История модельного бизнеса в России

О русских моде­лях не очень много говорят и еще меньше пишут. А редкие интервью в глянцевых изданиях или краткие биографии на интернет-сайтах не меня­ют это положение вещей.

В их собственной стране о них вспоминают только в связи с каким-нибудь скандалом. Да и вспоминают на самом деле не тех: девушки, сде­лавшие по-настоящему хорошую карьеру, редко оказываются в скандальных ситуациях. В профес­сии модели чрезвычайно важна репутация. И ни­какое приличное агентство не будет иметь дело с моделью, замешанной в сомнительных историях.

Новейшая история модельного бизнеса в Рос­сии может показаться почти невероятной. Всего пятнадцать-двадцать лет назад никто не мог даже предположить, что российские модели смогут ко­гда-нибудь работать на равных с зарубежными манекенщицами. Да, русские девушки появлялись на подиумах за пределами России и в 1980-е, и в 1970-е, и даже в 1960-е годы. Но, как правило, это были или эмигрантки, оказавшиеся в модель­ном бизнесе почти случайно, или советские моде­ли, участвовавшие в закрытых посольских демон­страциях. В любом случае, до определенного мо­мента появления русских манекенщиц в модных показах за границей были эпизодическими.

В Советском Союзе существовала своя систе­ма моделей. При центральных домах моды в Москве, Петербурге, а также в столицах союзных республик существовали свои штаты манекен­щиц. Девушек обучали основам профессии, но задачи перед советскими манекенщицами были совсем другие. Во-первых, значительная часть моделей подбиралась с учетом потребностей советского массового производства одежды. Это значило, что при домах мод работали девуш­ки с 46 и 48 размерами, немыслимо большими для заграничных показов. Во-вторых, советские показы были в основном камерными мероприяти­ями. Камерные залы, ограниченное число зрите­лей, маленькие коллекции. Мало кто из советских манекенщиц был готов к масштабным шоу па­рижских или нью-йоркских модных недель, мало кто сталкивался с таким уровнем и темпом рабо­ты. В-третьих, далеко не всегда в основе отбора манекенщиц лежали профессиональные крите­рии. Кого-то брали по дружбе, кого-то за благона­дежность, кто-то умел дружить с начальством.

Но самое главное, клан советских манекенщиц существовал автономно от международного мо­дельного бизнеса. Две эти системы не взаимо­действовали и не пересекались. Поэтому, даже оказавшись на парижском, нью-йоркском или ми­ланском подиуме, русские модели редко станови­лись частью этой системы. Примеры Галины Миловской, Людмилы Романовской или Натальи Медведевой, работавших за пределами России, только подтверждают это правило. Даже сделав неплохую карьеру в модельном бизнесе, они все равно остались персонажами другого мира.

В этом смысле очень показательна история Га­лины Миловской. В начале 1970-х она была одной из самых известных советских манекенщиц, ра­ботавших на Западе. Ее головокружительная карьера началась еще в СССР. В 1968 году она демонстрировала коллекции на Московском международном фестивале моды. Вслед за этим ее пригласили на съемки для журнала «Vogue». То­гда в Москву приезжал фотограф Арно де Роне (Arnaud de Rosnay). С собой он привез целую кол­лекцию одежды, которую и предполагалось снять на ком-нибудь из русских моделей на фоне мос­ковских достопримечательностей.

По уровню организации этот проект считается беспрецедентным до сих пор. Дело не в том, что было получено разрешение на съемку на Крас­ной площади, хотя по советским временам одно это казалось совершенно невероятным. Прово­дить фотосессию разрешили даже в Оружейной палате Московского Кремля. А кроме того, для съемки разрешили использовать подлинные дра­гоценности, хранящиеся в музее. Галина позиро­вала с жезлом Екатерины II и алмазом «Шах», ко­торый Россия получила в свое время от Ирана в качестве компенсации за смерть Грибоедова. По легенде, для этих съемок была выделена спе­циальная охрана из 17 человек, а спецразреше­ние подписывали у самого Косыгина.

