Базовая типология языка чувственного движения" Йона Шахар-Леви

  Синопсис
Наблюдение за отношениями родителей и младенцев и разбор процессов аутентичного движения в пространстве двигательной терапии (процессов, в которых движение поднимает скрытые воспоминания из любых периодов жизни), привели меня к пониманию, что по телесно-двигательным ощущениям “себя – младенца”, развитие проходит через две, в корне отличающиеся, системы архетипов межличностных отношений. Первая система – это “собственное тело в родительских объятиях”, вторая - “собственное тело относительно других тел”. Одна система существует в родительском окружении, другая – в рамках общества. Это деление подчёркивает, что в телесно-двигательных ощущениях “себя-младенца” присутствуют две противоложеные двигательные системы отношений: “в родительском окружении” и “собственное тело относительно других”. В каждой из них существуют свои законы коммуникации, проявления чувств, защиты и способов удовлетворения. Целью этой статьи является расширение видения тела и чувственного движения. Представление материала основано на том, что различия между двумя архетипами лежат на поверхности; оно доступно каждому, наблюдающему за младенцами.

Путь человека из родительских объятий к области общественых законов

  1. Ощущения родительского окружения
Младенец начинает свою жизнь в пространстве, созданном его родителями. Младенец ощущает это пространство посредством разных частей тела родителей (груди, живота, конечностей), звуков, запахов, взглядов, движений и прикосновений. В некотором роде, это окружение служит продолжением внутриутробного пространства, выполняя задачи ношения, питания и защиты ребёнка. Особенность этой модели заключается в её кратковременности (первые месяцы жизни) и неповторимости.
Отношения "в окружении родительских объятий" выстроены на биологическом факторе неравенства по величине тела между младенцем и взрослым. В первые месяцы жизни, тело младенца мало, со слабым мышечным тонусом, и требует поддержки взрослых. Это приводит к тому, что любой взрослый, неся младенца, обнимает его и создаёт "родительское окружение".
Другой характеристикой этих отношений является управление телом младенца извне. Тело младенца не может само справиться с силой тяжести, и поэтому полностью подчинено взрослому в случае, когда нужно изменить положение тела или переместить его. Объятия становятся вспомогательной кожей и вспомогательным позвоночником.
Внутри родительских объятий нет условий для различия между телами взрослого и ребёнка. Там нет ясных границ между внутренним и внешним, и разницы между сигналами изнутри или снаружи. Это влияет на развитие ребёнка:

1. В окружении родительских объятий осуществляется связь тела и чувств, дающая двусторонний поток движения, голосов, чувств и настроек. Младенец и родитель действуют в едином энергетическом пространстве, их взаимодействие происходит в областях "сливания кожей", в которых младенец соприкасается кожей с родителем. В этой области происходит телесно-двигательное общение, передающееся через качество объятий и мускульного напряжения родителя.

2. Из родительских объятий рождается язык связи движения и чувств. Тело младенца обучается через неосознаваемые каналы "первичному языку телесности", состоящему из таких "фраз" как: увеличить или ослабить напряжение мускулов, соединить или прервать движение и внимание, какие действия указывают на любовь и критику, преследование или расставание. На ранних стадиях познания восприятие своего тела у младенца происходит через отношение "обнимающего окружения" к нему.
Во время этого неосознанного разговора у младенца происходит скрытый процесс обучения родительским моделям напряжения. В окружении родительских объятий ребёнок учится первичным стратегиям распределения усилий и внимания, прикосновения и его избегания, и т.д. Симпатия воспримется через "родительскую кожу" и позже станет внутренним центром удовлетворения собой. Сдерживающие отношения воспримутся как давящие/удушающие. Негативные – порождают основу для страхов и диссоциации. В них развивается негативное отношение к собственному телу.

3. Объятия эгоцентричны, они создают особую телесную среду, направленную на младенца и его нужды.

4. Представление о собственном теле происходят из опыта, полученного в родительских объятиях, через ощущения удовольствия и боли, прикосновения и движения. Окружение родительских объятий длится до трёх лет, но телесные впечатления младенца могут влиять на его реакции во взрослой жизни.   

5. Окружение родительских объятий оставляет архетипическое стремление к соединению и гармонии с близким человеком. И хотя в чистом виде этот архетип действует всего год-полтора, в теле навсегда сохраняются воспоминания того "до-когнитивного" периода.   

Следы нехватки  родительских объятий проявляются в пространстве двигательной терапии как предпочтение положения лёжа; безынициативное следование указаниям; трудность удержания тела в вертикальном положении. 

   2. Переход из  родительских объятий к области общественых законов
В первые три года жизни тело ребёнка вырастает и приходит минута расставания с родительскими объятиями. Для тела это означает постепенный переход от закрытого пространства родительских объятий к автономии, связанной со стоянием на ногах. Этот процесс проходит одновременно с индивидуализацией ребёнка и вместе с изменением системы отношений между ребёнком и родителями.

В пространстве общественных законов ребёнок стоит на собственных ногах вертикально, "лицом" к окружающему миру, напротив близких. Такое положение, когда двое находятся напротив друг друга, доминирует в общественных и межличностных связях.

