отношении короткого промежутка времени, который Юнг назвал трансцендентной функцией.
Трансцендентная функция поднимает неразрешимый конфликт и выносит его за пределы области конфликта, способствуя слиянию противоположностей. При установлении нового баланса между Эго и бессознательным она приносит новую позицию (Юнг 1977). Новая позиция контакта с Самостью - вот, как я верю, что может быть в "движениях тайцзи".

Выводы.
Этот материал задумывался как мост между танцевально-двигательной терапией и юнгианской концепцией психического и его развития. Основные человеческие вопросы, типа: Какова движущая сила движения или действия? Что определяет нас в движении? Что двигает нами? я надеюсь, стали более понятны. Плод начинает двигаться в матке. Рождение, процесс родов есть первичное и самое главное движение. Оно случается в момент тончайших взаимодействий внутренних сил ребенка с внешней реальностью матки, с ее сокращениями.
Эмоция, становясь действием, ведет нас к танцу и ритуалу, создавая, таким образом, внешнее выражение психической реальности архетипа.

Заключение.
В этой главе я постаралась обратить внимание на внутреннюю и внешнюю реальности. Это проистекает из моего убеждения о том, что одна является зеркалом для другой, поэтому чтобы жить полной жизнью, необходимо установить сознательную связь между двумя этими реальностями. Я попыталась изложить конкретное понимание движений и двигательных процессов, которое я выработала с помощью идей и мыслей Юнга.
ТДТ - довольно молодая область. Это один из творческих инструментов, находящий все более широкое применение в терапевтической работе. Мой собственный опыт, как в личном анализе, так и в моей практике, показывает, что человек - очень сложное создание, и терапия видится, главным образом, как работа, развивающая ментальные представления. Я верю, что это еще не вся история и, возможно, ментальные образы не всегда обретают вербальную форму. В процессе терапии мы имеем дело с психикой, с миром психического, и, я думаю, этот мир содержит намного больше, он все еще не исследован и не нанесен на карту.

Перевод А.Константинова (Минск)

Инфляция
Более или менее выраженная идентификация с коллективной психикой, вызываемая прорывом бессознательного архетипического материала или расширением сознания. В таких случаях появляется дезориентация, сопровождаемая чувством присутствия в себе чудовищной силы и неповторимости происходящего (возможно также ощущение своей полной никчемности и бесполезности). Первое характерно для гипоманического состояния, а последнее - для депрессии.
Юнг пишет: "Инфляция является состоянием неосознанности сознания. Такое происходит тогда, когда сознание заполоняется материалами бессознательной сферы, теряя способность замечать это" (GW 12, § 563). Архетипический материал чуть ли не с первобытным насилием захватывает власть над психикой, принуждая её выходить за пределы областей, предназначенных человеку. Здесь не обходится без преувеличений, раздутости (инфляции!), принуждённости, иллюзий и потрясений как в хорошем, так и в плохом" (GW 7, § 110). Юнг считал, что инфляция сферы Я будет всегда опасной, когда она доходит до идентификации с Самостью. Тогда перед нами высокомерная гордыня, делающая невозможной индивидуацию, так как уже просто невозможно различать человека и лик Божий.
(Словарь аналитической психологии, 1986 Andrew Samuels, Bani Shorter, Fred Plaut, перевод Copyright © 2002 Николаев Виктор И. и Людмила Ф. Бугаёва)

Циркумамбуляция - означает не только циркулярное движение (движение по кругу), но и отмечает вокруг какого-либо центрального пункта целый святой район. Психологически Юнг даёт циркумамбуляции следующее определение: концентрация на одном единственном пункте, являющемся центром круга. Посредством амплификации циркумамбуляцию можно представить в форме колеса, символизирующего то, что Я содержится в Самости (GW 9/2, § 352). По мнению Юнга, процесс циркумамбуляции представлен в символике метаморфоз, о которых говорит месса, и в буддистской мандале. Движение по ходу часовой стрелки говорит (по Юнгу) о стремлении к осознанию; а циркумамбуляция против хода часовой стрелки - о спиралевидном движении обратно в царство бессознательного. Circumambulatio является алхимическим понятием, подразумевающим ещё и концентрацию на центре или месте творческих метаморфоз. Чётко очерченная окружность (теменос) является метафорой для накладываемых аналитическим лечением ограничений, посредством чего удаётся выдержать напряжённость, вызываемую столкновением с противоположностями, а также избежать последующих психотических расстройств и дезинтеграции. В качестве манифестации бессознательных процессов можно рассматривать сновидения, в которых всё вращается или "циркумамбулирует" вокруг одного единственного пункта. Нойманн (1949), учитывая принцип психической интеграции, заменяет понятие циркумамбуляции термином "центроверзия". (Словарь аналитической психологии, 1986 Andrew Samuels, Bani Shorter, Fred Plaut, перевод Copyright © 2002 Николаев Виктор И. и Людмила Ф. Бугаёва)