Скандал разразился после того, как снимки опубликовали. На фотографиях, которые были сделаны на Красной площади, Галина Миловская сидела на брусчатке спиной к Мавзолею и порт­ретам коммунистических лидеров, развешенным на Кремлевской стене по случаю праздника. Та­кое поведение сочли «политически спланирован­ной акцией» и запретили официальную съемку для иностранных изданий. А когда в одном из итальянских журналов появились фотографии Кайо Марио Гаррубба (Caio Mario Garrubba), на которых тело Гали было расписано цветами, ее и вовсе отстранили от работы. В итоге Галина Миловская уехала из Советского Союза.

В ее судьбе активное участие принимала Эй­лин Форд — основательница агентства «Ford». Говорят, чтобы сделать возможным появление Галины Миловской на западных подиумах, она подготовила множество писем, одно из которых было подписано даже президентом Никсоном. Во многом благодаря Эйлин профессиональная судьба Галины оказалась достаточно удачной: она снималась для английского «Vogue», участ­вовала в показах и модельных конкурсах.

Но, несмотря на этот успех, она все равно осталась за пределами модельной системы, кото­рая занималась тихим распределением манекен­щиц по съемкам и показам. Помимо своей воли она стала общественной фигурой, и ее професси­ональные достижения неизбежно приобретали политический подтекст. Это было очевидно и в Европе, где ее называли «Солженицыным моды». Примечательно, что впоследствии, отучившись в Сорбонне и Американском киноинституте, Гали­на Миловская стала знаменитой именно в облас­ти документального кино. Тем не менее в течение трех десятков лет она была одной из немногих русских моделей, продолживших свою карьеру за пределами России. Ситуация с появлением российских моделей на Западе изменилась только с началом пере­стройки, и то далеко не сразу. Потребовалось около четырех лет для того, чтобы первые девуш­ки поехали работать в западных агентствах. При­чин такой заминки было несколько. Прежде все­го, достаточно долго менялась визовая система. До 1985 года поездка в капстрану оказывалась малореальным предприятием, и быстро организо­вать получение виз да еще с разрешением на работу было совсем не просто.

С другой стороны, отсутствовал отлаженный механизм, позволявший сотрудничать с западны­ми модельными агентствами. Старая система, су­ществовавшая при домах моделей, обслуживала только местные показы и вообще оказалась до­статочно неповоротливой структурой. Первое серьезное модельное агентство, способное обес­печивать российских моделей более или менее серьезными заказами, появилось только в 1989 го­ду. Это было «Red Stars». Оно просуществовало более 10 лет и закрылось в 2002 году. Именно агентство «Red Stars» навсегда изменило расста­новку сил в российском модельном бизнесе и сделало возможным появление модных звезд из бывшего Советского Союза.

По мере того как первых российских девушек стали приглашать в западные модельные агент­ства, выяснилось, что большинство из них имело о профессии весьма смутные представления. Проблема заключалась отнюдь не в том, что у русских манекенщиц были проблемы с пластикой или пропорциями. Никто не был готов к тому, что работа модели предъявляет очень жесткие требо­вания и не очень много предлагает взамен.

Большинство девушек, получив предложение от какого-нибудь западного агентства, уже счита­ли себя состоявшимися звездами, совершенно не понимая того, что их карьера еще даже не нача­лась. Они начинали капризничать, хамить редак­торам и фотографам или прогуливать съемки. Мало кто отдавал себе отчет в том, что начинаю­щая модель — это не истеричная королева красо­ты, а скромная студентка, которая пытается зара­ботать денег на карманные расходы.

Кроме того, выяснилось, что профессия моде­ли довольно тяжелая и не обязательно прибыль­ная. Начинающие модели далеко не всегда сра­зу становились героинями «Vogue». Часто этому предшествовали годы работы для небольших ка­талогов, газетной рекламы или скромных, не са­мых известных фирм. Приходилось рано вста­вать и поздно ложиться, чтобы на следующий день снова встать затемно и начать готовиться к новой съемке. Эта изнурительная работа поз­воляла зарабатывать меньше 100 долларов в не­делю, которых едва хватало на еду и передвиже­ние по городу. Все это было совсем не похоже на сказочные истории из глянцевых журналов. И многие не выдерживали напряженного ритма модной жизни.

