Танец и современная субъективность" Памела Уайтекер (Pamela Whitaker)

(Из статьи "Движение, импровизация и телесные ощущения в арт-терапии")

В танце "я" выступает скорее в качестве глагола, а не существительного (FitzGerald, 2001; p. 18): изменения положения тела или характера движения отражают психологические и физические трансформации личности. Репрезентации "я" при этом варьируют: как только создан один образ, появляется другой. "Я" таким образом представлено в виде некой последовательности или процесса.

Танец "нефиксирован"; в каждый момент времени он предполагает движение в новом направлении новые действия. Теория танцедвигательной терапии позволяет рассмотреть тело на физическом и метафорическом уровнях как отражение "смысла в движении" (Desmond, 1997), неустойчивой идентичности и "текучих" репрезентаций. Все это характерно для соврменной культуры, отличительными чертами которой являются транснациональность, безграничность, путешествия, множественность. Современные культурологические исследования и исследования телесного опыта предполагают использование представлений психоанализа, феноменологического подхода, телесно-ориентированной терапии, психологии и психосоматической медицины. Грани между отдельными дисциплинами не являются более жесткими и носят открытый характер. Концепции танцедвигательной терапии, дополняемые теорией культуры, позволяют понять, "как социальная идентичность человека отражается в стиле его поведения и как использование им своего тела в танце раскрывает, усиливает или дополняет движения его тела вне танца, в том или ином историческом контексте" (Desmond, 1997; p. 29).

По мнению Эллиотта (Elliott, 2000), четких границ "я" больше не существует; современное "я" характеризуется постоянно увеличивающейся восприимчивостью к иным позициям и "поразительной терпимостью" к противоречиям. Оно также совмещает в себе разные стили жизни, двигаясь между множеством различных фокусов значений. Альтернативные точки зрения делают идентичность менее фиксированной. разрушают стереотипы и бытие "в единственно возможном виде". Подвижность реакций и способность к постоянной адаптации к внешним изменениям и стрессам в значительной мере связаны с таким сознанием, которое характеризуется "физической и имажинативной алертностью" (Tufnell, 2000; p. 19).

"Мы должны постоянно изобретать способы, с помощью которых можно было бы придавать форму тому. что мы ощущаем, и тому, что еще н нашло своего воплощения… Мы чувствуем и "знаем" на телесном уровне очень многое, задолго до того, как можем обозначить все это словами" (Tufnell, 2000, p. 14).

Теория танцедвигательной терапии в значительной мере связана с понятием "неустойчивости" в смысле субъктивности, языка, форм и репрезентаций. Каким же образом мы постигаем "органичность" нашего тела через непреднамеренные движения и изменение его ощущений? Теория танцедвигательной терапии позволяет понять то, что такое "привычные движения" и каким образом они связаны с неразрешенными в прошлом конфликтами. Когда человек "застревает" на определенных двигательных паттернах, повторяя одни и те же движения вновь и вновь, это препятствует его экспериментам с новыми движениями. Танцевальная импровизация предполагает эксперимент с движениями, которые имеют непривычный и неосознанный характер. Его результаты не запланированы и непредвиденны, что дает возможность для освобождения от жестких систем значений и привычных моделей поведения. Являясь выражением кинетической субъективности, танец дезорганизует регулярность, рутину и порядок.

Постмодернистский акцент на изменяющейся идентичности и процессе движения позволяет исследовать ранее крайне слабо изученные феномены в арт-терапии. Рассмотрение тела как "вместилища" потребностей, идеологий и языков позволяет использовать его в качестве инструмента "локализации" и "делокализации" идентичностей, исследования разных типов репрезентаций - не столько для определения "я" или достижения конкретных психотерапевтических целей, сколько для проживания сложной последовательности разных событий, запечатлеваемых в различных визуальных и телесных образах. Вместо того, чтобы стремиться к раскрытию определенного смысла образом, мы можем следовать серии событий, происходящих по мере создания визуальных образов. "Гетерогенность" экспрессии, освобожденной от необходимости создавать какой-либо конкретный и единственный образ, повышает восприимчивость к скрытым аспектам символического языка, тем аспектам, которые связаны с телом и его жестами.

"Движение стало самоцелью… и совершается автоматически, в ответ на сотни различных ментальных образов, связанных с "течением" в определенном направлении и совершением неких действий" (Whitehouse, 1995; p. 243). Привычка и рутина при этом связаны с замкнутым пространством, неподвижностью и отсутствием гибкости. "Иной взгляд на нашу жизнь… требует, прежде всего, освобождения от автоматизмов и привычных форм поведения - тех форм, поз и оценок, которые ее упорядочивают" (Tufnell, 2000; p. 12).

Гендлин определяет осознание телесных ощущений как "особый вид сознания, который выходит за рамки возможностей логического мышления,… как вмещающий в себя последующие движения, в том числе те, которые еще не обрели своей формы" (Gendlin, 1992; p. 347).

Литература
Desmond J. (1997) Meaning in Motion: New Cultural Studies of Dance. London: Duke University Press.
Elliott, A. (2000) Concepts of the Self. Cambridge: Polity.
Fink, B. (2000) A Clinical Introduction to Lacanian Psychoanalysis: Theory and 'Technique. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press.
Fitzgerald, P. (2001) Self and Others: An Interview with Ciaran Benson' in CIRCA Irish and International Contemporary Visual Culture, 96, Summer 2001:18-21.
Tufnell, M. (2000) 'Beneath Our Words,' in Greenland, Penny (ed.) What Dancers do that other Health Workers Don't... Leeds, UK: JABADAO Centre for Movement Studies: 9-29.
Whitehouse, M. (1995) The Tao of the Body, ' in Johnson, Don Hanlon (ed.) Bone, ^reaWrtSesture: Practices of Embodiment. San Francisco: California Institute of Integral Studies: 239-253.