Опыт движения: сырой материал танца" (1958) Мари Старкс Уайтхаус

Программа для Лос-Анджелеса

Заседания Юнгианского психологического клуба проходили весной. Теперь было лето, и я направлялась в Исомата, Идилвилдский художественный фонд, находящийся в местечке Сан-Хацинто Маунтинс и в настоящее время принадлежащего Университету Южной Калифорнии. Белла Левицки возглавляла тогда летнюю школу современного танца, и она пригласила меня выступить вместе с моей группой для презентации своих идей. Не знаю, почему, но когда я встречаюсь со своими коллегами-танцорами из художественных кругов, я волнуюсь больше, чем когда встречаюсь с психологами. Но к тому времени у меня сложилась небольшая демонстрационная группа, которая выступала с импровизациями перед зрителями в различных местах.
На этот раз нас просили провести одно публичное выступление и один мастер-класс.
В своём вступительном слове Белла сказала, что я интересуюсь "нормальными невротиками". Это было новое для того времени выражение, и оно доставляло людям приятное выражение при описании самих себя и их мира.
Мне предстояло найти связь между опытом движения и тем, что все мы называем танцем. При демонстрации мы использовали множество элементов танца: фокус, направление, изменения динамики и т.п., но всё это было ради того, чтобы продемонстрировать возникновение некоего смысла. Это значение, к которому я стремилась, имело скорее символическое, нежели театральное содержание. Беседы и демонстрация служили только прологом к мастер-классу, в котором люди могли бы сами испытать ощущения, отличные от тех, которые они обычно испытывали бы в обычном танцевальном классе.
В процессе преподавания я опиралась на некоторые фундаментальные принципы. Движение - это основная среда жизни, суть нашего опыта, будь то физического или ментального. Мы двигаемся, когда мы говорим, работаем, играем, любим; время движется, отмеряя дни и ночи, времена года; всё вокруг нас движется, испытывая попеременно рост и упадок. Движение - это энергия, процесс становления, появления и исчезновения. Все мы движемся всё время, даже во сне, причём 90% этих движений происходят неосознанно и автоматически. При этом тело человека не приобретает никакого опыта. Процесс, с помощью которого мужчины и женщины открывают и исследуют возможности и ограничения своих тел, постепенно приводят не только к большей физической свободе и спонтанности, но и к самопознанию и к самоосознанию. А это, в свою очередь, помогает в чувственном и тонком познании других, в открытии и восприятии других людей, отличающихся от нас самих. Разговор друг с другом на языке движений позволяет использовать невербальные субстраты, где в действительности и протекает наша жизнь.
Опыт движения может быть приобретён тремя основными способами. Во-первых, как физический акт. Можно отслеживать работу мускулов и реакцию нервной системы нашего тела. Это не предполагает достижения некоего физического подчинения тела, но скорее приобретение кинестетического знания, которое приоткрывает завесу над телесными ощущениями. Можно открыть в своём теле такие явления, как напряжение и релаксация, сжатие и освобождение, сгибание и разгибание и т.п.
Во-вторых, человек может начать отслеживать обертона движения, их качество и силу, длительность и пространственное измерение. Это означает культивирование в себе способностей концентрироваться на теле таким образом, что этот акт будет выглядеть как будто мы позволяем движению происходить самому по себе, а не делаем или создаем движения. При этом могут возникать восхитительные новые позы и виды движений. Это-то и будет тем самым сырым материалом танца, сырым материалом значения и смысла. Движение, возникающее на основе такой концентрации, обычно характеризуется целостностью, которой невозможно добиться с помощью какой-либо техники, такой экономией и направленностью, что и позволяет передать (с помощью танца) нечто особенное.
Третий аспект опыта движения проистекает из накопления опыта в первых двух областях. Это элемент коммуникации, обмена, взаимной реакции. Человек больше не боится ощущать всё, что может делать тело, он больше не стремится продемонстрировать свою изящную внешность, он может просто учиться позволять движению происходить самому по себе. Это в свою очередь делает возможным осуществлять спонтанную связь между людьми, положительную или отрицательную. И в данном случае не столь важна форма такого проявления, как искренность отклика. Эти три компонента движения всегда возникают вместе, хотя на практике один из них может доминировать, и - как это часто бывает в жизни - они могут перекрывать друг друга.
И если танец что-то и представляет собой, то это мощная проекция невербального смысла. Это значение можно открыть, только глубоко подчиняясь внутренней важности того, что должно быть выражено. Учеба движению только на основе подражания - это совсем не то, что открытие своей манеры двигаться. Без достижения этого внутреннего слоя открытий танцор часто может показать прекрасные, но абсолютно нежизненные образы движения, которые не будут трогать публику.
Сырой материал танца - это просто первичный элемент, а не законченный продукт. И если он должен превратиться в законченный продукт, это может случиться только тогда, когда самородок его смысла будет явлен вовне, представлен на публике. Аппелирование к сути без детального ее изучения, и создание движений, связанных с ней лишь на поверхностном уровне, приведет к тому, что танцор никогда не откроет для себя силы процесса творчества, когда форма появляется как неизбежность.
Но именно поэтому нельзя допускать, чтобы ставились такие танцы; ведь суть движения, его смысл делаются не во имя искусства, а для человека. И представление не произойдёт, поскольку танцор служит сам себе публикой, хотя источник возникновения движения будет одинаков как для человека, который не стремится превратить свой танец в законченный продукт, так и для художника, который должен добиться этого.
То, что вы увидите, будет просто сырым материалом, который мог бы стать танцем. За исключением предварительных упражнений для разогрева мышц, ничего прежде не ставилось и не репетировалось. Ни один из четырёх членов моей группы, ни я сама заранее не знаем, что случится во время представления в какой-то определённый день. Несомненно, проявится напряжение, вызванное присутствием публики, но ему мы не будем противиться, оно будет включено в ткань представления. Проникновенная импровизация является лишь констатацией того, что мы находимся здесь на сцене перед вами, как публикой, но также и друг перед другом. По мере развития действия я буду рассказывать, что и почему мы делаем.

Перевод НикСт.