О НЕКОТОРЫХ ТАЙНАХ СЦЕНАРНОГО МАСТЕРСТВА" - Ю. Манусов

Сценарий?! - нет ничего проще! И как поется в известной песне — берите в руки карандаш, мы начинаем...
Пишите: дра-ма-тур-гия.
Не будем вспоминать старца Аристотеля с его «Поэтикой», а также других корифеев классической драматургии, — сразу скажем следующее: драматургия — это набор приемов, с помощью которых создается напряжение. Или — интерес.
Сумеете привлечь интерес — все, больше ничего не надо. Интерес к чему? Да ко всему! Завязка, кульминация, развязка присутствуют даже в простом бытовом разговоре. Но если их нет — скука!
О чем бы вы не собирались писать, прежде задайте себе вопрос: «Как я буду создавать интерес?»
И тут начинается головная боль. Таблетки от нее — набор драматургических приемов, которые успешно действуют с древних времен до наших дней. Один раз овладейте этими приемами, и любой сценарий у вас в кармане. Но знайте! Сценарий — это полуфабрикат. Сам по себе он может быть лишен ритма, динамики, образности. При чтении оказаться скучным, но как сказал великий классик кино, для того, чтобы снять гениальный фильм, нужно всего три вещи: первая — это гениальный сценарий, вторая — гениальный сценарий, и третья — гениальный сценарий.

Итак! Прежде, чем написать в сценарии первое слово, надо его увидеть. Что — слово?! Нет, видеоряд. Запомните! Взаимосвязь изображения и слова — и есть главная тайна добротного сценария. Организовать эту взаимосвязь — вот первейшая задача сценариста. Но бывает, дальше «говорящих» голов или простой иллюстрации повествуемого никто не идет. А нужен контрапункт!
Синтез изображения и слова рождают нечто новое, которого не было отдельно ни в первом, ни во втором. Это «новое» есть смысл, есть волшебный подтекст, ради которого и пишется сценарий. А снятый по нему фильм заставляет чувствовать. То есть, воспринимать показываемое не только головой, но и сердцем.
Легко сказать, труднее — сделать. В дорогу!

«Унылая пора. Очей очарованье!», — ах, как красиво! Можно ли таким образом описывать в сценарии изобразительный ряд? Нет. А можно ли записать просто: осенний лес? Тоже нет. Почему? В таких записях ничего «не видно». Пушкинские строки, например, включают в себя целый фильм. А «осенний лес» — лишь привязка к месту действия. И первое, и второе — две крайности, которые для записи изображения недопустимы. А мы сейчас говорим только о нем. И приводим еще пример. Японские хокку.
Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.

Или:

Срезан для крыши камыш.
На позабытые стебли
Сыплется мягкий снежок.

Какая простота и точность наблюдения! Японцы умели в трех строчках выразить свое отношение к миру. Они не просто наблюдали действительность, но, наблюдая, выражали ее смысл. Чем точнее, конкретнее наблюдение, тем оно уникальней.
И это — идеальная сценарная запись изображения! Запомните — под изображением понимается объект, который зрим, глубоко осмыслен и вызывает определенное эмоциональное состояние. Только так! Выбор объекта и его осмысление зависит от замысла и реализуемой идеи. Об этом речь впереди, а пока испечем простой сценарный кирпичик.
Предположим, героиня документального фильма современная девушка. Она часто бывает в баре. И мы решили побеседовать с ней именно там.
В сценарии можно записать: «Бар. За стойкой девушка».
А можно:
«Ломтик лимона похож на причудливую желтую бабочку, присевшую отдохнуть на сахарный ободок бокала.
Кубики льда, окунувшись в золотистую жидкость, застывают на поверхности. Их гладкие грани быстро обрастают мелкими пузырьками-жемчужинками.
В бокал ныряет соломинка. Разломившись надвое, замирает. Запотевает стекло.
Бокал мягко толкает мужская рука. Тот легко скользит по полировке. За ним второй, третий, четвертый...
Какие только пальцы не прикасаются к тонким стенкам. Вот — изящные дамские, вот — холеные мужские. Толстые, нежные, грубые, длинные.
Платят деньги: аккуратно кладут, небрежно бросают, робко пододвигают.
В зеркальной поверхности стойки отражается лицо девушки...»