Система связей "лицом к лицу" развивает отличие себя от других личностей и является основой существования в пространстве общественных законов. "Лицом к лицу" означает телесное и когнитивное разделение себя и мира, "вертикальность"- телесную автономию.

Вместе с тем, новая модель не является полным отказом от старой. Двух/трёхлетний ребёнок, стоящий на своих ногах, нередко возвращается в родительские объятия. Позднее, понятие объятий расширяется от физических к более "виртуальным": в них входят голос, взгляд, исполнение желаний, и т.д.         

Каждая система связи требует соответствующих двигательных моделей и лежащих в их основании архетипов:
1. Соединение в пространстве объятий   
2. Отсоединение и рост
Соответственно, существуют две стратегии:
1. Для укрепления связи родителя и ребёнка – сохранение мягкости тела, расслабленности, круговых движений или движения волной.
2. Увеличение и усиление тела перед расставанием – тренировка тела, овладение собственной моторикой, движения суставами.

Сравнение телесных и двигательных характеристик архетипов:

  
  Смешение языков двигательной связи
У всех людей существует смешение двух языков двигательной связи. На протяжении всей жизни идёт их диалог. Первичный язык не исчезает, он выполняет важную функцию в таких телесно-чувственных связях как обнимание, расслабление и секс.

При патологии, один из языков подавляет другой. Это может проявляться в виде необъяснимых метаний между позами и движениями разных моделей, вплоть до нарушения деятельности. В других случаях происходит нарушение связи между внешними движениями и внутренними ощущениями (телесная диссоциация).   

   Случаи из практики
 “Не двигаться !”, “Не дышать !”, “Не чувствовать !”
Х., 42-летний мужчина, пришёл на двигательную терапию, т.к. чувствовал опустошение и застой: “Я чувствую, что моё тело не наполняет одежду”. В движении он быстро переходил из положения стоя ("лицом к лицу") к положению лёжа ("объятия"). В положении лёжа его наводняли страхи, а чувство одиночества обездвиживало. Он пытался избавиться от страха с помощью физиомоторных механизмов торможения и  ограничения: остановка дыхания, ограничение чувственного движения, постоянная зажатость и хроническое напряжение. Тело клиента было зажато в округлом сгибе. Даже при стоянии или движении, руки и ноги были согнуты в локтях и коленях. Согнутость и округлость характерны для модели нахождения в родительских объятиях. Таким образом, Х. сохранил в своём теле качества младенца, не подходившие по его возрасту, но относящиеся к скрытому влечению к иной форме телесной связи. В его аутентичном движении преобладали характеристики "объятий": усталость,  расслабление, оцепенение, проявляемые через отказ: “Не двигаться !”, “Не дышать !”, “Не чувствовать !” Моторная система привела себя в соответствие. Выбор лежания и сгибания указывают не только на стремление к "объятиям", но и на избегание выпрямления, т.е. увеличения тела и выхода в мир, воспринимаемого как угроза. 

 Утаивание стремления к родительским объятиям
Р. 35 лет, 10 месяцев страдает от депрессии и жалуется на потерю вкуса к жизни: “мне не хочется готовить, ухаживать за детьми и создавать домашний уют”. На первый взгляд, это чувство не проявляется в теле. Она стоит прямо, голова держится высоко, всё тело напряжено. Тело как будто говорит: “Я должна собрать все силы – колени, бёдра, плечи, лопатки – чтобы усилить себя”. Когда ей было предложено проверить свои ощущения при разных положениях тела, Р. наклонилась, потянулась, сложила руки и развела их в стороны, и   вернулась к своему выпрямленному-напряжённому положению и сказала: “Было приятно согнуться и округлить спину, но я не могу себе это позволить, потому что это напоминает зависимость”.

Тут можно видеть обратную реакцию на телесном уровне: Р. напрягается, что бы не чувствовать зависимость от других и скрыть желание опереться на кого-нибудь. Это служит также для отторжения слабости и стремления к поддержке. А вместе с оцепенением тела, оцепенела и система чувств. Напряжение как будто отгораживает осознание слабости, т.к. создаёт ощущение силы. Однако слабость просачивается, и это приводит к тому, что любое изменение в теле может разрушить с таким трудом накопленную «силу». В таком положении, аппарат решения проблемы стал её усилителем. Тело, как холическая система, не позволяет полного уничтожения одного из архетипов. Такие попытки всегда обречены на провал, так как отвергнутый стиль проявляется в неосознаных движениях или частях тела.   

 Опустошённое тело, гневающееся сердце и бессилие
Д., 36 летняя женщина, пришла на двигательную терапию с ранами на душе и теле, оставленными её матерью. Мать её любила, но была подвержена приступам гнева, проявляющегося в криках и ударах. Д. выросла в состоянии фрустрации, когда заботливая мать была матерью бьющей.