Первые русские модели приезжали в Париж или Нью-Йорк, чувствуя себя королевами подиу­ма. И тут выяснялось, что их рабочий день будет выглядеть примерно следующим образом. Подъ­ем в семь утра, легкий завтрак и подготовка к съемке. Сначала макияж, затем прическа. Мо­дель должна быть полностью готова не позже де­вяти, особенно если съемка проходит на улице: нельзя упустить нужный свет. Работа — до вече­ра, иногда без остановок на обед, в лучшем слу­чае — кофе.

Так трудится вся команда, включая легендар­ных фотографов и знаменитых стилистов. Пере­рывов никто не делает, поскольку съемочный день стоит недешево и никто не будет тратить лишние деньги из-за того, что модели захотелось отдохнуть. Жаловаться не принято: все в одина­ковых условиях, и все устали.

Если нет съемок, значит нужно ездить по кастингам в разных концах города. Показывать свое уныние или усталость считается дурным тоном: с такой моделью никто работать не будет, и ее карьера закончится, не начавшись. Необходимо быть милой, вежливой и приветливой, но не по­добострастной. Люди, которые повидали на сво­ем веку десятки и сотни начинающих манекен­щиц, прекрасно распознают отталкивающую на­игранную лесть. Ну и, разумеется, нужно хорошо выглядеть в течение всего дня.

После этого наступает вечер. Если в этот день модель не работает на показе, то она получила приглашение на светское мероприятие, которое тоже лучше не пропускать. Вечеринка скорее всего продлится за полночь, а это значит, что на сон останется 3-4 часа. На следующий день все повторится сначала: ранний подъем, съемочный день или примерки и вечерний прием. Светская жизнь в таком режиме приносит радость, пока все внове, а затем превращается в тяжелую каж­додневную рутину. Если прибавить к этому по­стоянное безденежье, недосыпание и общую уста­лость, профессия модели оказывается не такой уж и привлекательной.

Это открытие вызывало разочарование у мно­гих дебютанток: кто-то впадал в депрессию, кто-то не мог справиться с ленью, кто-то, сообразив, что золотых гор не предвидится, принимался на­лаживать личную жизнь. Из первых манекенщиц, попавших в Европу в конце 1980-х — начале 1990-х, преодолеть эти искушения и понять пра­вила игры удалось очень немногим. Среди них были Татьяна Сорокко, Марина Агафонова и Люд­мила Исаева-Малахова.

Марина Агафонова — легенда российского модельного бизнеса. Она начала свою карьеру в тот момент, когда никто еще даже не предпола­гал, что появление российских девушек на поди­уме в Париже или Нью-Йорке будет возможным. Ей хватило смелости хотеть невозможного и до­биваться этого. В итоге Марина Агафонова оказа­лась одной из первых русских моделей, появив­шихся на обложке журнала «Vogue». Марину сложно назвать знаменитой европейской моде­лью, но она заставила всех поверить в то, что присутствие российских девушек на западных по­диумах когда-нибудь может стать реальностью.

Другая русская модель — Людмила Исаева-Малахова — смогла продвинуться на шаг вперед. Она не только появилась на обложках журна­лов — английского «Marie Claire» в 1991 году и испанского «Vogue» в 1993-м, но и приняла уча­стие в рекламных кампаниях нескольких знаме­нитых марок. В начале 1990-х она стала лицом «Escada» и «Guerlain», хотя в тот момент практи­чески невозможно было в это поверить. Но все-таки ее присутствие в западной моде оказалось весьма локальным и непродолжительным.

Первой русской манекенщицей, добившейся ощутимого успеха в начале 1990-х, стала Татьяна Сорокко. Она участвовала в показах «Givenchy» и «Vivienne Westwood», она снималась в фотосес­сиях для «Harper's Bazaar», ее приглашал на съемки знаменитый фотограф Ги Бурден (Guy Bourdin). Ее карьера по модельным меркам ока­залась долгой. Она выходила на подиум еще в 1997 и 1998 годах. Но самое главное заключа­лось в том, что она оказалась одной из первых, сделав возможным появление моделей так назы­ваемой первой волны.

Историю вхождения российских моделей в ми­ровой бизнес принято делить на три этапа — или волны, которые в конечном итоге смогли изме­нить и само лицо интернациональной моды. Пер­вая пришлась на начало и середину 1990-х годов. Ее участницами стали победительницы модельных конкурсов, и прежде всего — «Elite Model Look», которые открыли многим русским моделям дорогу на интернациональный подиум. Среди представительниц «первой волны» были Татьяна Завьялова и Ольга Пантюшенкова, Ирина Бондаренко и Наталья Семанова.