Прокомментируем.
В первом случае оператор снимет панораму бара и тут же «говорящую» голову девушки. Во втором случае так снять уже будет нельзя! Здесь бар не просто место действия, а некий символ времени. Экспозиция создает особую атмосферу, в которую чудесным образом вписывается героиня. Теперь беседа с ней будет носить совсем другой характер.
Вот она разница! Между посредственным сценарием и добротным. Но уточним. Изображение выбирается в строгом соответствии с замыслом. И в этом смысле окружающая действительность неисчерпаема!
Наиболее широкий диапазон изобразительных средств в документальном фильме. Это непосредственное фиксирование событий, как прямое, так и скрытой камерой. Это использование архивной хроники и кинематографических цитат (вставки из других фильмов). Это ре конструирование событий и постановка игровых эпизодов. Это использование мультипликации и компьютерной графики.

Сразу скажем и о звучащем слове. Это дикторский текст и авторский комментарий. Это внутренний монолог героя и речи отдельных персонажей (документальных и хроникальных). Это актерские диалоги и переозвученные голоса типажей.

Обратите внимание! Писать для «глаза» и писать для «уха» — это далеко не одно и то же. Существует целый отдельный курс под названием «Стилистика телекиносценария». Но если вы (в принципе!) плохо владеете лексикой, то писать сценарии вам противопоказано. Займитесь лучше режиссурой.
Теперь приведем прекрасный, на наш взгляд, пример контрапункта изображения и слова. Это фильмы о подводной одиссее команды Кусто. Попробуйте выключить звук, и вы увидите лишь красивые морские картинки и загорелые лица людей. Фильмы сразу лишаются драматизма. Резко снижается и значительность самой экспедиции. Пропадает накал. Если слушать только текст, налицо искусственность и нарочитость. От него быстро устаешь. Но в контрапункте, где изображение ни в коей мере не иллюстрирует рассказ, рождается шедевр. Казалось бы, из ничего возникает атмосфера таинственности и опасности. К тому же, здесь очень много замаскированных постановочных эпизодов. И это благодаря заранее написанному и точно продуманному сценарному плану. Но помилуйте, экспедиция в будущем, ее в голове не вообразишь! Спасает драматургия. К ней мы, сделав спиральный виток, и возвращаемся.
Только не пугайтесь! Вот как выглядит драматургическая формула в современной культурологической транскрипции.

Нарративная синтагма = нарушенный универсум + восстановленный универсум.

Но формула эта проще пареной репы.
Нарративность — повествование. Синтагма — нечто соединенное. Знак, код, признак, ситуация. Универсум — некий целостный мир.

Применим эту формулу в простом бытовом эпизоде.
Сценарист нашел тему и после долгих раздумий сформулировал для себя творческое задание. Кратко и очень точно. Это и есть нарративная синтагма. К примеру, она такая: «Наконец дочь-школьница решила сознаться матери, что беременна».
Изначальная ситуация: «Семья живет по строгим моральным правилам. Дочь, забеременев, потеряла покой».
Нарушение: «Нарушен внутренний мир девочки. Она боится разоблачения. Но страх не только за себя, но и боязнь огорчить любимых маму и папу».
Восстановленный универсум: «Девочка находится во взвешенном состоянии. Потерян покой. И какай бы ни была развязка, только признание облегчит ей душу».
Именно здесь проходит граница заявленной нарративной синтагмы. Дальше может быть все что угодно, но это требует новой повествовательной ситуации.
Итак, конфликт кроется в душе девочки. Надо сознаться, но как смягчить удар? Когда, в какой обстановке это лучше сделать? Проблема девочки — это и проблема сценариста. Ведь придумывать ему! И не просто придумывать, а создавать напряжение. Страх, волнение героини должны передаться зрителю. Это — сверхзадача! В конце концов девочка может и отступить, но переживания зрителя уже состоятся.
А теперь представьте. В сценарии записано: «Дочь вошла на кухню и сказала маме: «Я беременна!».
Есть ли здесь хоть капля того, о чем было сказано выше? Нет! Наоборот. Если теперь мама вдруг бухнется в обморок, зритель только рассмеется.

В этом крайнем случае есть полное отсутствие драматургии. Напряжение равно нулю. Как же достичь его максимума? Здесь вступают в роль посредники. Чем их больше и чем точнее они продуманны, тем напряженней действие. Посредниками могут выступать как люди, так и животные, вещи, явления природы, сама обстановка. И еще. Информация, заложенная в нарративной синтагме, должна быть понятной и исчерпывающей для зрителя. Но выдаваться экономно, умело и ненавязчиво. Это большое искусство, и требует каторжной мыслительной работы. Не сфальшивить, сотворить подлинный «интерес», — этим определяются способности сценариста и, соответственно, добротность сценария. Обо всех этих подводных течениях написано множество книг. Но «скучна теория, мой друг, а древо жизни вечно зеленеет».