Форма тела Д. - это собрание сгибов и наклонов: спина согнута как банан, с головы до таза; руки и ноги всегда согнуты в локтях и коленях; голова меняет положение от опущеной вниз до закинутой назад с задранным вверх подбородком. Вертикальная схема тела полностью перепутана. Складывается ощущение, что тело младенца не находит себе опоры. Д.
это чувствует: “Сгибом спины я строю в себе линию противостояния, которая усиливает ощущение себя. Без напряжения мышц я не чувствую себя, а ощущаю бездну, в которую почти падаю”.

Противостояние выстроено в мышцах, но не ограничено лишь моторной системой. Оно есть и в чувствах. Слова Д.: "Внутри себя я противостою любому действию, которое пытаюсь совершить, и любому чувству. Это противостояние даёт ощущение мощного центра, без которого я как тряпка". Её тело полно немых криков: "у меня нет шансов в борьбе с другими", "мне нельзя применять силу", "мне нельзя проявлять свои желания прямо". Д. мучается в замкнутом круге гнева и беспомощности. Её руки и ноги обессилены, и противостояние миру проявляется в согнутой спине. У гнева и обречённости нет выхода, и они наполняют внутреннии органы. По словам Д.: "Я хорошо понимаю детей-аутистов, я чувствую их гнев и протест, и желание мстить. Мне хочется кричать, но не могу; мне нельзя быть сильной, я ненавижу себя с силой. Я не знаю, как мне преодолеть пропасть между желанием любить и гневом, происходящим из ощущения, что не смогу добиться любви".

В её движении были переходы между состоянием с согнутой и очень жёсткой, напряжённой спиной и лежанием в позе раковины, когда тело ощущалось расслабленным и бессильным. В результате сессии вышли слова: "я не хочу выходить в мир, не хочу взрослеть. Хочу оставаться маленькой девочкой без обязательств". Д. воспринимала себя как боровшуюся всю жизнь с засасыванием в бездну бессилия, проявлявшуюся в виде движений в стиле объятий, уже не могущих ей служить.

 Реконструкция связи с матерью через движение в стиле объятий
Г. пришёл ко мне на двигательную терапию десять лет назад. Тогда он был 28 летний студент-юрист. Тело не было зажато или напряжено, голос спокойный и уверенный. На мой вопрос о причине обращения к двигательной терапии, Г. ответил, что он не полностью пользуется своим потенциалом, что-то его останавливает. Г. отметил, что в возрасте одного года он лишился матери, однако отец женился снова, и его детство было обычным.

Когда Г. было предложено попробовать аутентичное движение, он немедленно лёг на пол и начал двигать спину и бёдра в едином движении – волной, по кругу. Тело как  будто искало поверхность, к которой можно прижаться или ощутить её прикосновение. По окончании, Г. заметил, что движения были приятны. Во второй раз, Г. проделал схожие движения: лёжа, круговые движения, всем телом. Такая картина повторялась два месяца. Затем появились новые движения: ползанье, ходьба на четвереньках, прыжки стоя. Интересно, что не одно из этих движений не происходило в начале встречи. Г. всегда начинал движение лёжа.

Создалось впечатление, что что-то заставляет его каждый раз возвращаться к схеме первичного развития. Появилось предположение, что движения “в окружении родительских объятий” неосознанны и проистекают из скрытого стремления снова ощутить себя в объятиях матери. Это предположение сильно взволновало Г., и он захотел вернуться к движению. На этот раз его движения были большие, всем своим телом он рисовал кольцо объятий, к которым хочет прикоснуться и почувствовать. По окончании сказал: "Я чувствовал маму в своём теле. Будто что-то вернулось ко мне от неё. Теперь я знаю, что не потерял её, что-то от неё осталось в моём теле".

Это был переломный момент. Две модели движения пришли к равновесию. Репертуар расширился, проявилось творческое начало. Изменения появились и в личной жизни.

  Заключение
Арон, в предисловии к своей книге “Relational perspectives on the body”, упоминает два противоположных подхода в психоанализе: один ставит в центре тело, а другой – личность родителей и матрицы межличностных отношений. Для примера отношения к телу он цитирует одного из своих преподавателей: “Думайте о теле, думайте о грязи, думайте о сексе”. Это узкое представление о теле, считающее его сосудом греха. С другой стороны, Арон приводит слова Митчела, одного из важных представителей подхода работы с отношениями, ставящего в основе образ родителей: “чувственная жизнь ребёнка наполнена и оформляется чертами родительско характера... Темы, занимающие родителей, занимают и ребёнка, разрешённые родителями интеракции устанавливают метафоры, к которым ребёнок обратится, оформляя свой внутренний мир”.

На мой взгляд, определение “в окружении родительских объятий” включает в себя оба подхода – отношение к телу и отношение к межличностным матрицам – и предлагает расширение подхода, придающего важность телу. Расширеный взгляд на тело проявляется в исследовании ролей моторики, и их развитии внутри межличностных матриц. Определение “в окружении родительских объятий” как действительной телесной и ментальной конструкции (образ объятий), продолжающей существовать даже после исчезновения действительного пространства, расширяет понимание таких явлений как перенос, регрессия, депрессия, психотическое помешательство, и тому подобное.

Перевод Баруха Юзефовского