Это поколение моделей уже достаточно часто и привычно появлялось на страницах модных журналов и в рекламных кампаниях, активно при­нимало участие в показах на модных неделях в Милане, Париже, Лондоне и Нью-Йорке. Но, не­смотря на уверенное присутствие русских моде­лей в интернациональной моде, их существова­ние все еще казалось каким-то нереальным и сказочным. Это время прошло под знаком наив­ной детской гордости, что и мы оказались не ху­же других. Потребуется еще около десяти лет для того, чтобы понять: между нами и представитель­ницами других стран нет в сущности никакой раз­ницы. На подиуме все равны.

«Вторую волну» также принято называть «Эпохой трех V». Она началась около 2000 года и была связана с вторжением в модельный биз­нес трех русских звезд — Натальи Водяновой, Ев­гении Володиной и Анны Вялицыной. Отныне речь не шла о простодушной радости, что и на­ших девушек приглашают сниматься в модном журнале. Водянова, Володина и Вялицына подня­лись на самые высокие позиции в модельном бизнесе.

Они оказались не просто манекенщицами — они стали символом своего времени. На их счету были даже не десятки и сотни, а тысячи выходов в показах. К этому добавились сотни журналь­ных съемок и десятки рекламных кампаний. Это был уровень, на который за всю историю суще­ствования модельного бизнеса поднимались единицы. Реакцию на появление звезд «второй волны» можно описать как изумление. Сложно было поверить, что мы оказались не просто по­литкорректным приложением к системе супер­моделей, а стали первыми лицами моды.

Пожалуй, только «третья волна» сделает при­сутствие российских моделей на мировых поди­умах привычным в глазах их соотечественников. Это поколение оказалось самым заметным и массовым. Речь шла не только о возникновении многочисленной генерации новых модельных знаменитостей и звезд — к ним относились Са­ша Пивоварова, Наташа Поли, Катя Щекина, Влада Рослякова, Катя Кокорева и еще десятки имен. Начиная примерно с 2003-2004 годов, ока­залось очевидным, что модельный бизнес стал по преимуществу русским. Подавляющее боль­шинство фамилий манекенщиц теперь имело славянские корни, и компанию девушкам из Рос­сии составляли модели из Украины, Беларуси или Словении.

Это поколение было уже совсем иным. Они выросли в то время, когда мода и модельный бизнес были широко обсуждаемыми темами. Они знали особенности профессии, они умели работать. Девушки, пришедшие в модельный бизнес в начале нового тысячелетия, смотрели на работу манекенщицы очень реалистично. Они понимали: чтобы достичь вершин в этой области, потребуется много сил, и не строили воздушных замков.

После того как состоялась карьера третьего поколения русских манекенщиц, в мире всерьез заговорили о «русской волне». С одной стороны, имелось в виду невероятное увеличение числа моделей из России. Девушек с русскими фами­лиями в западных агентствах оказалось настоль­ко много, что они абсолютно затмили представи­тельниц других стран. Русские не просто стали доминировать количественно. Речь шла о целом поколении российских звезд, некоторые из кото­рых, например Наталья Водянова и Саша Пиво­варова, становились знаковыми фигурами целой эпохи.

Русские модели оказались популярны как яв­ление: к началу нового тысячелетия они стали несомненным трендом. Сами того не ожидая, они были признаком новой эпохи в интернациональ­ной моде. Новая эра сделала модельный бизнес более открытым и в то же время более динамич­ным. С одной стороны, появилось больше воз­можностей: с увеличением количества моделей увеличилось количество агентств, а внешность манекенщиц стала менее стандартной. Это за­метно расширило круг потенциальных претен­денток. Но при этом заметно выросла потреб­ность в новых лицах. Постоянный приток деву­шек «русской волны» сделал возможным эту постоянную ротацию.

Но самое главное, благодаря «русской вол­не» Россия стала одной из «модельных дер­жав». Это не значит, что страна происхождения обеспечила русским девушкам приоритетную позицию в мировой моде. Она сделала русских моделей героинями, которые наравне с другими присутствуют в интернациональной модельной среде. Именно это и стало главным достижени­ем лучших моделей «русской волны».